Шип в бутоне

                           Вопреки ожиданиям краснеть пришлось перед силки.       Серебряная Госпожа с понимающей и ласковой улыбкой смотрела на Чисэ. Она сияла так, что хотелось задернуть шторы — было слишком много света. Но прикрыть глаза хотелось не от этого.       Девушка осторожно опустилась на стул, готовая подорваться с места, оставив домоправительницу переглядываться с отражением в подносе       Силки как раз разливала чай, когда в столовой появился Эллиас Эйнсворт, с газетой под мышкой. Он выглядел до обидного буднично и рассеяно. Взгляд силки переметнулся на вошедшего. Чисэ ожидала, что это принесет облегчение, но на самом деле напряглась еще больше.       Эллиас чинно уселся на свое место и разложил газету прямо поверх блюдца. Глядя на него можно было бы предположить, что он представитель древнего английского рода, какой-нибудь граф или барон. И правда, откуда демон, не знавший людских обычаев, нахватался таких манер? Пьет чай — чуть ли не мизинчик оттопыривает.       Чародей поднял вопрошающий взгляд на Чисэ. Та мотнула головой и отвела глаза. Маникюр, что ли сделать? Ее внимание захватил рисунок прожилок на ногтях. Хотя после часа с сапкой у капризной антикулы лекарственно любые ноготки придется этой самой антикулой восстанавливать.       Горчащий аромат тостов щекотал кончик носа, заставляя сглатывать слюну.       Чисэ усилием воли заставила себя поднять взгляд на поверхность стола и вздрогнула. По скатерти растекалось огромное пятно, над ним тянулись струйки пара, распространяя в помещении запах лаванды и лесных ягод в примесь к крепкой заварке.       — Силки, — воскликнула Чисэ, — чай!       Фея вздрогнула, качнув накренившимся носиком чайника, и захлопотала вокруг стола. Салфетки порхали в ладонях. Коллективно решено было замочить многострадальную скатерть после завтрака. У Серебряной Госпожи были специальные порошки, которыми не то чтобы пятно от чая можно было вывести – грехи смыть. Как-то Чисэ без перчаток полезла в кисетик с таким… По коже пробежали мурашки, стоило только вспомнить, как ее испугала фея, которая успела холодными пальцами вцепиться в запястье девушки. Бр-р-р-р-р…       На аппетит маленькая неприятность, впрочем, никак не повлияла. Подумаешь, баньши, хоть и бывшая, засмотрелась на новоиспеченную парочку и от умиления аж чай пролила! Да с кем не бывает. Стараясь самой ничего не опрокинуть на стол, Чисэ аккуратно вытащила из-под груды ломтиков обжаренного хлеба самый румяный, обмакнула кончик ножа в чесночный соус и приступила к трапезе.       В кухне возник Рут. Сонный, как и всегда, он прошлепал к своему стулу, не обращая никакого внимания ни на свою хозяйку, ни на гору салфеток посреди стола. В расфокусированном взгляде читалось одно: «Еда!»       Эллиас оглядел присутствующих задумчивым взглядом и отложил газету.       — Послезавтра мы отправляемся в Драконьи земли. К Линделлу, — после паузы объяснил он.       — Зачем? — вяло откликнулся Рут.       — Он, как и Оберон с Титанией, опечален тем, что не попал на торжество, хоть и счастлив, что все разрешилось. Но для нас же лучше устроить…       — Вечеринку? — подсказал снова Рут.       — …если тебе так угодно, то да — вечеринку, на которую будут приглашены все желающие.       — Клины не будет? — осторожно спросила Чисэ.       — Нет, — удивленно отозвался Эллиас. — У нее много дел.       — И ладно, — буркнула девушка, довольная полученным ответом.       — А мы будем!       Окно распахнулось, будто порывом ветра, и в щеку Чисэ впечатался теплый сгусток магической энергии, чиркнув крыльями кожу. Феи радостно пищали, кружась вокруг рыжей головки. Ариэль по-хозяйски уселась на ее плечо.       — Куда я без вас, — Чисэ позволила потереться фейри о свою щеку. — Скучали по мне? Сознавайся!       Ариэль залилась звонким смехом.       — Потерять Слэ Беге непростительно! Но мы рады, что ты наконец вернулась. — Вдруг фейри принюхалась к Чисэ. И замолчала, подавившись неожиданным открытием. Потом тихонько хихикнула и подлетела к Эллиасу. Кажется, Ариэль все-таки была сердита. Ее маленький ротик уже приоткрылся, чтобы выпустить длинную и гневную тираду, но она так ничего и не сказала. Чародей же не обратил никакого внимания на нежданную соседку. Он преспокойно взял рукой (да-да, в белой перчатке) ломоть пирога с шелковицей и на его примере с аппетитом продемонстрировал фейри, что бывает с надоедливыми существами, посмевшими нарушить покой чародея.       Ариэль с видом оскорбленного достоинства приземлилась на плечо Чисэ. Даром, что фейри по размеру могла бы потягаться с пичужкой средних размеров, ее видимая оболочка не имела совершенно никакой тяжести. Чисэ поймала настороженный взгляд Рута, скользнувший мимо нее. Силки тоже смотрела на взбудораженных соседок. Видимо, Ариэль это не очень-то понравилось. Фейри переглянулись между собой и стремительно покинули помещение так же, как и проникли в него — через открытое окно. Только челка взметнулась вслед за фейри.       Есть расхотелось сразу. Да что за день-то такой, а? Как назло именно в этот момент Эллиас неожиданно решил проявить заботу по отношению к своей девушке.       — Чисэ? А почему ты ничего не ешь? Ты плохо себя чувствуешь?       — Н-нет, — голос приобрел раздраженные нотки, она сжала кулаки под столом. — Просто не хочу. Спасибо.       — А зря, — наполняя ее чашку ароматным чаем благодушно попробовал рассуждать чародей. Кажется, вся эта ситуация забавляла его. А особенно реакция Чисэ. Не хотелось бы говорить избитых фраз, но раньше было лучше. В смысле, когда Эллиас не отрывался от своей утренней газеты и отвечал в ворчливом тоне без намека на усмешку. Тогда он, конечно, своей серьезностью просто сражал наповал любые попытки сблизиться хоть сколько-нибудь, заставляя Чисэ чувствовать себя брошенной и одинокой, без права на поддержку и прямое обращение.       Но потом она начала понимать, что чародей и сам не осознает, как правильно с ней себя вести. За то время, что она надоедала ему своим присутствием, Эйнсворт ни разу не повысил на нее голоса за то, что дорогая невеста отвлекает его от дел насущных. Он был удивлен, когда оказалось, что девушка не смела заговорить со своим учителем, и еще больше — когда она это все же сделала.       Некоторым девушкам куда проще влипать в неприятности, не проронив ни звука из уст, чем избегать их, вовремя обратив на себя внимание. Потому что отвлекать наставника, в чьи прямые обязанности входит сохранение физической и ментальной оболочки ученика в целости и сохранности, на свои проблемы она, видите ли, права не имеет. А поднять на уши все царство фей — ради бога, нет ничего проще.       — …это точно, — донесся сквозь вату мыслей до нее голос Рута.       Девушка сбросила с себя оковы задумчивости. Она встала из-за стола, и уже у двери, бросила:       — Я в сад, нужно прополоть ряд розовой календулы.       — Сейчас? — удивился Рут.       Но девушка уже выскользнула за двери.       ***       — И что это было?       — О Чисэ, ты такой еще ребенок! Человеческое дитя…       Тяпка, отброшенная, лежала в комьях влажной земли, в опасной близости от нежного зеленого стебля. Чисэ сидела чуть поодаль на островке прогретой полуденным солнцем земли, не боясь перемазать шорты.       Ариэль приземлилась на ветку абрикоса, прямо над рыжей головкой.       — Ну так?       — Он не должен был с тобой этого делать!       Фейри топнула ножкой по воздуху и чуть не свалилась Чисэ на голову.       — Я сама так захотела, — с нажимом проговорила девушка. И чуть помолчав добавила: — Я рада, что ты не высказалась прямо при всех.       — Благодари за это белобрысого.       На удивленный взгляд фейри ответила:       — Его рукой твое имя соединено с … — в нелестное бурчание о своем муже Чисэ уже не вслушивалась.       Еще не Эйнсворт, уже не Хатори. Жена по законам мира колдовства и магии, но никто — по законам того мира, частью которого есть. Если вдуматься, оба мира — самостоятельных и отдельных — были тесно переплетены и пронизаны шипами. Нельзя было совершить поступок в одном из них, а в другом не ждать последствий. Приходилось соблюдать законы и правила обоих полотен пространства, балансирую между плоскостями. Отказаться от человеческого с его техникой, одеждой, антуражем пока-еще-Хатори не могла. Она была готова вырвать себя, словно занозу, из тела мира людей, но никак не его из своего сердца.       Но и вплетаться с корнями в мир магии уже-почти-Эйнсворт начала задолго до встречи с будущим мужем.       — Значит, я избежала позора только благодаря Саймону? Нужно будет объявить ему благодарность, — вздохнула Чисэ.       — То-то он удивится формулировке.       — Саймон-то? Он уже ничему не удивляется, — улыбка вышла искренней, хоть и усталой.       — Смотри-ка, осторожней ты с этим. Титания, конечно, продует Оберону, если в следующем году твой монстрик станет папашей, — фейри не удержалась и фыркнула, — но…       — Успокойся, этого не будет, — девушка покраснела так, что издали ее можно было принять за рано расцветший мак. Щечки слились с прядями волос.       — М-м-м-м?       — Та фейри, ну, которая меня лечила…       Ариэль кивнула в знак понимания.       — … она дала мне одну настойку. Так что не переживай. Ничего не будет, — с каждым словом голос становился все тише и тише.       Дух закатил глаза и ткнул пальчиком в сторону говорившей.       — Ладно ты! Вот она чем думала, целительница? Тоже, небось, из этих, — фейри скривилась, — которые только о своем кошельке пекутся.       Хатори-Эйнсворт вздрогнула, поняв, что только что ляпнула. Под взглядом прищуренных глаз утаить что-то было нереально даже для нее. Ариэль с выражением полнейшего отвращения и отрицания на лице так и зависла в одной позе. Они обе какое-то время молчали. Чисэ боялась сделать еще хуже.       — Неужели? — проговорила Ариэль. Подозрительный прищур никуда не пропал, но дух выглядел неуверенно и рассержено.       — Это был единственный способ мне помочь, — пробормотала Чисэ, уже сама сомневаясь в своих словах. «И чего я оправдываюсь, — пронеслось в голове». — Никогда не подумала бы, что ты будешь меня отчитывать.       Фейри моргнула.       — Ты слишком дитя, чтобы принимать такие решения и чтобы подчиняться течению нашего времени. Но ты права, я не могу и не хочу вмешиваться в твою жизнь.       Впервые Чисэ видела Ариэль такой серьезной. Обычно малышка была грубой и влезчивой, пихала всюду свой носик и старалась то нагадить, то помочь, зависимо от выгоды. Сейчас она будто превратилась в мамочку и отчитывала нашкодившего ребенка.       Кто бы мог подумать.       Чисэ подняла взгляд на Ариэль, но ветка была пуста. Взгляд не выхватил из переплетения теней и веток, уже давно позеленевших, тоненького силуэта с крылышками. Девушка вздохнула и опустила голову. Ариэль испарилась. А вот тяпка, как на зло, все так же бессмысленно пялилась на покачивающуюся головку цветка. Пора за работу.       Календула сама себя не прополет.