Снова и снова

      Эта встреча была нашей последней. Долгожданной, короткой, но всё-таки той, о которой я и грезить боялась. Он сидел на холодном бетонном парапете, стучал ботинками по стенке и смотрел куда-то вдаль, очень-очень далеко. Та ночь была необыкновенной: луна, звёзды — они были слишком близко к нам. Столица к такому не привыкла. И я не привыкла.       Он сегодня был особенно задумчив, за двадцать три минуты не произнёс ни слова. Я видела, как ему было тяжело сознаваться в том, что эта встреча — наша последняя. Он никогда не любил ставить точки, получалось это у него изрядно плохо, а предпочитал неопределённые многоточия или неуверенные запятые. Он колебался, как воды реки близ плывущего судна.       Я знала, зачем он пригласил меня. Понимала, почему именно сюда, в этот самый день и в это самое время. Ибо он всегда обожал символы, ребусы, многозначность. А я с лёгкостью читала истинный помысел под любой завесой. Поэтому мы когда-то и сошлись и по этой же причине сейчас распрощаемся.       Пальцы отбивали любимую симфонию Шуберта. Губы стали уже отдавать синевой. Но слова так и не могли сорваться с уст.       Он оставил старенькую спортивную шапку в автомобиле. Правда, перчатки всё же прихватил, но сейчас и они не спасали.       Я балансировала за его спиной, утыкаясь практически носом в его морозную макушку. Мне хотелось напоследок надышаться им, запечатлеть в памяти всю картину вокруг. И его — его в особенности.       Никто не решался произнести самые последние слова, которые должны быть самыми важными. А мы, оказывается, о многом друг другу так и не рассказали. Помнится, накануне вечером он негромко, но спешно говорил мне о матче его любимой баскетбольной команды. Но я его прервала, сославшись на то, что еду в общественном транспорте. Бросила, что ему следует позвонить позже, но позже он уже не мог, и мы оба это прекрасно осознавали.       Давным-давно он передал мне завуалированный сигнал, которые увидели многие, но прочитала только я. Это произошло лишь однажды. После мы считали преградой всё, что обычно является средством сближения: мобильная связь, социальные сети, любые гаджеты и экраны.       Виделись мы чуть чаще, чем «никогда». Мы почти забывали внешность и голос друг друга, когда наступала новая встреча.       Случай не ценил нас, судьба не берегла. Мы случайно, живя в одном городе, не пересекались. Кажется, если бы мы находились в соседних квартирах, фатум всё равно бы не заинтересовался нами. Наверное, мы явились на свет максимально разными существами. Но, тем не менее, нас какая-то сила сводила вновь. Но нить была настолько тонкой, что могла быть разорвана раз и навсегда одной лишь волей.       В том и таился демон: мы никогда не хотели друг друга, но тянулись одновременно. Как по наитию: вы сидите в Хитроу и открываете мессенджер, а пальцы будто сами по себе набирают: «Если ты ещё жива, позволь тебя увидеть». Или в постели с любимым человеком, который только что заснул, печатаете в смартфоне засекреченные: «Наплевать, что идеальные люди не встретятся. Не жаль, что неидеальные вместе. Лишь расстраивает, что частицы разных целых всё-таки спотыкаются друг о друга».       И он позвонит после этих строк. Обязательно позвонит — пусть и тогда, когда обычный год сменится високосным. Когда уже отлежишься в больнице, замуж выйдешь, потеряешь работу и приобретёшь, наконец, первого друга, такого, чтобы наверняка и на все случаи жизни, разочаруешься в муже и во всех мужчинах планеты, впадёшь в депрессию, получишь второе высшее, курсы испанского, сеансы у психотерапевта, вступишь в благотворительную организацию. В то время, совершенно неожиданно, на старый, давно не используемый почтовый ящик придёт письмо: «Полюбуемся луной напоследок?»       Он встретит тебя, взглянув коротко, будто убеждая себя, что всё-таки ты — не другой человек. Пусть и минули тысячи минут, миллионы секунд и тонны мыслей, клетки ваших организмов обновились в большой степени.       Мы прощались с десяток раз. Каждая наша встреча заканчивалась будто бы окончательным расставанием. И мы, правда, надолго забывали о существовании друг друга.       Пока в мозгу что-то не клинит, и мы не вспоминаем, что таки не завершили с этими частями. Разными частями сложных недолговечных организмов, которые не должны совмещаться и у которых нет ничего общего. И мы, встречаясь, прощаемся навсегда. Снова и снова.