See the shadows underneath

      Арчи выше неё на пол головы, с широкими плечами и накаченными руками, вот только Веронике всё равно хочется назвать его малышом и потрепать после по рыжим прядям, что извечно взлохмачены. У него такая милая, совсем смущённая улыбка, и щеки покрываются красноватыми пятнами от сильных эмоций: будь то волнение или робость, сквозящая во взгляде порой. Движения его заметно скованные и он слегка сутулится, всегда так внимательно слушая собеседника и смотря ему пристально в глаза при этом. В его глазах можно всегда разглядеть, что же у него на уме в эту секунду.       Арчи Эндрюс — открытая книга для такой, как Вероника Лодж. Совсем искренний, не похожий на парней из её прошлого окружения, заполненного громкой музыкой очередного новомодного клуба и привкусом «Cristal». Там совсем не было парня, лениво скользящего пальцами по струнам гитары и говорящего всегда правду, знающего цену дружбе и понимающего слово «преданность».       В Нью-Йорке ведь честность — редкий экземпляр, куда более ценный, чем округлые жемчужины на её шее, которых Вероника то и дело касается пальцами по привычке. И в ней как раз робость отсутствует. Её место заняла решительность и фамильная расчётливость, которую он принимает с улыбкой всегда и окидывает её восхищённым взглядом раз за разом, признавая, что девушки красивее он ещё не встречал.       — Я… — Арчи запинается вновь, вызывая непроизвольно у неё улыбку на губах, которую он принимает ещё большим румянцем на щеках, — Написал кое-что для тебя, Рони.       Её имя всегда так нежно звучит в его устах, что ей хочется слушать его снова и снова. И когда доходит до неё, что же сказал он секундой ранее, то Вероника вздрагивает непроизвольно, ощущая, как глаза наполняются предательски слезами. Потому что Веронике Лодж никто и никогда песню ещё не посвящал.       И потому она слушает её, боясь шелохнуться даже, вновь улыбается ему и впервые смущённо отводит взгляд, тут же подмечая счастливую улыбку, появившуюся на его губах и вынудившую его сбиться на мгновение, не вытянув ноту до конца. А когда последний аккорд замирает в воздухе, Вероника поднимается со своего места тут же, подходя к нему в сопровождении тихого стука тонких каблучков, и обвивает его шею ладонями, оставляя на его губах несколько коротких, но не менее сладких, поцелуев.       — Ты замечательный, малыш Арчи, — она склоняет голову чуть набок, проводя указательным пальчиком по его щеке, прежде чем вновь подарить поцелуй, на этот раз не отстраняясь, переплетая вместе пальцы рук и прикрывая глаза, наслаждаясь тем, как идеально сейчас ощущать своей ладонью его широкую ладонь и понимать, что не только их голоса звучат гармонично, а и сами они весьма неплохо подошли друг другу, сумев вкусить счастье.