Terminus

– Нийота? – Джим Кирк изящно впорхнул в комнату девушки, старомодно постучав кулаком о дверной косяк и не менее старомодно поклонившись. – Могу я посплетничать с тобой? Нийота Ухура сидела на кровати в домашней одежде и с ПАДДом в руках, на носу у неё повисли очки, сквозь которые она бросила на Джима притворно суровый взгляд. – Что случилось, Кирк? – закатив глаза, сказала она. – Очередная медсестра завоевала твоё ненасытное сердце? – Неужели я настолько предсказуем? – он изобразил крайнее удивление, а потом насмешливо ткнул в Ухуру пальцем: – А ты, судя по выговору, читаешь какой-то женский роман на андорианском. – Это не женский роман, – Нийота брезгливо поморщилась, – а исследовательская работа о клингонских диалектах, – она цокнула языком, глядя на недоверчивое лицо Кирка, и протянула ему ПАДД: – На, смотри, умник. Кирк, нагло ухмыляясь, принял планшет из рук девушки, пару секунд потырился в светящийся экран и разулыбался ещё шире: – Бинго! – торжественно воскликнул он. – Она на андорианском. С этими словами он с разбегу прыгнул на кровать, рядом с Нийотой, та устало улыбнулась и убрала очки куда-подальше, безопасности ради. – Чего ты хотел? – Ухура посмотрела на Джима с материнской нежностью. Она не помнила, да и Кирк, наверное, тоже, в какой момент они от лютой ненависти и бесконечных пререканий перешли к этой странной братско-сестринской дружбе, основанной на взаимной заботе и добрых подколках. Она не могла сказать также, когда за идиотской самоуверенностью и слащавой внешностью Джима заметила его блестящий ум и добродушную открытость новому: в мимолетных ухаживаниях за девушками, по её нынешнему мнению, он заключал свою любовь ко всему, что представляла собой жизнь, а вместе с ней – красота. Кирк отложил ПАДД, разлегся на кровати, закинув руки за голову, и небрежно пожал плечами: – Я что, не мог просто так прийти к тебе? – он полуобиженно скосился на девушку. Хитрый проныра! Нийота знала эти его фокусы: сделай лицо "потаинственней", улыбку "позаманчивей" и жди настойчивых распросов об очередной пассии. Нийота превосходно все это знала, поэтому перекинула ногу через бедро Кирка и, сев ему на живот, стала щекотать беззащитно открытые бока. Джим в голос захохотал, слабо пытаясь выбраться. – Ты – насмешливый мелкий гаденыш! – мстительно шипела Ухура, продолжая мучать Кирка. – Вездесущая задница с огромным шилом! Бессердечный серцеед!! На последнем высказывании Джим собрал всю силу воли и приподнялся, роняя Нийоту на кровать и тут же набрасываясь на неё. – Ты – упертая, безжалостная стерва! – он кончиками пальцев щекотал её пятки. – Занудная зубрилка! Кокетливая телефонистка в короткой юбке! Нийота уткнулась лицом в покрывало, судорожно пытаясь не смеяться слишком громко, вместо этого она сильно стучала открытой ладонью по поверхности кровати. Джим нагнулся над ней и, запустив обе руки в густые волосы девушки, прошептал у самого ее уха: – Ну что, лейтенант Ухура, Вы готовы принять поражение? Нийота протестующе замычала что-то в покрывало, лишенная возможности говорить связно. И именно в эту секунду с тихим шуршанием разъехались двери, и в помещение вошёл коммандер Спок. В его руках был ПАДД, поэтому действа на кровати он не заметил: – Добрый вечер, Нийота, я извиняюсь за несколько ранний визит, мне необх... Спок замолчал так же резко, как начал говорить. Джим мысленно прикинул, как они выглядят со стороны: разворошенная кровать, Нийота, продолжавшая брыкаться и мычать, и сам Кирк, весь покрасневший и взъерошенный, нависающий над девушкой. "Не ждали", картина маслом. Он наконец отпустил Ухуру и поднялся с кровати, быстро одергивая футболку. Нийота тут же вскочила следом, безуспешно пытаясь удержать падающие на лицо волосы. – К-капитан, – все лицо Спока закаменело, он замер, не отрывая горящего взгляда от фигуры Джима. – Я... Прошу прощения. Вулканец зло сверкнул на Нийоту из-под бровей, снова оценивающе оглядел Кирка и молниеносно покинул каюту. – Чёрт, – с чувством произнесла Ухура. Джим согласно хмыкнул, бессмысленно сверля взглядом дверь. А потом на него резко обрушилось осознание, он с ужасом обернулся на Нийоту: – Вы же встре... – он тыкнул пальцем в направлении, где исчез Спок, – вот же фигня! Кирк сорвался с места и помчался за своим старшим помощником. – Джим, мы не... – попыталась остановить его девушка, но проще было бы остановить разъяренного вулканского сехлата. Когда Ухура выглянула за дверь, Кирк уже громогласно пытался остановить Спока... – Спок! – крикнул он. – Спок, постой. Вулканец двигался в своей классической манере "джентльмен идёт, но никогда не бежит" с совершенно нереальной скоростью. Джим наконец догнал его и несильно хлопнул по плечу. – Спок, еп... – он воспитанно пропустил три нецензурных выражения, – Ты не так все понял. Вулканец медленно развернулся и одарил его скептической бровью: – Ваша фраза, сэр, напоминает мне некоторых героев старых земных произведений кинематографического искусства. Не будь момент столь напряженным, Джим определённо оценил бы попытку Спока пошутить, но ни ситуация, ни совершенно ледяной взгляд обманутого любовника не предвещали мира, дружбы и жвачки. – Спок, – повторил Кирк, немного отдышавшись, – то, что ты видел сейчас между мной и твоей девушкой, не име... – Уверяю Вас, капитан, – безэмоционально прервал его вулканец, – я не состою в романтических отношениях с лейтенантом Ухурой, и её личная жизнь меня не касается. Джим был удивлён скорее тем, что Нийота не рассказала ему о расставании со Споком, чем самим фактом. Он почесал голову и рассеянно пожал плечами. – А, ну ладно, – он нервно хихикнул, – тогда никаких проблем, – Джим посмотрел на своего старпома несколько смущенно, но улыбаясь. Спок едва заметно прищурился, кивнул и, бросив безликое "доброй ночи, капитан", удалился. Кирк рвано выдохнул и вернулся к каюте Ухуры. Войдя в комнату, он предусмотрительно поставил дверь на блок. Потом демонстративно закрыл глаза ладонью и насмешливо сказал: – Надеюсь, здесь больше никого нет? Ухура тихо хмыкнула в стороне, и Джим открыл глаза. Она стояла около зеркала и отчаянно пыталась нормально заколоть волосы. Лицо её было задумчиво. – Почему ты не сказала, что рассталась со Споком? – Джим с беспокойством и тенью обиды посмотрел на Нийоту через стекло зеркала. – Он сам попросил, – девушка пожала плечами, немного нахмурившись. – Этот разрыв не был болезненным, просто не хотим слухов. Ухура закончила с прической и обернулась к Джиму. Она выглядела уставшей. – Может, чаю с печеньками, – улыбчиво предложила она. – Нам обоим нужно немного расслабиться. Джим кивнул, нежно улыбаясь в ответ. Уже сидя на диване, в обнимку с тёплой кружкой и тёплой Нийотой, Джим продолжал чувствовать себя неудобно. Давно его не заставали вот так, в одной кровати с девушкой... Последним, кому не посчастливилось наблюдать подобный перформанс, был, кажется, Боунс на третьем году обучения в Академии. Или не он... – Эй, – Джим мирно пнул Ухуру локтем в бок, – помнишь, как ты нашла меня в одной постели со своей подругой? Ещё до Неро. Та девушка, насколько помнил Джим, погибла. Это воспоминание вызвало у него странную смесь тоски и стыда. Нийота тихо хрюкнула и испепелила Кирка тёмным взглядом. – Скажи лучше, что за девушка у тебя там? – как бы она там ни притворялась, а личная жизнь Джима её всегда интересовала, будто он был "редким видом сверхактивных орангутанов". Такое сравнение придумала, кстати, сама Ухура. – Ха, – Джим победоносно улыбнулся, – Всё-таки спросила. Я просто был недавно у Боунса... – О, Джим, – Нийота откинула голову на спинку дивана, – только не говори, что это Кристин Чепел! Лицо Кирка удивленно вытянулось, он внимательно посмотрел на девушку: – Она что, уже успела на меня запасть и разболтать это тебе? Ухура захохотала, открыто и искренне, мягко откинув волосок со лба. От её тёмных глаз разбегались морщинки смеха. – Это единственная медсестра, на которую ты ещё не обращал свои взоры, – заметила она. – Оу, – Джим был озадачен тем, откуда Ухура приобрела подобную информацию. – И что она думает обо мне? – он снова вошёл в роль прекрасного принца. Нийота таинственно улыбнулась: – Она влюблена в Спока. В ответ на ошеломленное лицо Кирка девушка снова громко рассмеялась, сжимая через плед колено друга. *** Он ужасно, ужасно не выспался, потому что заснул уже глубокой ночью под почти бессодержательное мурлыканье Ухуры. Она напевала какую-то древнюю орионскую песню, которой огненные красавицы соблазняли уставших путников... Песня была приятная, а поглаживающая рука Нийоты в его волосах только приближала наступающий сон. Прекрасное мечтание было прервано пару часов спустя той же самой рукой, только чувствительно шлепавшей его по щекам. – Кирк! – он открыл глаза и увидел помятую Ухуру, которая, очевидно, тоже слишком надолго отдалась в объятья Морфея. – Джим, вставай! Джим бросил встревоженный взгляд на вмонтированные в стену электронные часы и обиженно застонал, пряча лицо в ладонях. – Ну заче-е-ем? – страдальчески взвыл он. – У нас смена через сорок минут. Ухура уже отошла от него и по пояс залезла в шкаф. – А что, – заявила она, не переставая копаться в одежде, – девушка не имеет права на утренний туалет? А, Кирк? Джим закатил глаза и, кряхтя, поднялся с дивана. Проходя мимо Нийоты, он мстительно ущипнул её за бок: – А то я тебя голой не видел, – усмехнулся он на возмущенный вскрик девушки. – А, Ухура? Она выбралась из шкафа и, со значением глядя на Кирка, уперла руки в боки. – Джим, ты идиот? – пожимая плечами, сказала она. – Спок может заявиться ко мне с извинениями, и если он найдёт здесь тебя, – она демонстративно тыкнула длинным ногтем Кирку в грудь, – мы ещё столетие не убедим его в том, что между нами ничего не было. С пару секунд Кирк задумчиво хмурился, но, взвесив все "за" и "против", решил, что мысль Ухуры имеет свою соль. Показав девушке язык, он гордо покинул каюту, не боясь быть замеченным, поскольку время было раннее. Каково же было его удивление, когда вместо яркого света коридора напротив его глаз появилась ярко-синяя форменка. Спок – чёрт бы побрал его умение приходить не вовремя – стоял перед дверью каюты и широко открытыми (по вулканским меркам, конечно) глазами смотрел на Кирка, и в глазах этих поблескивало недоброе выражение. Джим мгновенно вспомнил и нервный захват, и любовь к удушениям, и сверхзвуковую скорость атаки, и много других не очень приятных бонусов драки с вулканцами. В том случае, конечно, если быть противником этих самых вулканцев. – Привет, – он очаровательно улыбнулся коммандеру, помахав ладошкой. Лицо Спока не потеряло ни капли своей угрожающей внушительности. Кирк обернулся к Ухуре, одними губами проговаривая очередное нецензурное выражение, и, состроив безобидную рожицу, пропел: – Спасибо, дорогая, ты лучшая. С этими словами он бочком проскользнул мимо застывшего в дверях Спока, и – божечки-великий-боже – ему показалось, или старпом только что на него нарычал?? Ой-ой. Немужественно испугавшись за сохранность жизненно важных частей своего тела, Кирк поспешно ретировался к себе в комнату. Благо, она находилась всего в паре десятков шагов. *** Полчаса спустя Джим осторожно выглянул из своей каюты. Коридор был пуст. Ну, не совсем пуст, но он был очищен от воинственных вулканцев, а это уже заставило Джима облегченно выдохнуть. Он широко улыбнулся себе и своей удачливости, твёрдой походкой выходя из комнаты. Кирк подошёл к дверям турболифта и нажал кнопку вызова. – Мисс Эддисон! – позвал он пробегавшую мимо старшину. – Да, капитан, – улыбаясь, откликнулась она. – Вы не могли бы, – мягко сказал он, беря девушку за руки, – принести мне на мостик новый ПАДД? – Конечно, капитан, – активно закивала старшина. В этот момент раскрылись двери турболифта, и перед глазами Кирка предстала суровая фигура коммандера Спока. К великому сожалению, капитан тоже предстал перед старпомом. – Старшина, – поспешно сказал он девушке, уже заходя в лифт, – я буду ждать! Улыбчивая Эддисон исчезла за закрывающимися дверями лифта. Неловко. Если бы Кирка спросили, как бы он охарактеризовал своё нахождение в замкнутом пространстве в компании потенциально опасного Спока, он ответил бы, что это было неловко. Немножко потоптавшись на одном месте, Кирк устремил рассеянный взгляд в угол (о, панель управления! Она же прекрасна) и отстраненно произнёс: – Доброе утро, коммандер. – Приветствую Вас, капитан, – все было плохо, очень-очень плохо, потому что эта интонация внушала все, кроме доверия (например, чувство вины, страх, желание переехать на Дельта-Вегу и т.д, и т.п.). Чёрт. Надо что-то делать с этим, подумал Кирк, взаимопепеление взглядами – явно не лучший способ общения для капитана и его старпома. Кирк собрал волю в кулак и остановил лифт нажатием кнопки. – Могу я поинтересоваться, – равнодушно изрек Спок, – о причине остановки Вами лифта. – Угадай с трёх раз! – язвительно ответил Кирк, но, наткнувшись на железобетонный взгляд Спока, продолжил: – Я, чёрт возьми, хочу прояснить три неоднозначных ситуации, которые имели место за последние двенадцать часов. – Десять часов, – как будто между прочим заметил Спок. – Так, Спок, – закатив глаза, Кирк поднял руки в защитном жесте, – я не сплю с Ухурой и не флиртую со старшиной Эддисон. Тебе ясно? Кирк исподлобья зыркнул на Спока и запустил турболифт, заканчивая их недодиалог. Лицо Спока и вся его поза ни одной клеточкой не демонстрировали доверия к Кирку. – Ваши слова, капитан, – заявил он, – не соответствуют Вашему поведе... – А Ваше мнение, коммандер, останется при Вас, – угрожающе повысил голос Кирк. – Все, Спок, – он миролюбиво махнул рукой, – кончай дуться. Двери лифта разъехались, Кирк улыбнулся мостику, показательно испуганно посмотрел на хихикающую Ухуру, явно обратившую внимание на временную остановку лифта в шахте. Нийота часто выдыхала, пытаясь подавить очередной настигающий приступ смеха. Спок кинул убийственный взгляд на капитана, потом – такой же на связистку и почти обиженно сел за станцию. Первые десять минут смены прошли почти отлично, учитывая обстоятельства, – в идеальной тишине. – Разрешите подняться на мостик, капитан, – прочирикала старшина Эддисон. Кирк медленно развернулся в кресле, искоса глядя на Спока. – Конечно, старшина, – он улыбнулся (старпом безумно смешно возмущался, но хорошие капитаны не смеются над своими старшими помощниками, поэтому Кирк улыбнулся девушке). Эддисон протянула Кирку ПАДД и, видимо, хотела спросить что-то, но внезапно Спок поднялся от своей станции и встал ровно между девушкой и капитаном: – Отчёт научного отдела, ка-пи-тан. Ка-пи-тан испепелил вулканца и, немного нагнувшись, снова улыбнулся старшине: – Спасибо, мисс Эддисон, Вы, как всегда, очень милы, – девушка покраснела и убежала, а Кирк повернулся к Споку: – Где Ваша вежливость, коммандер? Спок безлико смотрел на главный экран и почти пренебрежительно заметил: – Старшина мешала Вам выполнять свои прямые обязанности. Кирк махнул на него рукой и не ответил. Если Споку хотелось повыпендриваться, пускай. Вулканец ещё немного повисел у Джима за спиной, блюдя капитанское внимание и личную жизнь, и вскоре вернулся на свою станцию. Кирк внутренне выдохнул и занялся работой. *** Закинув руки за голову, Кирк развалился на жёсткой медицинской койке и ждал МакКоя. Находясь в одиночестве в стерильном минимализме медотсека, он имел возможность немного подумать. О чем подумать? О своём сбрендившем старпоме, конечно. У Спока и раньше был пунктик на охрану капитанской чести, но теперь он не просто переступил все границы, но ещё и издевательски потоптался на этой самой границе, на манер "линия – часть поля". Самым обидным во всей ситуации было то, что Кирк чувствовал виноватым себя: за слишком распущенную манеру поведения, за несдержанность в общении со Споком и т.д., и т.п. Их отношения, построенные, конечно, на взаимном уважении, оставались мало-мальски дружескими только после смен, на мостике же Спок был для капитана совестью на ножках, и дружбе тут места не уделялось. Свободное время они регулярно проводили за коллективным написанием отчётов, иногда за игрой в шахматы. Но никогда – совсем-совсем никогда – Спок не читал Джиму лекций вне служебных отношений. Вулканец утверждал, что ему есть что сказать, но он попросту не имеет на это права. Кирк явственно ощущал тяжëлую артиллерию намека, но был бы дураком, если бы приобрел круглосуточный абонемент "ходячая совесть". Восьми часов смены ему было достаточно. В общем, Джим пребывал в подвешенном состоянии шока в связи с последними событиями. Ему было зверски стыдно перед Ухурой, которую он дважды откровенно подставил, но идти извиняться не собирался, потому что красавица-связистка, почуяв аромат вины, тут же забрала бы Кирка себе в личное пользование, очень напоминающее рабство. Она, как и Джим, превосходно умела делать глаза обиженного жизнью щенка и совершенно невинно бормотать: "а я думала, ты правда чувствовал себя виноватым". Кирк видел её актерство, но противостоять очарованию девушки был не в состоянии. Поэтому, да, он решил, что легче просто не давать Ухуре шанс им воспользоваться. Что касалось Спока, то Джим ощущал специфическую смесь обиды и стыда. Чего было больше в этой смеси, он никак не мог определиться, поэтому и пришёл к Леонарду: за советом и не отягощенным цензурой личным мнением. Из состояния задумчивости его вывел болезненный укус гипошприца в основание шеи. Чертов МакКой за годы взаимодействия с Кирком научился двигаться абсолютно бесшумно и "бить" прицельно. Джим позорно взвизгнул и стал усиленно тереть кожу. – Я был лучшего мнения о твоих творческих способностях в исполнении извращенных физических пыток, – пробормотал он, садясь. – Никакого искусства, – сухо отозвался МакКой, – чистая математика и точный расчёт. Леонард был хмур. Вообще-то он был хмур всегда, и у Джима имелась очень подробная классификация хмуростей: была добрая хмурость (тогда Леонард мог и посочувствовать, и по головке погладить, и выпить дать); была хмурая хмурость (тогда МакКой был очень занят по работе, и трогать его не стоило); была вредная хмурость (тогда Боунс кривлялся, и после ведения переговоров она становилась либо хмурой, либо доброй); и была беспощадная, злая хмурость (это очень-очень плохая хмурость, и лучшим вариантом для общества было исчезнуть до завершения этой фазы хмурости). Так вот, все дело было в том, что хмурость Леонарда была беспощадной, и это было очень-очень плохо. – Зачем пришёл? – пробурчал Леонард. Кирк попытался прикинуть шанс того, что он выйдет из лазарета без травм, эмоциональных, само собой. Решив, что 13,5% это не так уж мало, Джим снова лёг на койку и максимально убитым голосом произнёс: – Он сбрендил. МакКой настроил трикодер, пользуясь редким добровольным присутствием Кирка в медотсеке, и с исключительно спокойным лицом сказал: – Если ты говоришь о себе в третьем лице, соглашусь: "он" сбрендил. Джим рискнул усмехнуться и был чувствительно шлепнут по плечу, не дрыгайся, мол. – А если ты о своём остроухом коммандере, – голос МакКоя стал угрожающим, – то сам виноват: нефиг спать с Ухурой. – Чт-что?! – Кирк подавился возмущением и, забыв про опасность сопротивления, оттолкнул от себя руки МакКоя. – И ты туда же? Да не спал я с ней, не спал! Леонард раздраженно закатил глаза, отдавая все терпение и силу духа на то, чтобы не запустить трикодером Кирку в лицо. – Стоп, – хаотичные движения Кирка остановились, он задумчиво уперся взглядом в стену. – Откуда ты об этом узнал? Сначала МакКой сделал вид, что не понял вопроса, но, взглянув на Джима, осознал, что получилось плохо. Он возмущенно выдохнул: – Твой гоблин приперся ко мне жаловаться, – он тыкнул гипошприцем в Кирка, – жаловаться на тебя, секс-машина без тормозов. Джим спрятал лицо в ладонях и обреченно покачал головой: – Отлично, Боунс, – он разочарованно взмахнул рукой, – просто превосходно. Теперь и ты мне не доверяешь. Класс. Кирк слез со стола и, проходя мимо МакКоя, язвительно произнёс: – Пойти, что ли, с Ухурой переспать. Она-то меня понимает. Леонард цокнул языком и ухватил Кирка за предплечье. – Джим, постой, – мягко сказал он. Вот это да! Оказывается, "беспощадная хмурость" может трансформироваться в "добрую". Занимательно. Кирк с ледяным выражением лица обернулся и непонимающе пожал плечами. – Джим, я... – Леонард сделал неопределённое движение рукой, – кажется, я перегнул палку. Ого! Сегодня рождество? Это было просто безумно нетипично для МакКоя, вот так извиняться. – Может, объяснишь? – Джим безэмоционально усмехнулся. МакКой напряженно провёл языком по губам и упал на стул. – Дело не в тебе, – он запустил пальцы в волосы, – ну, то есть не совсем в тебе... Но в общем, не в тебе. – Так, – Кирк нервно хихикнул и выставил ладони вперёд, – объясни-ка свою мысль в трёх словах. – Не маловато ли? – Леонард недоверчиво нахмурился. – В самый раз, – упрямо кивнул Джим. МакКой выглядел, ну... Взволнованным? Он постоянно теребил руками волосы, края одежды, бегал глазами по помещению. Кирк наблюдал за ним с некоторой тревогой. – Мне нравится Ухура, – наконец выдал Леонард. Вау. – Вау. Джим попытался сформулировать свою идею хоть сколько-нибудь чётко, но кончилось это ёмким "вау". – Если ты ей скажешь, – МакКой, кажется, почувствовал себя увереннее и перешёл в наступление, – я похороню тебя заживо и позову гоблина, чтобы оплакал свою потерянную любовь. О-па. Кирк даже не стал реагировать на угрозу захоронения, которую на космическом корабле воплотить было довольно сложно, пораженный другой информацией. – Любовь, Боунс? – Шутка, Джим, – выпучил на него глаза МакКой. – Но никто не мешает тебе надеяться, – слащаво закончил он. Кирк брезгливо сморщился и направился в сторону двери с твердым намерением уйти. – Пойду пересплю с Ухурой, – чисто из вредности сказал он, – может, полегчает. Он отвернулся и – да какого черта, таких совпадений просто не бывает – перед ним снова стоял этот наглый, бессовестный гоблин! И, очевидно, он прекрасно слышал последнюю фразу Кирка, потому что снова был напряжен, как тетива, и источал неодобрение. – Доброй ночи, коммандер, – сухо бросил Кирк и обернулся к откровенно посмеивающемуся МакКою: – Доктор, – он небрежно отдал ему честь и вышел. У этих двоих определённо были темы для разговора. Значит, у них с Ухурой тоже будут.