И будет дом твой, домом моим сейчас. А что потом? Потом… Пусть часы стучат. © Unknown
— А какой этаж? — задорно спросила девушка, оборачиваясь к парню. — Двадцать седьмой, и если ты не хочешь подниматься пешком, то сворачивай направо, — ответил Джозеф, указывая блондинке путь. В подъезде царил полумрак, обхватывая все легкой пеленой тени. Где-то за окном разворачивалась настоящая непогода, а шум дождя заглушал учащенное дыхание молодых людей. Кэндис, с веселым выражением лица, прошествовала к лифтам и нажала на кнопку вызова. Послышался звук механического движения к нижнему этажу. Джозеф стоял у нее за спиной, словно начиная опасаться, что сейчас она одумается и побежит назад к своей машине. Может быть, даже вспомнит о правилах приличия, моральных устоях или здравом смысле предостережения. В конце концов, у нее есть этот музыкант-парень-жених, но ведь Аккола все равно согласилась пойти к нему в гости, и теперь Морган недоумевал этому положительному ответу. Актер был уверен, что она откажет ему, мило улыбнется и скажет, что завтра ей нужно встать пораньше, поскольку у нее пробежка, запись нового альбома и встреча с представителями общества Гринписа. Это ее график, в котором ему совсем нет места. Вот только он не смог не спросить ее об этом. — Ты давно здесь живешь? — она задала этот вопрос намного громче, чем хотела, слова эхом отбились от стен. — Нет, всего около года. Раньше я жил на Суматра-роуд, но переехал оттуда, — ответил парень, пожав плечами. — Почему? Шумные соседи, которые мешают спать? — Кола манерно хлопнула глазами, переводя взгляд на друга. — Скорее шумная память, которая мешает жить, — вяло отозвался Джо, словно показывая, что не хочет затрагивать эту тему. Аккола понимающе улыбнулась и вошла в только что прибывший лифт. Парень вошел следом, попутно отмечая про себя, какие необычные духи у его спутницы — лёгкие и сладкие одновременно. Как и она сама. Незамедлительно нажав на круглую кнопку с подписью «27», Морган прислонился плечом к стене, разглядывая собственные ботинки, будто это произведение искусства. Здесь стало слишком тяжело дышать — пропускать через себя кислород, наполняя кровь необходимым количеством эритроцитов. В одно мгновения стены стали сужаться и давить на разум, поселяя в голову отчаянные мысли — подойти еще ближе к рядом стоящему человеку и остаться так на какой-то одинокий вечный миг, сотую долю секунды. Пусть бы лифт ехал вперед, хотя бы до сотого этажа самого высокого небоскреба Соединенных Штатов, продлевая крайнюю степень удовольствия. — Джозеф, мы приехали. Ты так и будешь стоять здесь? — недоумевала девушка, вглядываясь в парня. — Тебе плохо? В голосе прозвучало неприкрытое волнение. Ах, да! Как он мог забыть. Он же болен. Наверно, и вид соответствующий — сухие губы, блестящий взгляд, частые мелкие вздохи. Какой из него актер, когда он даже не может скрыть собственное плачевное состояние? Аккола представляла собой символ решительности, собираясь хоть сейчас звонить в скорую помощь, требуя профессионального доктора. Она даже не представляет, что внутри слишком много заболеваний, которые просто так не лечатся. Ее счастье в этом неведении. Больное горло, больные нервы, больная жизнь. — Нет, что ты? Все отлично. Идем, — радостно ответил Морган, покидая кабину лифта. Блондинка быстро пошла вслед за молодым человеком. Актер чувствовал ее сосредоточенный взгляд, бьющий куда-то под лопатки самым мощным лазером, и ему стало не по себе. Совсем скоро они будут находиться в одном закрытом помещении, чувствовать присутствие инородного человека. Чужого и близкого одновременного. Джо никогда не бывал у нее дома, не покупал ей плюшевых медвежат и не водил на свидания. Но при этом, они целовались десятки раз, получая немыслимое удовольствие. Под руками горела ее нежная кожа, на которой оставались следы от пальцев; по нервам пробегал ток от страстного взгляда лазурных глаз. Между ними было так много личного и интимного, но при этом не было совсем ничего… Банальная роль в проекте и написанный Джулией сценарий, с описанием совместных ночей их героев. Все фарс. Подделка. Фикция. Не любовь. Парень уже пожалел, что позвал ее сюда, и даже повторяя в очередной раз, что все это лишь дружеская беседа, он не верил столь наглой лжи. Интуиция подсказывала, что сейчас, когда они вместе переступят порог его дома — все не будет как раньше. Он сам пригласит ее в собственную жизнь, без права покинуть ее бесследно. Да и вообще каждая встреча — очередной риск. Риск влюбиться так, что назад не будет дороги; заблудиться в своем выборе настолько, что уже никогда не выберешься. Пасть жертвой собственного желания. Мужчинам всегда становиться страшно, когда они чувствуют потребность быть рядом с девушками, а не спать с ними. Просто срабатывает инстинкт самосохранения. Давно известно — не привыкай, иначе избавиться будет куда сложнее. Если ты умен — никогда не влюбляйся. Если ты человек, то не влюбиться — не получится. — Добро пожаловать в мой дом, — торжественно сказал Джозеф, пропуская девушку внутрь. — Я не ждал гостей, так что не пугайся… В словах парня прозвучало некое подобие раскаяния и стыда. Кэндис в ответ лишь понимающе улыбнулась и обвела взглядом прихожую квартиры. Стены, выкрашенные в цвет слоновой кости, были украшены интерпретациями разных фотографий — цветных и черно-белых. Актриса с интересом рассматривала красивый пейзаж какой-то древней усадьбы, переключая внимания на изображение огромного белого цветка с розовыми точками, которое поражало своей реалистичностью. — Очень красиво, — восторженно отозвалась девушка, поворачиваясь к парню. — Это мое хобби. Знаешь, как интересно ловить моменты для съемки? — улыбнулся Джо. — Давай сюда свою куртку, наверняка она промокла за то время, что мы шли от машины до подъезда. Его ладони плавно опустились на плечи девушки, касаясь мягких волос и плотного денима. Аккола чувствовала его горячее дыхание затылком, от чего ей и самой стало слишком жарко. Только сейчас она как-то ясно осознала, что находится один на один с Джозефом. В первый раз. Быстро расстегнув молнию, актриса свела руки за спиной, отчего куртка медленно сползла на локти и вовремя была подхвачена галантным кавалером. — Проходи куда хочешь, не стесняйся. Я пойду, чайник поставлю, — оживленно заявил парень, сворачивая налево. Улыбнувшись его порыву гостеприимства, Кэндис быстро разулась, сняла с себя шапку и продолжила осматриваться вокруг. Она никогда раньше не была в его квартире. Даже на дни рождения, он не приглашал к себе друзей, предпочитая пафосные рестораны или клубы. Вероятно, он полагал, что дом — место, которое можно делить исключительно с очень близкими людьми. Или быть эгоистом и не делить вообще ни с кем. Аккола прошла чуть дальше по ярко освещенному коридору и очутилась в большой комнате, судя по всему, в спальне Джозефа. Небрежно заправленная постель и разбросанные таблетки на тумбочке, свидетельствовали о том, что хозяин впопыхах покидал жилище. Подойдя к стеллажу с книгами, Аккола задумчиво провела пальцем по коркам книг, отмечая про себя схожесть их вкусов при выборе литературы. Многие из этих произведений она прочитала не один раз, восхищаясь талантливым слогом писателей-классиков и модернистов. Отдельную полку занимали музыкальные диски и фотоальбомы, которых было довольно много. Достав ближайший из них, девушка стала просматривать многочисленные снимки, свидетельствовавшие о профессионализме фотографа. — Кэндис, ты будешь чай или кофе? — тихий голос, раздавшийся прямо у нее над ухом, заставил девушку выронить альбом. — Джозеф! Нельзя же так подкрадываться, — шутливо возмутилась Кола, наклоняясь за фотографиями. — Представь, если бы я держала в руках какой-нибудь том на восемьсот страниц и уронила его тебе на ногу! — Я застрахован. Но ты бы слушала мое бесконечное нытье о том, как невыносимо скучно лежать с гипсом, — засмеялся Морган, состроив ужасно смешную рожицу. — Пошли, а то чайник остынет. — А где у тебя ванна? — спросила девушка, выходя вслед за парнем. — Не думаю, что можно идти пить чай, не помыв руки. — Тебе сюда, — Морган открыл дверь и пригласил ее войти, движением руки. — Так ты у нас пьешь полезный зеленый чай, менее полезный черный чай или очень вредный кофе? — Я пью полезный зеленый чай, — отозвалась девушка, оглядываясь. — И ты, кстати, тоже будешь пить его. — Это с чего бы это? — скептически повел бровью Джо. — Оттого, что при болезни нужно пить чай, но никак не кофе, — безапелляционно ответила Кола. — Спорить, как я понимаю, бесполезно? — уточнил Морган, получая утвердительный кивок. — Тогда чай. Проводив друга взглядом, Кэндис зашла в ванну и закрыла за собой дверь. Приятный аквамариновый оттенок кафеля радовал глаз и гармонично вписывался в современный интерьер. Облокотившись на края раковины, актриса посмотрела в зеркало, окидывая взглядом бледное лицо. Девушка все пыталась понять, что изменилось всего лишь за несколько недель в чисто дружеских отношениях. Зачем она согласилась прийти сюда? Одиночество? Безрассудность? Просто секундный порыв? Жалость? Сострадание? Вопросы все еще оставались без ответа. Не заставляя своего друга долго ждать, Кола быстро вымыла руки, поправила взъерошенные волосы и пошла на кухню. По всей квартире витал легкий аромат мяты, успокаивая нервы, делая атмосферу более домашней. Кэндис даже показалось, что она была здесь уже много раз — тут было комфортно и безопасно. Умудрившись заблудиться в коридоре и случайно уронить журнал, она все же нашла кухню по концентрации манящего запаха трав. Джо сидел на высоком барном стуле, устало рассматривая стоящую напротив чашку. — Пытаешься загипнотизировать мой чай? — удивленно спросила Кола, присаживаясь рядом. — Ты разоблачила мой коварный план, — притворно выдохнул актер, делая глоток из своей кружки. — У меня нет ничего вкусного, кроме черного шоколада, но поскольку я даже не помню, откуда он взялся, я бы не советовал тебе его пробовать. Синхронный смех разрядил напряженную атмосферу. Глаза улыбались не хуже губ, а возможно и лучше — куда более искренней. В своем безудержном веселье они всегда были похожи друг на друга. Слишком взрослые дети. — Тогда закажем пиццу, если ты не против? Только никаких анчоусов, сразу предупреждаю! — весело заявила блондинка, вытаскивая из кармана мобильный телефон.***
Трель звонка утонула в пространстве квартиры, отвлекая Кэндис и Джозефа от приятного времяпровождения — рассматривания многочисленных фотографий. Сидя на мягком ковре в комнате Моргана, она листала фотоальбомы, удивляясь профессионализму актера. Резко повернув головы в сторону входной двери, парень и девушка едва не столкнулись лбами, улыбаясь одновременному порыву. — Это, наверное, пицца приехала, — предположил Морган. — Я сейчас вернусь. Он резко поднялся на ноги и вышел из комнаты. Раздался щелчок замка. Короткие обрывки фраз из коридора в эту комнату практически не доносились. Через минуту снова послышался хлопок двери и легкие шаги, в сторону блондинки. — Да, это пицца! Пошли, а то я тебе ничего не оставлю! — крикнул Джо, заглядывая в комнату и снова исчезая из вида. — Уже иду, — ответила Кэндис. — Только в тебя не влезет целая пицца, как ни старайся, так что можно особо и не торопиться. Улыбаясь, девушка прошла на кухню, но Джозефа здесь не обнаружила. Зато ее внимание привлекла большая белая коробка, которая распространяла прекрасный запах. Хорошо, что они заказали именно с сыром, а не с какими-то другими наполнителями. Понадеявшись, что Джо на нее не обидится, Кэндис взяла на себя смелость без разрешения достать кухонный нож, чтобы вскрыть коробку. Пара точных движений в местах склеенных скотчем открывает доступ к содержимому. Выглядит съедобным, но хотя все, что касается фаст-фуда, принималось Акколой с большим подозрением. — Кэндис, я… — слишком резкий голос над правым ухом заставил девушку обернуться. Ее голубые глаза встретились с синими Джозефа. В следующую секунду раздался тихий вскрик и на лице парня застыла гримаса непонимания. Взгляд блондинки быстро опустился вниз, на свою ладонь в которой все еще был зажат нож. Нож со следами крови. Морган рефлекторно сделал шаг назад, закусывая губу и хватаясь за поврежденную руку. Все это произошло за несколько секунд, которые растянулись липкой патокой. Кухонный прибор со звоном упал на пол. — Боже, прости! — закричала блондинка, хватая парня за плечи, словно боясь, что он упадет перед ней в обморок. — Я не хотела! — Да все нормально, царапина ведь, — растеряно ответил актер, пытаясь улыбнуться. — Вон на той полке аптечка есть… Ладонь выглядела устрашающе из-за длинного пореза. Джозеф быстро сел на стул, вытягивая руку над столешницей, пока девушка разыскивала нужные медикаменты, сопровождая поиски извинениями. Наконец попытки увенчались успехом и чемоданчик с красным крестом и надписью «Medicine chest» был извлечен с полки. — Я не умру. Не волнуйся, прошу тебя! — Я, правда, не хотела! Прости, Джозеф… — Я напугал тебя, вот ты и повернулась, — парень ответил искренней улыбкой на ее слова. — Сам виноват. Ты тут ни при чём. — Ну да, конечно, — недоверчиво фыркнула блондинка. Смочив вату перекисью, девушка провела легким движением по ране, заставляя Моргана поморщиться. — Ой, прости… Сильно больно? Ее напуганное лицо кажется совсем бледным на фоне алых губ, которые она нервно облизывает. Сейчас она такая красивая, не смотря на волнение. Легкие прикосновения ее пальцев приносят такую нужную ему боль — своеобразное устранение другой опасности — заражения. Она думает, что он терпит боль, чтобы не напугать ее. Он знает, что жаждет боли, чтобы не поцеловать ее. — Нет, просто немного щиплет. Значит, она останется здесь еще на несколько минут. Ее духи будут жечь ноздри, а подушки пальцев — мягко касаться раны. Ранение стоит оказанной заботы. — Я хотела стать врачом когда-то, — тихо сказала девушка, разматывая бинт и прикладывая его к ладони. — Мой отец — хирург и я мечтала пойти по его стопам. Но не сложилось, поэтому я стала актрисой. Знаешь, врач — это такая пугающая ответственность. — Никогда бы не подумал, что Кэндис Аккола боится ответственности. Ты самый ответственный человек из всех, кого я знаю, — лукаво улыбнулся Джо. — Ты не многих знаешь… Ну да, по сравнению с нашими сумасшедшими друзьями, мы с тобой еще очень ответственные, — засмеялась блондинка. — Все, готово. Бинт охватывал всю ладонь, чуть сдавливая рану, но больно уже не было — скорее неприятно. Чуть сжав пальцы, Джо заметно поморщился, а потом улыбнулся. — У тебя талант обрабатывать раны. Еще раз травмируюсь — позвоню тебе, — пообещал Морган. — А теперь давай есть пиццу, а то мы так с тобой умрем от голода. Только нож больше не брать! — Конечно. И она улыбнулась так, что Джозеф смог бы простить ей даже огнестрельное в сердце.***
Ночь обхватила город крепко, как жгут руку пациента, сдавливая вены. Улицы засыпали под ненавязчивую симфонию дождя; ветер раздувал шторы, вбираясь в приоткрытые окна (озон токсичен только в концентрированном состоянии). Два человека, на высоте двадцати семи этажей, бесполезно пытались рассмотреть на небе звезды, которых не было. Повышенная туманность. Сизые облака. Разжиженный свинец. Сладкий дым «Lucky Strike» щекотал ноздри. — Сигареты — это лёгкие наркотики, — Джо улыбался слегка непонимающему взгляду. Рука немного саднила. — Они безопасны, пока лежат на полке в супермаркете, — отозвалась Кэндис. — А потом ты их покупаешь… — И умираешь в сто девятнадцать от того, что поперхнулся сердечными каплями. Они засмеялись удачной шутке, перебросились понимающими улыбками. Спустя несколько минут Морган отдал ей свою куртку, легко накинув на плечи. Никакой неловкости не возникло, будто так и было задумано — отмена рейса, нелетная погода, погашенный окурок «Lucky Strike». — Останься у меня, утром рассвет красивый. — Заманчивое предложение. Телефон Кэндис стоял на беззвучном, и она не слышала ни одного звонка.***
Фотографии, сделанные папарацци у дома Моргана произвели эффект взорвавшейся бомбы, причём осколками зацепило всех. О «приятном» известии Кэндис узнала по телефону от Нины, которая бодрым голосом тарахтела в трубку о том, есть ли у подруги совесть, и она первая хочет узнать подробности этого романа. Аккола подорвалась с кровати, как угорелая, начала носится по квартире, выясняя какого именно содержания фотографии. Добрев веселилась, крестя их «личными», так что Кэндис бросила трубку. Через пару часов приехал Кинг и с порога заявил, что не намерен терпеть подобного к себе отношения. Их скандал затянулся на полчаса — Аккола собирала вещи, вконец взбеленившись от такого недоверия, пока Джозеф подсовывал ей под нос эти «личные» фотографии — как они с Морганом заходят к нему в подъезд! Более личное нельзя и придумать. Когда сумка была собрана, а горло болело от многоминутного крика, Кинг поймал Кэндис за плечо и твёрдо спросил: — Ты меня любишь? У неё не хватило сил сказать «да», оно застряло в горле, не сформировавшись в звук. Кинг её отпустил, а она, садясь в такси, чувствовала лёгкость.***
— Не знаю, что они такого себе понапридумывали. Ох уж эти журналюги! — возмущалась Кэндис, закусывая стресс пиццей с моцареллой. После тренировки в «Estudio de Arte Contemporaneo» хотелось одного — релакса, и когда Морган предложил поехать к нему домой, поскольку там уже знакомая ей обстановка, Аккола согласилась. И сполна насладилась одинаково офигевшими лицами коллег, когда они уезжали вместе. — Знаешь, самое обидное, что я, кажется, никогда его по настоящему не любила, — заключила Аккола, тяжело вздыхая. — Потому что сейчас не больно? — уточнил Морган, посмотрев так пронзительно, что внутри девушки что-то кольнуло. — Да, точно. Мне всё равно. Джозеф предложил открыть шампанское за будущее американского кинематографа — Кэндисс Акколу, и алкоголь странным образом развязал ему язык. У него сердце вырывалось из груди, когда он рассказывал, как напился с Йеном и по-дурацки поспорил, потому что боялся — по-настоящему боялся — быть отвергнутым практически-женой-Кинга. Кэндис слушала и не перебивала, вникая в суть. Злиться не хотелось — они всё же не в мелодраме, где сюжет нужно тянуть ещё на десяток серий. — Знаешь, ты легко можешь загладить свою вину, пригласив меня на свидание, — Аккола радостно улыбнулась. — Представляешь, мы с тобой уже пара, по мнению миллионов людей, но даже не были на свидании! — С радостью возьмусь за это ответственное дело и доведу его до конца, — шутливо отрапортовал Морган. — Прошу за мной! Они долго стояли в коридоре, налетая друг на друга, когда надевали куртки, а потом замерли с каким-то внутренним предвкушением чего-то грандиозного. Оказалось, глаза в глаза можно смотреть долго и в реальной жизни. — В честь дня благодарения я хочу сказать тебе только одно — спасибо, — Кэндис внимательно слушала Джозефа, затаив дыхание. — Спасибо за то, что ты есть в моей жизни, как бы банально это не звучало. Отнюдь, это не звучало банально, скорее искренне, поэтому в реальности Кэндис Акколе и Джозефу Моргану понравилось целоваться ещё больше, чем на съёмочной площадке. Они наконец-то чувствовали себя на своём месте. А что ещё нужно для счастья?