Корова-Пенни

Почему когда он говорит «люблю», мне хочется свернуть ему шею? Кому я вру. Не хочется. Меня зовут Пенелопа Гарсия и я до последнего верю в людей, даже в тех, чьё грязное бельё мне приходится перетряхивать по долгу службы. Профайлеры используют меня в качестве волшебной палочки. Умствовать можно долго и много, но только мои ловкие пальчики с идеальным маникюром способны привести все их соображения к общему знаменателю и подкрепить фактами из всемирной паутины. Между собой у этих ребят есть замечательное негласное правило: ни при каких обстоятельствах не профилировать друг друга. Замечательное, но не соблюдаемое по своей сути. Джей-Джей говорит, это может происходить автоматически, они бы и хотели остановиться, но не могут. Как учитель английского, встретивший ошибку в газетном объявлении. Навряд ли несчастный бросится за красным карандашом, чтобы исправить опечатку, возможно, даже не поморщится во время чтения. Но заметит обязательно. То же самое с моей любимой командой. Прентис способна сделать далеко идущие выводы, ориентируясь на оттенок моей помады, а Росси, заметив излишнюю сутулость и подволакиваемую ногу, наверняка, может сочинить новую книгу на материале, который носит гордое имя «Гарсия». Работать с профайлерами — огромный риск. Дружить с одним из самых лучших — практически самоубийство. Её звали Корова-Пенни. В девять лет на ней перестали сходиться юбки, а в двенадцать отцу пришлось покупать новую кровать, так как старая, не выдержав веса его «самой красивой дочурки», банально развалилась в одну из безлунных ночей. Корову-Пенни обижали в школе: обливали водой, избивали. Разодрали её выпускное платье, обозвав последнее бесформенным вычурным балахоном. Корова-Пенни думала, что ни один парень её никогда не поцелует. Даже не обнимет, а если попытается, элементарно не обхватит руками. В колледже Корова-Пенни узнала, что её случай не исключение, а закономерность. Корова-Пенни изучила одиннадцать языков программирования, собрала волосы в два милых хвостика, нацепила пару безумных серёжек-пирожных и стала наконец Гарсией. Уверенной в себе американкой, знающей о достоинствах и недостатках своего телосложения и наслаждающейся своим образом жизни. Корова-Пенни была забыта. Упрятана в самую глубь души, где-то между второй и третьей складкой на спине. Оттуда она защищала Гарсию от любых невзгод, будь то бесчеловечные психопаты или бездушная скотина Морган со своими шуточками. Если кто-нибудь из профайлеров найдёт Корову-Пенни, мне придётся уволиться. Лишить себя своей новой семьи, обретённой после смерти родителей. Эта команда очень много значит для меня. Особенно бездушная скотина Морган. Чёрт возьми, мне должно сейчас хотеться вцепиться мужчине в глотку за это дурацкое признание в любви. Таким, как я, такие как Дерек, мычат «люблю» по пьяни или в наркотическом бреду, на худой конец, в шутку. Эти сутки не могли стать ещё хуже. Меня зовут Пенелопа Гарсия. Для того, чтобы получить признание в любви, я должна словить пулю от неуравновешенного психа с комплексом героя. Я не нуждаюсь в таком проявлении чувств. Да в слове «детка» по телефону больше искренних эмоций, чем теперь. От всяких двусмысленностей меня защищает Корова-Пенни, целлюлитом на бёдрах, складками везде, где не нужно, щеками, которые скоро отвиснут и начнут доставать до ключиц. И Дерек придумает новую шутку. Про сексуального мопса или сдувшуюся куколку. Хорошо, если так и будет. Да, Морган, ты ляжешь на диване, потому что троих моя кровать навряд ли выдержит. А мы с Коровой-Пенни уже давно потеряли отца, который утром мог бы поехать за новой, предварительно отсыпав сотню комплиментов своей любимице. Сотню комплиментов и пару шоколадных конфет в качестве компенсации за тяжёлую ночь. Сердце вот-вот разорвётся от страха. Не перед убийцей-психопатом. Меня защищают лучшие из лучших, мне и в голову не приходит не доверять их профессионализму. Я боюсь Дерека. Его объятий, случайных поцелуев в висок и макушку. Его тревоги за меня и расследование. Корова-Пенни в панике мечется по моему телу, пытаясь скрыться о вездесущих ладоней Моргана. Неуклюжим удавом, который только что проглотил слона и не должен двигаться, минимум, полгода, она сползает по моему позвоночнику, надеясь отыскать спасение в «ушке» на левом бедре или одной из целлюлитных ямок немного ниже и правее. Бесполезно. Я упираюсь ладонями в чужую грудь и пытаюсь отстраниться. У меня не может не получиться: я вешу почти центнер, каким бы силачом не был Дерек, он не сможет долго меня удерживать. Теперь я зла на него не только за признание «на краю гибели», но и за эту охоту. Корова-Пенни не делала ничего плохого, хватит оглаживать мои необъятные бока и нервировать моё ранимое альтер-эго. В какой-то момент мне кажется, что победа в кармане. Почти сразу меня накрывает волной разочарования. Волна тёплая и твёрдая. Обладает формой мускулистой руки первого красавчика ФБР. Корова-Пенни смирилась и перестала метаться, когда мы оказались в горизонтальном положении. — Не бойся, сегодня ничего не будет. Прости, я не чувствую в себе сил разжать руки, — серьёзно цедит Дерек, неверно истолковав мою дрожь. Сейчас бы ответить что-нибудь колкое, подловить шутника, вернуть привычный формат общения. Я бы так и сделала, но Корова-Пенни не даёт мне и рта раскрыть. Губы будто слиплись, как тогда, на восьмом дне рождения, когда папа переборщил с карамельным сиропом. Вот и пойми её, всего несколько мгновений назад это непостоянное существо сожалело, что та пуля нас не прикончила.