Он украл его жизнь

Я закрываю чужие глаза, и мир вокруг рассыпается, покрываясь пеплом. Бледно-серые хлопья пару секунд бесшумно сыпятся из ниоткуда, даже когда я снова открываю глаза. Я все еще в лифте отеля. Глюки. Последствия переноса и того дерьма, которым я накачал эту оболочку. Я чертовски устал. Мне хочется догнаться, чтобы память о том проклятом дне оставила меня в покое, даже смутно понимая, что это только всколыхнет ее еще больше. Она стала слишком яркой из-за перезагрузки. Этот день догнал меня. Снова. Я жму вниз. Я больше не хочу в номер. Я не знаю, зачем мне туда. Я не знаю, зачем я здесь, в этой нелепой оболочке. Зачем я на этой планете и в этом мире вообще. Я возвращаюсь в фойе, перешагиваю тела на полу. Копы уже уехали. Труповозка еще не появилась. Отель услужливо напоминает про «освежиться» и «особое обслуживание в ваш номер». Я приказываю ему заткнуться. Пункт «потрахаться» уже выпал из списка пред-анабиозных пожеланий. Мне больше ничего не хочется. Я хочу только одного – чтобы меня оставили в покое. Если не считать ИИ, я ухожу незамеченным. ................. Мне плевать, что я опять обдолбан и сижу в какой-то грязной подворотне. К черту. Я добавлю еще. И еще. Тогда ваши лица станут еще немного реальнее. У меня все равно нет ничего, кроме галлюцинаций и призраков, живущих вместе со мной в моем стеке. Я и сам - почти такой же призрак в этом чужом теле. Я опоздал на двести пятьдесят лет, Куэлл. Но этот чертов мир опоздал вместе со мной. Ты права. Они владеют здесь всем. Теперь у них даже есть название. Они законсервировали жизнь на этом загаженном шарике в том виде, в каком застопорились их мозги, когда они еще жили в своей первой оболочке. Они не хотят меняться. Или не могут. И не дают изменяться всему остальному. Они украли этот мир. Теперь я вижу следствия той причины, с которой мы боролись. Вот чего ты не хотела, Куэлл. Без смены поколений тех, кто правит миром, он застыл, как муха в янтаре. Почти в одной фазе. Я даже не слишком отстал от местной жизни, ты можешь себе это представить? Технологии практически те же, что были на Харлане. Все стало гораздо более навороченным и в разы более пошлым, но суть не изменилась. Мир только окончательно распался на нищих и богов. Да, земля всегда заметно отставала от своей свободной колонии, но черт... Как это возможно? Ты бы удивилась, если бы была не только проекцией моего сознания. А может, и нет. Ты оказалась провидцем. Мы были как маленькие дети по сравнению с тем, что понимала ты. Я думал, что буду лишь устаревшей игрушкой здесь. Я ведь вымерший вид, Куэлл. Живое ископаемое. Как мы все для них. Но вся земля устарела из-за таких, как Банкрофт. Целиком. Я даже не знаю, что хуже – потерять сознание на двести пятьдесят лет и очнуться в мире, в котором ничерта не понимаешь, как доисторическое животное, или понимать слишком многое. Я должен был вымереть вместе со всеми. Разодрать себе лицо, как бедняга Джимми де Сото. Или быть с вами на том корабле. Ты умерла. Рэй умерла. Они убили и Сару, Куэлл, ты ведь знаешь? Конечно, знаешь. Ты существуешь только в моем стеке. Вы все умерли. Никого из вас нет. Протекторат. Они украли ваши жизни. А теперь им подобные купили меня, как собаку, Куэлл. Засунули в это тяжелое, неудобное тело и хотят, чтобы я служил. Но хозяин мне отвратителен. Пару сотен лет назад я бы вцепился ему в глотку, не раздумывая. Мне странно мыслить такими категориями времени. Я даже не знаю, что сейчас творится на Харлане. С ним произошло то же самое? Ты не знаешь ответа. Ты всего лишь моя проекция тебя. То, что я о тебе помню. Я осознаю их, эти годы. Но я не верю. Ты смотришь на меня. В твоих глазах – сожаление и горечь. Ты молчишь. Тебя здесь нет, я знаю. Но я отказываюсь верить в то, что ваши – твои, Рэй, Сары – живые глаза, а не мои галлюцинации - смотрели на меня по-настоящему четверть тысячелетия назад. В это просто невозможно поверить. Я здесь один во всем мире. Я повис посреди космоса, в пустоте, в этом долбанном чужом скафандре-оболочке. Я - последний. Черт возьми. Даже Сара. Все, кого я знаю, умирают. Превращаются в пепел. Они украли и ее жизнь тоже. У меня мокрые пальцы. Глаза этой оболочки плачут моими слезами. Если верить этим сволочам, она умерла задолго до того, как богачи возвели себе этот Аэриум. Для меня она умерла сегодня утром. Этот ублюдок Йегер вышиб ей стек на моих глазах часов двенадцать назад, а я ничего не мог сделать. Я хотел сдохнуть вместе с ней. Насовсем. Прямо сегодня. Хотя бы просто сдохнуть с достоинством, забрав с собой этого ублюдка из СИТЕК, а не стоять перед ним на коленях. А теперь мне говорят в лицо, что это был я. Эти мрази переписали даже мою личную историю. Я не люблю ее так, как тебя, ты ведь знаешь, Куэлл... Не любил. У нас с ней было взаимотерпимое сосуществование. Она считала меня мудаком. Когда кажешься мудаком, все становится проще. Я просто брал, что предлагают. Мы друг друга устраивали. Но я представлял тебя каждый раз, как мы трахались. Это по́шло по отношению к тебе. И нечестно по отношению к ней. Но я наполовину умер в тот день, вместе с вами. Когда ваш шаттл взорвался, я понял, что больше никогда никого не смогу полюбить, кроме тебя, Куэлл. Я больше не умею по-другому. Я разучился. Ты ведь говорила, что мы – оружие. Я – всего лишь оружие. А оружие не умеет привязываться. Не может любить. Ему не нужны друзья. У оружия есть только хозяин. Но я не хочу прислуживать «своему». Я не хочу продолжать. В этом нет смысла. Мы проиграли эту войну пару столетий назад. И я ничего не могу с этим сделать. Я не вернусь на склад. Я отмотаю назад и вернусь туда, к вам. К началу конца. Окончательно стану призраком. Осталось всего лишь нажать на курок.