***
— Канаева, твою мышь, где тебя носило? — Юля поймала за руку девушку и резко развернула её к себе, — ты чего плачешь-то, а? — Это уже неважно, — стараясь как можно спокойнее, проговорила Даша, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Ты это, давай, рассказывай, не увиливай от вопроса, — рыжая продолжала настойчиво требовать объяснений, на что Даша лишь громко вздохнула, — Дашка! — Я снова переспала с Пашей, в подсобке, — спокойно проговорила Канаева, будто сообщала что-то вроде: «Юля, я купила хлеб». — Что? — громко крикнула Юлия. Её глаза округлились, а руки обхватили голову, — Опять что ли? Тебе прошлого раза не хватило или ты решила таким способом его до могилы довести? — Успокойся, никого я до могилы доводить не собиралась, — спокойно произнесла Дарья, стараясь успокоить подругу. — Ага, не собиралась она. Если для тебя это снова ошибка, то Павлик после того, как вы… кхм, калории сжигали, а точнее после всех последствий сначала пил, а потом все время злой ходил, от любого упоминания имени Даша по-сербски ругательства лепетал. Янку вон вообще чуть не уволил из-за очередного вопроса с её стороны. Так-то, — договорила рыжая, продолжая осуждающе смотреть на шатенку, — ох, смотри, Канаева, доиграешься! Любит тебя наш сербский ловелас, а ты… эх, — она взмахнула рукой и громко выдохнула. Юлия зло пробурчала что-то себе под нос и бесследно исчезла, оставив Дарью одну.***
София и Михаил радостно выслушивали тосты гостей, которые чаще всего желали счастья молодым и скорейшего появления на свет Гебресселасие-Толстых-младших. Но также, были и очень странные, хоть и редкие «экземпляры» среди приглашенных родственников и друзей. Например, жена двоюродного брата Софии Яновны, пожелала молодоженам чистой домашней ауры, а также за символическую плату предложила прочистить каналы добра и благополучия. — Странная она, — проговорил под нос Михаил, продолжая держать натянутую улыбку, озаряя ей гостей. — Зато с ней не скучно, — София сделала глоток шампанского и поцеловала мужа в губы, — но вообще да, она странная, — прошептала блондинка. — Горько! — закричала Настя, громко хлопая в ладоши. Спустя несколько минут, когда гости досчитали аж до 17, в отель вальяжной походкой вошла Элеонора Андреевна. Конечно же, какой праздник без сюрприза? Женщина была одета со вкусом, но не сильно вызывающе, по-праздничному: красный брючный костюм, черные туфли на невысоком каблуке и черное колье из драгоценных камней, украшавшее грудь Галановой, как подобает бизнес леди. — Ну-с, могу я поздравить молодоженов? — она улыбается, подходя ближе, а в руках держит черную папку, из которой виднеется пара бумаг. — Честно говоря, Эля, мы не думали, что ты все-таки придешь, но до последнего верили, что разделишь с нами эту радость! — произнес Михаил Джекович и поцеловал Элеонору в щеку. Она приобняла Михаила и поцеловала его в лоб, который сразу же вытерла от своей же помады. — Миша, ну как же я могла не прийти? — риторический вопрос, — я поздравляю вас и надеюсь, что ваши крепкие отношения ничего не разрушит. Кофе с молоком… — задумчиво произнесла Галанова, затем шире улыбнулась, — хорошее сочетание. — Спасибо, Элеонора Андреевна! — сказала София, радостно улыбаясь, — правда, мы очень рады, что наше торжество Вы не обошли стороной. — Но я же не с пустыми руками! — громко и отчетливо произнесла она, продолжая крутить в руках папку. — Что это? — в унисон спросили новобрачные, переглянувшись. — А это, дорогие мои, мой вам подарок. Это документы на право собственности питерского «Элеона», теперь вы полноправные владельцы сего заведения, — Галанова улыбнулась, поправляя колье, — честно сказать, устала я от этого отельного бизнеса, а вам я доверяю, как никому другому. — Ч…что? — заикаясь спросила София Яновна, — Вы шутите? — Я уже немолода для таких шуток. Нет, ну если подарок вам не по душе, то… — Спасибо… — Джекович обнял Элеонору Андреевну, крепко придерживая её за плечи. — Я пойду чего-нибудь выпью, — произнесла женщина, направляясь к бару, где уже несколько минут сидел Павел. — Шампанского, — сказала бармену Галанова и села рядом с племянником, рассматривая свой маникюр. — О, тетя Эля, здравствуй, — грустно произнес серб, не сводя взгляд со стакана, доверху наполненного янтарной жидкостью. Снова тихо себя убивает, тренирует силу воли, проверяет на прочность нервы, называйте как хотите, но не пьёт, держится, обещал же. — Нет, я конечно понимаю, что София выходит замуж за другого, но это не повод, чтобы напиться. Ты еще встретишь ту, кого… — Её видишь? — Павел прервал женщину и указал на фигуру Даши, которая торопливо покидала здание отеля, лишь раз оглянувшись. На её красных щеках виднелись капли слез. — Ну? — она непонимающе кивнула. — Вот её я люблю, — Паша опустил взгляд на стакан, — не Софию. За неё я даже рад. Они с Джековичем неплохая парочка, — на лице серба появилась легкая улыбка. — То есть… — Элеонора Андреевна запнулась, — если я правильно понимаю, то ты влюбился в эту девушку? — А ты догадливая, тетя Эля. Я в тебя пошел, — он взял стакан и уже поднес его к горлу. Спасательный вдох. Павел возвращает стакан с алкоголем на барную стойку, не сделав ни глотка, — она раньше у нас работала. — Да, точно, — произнесла Элеонора Андреевна, словно вспоминая что-то, — Даша, если я не ошибаюсь. Это же она чуть Алехина не убила, да? А потом вышла замуж за Романова. — Что? — удивленно спросил он, закашлявшись, — за кого замуж? — Романов выкупил половину акций «Элеона», но потом они с Дашей поженились и уехали в Сингапур, а вторая половина снова перешла в твои руки, — закончила свой рассказ женщина и сделала глоток шампанского, — только учти, Павлик, она замужем. Он все-таки влиятельный человек и… — Да, понял я, тетя Эля, — серб прихватил бутылку с алкоголем и покинул бар, направляясь в собственный люкс, который в последнее время стал таким чужим. Всё-таки повод напиться сегодня был.***
Дарья нашла на кухне, запрятанную на крайний случай, бутылку красного вина, которую Комиссарова приобрела для особого случая. Видимо он наступил. Пусть, сейчас Даша нарушала спортивный режим; пусть, завтра нужно было, как ни в чем не бывало, идти на работу и снова натягивать дежурную фальшивую улыбку; пусть она на дух не переносила алкоголь и все, что с ним связано, но сейчас он был единственным спасением, своеобразным лекарством, заживляющим самый страшный вид болезней — пустоту души и страшные ноющие раны, оставленные в самом сердце. В мире еще не придумали аналоги данного «лекарства от душевных травм». Нет, конечно же было «лекарство» разного уровня, вида и от совершенно разной моральной боли, но все же. И как говорил один серб: «Лучше принимать алкоголь, чем все близко к сердцу». Он оказался чертовски прав, ведь сам прибегал к лечению такого рода. Почему так больно? От чего так плохо? От того, что снова побоялась дать шанс любимому человеку? Да. От того, что снова медленно, но мучительно убиваешь вас обоих? Бесспорно да! ДА, ДА, ДА и еще тысячу раз ДА! Неужели, Канаева, ты нашла главный источник своих страданий. И что же это? Это ты сама. Да-да, именно так. Просто боишься, что он снова предаст… Даша продолжает сидеть на кухне. Она медленно сползает на пол, закрывая рот руками, чтобы всхлипы и нечеловеческие стоны были не слышны, а другая рука крепко вцепилась в бутылку с темно-бордовой жидкостью. Она делает глоток, стараясь заглушить этот отчаянный крик. Истерика. Слезы с огромной скоростью стекают по щекам и разбиваются о кафельную плитку, которой устелен кухонный пол. Дарья разбита, растоптана, а сердце разрушено до основания, остались лишь оголенные стенки. Когда это все закончится? — Даша! — испуганно кричит Юля, забегая на кухню, — что случилось? Дарья поднимает свой холодный опустошенный взгляд, заставляя Юлю содрогнуться. — Ты это из-за Павлика так? — она уже садится рядом и пытается забрать из её рук бутылку вина, которая была почти полной, — не молчи, Дашка, поговори со мной. — А что мне тебе сказать? — сквозь слезы речь было почти не разобрать, — ты была права! От меня одни проблемы. Даже у меня самой от себя одни лишь неприятности. — Даш… — Юля начала гладить мокрые от слез волосы подруги, — да все хорошо будет. Хочешь чая с ромашкой сделаю? Мне всегда помогает. — Скажи, почему я такая дура? — Даша попыталась поднять свое обессиленное тело. Казалось, что вся энергия пошла на производство соленой жидкости.***
— Ну, помогает? — Юля допивала уже вторую кружку чая, радостно улыбаясь. — Да, спасибо, — тихо произнесла Даша, — стало действительно легче. — Я же говорила! — Комиссарова улыбнулась, взяв с вазы конфету, — а теперь, когда ты окончательно успокоилась, и у нас осталась бутылочка успокоительного красного полусладкого, мы можем спокойно поговорить. — Хорошо, — согласилась Дарья. Она поднялась с места, чтобы взять два бокала с полки. — Вот и чудненько! Наливай, — махнула рукой рыжая, — если я правильно поняла, то это все из-за Павлика? Дарья кивнула, разливая вино по бокалам. — Тогда рассказывай, — Комиссарова сделала глоток алкоголя. — Когда он пригласил меня на танец, он думал, что я беременна… Юля звонко рассмеялась, прервав рассказ подруги: — Ой, Дашка, — продолжала смеяться рыжая, но уловив на себе недобрый взгляд добавила, — Извини. —… и в общем, чтобы никто не услышал наш разговор, мы пошли в подсобку. И так все стремительно произошло, я даже не смогла понять, вот его губы уже около моих и… — Да поняла я, можешь не продолжать. Ты сопротивлялась или же поддалась напору сербского красавчика? — совершенно серьезным голосом спросила Юля. — Ну сначала я попыталась объяснить, что мы не больше, чем просто друзья, а потом что-то внутри меня переклинило и… Юль, что со мной происходит? — Любишь ты его, Дашка, вот и все, — одним глотком Комиссарова опустошила содержимое бокала, — может хватит мучить и себя и его, а? Даш, я конечно в амурных делах тебе не советник, но кое-что понимаю. Любите вы друг друга, но как дети малые себя ведете. Одна до сих пор признаться себе не может, а второй в принципе не понимает, что делать нужно. Ох, Канаева, идеальная вы всё-таки парочка, стоите друг друга. Ответь сейчас предельно честно, — Юля посмотрела на подругу прожигающим взглядом, — ты его любишь? — Да, — Даша собрала всю волю и смелость в кулак, — думаю, что да! — Ну вот и ладненько, завтра поговори с ним. Думаю, он будет рад, как и ты в принципе, — рыжая ликовала своей маленькой победе. Всё-таки нравилась ей пара Даши и Павла. Стрелки часов уже давно перешли за полночь. И сон уже был тут как тут. — Я наверное пойду уже, завтра на работу нужно, — также тихо проговорила Канаева. Всё-таки её глаза уже слипались, а мозг уже давно был в отключке, видя добрые сны. — Иди, я сама помою посуду, — ну, хоть капля сочувствия в Юле была, поэтому решила она не мучать свою и без того измотанную как и морально, так и физически подругу. Дарья вышла с кухни, направляясь в теплую кровать, где ей предстояло провести целую ночь с единственной мыслью «Как начать разговор с Пашей?».***
Павел раскинулся на большой кровати собственного номера. Он устало упал прямо в одежде, держа в руке бутылку крепкого алкоголя. Паша горько улыбнулся, делая глоток виски. Резкий запах ударяет в нос, заставляя тело содрогнуться. Янтарная жидкость обжигает горло и доставляет Паше несказанную радость и одновременно легкость. — Все, теперь можно пить, — громко кричит Павел Аркадьевич, приподнимая голову, чтобы сделать очередной спасательный глоток, — Дашенька же у нас замужем! — еще громче кричит серб, кидая бутылку в стену. Она с резким звоном разбивается о стену, а её осколки летят прямиком на паркетный пол.