***
Тем вечером Кёнсу как обычно остался в доме Бёна с ночевкой. Они вместе вкусно поужинали приготовленное До кимчи по его особенному рецепту, и собирались спать. Кёнсу пошел в душ первым, пользуясь правом гостя. Однако вышел оттуда только спустя сорок минут, довольный и с красными щеками. За это время Бён успел прибрать разбросанные вещи, поставить книги на полку, убрать грязные чашки, из которых они пили чай и расстелить кровать для друга. До показался в комнате светя голым торсом, оправдываясь, что после душа ему жарко. Демонстративно он прошелся к кровати и взяв футболку, стал обмахиваться ею. Следующим в ванную отправился Бэкхен. С водными процедурами он справился намного быстрее, вот только по случайности он забыл свои вещи в комнате. Поэтому пришлось идти за ними прямо в спальню прикрываясь одним полотенцем, хорошо хотя бы белье было на нем. Когда Бэк зашел в комнату, Кёнсу мирно сидел на своей кровати, уже одетый, и читал. Удивившись внезапному виду своего смущенного полураздетого друга, который замешкался в дверном проеме, тот негромко засмеялся, когда понял в чем дело. Бэк никогда не щеголял перед ним в таком виде. — Прости, я забыл одежду, — виновато проговаривает Бэк и подходит к стулу, где по обыкновению висели приготовленные толстовка и штаны. Парень от неловкости быстро забрал одежду и поторопился снова в ванную, чтобы не смущать друга, который все не переставал хихикать на кровати. После того как со всеми процедурами было покончено, а Бэкхен уже в одежде вернулся в спальню, До уже не выглядел таким веселым. Темноволосый внимательно смотрел на него и наблюдал за каждым перемещением Бэкхена по комнате. В свою очередь непонимающий такого пристального внимания к своей персоне Бэкхен уже залез в кровать, и небольшим полотенцем, которое всегда оставлял на специальной полке возле кровати, начал сушить мокрые волосы. Длинные пряди прилипали к лицу и сильно мешали Бэку видеть, однако он и так чувствовал на себе внимательный взгляд друга. — Бэк, а почему ты всегда ходишь в одежде с длинными рукавами? — неожиданно раздался голос До и парень услышал, как его друг подсаживается к нему на одеяло и под ним слегка прогибается кровать. Такой вопрос поставил парня в тупик, раньше брюнета это мало интересовало, а сейчас в вопросе витали хорошо различимые нотки укора. Бэку пришлось отложить полотенце в сторону, а его удивлённый взгляд в растерянности метался от одного предмета в комнате к другому. Что ответить он не знал, как выкрутиться из этой ситуации тоже. А Кёнсу тем временем не ослаблял своей хватки и все засыпал его вопросами. — И когда ты собирался рассказать мне? — однако в ответ только тишина и непонимающий взгляд в пустоту. — Ты вообще не собирался мне говорить… Тогда зачем, Бэкхен? Почва обвинений для Бэка была понятной, он никогда не подавал виду, что у него могло что-то случиться. И счастливый от природы Кёнсу даже не мог догадываться, что его друг что-либо может скрывать от него. Более того, Бён уверен, что До был в полном шоке, когда осознал всю ситуацию целиком. Конечно он судил только со своей стороны, поэтому Бэкхен мысленно уже приготовился слышать мучительные нотации на тему, что хорошо, а что плохо. Просто парень был точно уверен, что причину его поступков никто не поймет. Тем более как объяснить то, что он режет свои руки не потому что хочет покончить с собой, а потому что считает это личным спасением? Как донести другому человеку, что его моральную боль может заглушить только боль физическая? — Бэкхен! — Кёнсу кладет руку на плечо друга и тревожно заглядывает ему в глаза выводя из пучины размышлений. — Неужели ты думал, что я не пойму тебя? Дурак, тебе нужно было просто рассказать мне всё, что тревожит тебя, всё что беспокоит… я же твой друг… После того в тот вечер они больше не говорили. Кёнсу молча ушел к себе в кровать и накрывшись одеялом, казалось по самые уши, уснул. По крайней мере сделал вид. Бэкхен сделал тоже самое. Тогда им нужно было обо всем подумать в одиночестве. Взвесить все свои мысли, хорошенько обдумать новую информацию, чтобы постараться принять её. Ведь никто из них не хотел, чтобы на этом всё заканчивалось. Пусть они частенько мыслили совершенно по-разному, но ведь это не повод расходиться по разным сторонам барикады? Тем более никто из них и не хотел этого. На утро всё было почти как обычно. Оба в замешательстве тактично умалчивали о больной теме. Уходили от прямых взглядом в глаза. Небольшое напряжение хорошо ощущалось каждым, но это можно было исправить искренней улыбкой и парой тройкой комплиментов в адрес прекрасной готовки До, а так же новыми темами об учебе и дальнейших планах. Су любил говорить о будущем в отличие от друга, а Бэк в свою очередь иногда умело этим пользовался. В результате негласная тема постепенно замялась, больше к ней не возвращались. Но Бэкхен видел, как изменилось отношение Кёнсу к нему. Хотя он жутко удивился, когда увидел в какую именно сторону.***
Между тем время неумолимо бежало вперед, подгоняя за собой жизнь. Всё завертелось и закружилось с такой скоростью, что Бэкхен не успел опомниться, как держал в руках диплом о неполном высшем образовании, слушал веселые рассказы Кёнсу, пока они вдвоем сидели в небольшой, но такой уютной, их любой кофейне на углу. Это место привлекало своей атмосферой, приятным ароматом молотого кофе свежей обжарки, вкусными пряностями и горячей выпечкой. Казалось, для них обоих — неожиданных кофеманов и сладкоежек — это место оказалось тем самым островком, где царило беспроблемье и радость, а иногда они на полном серьезе чувствовали вокруг присутствие ноток счастья. Сейчас размышляя о чем-то далеком, под веселый, даже успокаивающий, голос друга, в голове Бэкхена укладывались по полчкам прожитые моменты, всякие важные события точно расформировывались в хронологической последовательности и закладывались в его архив памяти. В то место, куда любил заходить Бэк в одиночестве, бродить между запутанными, покрытыми пылью и паутиной стеллажами с кусочками воспоминаний и предаваться меланхолии. Парень отчетливо старался запомнить всё. Сохранить всё, что только можно и оставить глубоко внутри себя. За это время, очень сложное для него в плане физическом и моральном, неожиданно для самого себя Бён осознал, что всё изменилось. Его жизнь сдвинулась с мертвой точки и свернула в совсем иное направление. Последний год учебы не казался больше чем-то страшным. Экзамены не оказались такими сложными, и он окончил университет в Пусане даже с отличием, преодолев собственные страхи и перескочив через свои предрассудки. Да, с одногрупниками он так и не подружился, но это не мешало ему помочь некоторым студентам с предметами, объяснить материал или дать списать пару тестов. На переменках к нему свободно обращался любой желающий обменяться парой-тройкой незаурядных слов и иногда некоторые даже желали ему хорошего дня, а преподаватели всячески поддерживали новенького студента и не придирались к его внешнему отличию от других. Сказать по правде, здесь Бэкхен нашел намного больше плюсов по сравнению с Сеулом и только сейчас осознание этого глубоко засело в его мыслях. Кёнсу по-прежнему болтал в любых ситуациях, как и всегда был круглым отличником, милым ворчуном и просто интересным собеседником. А ещё он был именно тем, кто точно накрепко засел на дружеской скамейке Бён Бэкхена. Сейчас же, когда Бэк думал о До он видел в нем человека, который заботился о нём всё это время. Звонил, писал, приходил в любое время дня и ночи и банально был постоянно рядом. Он с самого начала видел в нем просто парня, обычного, без каких-либо странностей и замашек, доверился только своим собственным наблюдениям и сделал свои выводы. Бэкхен не знал, что с кем-то можно иметь настолько теплые отношения. Постепенно он стал доверять Су намного больше, стал подшучивать над его нелепыми оговорками, что случалось довольно часто, в связи с его быстрой воодушевленной речью. Они даже готовили теперь у Бэкхена дома вместе. Кёнсу потихоньку учил его разным блюдам, давал советы и следил за всем процессом, когда готовить ужин брался Бэк. Тот в свою очередь, когда оставался один больше не питался продуктами быстрого приготовления, и походы в продуктовый магазин теперь стали еще более занимательными, хотя и занимали уже намного больше времени. Неожиданно для самого Бёна, в нём открылся потенциал к готовке, а также сильное желание учиться этому, занять свои руки, мысли и убить время. К тому же он все ещё был любителем очень вкусно покушать и лишний раз заслужить похвалу лучшего друга всегда очень приятно. Поэтому это занятие очень сильно пришлось ему по душе. Да и вообще вместе с Кёнсу в нём стали проявляться черты характера незнакомые даже для самого Бэкхена. Ко всему прочему он стал меньше носить толстых кофт и небрежных свитеров. Теперь, благодаря Кёнсу и его подаркам, Бэк имел в своем арсенале уже несколько рубашек. Длинные рукава, однако, всё равно остались единственным приоритетом, потому что свои шрамы показывать никому он не хотел. Да и в целом, теперь Бён стал срываться намного реже, и непременно рассказывал об этом Кёнсу. О Пак Чанёле он тоже ему рассказал. Бэк до сих пор с улыбкой вспоминает то, как реагировал на его рассказ До. Таких эмоций ему еще наблюдать не доводилось. И возможно именно это подтолкнуло парня на то, чтобы откинуть все имеющиеся сомнения по поводу такого страшного слову «дружба» и наконец-таки открыться До Кёнсу полностью и принять его. Су сделал для него больше чем кто-либо и когда-либо — он поддержал и продолжил поддерживать его по сей день так, как никогда не поддерживал. В такие моменты Бэкхен действительно задумывался о том, что суровая зима в его жизни подошла к концу, и, возможно, на пороге его души уже стоит весна? В тот день они еще долго просидели за дальним столиком, рассуждая о повседневных делах, о начале летних каникул, строя планы и просто предаваясь мечтаниям, как любил Кёнсу. Однако в этом казалось бесконечном потоке мыслей и фраз от Кёнсу, только один Бэк мог уловить логическую цепочку мыслей, так неумело выстроенную отличником. Когда дело доходило до неформальных разговоров на свободные темы, До становился маленьким ребенком, который восторгался и радовался каждой незначительной мелочи. И это так не хватало самому Бэкхену, что наблюдать за ним с улыбкой в такие моменты стало просто обязательным и необходимым занятием. Слушая болтовню друга, парень понимал, что тот твердо намерен ехать в Сеул и поступать на магистратуру там, более того, он точно убежден, что Бэкхен направится вместе с ним и они будут поступать вместе. Нет смысла упоминать о том, что желания самого Бёна никто не спрашивал, а с другой стороны почему бы и нет? Что он будет ловить здесь в Пусане, если можно получить более хорошее и престижное обучение в столице? Ведь теперь он точно будет не один, а с Кёнсу он не пропадет в жестокой и бесчувственной толпе однокурсником. Да и он уже далеко не маленький и не такой уже «забитый» как раньше. Теперь всё может измениться. Здесь его уже никто не держит, а родители точно смогут без проблем прожить и без своего сына. Страхи прошлого постепенно отходили в тень, их словно отгонял До своим фонариком. Бён думал об этом каждый день все больше и больше, расставляя приоритеты, взвешивая все «за» и «против». Нет, он, конечно, понимал, что все его боли прошлого так просто никогда не покинут его. Но ведь нельзя бояться и жить в тени вечно. В конечном итоге Пак Чанёля точно больше не будет. Чего еще бояться ему? Ведь с этой призрачной любовью теперь уже покончено и Бён Бэкхен совсем не тот, что был раньше. Теперь парень точно уверен: больше никаких соулмейтов. Это пережитки прошлого. Сейчас «модно искать себе девчонку», кого-то с противоположным полом, и истинная любовь уже не имеет значения. О ней все забыли. И что самое главное, в этом с ним согласен и Кёнсу, что намного упрощает ситуацию. — Мы поедем поступать в Сеул, как ты и хотел, — твердо сказал парень как-то раз, неожиданно нарушив болтовню До совершенно на другую тему. Спустя мгновение тот уже сиял счастьем в ответ и всем видом подавал решительность своих намерений, а в глазах темноволосого горели искорки азарта. — Мы просто порвем все столичные вузы! — подбадривающе сказал парень в ответ и как-то угрожающе улыбнулся. Но Бэк знал эту улыбку: момент, когда До Кёнсу уверенно идет на прорыв, когда преграды на его пути сами расступаются перед ним и в этом и была просто необъятная харизма этого паренька.