внутренний декаданс

hey violet – guys my age

      У Исина проблема.       У «проблемы» есть имя. Не то, чтобы Исин пытался запомнить, просто «проблема» слишком часто маячила перед глазами последние пару месяцев точно, а у таких, как она, есть свойство запоминаться.       Исин бы не беспокоился об этом, честно, если бы это не был парень всё ещё вынужденного соседа Сюйкуня, Джентин. И Джентин лежит рядом, красивый и полностью нагой. Исину жаль, что это не инсталляция для фотосессии Сюйкуня.       Он не помнит, как и когда это произошло и что послужило для этого причиной, но прекрасно помнит весь вчерашний вечер, включающий умотавшего к Юэ с ночевкой («без приключений») Сюйкуня и пришедшего Джентина в расстегнутой на четыре пуговицы рубашке, длинном пальто и с двумя бутылками вина («для атмосферы»). Исин помнит смелые прикосновения пальцев к своим рукам, смазанные поцелуи по щекам, губам и шее; помнит три сброшенных звонка от Чунмёна на своём телефоне и около пяти - от Сюйкуня на телефоне Джентина. Сладкие, тягучие как мёд поцелуи заставляли забыть обо всем, потеряться в пространстве и времени и, черт возьми, полностью раствориться в собственных эмоциях, как будто кроме них двоих никого и нет. Так чертовски банально, оттого и тянет.       Джентин простой, соблазнительный и чересчур податливый, льнёт к каждому касанию, охает от каждого поцелуя и выгибается навстречу Исиновым губам, пока тот своими длинными пальцами ласкает и растягивает, ждёт, пока сам же Джентин попросит о большем, начнёт цепляться за чужие плечи, царапать и оставлять полумесяцы на коже. Его стоны, честно, сводят с ума, и Исина срывает с предохранителей. А Джентину нравится, нравится быть настолько беззащитным, чтобы полностью довериться человеку, который просто оказался не против интрижки, а потом кусать свои, чужие губы, пытаться успевать дышать из-за сбитого к чёрту дыхания, чувствовать разгорячённое тело над собой, срываться на громкие стоны, выкрики чужого имени, тяжело выдыхать каждый раз, когда пальцы крепко цепляются за бёдра, сжимают кожу, оставляют красные отметины — Джентину нравится затем рассматривать себя в зеркале, как будто его тело - лучшее полотно и шедевр абстракционизма.       С Сюйкунем такого не бывает. Сюйкунь резкий, совсем по-юношески мягкий, тонкий и очаровательный до такой степени, что может строить из себя секс-икону, а в итоге краснеет от любого поцелуя ниже ключиц, от пальцев под бельём, от руки, сжимающей его член, но отсасывает он, конечно, классно, с этим Джентин спорить не будет, только спросить боится, откуда опыт, да и не уверен, хочет ли он знать ответ на этот вопрос. Единственное, что он знает про сексуальную жизнь своего парня «до» — у него ничего не было с Исином; отвратительной судорогой сердце сводит лишь от мысли, что Исин на самом деле не хочет Джентина. Джентину и поебать должно быть — у них случайно, страстно и обоюдно из мыслей убрать человека, которого слишком много; разница лишь в том, что Джентин в отношениях с Сюйкунем, а непреодолимо тянет к тому, чьё сердце принадлежит назойливому, эгоистичному соседу.       В Сюйкуня правда невозможно не влюбиться. Из мыслей убрать и подавно. И Джентину больно от того, что Сюйкунем хочется обладать, но коленки предательски подкашиваются в присутствии совершенно спокойного, умеющего брать, знающего тело Джентина наизусть Исина. И видит бог, насколько сильно Джентину хочется перекрыть собой чужие мысли о Сюйкуне, заставить не думать о копне светлых вьющихся волос, о чертовки привлекательной заднице в обтягивающих джинсах, о крепких бёдрах и длинных восхитительных ногах, на которые, да, Джентин дрочил, ему даже не стыдно.       Сюйкунь на самом деле без понятия, как нужно правильно узнавать тело Джентина, где нужно трогать, гладить и целовать, где можно перейти грань, а где лишь ласки — Джентин же изучил Сюйкуня вдоль и поперёк, он как открытая книга с мягким переплётом и совершенной бессмыслицей вместо слаженного текста, такой переменчивый и непостоянный, с чувствительной шеей и запястьями, восторженно охающий, когда Джентин пальцами скользит по коже внутренней стороны бедёр и закидывает чужие ноги себе на плечи, целует от коленок, спускаясь вниз, резко переходя на живот, чтобы подняться к ключицам, плечам и шее — и Сюйкунь тает, хнычет, просит взять его, пропадает вся его напускная саркастичность и твёрдость.       Джентин громко выдыхает каждый раз, когда кончает, а Исин хочет словить этот выдох, но опаздывает, цепляя лишь чужие губы лёгким поцелуем.       Исину правда жаль, что всё так выходит, потому что Джентин красив и податлив, он желанен и восхитителен в своей раскованности и жажде новых эмоций, Исину хочется оставлять на его теле бесчисленное количество меток и целовать в искусанные, влажные губы.       Джентин считает, что может это как-то объяснить, в смысле, оправдать себя перед Исином, самим собой и Сюйкунем, что пришёл домой к утру, потому что ему не спалось у Юэ. Сюйкунь ведь совершенно не ожидал увидеть в коридоре знакомые кеды и пальто, не ожидал услышать, как знакомый голос стонет имя человека, который всё ещё так по-идиотски и глупо занимает почти все мысли.       — Серьёзно? — выдыхает тихо Сюйкунь, и в его голосе, как минимум, разочарование напополам с накатывающей истерикой. Ему жаль, что он не смог закончить их путаные отношения двух совершенно потерянных в своих желаниях людей раньше, чем оно произошло само собой.       Исину жаль, что он не может сбежать.