Домой - в страну мертвых

У Итачи никогда не возникало проблем со службой, а с тех пор, как он стал капитаном Готей-13, у него появилось ещё и много свободного времени. Исполнительность Хинамори и его собственные умения позволяли уделять достаточно времени вещам куда интересней отчетности и тренировок отряда. Увлечений у Итачи накопилось множество. Врожденная гениальность позволяла быстро учиться чему угодно. Со временем даже возник азарт найти что-то, что будет для него сложно. Но ничего подобного не обнаружилось за все годы жизни в Обществе Душ. Языки - он уже свободно говорил на пяти. Техника из мира живых, её создание и языки программирования давно перестали быть чем-то непонятным. Музыка - он овладел фортепиано, гитарой, скрипкой и флейтой. Без удовольствия научился каллиграфии, тут уж постарался Бьякуя. Живопись - и тут Итачи не сплоховал. Он добивался успеха во всем, за что брался, и то и дело задумывался, зачем ему это нужно. Для чего даны способности, превосходящие чьи угодно? Будучи живым, он знал ответ. Для шиноби талант определяет судьбу, его же дар слишком рано стал роковым, чтобы осталось время на размышления о смысле жизни. Смерть принесла покой, но не сразу. Первые впечатления от Общества душ были не из приятных. У очутившегося в семидесятом районе Руконгая других ощущений быть и не могло. К тому же, уже через неделю Итачи начал чувствовать голод. Жизнь была трудной, но он был даже рад ей и не торопился что-то менять. Это было сродни искуплению за совершенные грехи. Он жил, трудился и пытался забыть, кто он такой. Всё, включая свое имя. Больше он не умел ходить по воде, дышать огнем, убивать взглядом, не было больше шарингана. Зато Итачи видел так ясно, как уже забыл, что возможно.       Пусть небо над головой было скорее серым, нежели синим, ноги и руки покрыты мозолями и рубцами, одежда лохмотьями, он дышал легко так как не приходилось при жизни. Он был здоров и свободен. Так продолжалось до тех пор, пока ему неприятно не напомнили, что от себя не убежишь. Гордость… Он пытался избавиться от неё долгие годы, напоминая, что давно и добровольно лишился чести. Но врожденное чувство собственного достоинства все равно оставалось с ним, даже в те тяжелые голодные годы искупления. Итачи не позволил над собой усмехнуться, не позволил творить разбой у себя на глазах и впервые после смерти сражался, впервые убил. Пути назад не было. Поэтому он пошел вперед. К более благополучным районам, почти нигде не задерживаясь. За несколько лет он дошел до Сейретея с точным и ясным желанием стать шинигами. Поступить в Академию было просто. Учиться тоже несложно. Итачи намеренно не спешил заканчивать курс обучения до срока, хотя мог сделать это в первый же год. Учителя дивились, но ничего не могли поделать. Закончив Академию лучшим в своем выпуске, он стал сразу же шестым офицером в шестом отряде. Три года спустя дослужился до чина лейтенанта того же отряда, им пробыл следующие двадцать лет. После чего стал капитаном пятого отряда.        Жизнь в Сейретее была необременительной, светлой, новой и отличной от всего, к чему он привык. Не смотря на то, что от идеала Белый город был далек, а его стены погубили многих, ему они подарили покой. Дружба, семья, любовь - Итачи почти не знал этого при жизни. Искренность, доверие и уверенность тоже были чужды. Учихе не приходилось делить ответственность, ему не доводилось ощущать заботу. Разве что в почти забытом детстве, которого по сути и не было. Он - дитя войны, одно из последних, отчего и увидел наиболее страшные моменты уходящего в прошлое мира. Итачи довелось жить во время смены эпох, он был старшим в поколении, изменившем мир. К тому же, он всегда был чрезмерно талантлив. В мире шиноби гениев первыми кидают в пекло, надеясь таким образом спасти как можно больше жизней. Оно и логично, жизни большинства всегда дороже. Умирают тысячи, дабы спаслись миллионы. Представителей благородных кланов всегда боготворили, но и всегда боялись. Поэтому и старались избавится при первой возможности. В его время древние роды как раз находились в упадке. Многие навечно исчезли, другие были обескровлены, третьи раздираемы внутренними противоречиями. Учиха не были исключением, иначе он бы не смог вырезать клан, да и не захотел бы этого делать. Прошлое подобно прочитанным страницам книги: уже ничего не изменишь, а главное не столь интересно, как то, что читаешь сейчас и что узнаешь дальше. Сегодня Итачи имел всё о чем некогда не смел мечтать. Незыблемо и необратимо до тех пор, пока Общество душ не изменится. Если подобное случится, то его уже не будет, потому что капитан пятого отряда до последней капли крови будет сражаться за мир, в котором живет. Сегодняшний день мало отличался от обычных трудовых будней. Капитан занимался разбором документации в офисе своего отряда. Солнце привычно освещало кабинет. На столе стояли чашка с уже остывшим чаем и сладости. Со стены смотрела картина авторства хозяина помещения, демонстрируя цветной полет фантазии. Ничего конкретного, но чем-то этот эксперимент понравился Хинамори да и самому капитану, поэтому «великое художество» разбавляло рабочую обстановку. Время было мирным, поэтому Итачи планировал закончить с работой к обеду, посидеть ещё около получаса для приличия, а потом придумать очень срочные и очень неотложные дела где-нибудь за пределами казарм. Если его отсутствия кто-то, не дай ками, хватится, то Хинамори с честными-пречестными глазами и свойственной ей серьёзностью сообщит, чем занят её капитан, и попробуй ей не поверь, даже если скажет несусветную чушь! С чем-чем, а с лейтенантом ему повезло. Во второй половине дня грозилась объявиться Йоруичи. А как показывал опыт, с ней лучше встречаться за пределами рабочего места, а не то потом придется мучиться и выдумывать, куда бы подальше сплавить Момо, или, что труднее, пытаться остановить разыгравшуюся кошку. Сколько за годы их чудоковатого романа этот кабинет повидал безобразий, не счесть. Несчастный, не будь он закален обитанием тут ненормальных капитанов, наверное, высказывал бы свое недовольство поломками, исчезновениями вещей, бардаком в отчетности, может каких ещё полтергейстах. Но кабинет был старым и привык к неординарности своих владельцев. Видал он вывороты Хирако Шинджи, бывшего мастером переставления всего с ног на голову. Он, кстати, и в любовных подвигах преуспел куда больше Учихи. Айзен Соуске, в общем-то, был потише, но тоже тот ещё фрукт. В тихом омуте черти водятся, как общеизвестно. Так что недоками хоть и жил тихо, кабинет от него тоже натерпелся. Пытаясь не организовывать безобразия в офисе, Итачи заботился вовсе не о психическом здоровье кабинета и даже не о своей репутации, тем более не о репутации принцессы Шихуин. Её репутацию невозможно было испортить ещё больше. Причин стремления встречаться с ней за пределами рабочего места было две и обе простые. Во-первых, разбирать разбросанные документы было неинтересно и долго. Во-вторых, масштаб выдумок увеличивался в разы за пределами расположения пятого отряда. Любой другой на его месте сказал бы, что любить богиню скорости трудно или даже невозможно мучительно, Итачи так не считал. Он не понимал, как любовь может быть сложной или мучительной. Положительное чувство не может доставлять боль, болезненные ощущения возникают из-за эгоизма, непонимания партнера, да чего угодно, но не любви. Доказать и объяснить это проще на примерах, чем через сложные определения и многоумные объяснения. Вот, лейтенант девятого отряда Хисаги Шухей, влюбленный уже не одну сотню лет в Мацумото Рангику, страдает из-за непостоянства своей возлюбленной. Она уже не раз проявляла к нему благосклонность, но потом оставляла и уходила к кому-то другому, сейчас, в частности, ушла к лейтенанту шестого отряда Аясегаве Юмичике. Не из-за любви мучился Шухей, а из-за оскорбленного самолюбия, невозможности принять свою женщину такой, какая она есть, ныл в нём и собственник. Не от любви страдала и сама Рангику, а она страдала, хоть всегда и пыталась всем доказать обратное. Её бедой был страх перед привязанностями, перед возможной слабостью, и главное несвободой и близостью. Если уж на то пошло, то и не из-за любви его дражайшая сестрица Сакура становилась тенью самой себя и Бьякуи заодно. Тут был вопрос боли и тяжести ожидания, ускользания надежды, добровольного отчуждения. Перебирать можно всех подобного рода мучеников и объяснять, как же они заблуждаются. Только зачем это делать? Бессмысленно. В своей личной жизни Итачи ориентировался прекрасно. Никаких мучений, страданий, ревности и ещё какой-то подобной ерунды. Он спокойно относился к возможности наличия у Йоруичи ещё любовников, или же к возникновению таковых. К неопределенности её поведения. Удержать или привязать как-то любимую женщину он не пытался и даже не считал нужным. Она – кошка, когда захочет, тогда и придёт. Стоит только попытаться отнять у неё свободу, сразу же исчезнет навсегда. А этого совсем не хотелось, Итачи любил её трепетно и нежно, восхищался и обожал. Даже представлять, что в один миг исчезнет вся сумятица, привносимая ей в его жизнь, не хотелось. По сравнению с ней, он был мальчишкой, и против векового опыта не могла помочь никакая гениальность. Она с ним играла и любила, не без материнского велюра. Насколько же велика их разница в возрасте, Итачи понял семь лет назад в день похорон Бьякуи, когда Йоруичи его удивила и испугала. В тот день небо было хмурым с самого утра, что делало и без того унылое настроение ещё хуже. На похоронах были все старшие офицеры, кроме двоих: Итачи и Сакуры. Она заперлась у себя в спальне, опечатав стены кидо, истерила, рыдала и, как выяснилось позже, читала законы клана Кучики о наследовании власти. У Итачи всё было проще, он просто остался дома. В смерть единственного друга он не верил. К тому же, в надежде помочь искал его в других мирах, и когда день перевалил за полдень, добился своей цели. Добился и ужаснулся: Бьякуя был жив, но лежал, мучимый лихорадкой, и, что куда хуже, стал смертным. Помочь ему было невозможно, только ждать пока он сам найдет способ избавиться от живой оболочки. Когда похороны завершились, начался дождь. Йоруичи пришла мокрая с ног до головы на редкость печальная, почти плачущая, раздавленная. Итачи никогда не видел её такой ни до, ни после. - Почему тебя не было? Она искала, куда выместить свою боль. Небрежно выкинув обувь под дождь, залезла к нему на террасу. Подошла и, что было силы, ударила его кулаками по груди. Итачи чуть не упал, но, не сопротивляясь, дожидался, что будет дальше. Она сделала то, чего он меньше всего ожидал: упала к нему в объятия и разрыдалась. Для осознания происходящего потребовалась почти минута. После он отвел её в дом, начал искать хоть какую-то сухую и чистую одежду. С её реацу простуда вовсе не обязательна, но сидеть в мокром от этого не становится приятней. Йоруичи достаточно быстро успокоилась, но печальное выражение лица не исчезло. Непривычно одетая с длинными распущенными волосами и чашкой горячего чая в руках, она казалась постаревшей лет на сто не меньше. - И этот умер. Точно так же умер при всех их различиях! Она говорила очень тихо, в пустоту, но Итачи всё же решил уточнить. - О чем ты, Йоруичи? Он редко обращался к ней просто по имени, но сейчас деланная вежливость была излишней. - Мы сегодня хороним только одного шинигами, - разозлилась она. - Моя история слишком старая и тебе будет неприятно подобное слушать. - Расскажи, мне интересно. Сил язвить или сопротивляться его просьбе у неё не было, поэтому, положив голову ему на плечо, она начала и рассказала ему о произошедшем много лет назад. В те времена она была ещё совсем девчонкой, шел семнадцатый век по Генсейскому времяисчислению, и Йоруичи впервые влюбилась. Крепко и по-настоящему, такой чистой любовью, на какую способны только дети. Влюбилась в Кучики Соуджина, и он ответил ей взаимностью. Их любовь была обречена с самого начала, но они об этом не задумывались, особенно она. Уже в те времена принцесса была кошкой. Они начинали вместе учиться быть шинигами, но более талантливая и заинтересованная в воинском искусстве Йоручи быстро опередила своего друга. И уже вскоре больше времени проводила за тренировками с Урахарой Киске, чем с Кучики Соуджином, который был ко всему прочему болезненным ребёнком. Только это мало что изменило. Время шло, за годами проходили десятилетия, их любовь была все такой же сильной, лишь стала не столь невинной. Пока Соуджин не женился по расчету, уступив уговорам отца. За эту безвольность Йоруичи надолго на него обиделась. Примирение случилось только, когда родился Бьякуя.       Успевшая к тому моменту стать главой своего клана и капитаном отряда шинигами, принцесса на всю жизнь запомнила день, когда Соуджин дал ей подержать кричащего младенца. Никогда ей не забыть паники, вызванной его хрупкостью, и осознания, что это мог бы быть её ребенок. Обида на Соуджина до конца не исчезла до самой его смерти, но его сына Йоруичи приняла и привязалась к нему. Бьякуя рос не похожим на своего отца: дерзким, сильным, здоровым, своенравным. Йоруичи была рада, что приложила руку к его воспитанию, в особенности она была довольна, что он усвоил её уроки о чувствах и, главное, о любви. Узнав о свадьбе Бьякуи с Хисаной, она гордилась. Принять смерть своего почти ученика, почти ребенка, почти младшего братишки было трудно, как-то до этого принцесса не догадывалась, насколько к нему привязана. В тот пасмурный день, Итачи гладил её по спине и волосам, слушал, сочувствовал её боли, хотя и ему самому было трудно, а ещё начал твердить, что Бьякуя жив, и нужно только дождаться его возвращения. Смыться из офиса Учиха не успел, он заполнял последние документы, когда перед его столом возникла Йоруичи в своей извечной рыжей куртке. Вид у принцессы был обыкновенно самодовольный. - Вы нашли в Генсее что-то интересное, Йоруичи-сан? - Можно сказать и так, а что у тебя нового, Итачи? - Боюсь сегодня мне нечем вас удивить. В последнее время я завален работой. - Неужели малышка Момо завела любовника, и теперь вся макулатура на тебе? Хинамори от такого заявления запунцовела и хотела возразить и отстоять свое целомудрие, когда за неё заступился капитан и пригласил свою гостью пойти пройтись. Гостья приглашение с удовольствием приняла, но далеко уйти они не успели: в кабинет залетела адская бабочка и сообщила об исчезновении капитана шестого отряда. В один миг расслабленный настрой капитана Учиха исчез. Он принялся выяснять, где была его сестра и что с ней произошло. Разобравшись с этим, немедля отправился к месту событий. Йоруичи последовала за ним. Никто толком ничего не мог объяснить. Получалось, что она просто провалилась сквозь землю. Мысли о перемещении в пространстве посетили сразу, поэтому Итачи решил проверить свою гипотезу. По его зову на помощь явился невысокий юноша, облаченный в черное.       Они с Цукуеми быстро пришли к заключению по поводу произошедшего. Теперь предстояло определить куда закинуло Сакуру и Тетсую. Для этого Цукуеми вернулся во внутренний мир, а Итачи уселся по-турецки на траве. Йоруичи такому его поступку не удивилась: он успел рассказать ей о многих способностях своего занпакто. Сакура нашлась быстро и была застигнута за весьма интересным занятием. Она лежала на траве, а над ней склонялся не кто иной, как Бьякуя, закидывающий её ноги себе на плечи и целующий жену везде, где придется. Больше подглядывать Итачи не стал: он убедился, что с сестренкой все в порядке, и, более того, события сложились, как нельзя лучше. Цукуеми тоже призывал долго вуайеризмом не заниматься, он заметил кое-что настораживающие в их мире совсем неподалеку. По пути к этому подозрительному участку Итачи поделился увиденным. Хорошие новости всегда приятно сообщать. Подозрения оправдались. В указанном месте пространство было истончено настолько, что можно было увидеть параллельный мир. Зрелище совсем не радовало: по ту сторону бушевал огонь, пепел застилал небеса, и в багряных сполохах можно было различить странные строения. Полуразрушенные, часто перевернутые башни, каким-то образом висящие над огненными котлами, цепи и уродливые фигурки скульптур служили им украшениями. Проход не был до конца открыт, поэтому Итачи и Йоруичи поспешили его закрыть. Эту дверь открыл не Абэ Кэзуки, слишком уж грубо и много насилия в способе. К тому же, убедившись в действенности своей технологии, он не открывал бессмысленных окон не пойми где, что ещё во время прошлой войны растолковал им капитан Куроцучи, проанализировав имеющуюся информацию. К моменту возвращения в Сейретей Итачи и Йоруичи, уже была открыта Гарганта, и собравшиеся шинигами ожидали возвращения капитанов Кучики и Абараи. Её реацу обнаружили в Уэко-Мундо, и в помощь попавшей в переделку Сакуре отправили вызвавшегося Ренджи. Долго ждать не пришлось. В темном проходе появился сначала капитан Абараи с Тетсуей на руках. Следом шла Сакура, совсем миниатюрная по сравнению с капитаном седьмого отряда. Она честно старалась держать лицо, но, глядя на дергающего Ренджи за волосы Тетсую, невольно улыбалась. Никогда не бывший грозным, но всегда любимым и уважаемым капитан Абараи выглядел комично, как и всегда, когда общался с сыном своего бывшего руководителя. Впрочем, не смеяться, слушая рассказы о милых тетсуиных шалостях было невозможно, тут не выдерживали даже самые уравновешенные люди. Забрав ребёнка у Ренджи, Итачи передал его Саске, к недовольству Рукии. Она хотела сама позаботиться о племяннике и узнать побольше о произошедшем, пока капитанов ждало внеочередное собрание у главнокомандующего. Как и предполагал Итачи, сестрица вернулась более чем довольная, а Тетсуя, хоть и как мог доставал Ренджи, а потом возмущался по поводу своей транспортировки, не спешил рассказывать о случившемся, хоть за ним водилась привычка пересказывать интересные происшествия. Повесткой дня на собрании, разумеется, стали пространственные аномалии. Было положено начало подготовки к предстоящей войне. В общем, все весьма ожидаемо. Когда распоряжения были отданы и капитаны, наконец, отпущены, Итачи и Сакура отправились к нему домой, где их уже ждали Йоруичи и Саске. Тетсуя кричал едва ли не на все поместье, требуя вернуть ему отобранный кинжал. Завидев мать, озвучил свое требование ей. - Это папин подарок, мама, вы не можете его забрать! Мальчик был невероятно зол, посягнули на святое. По просьбе Сакуры, Саске отдал оружие ей, а она, недолго покрутив его в руках, вернула сыну с глубоким выдохом. В их ситуации оставалось только верить в благоразумие Бьякуи, давшего ребенку такую опасную игрушку. Счастливый своей победой Тетсуя вспомнил о ещё одной вещи, данной ему отцом. Эта предназначалась матери. Тетсуя вытащил коробочку, умещающуюся у него на ладони, и поставил на стол, после чего волшебство спало, и перед шокированными шинигами очутилась огромная шкатулка, выполненная из светлого, почти белого дерева с замысловатой резьбой и инкрустированная камнями. Внутри оказались ювелирные украшения невероятной красоты, как мужские, так и женские, и поверх всего лежал лист бумаги, исписанный с обеих сторон. Автор письма и так был понятен, но почерк ещё больше убеждал в отсутствии ошибки, хотя сначала иероглифы немного наклонялись и ползли, но с каждым символом становились все красивее, правильней и каллиграфичней.Итачи начал читать вслух. - "Почти уверен, что ты уже сказала немало слов по поводу подобных подарков и что с тебя хватило бы уже полученного. И все же отдаю Тетсуе шкатулку. На ироничный вопрос, почему ограничился столь малым, отвечаю: колдовство не очень стабильно, поэтому рисковать не захотелось. За проведенные в этом мире годы скопилось много всего, как и что попало мне в руки, говорить не буду, сам не вспомню. Путешествия с гномами редко заканчиваются без самообогащения. Жадность едва ли не ключевое качество у этого народа, но если уж решают с тобой поделиться, то делают это с размахом, даже захочешь, не отвертишься. Когда вернусь, расскажу все, что захочешь. Уверен, что вернусь и спустя меньше времени, чем уже прошло. Подожди ещё немного. Не могу просить тебя не лезть в пекло, надвигается война и капитан отряда обязан быть впереди всех, но прошу и заклинаю – выживи. P.S. Для ехидных кошек и читающих чужие письма старших братьев: комментариев по поводу содержания записки не требуется и хватит ржать, чертова кошка, вернусь - обязательно выясню не протянулся ли твой хвост к моему дому. P.P.S. Война намечается совсем не шуточная, и где она будет проходить, я не знаю также, как и сколько миров будет затронуто. Враг готовится к этому уже очень давно, и сил ему не занимать, так что лучше готовьтесь, а не носитесь друг за другом по ночам". Йоруичи и вправду смеялась. Под влиянием параллельного мира Бьякуя ничуть не изменился, разве что чуть-чуть впал в детство, но это мелочи. Послания ему никогда не давались, поэтому он обычно и отправлял ровные строчки хокку или сухие распоряжения. Смеялся и Итачи, глядя то на письмо, то на шкатулку с украшениями, то на порозовевшую сестру, и иногда на впечатленного и не верящего в происходящие Саске. - Нет, ну где у него совесть! Мы тут волнуемся, а он тур за сокровищами организовал! Наигранная рассерженность у Йоруичи не получилась, хохот становился все более неудержимым. Не зря она когда-то поверила отчаянной уверенности Итачи. Если бы не надвигающаяся война, было бы совсем замечательно, а не то раз Бьякуя опасается за них где-то в тридевятом царстве, то ждать нужно чего-то поистине ужасающего. Ещё и объявление Абэ Кэзуки с его переходами между мирами. Эх, не судьба ей задержаться подольше в Сейретее - необходимо вернуться в Генсей и озадачить Урахару.