«Клянусь, что замышляю только шалость» Дж. Роулинг «Гарри Поттер и узник Азкабана»
Рона проснулась когда день перевалил далеко за полдень. В комнате, как и всегда в это время, солнечно и душно. Удивительно, как это жар не поднял ее раньше? Первым желанием было дотянуться ногой до окна и распахнуть створки, впустив в комнату свежий воздух. Понятие «свежий» в порту очень относительное, но по сравнению с застоявшимся запахом духов и легкого перегара, что властвовали в комнате, это настоящий морской бриз. Исполнить задуманное девушке помешал настойчивый стук в дверь на первом этаже. Именно он и стал причиной ее пробуждения. «Если я не отзовусь, они уйдут или выломают дверь?» — подумала Рона, которой совершенно не хотелось вскакивать с кровати и встречать гостей. Второй вариант поведения визитеров был предпочтительней, ведь в этом случае, она могла с чистой совестью убить их и подремать ее часок — другой. — Рона, дорогая, открой. Я знаю, что ты дома, — донесся с улицы голос соседки. — Марта, — недовольно прошептала Рона, переползая по кровати к окну. От Марты спасения нет. Марта настырна, как голодная акула. Марта уйдет только напившись крови своей жертвы. Окно девушка все же распахнула и мрачно свесилась вниз. — Марта, какого ху… — начала было Рона, но осеклась, заметив рядом с соседкой ее малолетнего внука. — Какого худющего мальчика ты мне привела. И зачем? — Рона, душка, последи за моим сорванцом полчаса, пока я сбегаю до рынка, — задрав голову, попросила Марта. При виде потенциальной няньки соседка слегка вздрогнула — высокая прическа съехала на бок и создавала впечатление потрепанности сильнее, чем ярко накрашенная половина лица девушки. Макияж с другой половины, видимо, остался на подушке. Стойкости косметики, конечно, можно было бы позавидовать, если бы не род занятий девушки. — Ты считаешь, что я подходящая компания для пятилетнего ребенка? — вопросительно изогнула накрашенную бровь Рона. — Ах, душенька, в этом проклятущем районе только тебе его и можно доверить, — все тем же просящим тоном ответила Марта. — А с собой его взять нельзя? — предприняла последнюю попытку освободиться от нежелательного гостя. — С ним я буду ходить втрое дольше. Рона, выручай. Я быстро, одна нога здесь, другая… — Марта вовремя спохватилась и замолкла, глядя на то, как накрашенная бровь собеседницы выгибается все сильнее в невыразимом удивлении. Может выгибались обе брови, но видно было только одну. Деваться было некуда. Марта нередко в мелочах помогала соседке и вообще была женщиной хорошей, хоть и глуповатой. Кроме того, она одна растила внука, а на скромное жалование кухарки единственной на весь порт приличной таверны, это было непросто. — Кстати о ногах, — задумчиво произнесла Рона и втянулась обратно в комнату. Перекатившись по кровати, девушка пошарила рядом на полу, нашла деревянный протез и быстрыми ловкими движениями, ставшими за два года привычными и отточенными, пристегнула его на левое бедро. Закончив с самособиранием, наскоро смыв остатки макияжа и накинув домашнее платье, Рона начала нисхождение на первый этаж по узкой крутой лестнице. Каждый божий день она обещала себе, что заменит это убийственное сооружение на что-то более подходящее для ее положения. И каждый же день забывала про это ровно до следующего утра, когда приходилось спускаться.***
На плите жарилась яичница со шкварками. Рядом на горелке поспевал лучший во всем городе кофе, который сестренка-путешественница привезла в подарок из дальних плаваний. Марта, конечно же, опаздывала на полчаса против обещанного, зато у Роны за завтраком появилась компания. Милтон — мальчишка милый, только уж больно болтливый. За час Рона узнала все то, что случилось с Милтоном и его друзьями за последнюю неделю: про синяк в форме головы орла, которым очень гордился его приятель Гаррет; про щенка, которого они вместе нашли в подворотне и подарили Лиззи Уилсон, на которой оба мечтали жениться, когда вырастут; про то, что в сосед дядя Эдвард стал часто ходить в гости к жене своего приятеля Тома, пока тот в очередном рейсе. На последнюю сплетню Рона криво усмехнулась, зная горячий нрав Тома. Ох, и скандалище будет, когда матрос наконец-то узнает о размере своих рогов. А в том, что он узнает, Рона не сомневалась, сплетниц в их районе хватало с избытком. Заглотив еще горячую яичницу и залпом осушив стакан молока, Милтон примолк и заерзал. Сидящая напротив Рона терпеливо ждала несколько минут, когда же мальчишка продолжит делиться новостями и наблюдениями, но этого не произошло. — Милтон, — прервала девушка затянувшееся молчание. Она отлично понимала причину, по которой мальчишка умолк — в нем отчаянно боролись любопытство и хорошее воспитание. — Спроси уже, пока бабушки нет! Милтон просиял и радостно выпалил: — Тетя Рона, а что случилось с твоей ногой? Девушка сделал глоток еще горячего кофе, и с сожалением отставила ополовиненную чашечку, понимая, что к концу рассказа напиток остынет и станет невкусным. — Это было в те времена, когда мы с моей сестрой ходили под пиратским флагом на бриге ее почившего мужа, — начала Рона голосом бывалой рассказчицы. В процессе рассказа девушка так увлекалась, что начинала размахивать руками, нередко опрокидывая и сворачивая посуду, предметы мебели. Порой, доставалось и слушателю. — И тогда я пошла на акулу врукопашную! Я ударила ее в нос кулаком, увернулась от ее хвоста, я была почти уверена в своей победе, но тут бушевавший вокруг шторм накренил корабль так, что я покатилась прямиком в пасть этой твари. Я думала, мне конец, когда она сомкнула свои ужасные челюсти на моей ноге, но меня спас тот самый ручной арбалет, что я отняла у старого пирата. Маленькая на вид стрела вошла прямо в мозг акулы, и ее труп вывалился за борт. К сожалению, с моей ногой внутри. Вот так это было, Милтон. — Тетя Рона, — смущаясь еще сильнее, чем прежде, начал Милтон, — а почему ты сразу не выстрелила в нее из арбалета? Меньше всего на свете (кроме пенки на молоке) Рона любила, когда ее враки начинали критиковать. — Милтон, там бабушка за тобой идет, — вместо ответа буркнула раздосадованная девушка.***
За час до заката Рона пришла в свое заведение. «Розовые створки» — гласила вывеска, под которой висел традиционный красный фонарь. Скоро явятся девочки и мальчики, которых надо будет проверить на предмет готовности к работе. Неготовых отправить домой или к лекарю, а остальных — одеваться (точнее, раздеваться) и наводить марафет. Девушка отперла символический замок на двери, вошла в темный зал, ожидая, когда ее встретят. Откуда-то слева вынырнула длинная тень и потерлась о здоровое бедро хозяйки, сообщая, что работа выполнена. Мисси была еще одной диковинкой, которую притащила Владка из своих набегов. Пищащий комочек камышового окраса, некогда помещавшийся у Роны в ладонях, за полтора года отожрался и вырос в кошатину шести футов в длину (с учетом хвоста), два фута в холке и тридцати фунтов весом. При внешней худощавости, граничившей с истощением, Мисси ела за трех крупных собак и в еде была непритязательна. Первые месяцы, как любой котенок, пила молоко и все, что на нем сварено, потом перешла на мясо, а потом и вовсе перестала есть дома, добывая пропитание на охоте. Сначала в округе резко сократилась численность мышей, затем крыс, а чуть позже стали пропадать кошки и среднего размера собаки. Бывало, кошатина нахально воровала улов зазевавшихся рыбаков. Рыбаки в свою очередь порывались взыскать убытки с хозяйки. Рона справедливо предлагала челобитчикам самим разобраться с воровкой, если жизнь не дорога. Таких смельчаков не нашлось ни разу. Мисси предпочитала охотиться в пределах порта, не уходя далеко от вверенной ей территории. А бордель она считала именно вверенной ей территорией, которую надо охранять. Эту ответственность кошка выбрала добровольно, никого при этом не спрашивая, просто оставаясь в борделе с момента возвращения с охоты и до следующего его открытия. Одно время Рона продолжала ставить ловушки и запирать дверь на амбарный замок. До тех пор, пока однажды, придя в заведение, не обнаружила двух грабителей, одному из которых не повезло остаться с разодранной глоткой. А вот второй дышал, плохо пах и жалобно поскуливал под нависшей над ним Мисси. Едва Рона перешагнула порог, кошка соскочила со своей жертвы, дежурно потерлась о ноги хозяйки и недвусмысленно рыкнула на выжившего грабителя, попытавшегося подняться. Грабитель мгновенно занял прежнее положение. С того случая заведение закрывалось на символический замок, а коробка с выручкой больше не пряталась под половицы. Мисси четко различала чужих, своих и своих с недобрыми намерениями. Насытившись на охоте, Мисси возвращалась в заведение и разваливалась на потолочной балке, праздничной гирляндой свесив хвост и длинные лапы с крупными розовыми подушечками, либо растягивалась на стойке, демонстрируя хозяйке, работницам и клиентам сытое круглое пузо. Но если из такой расслабленной позы кошка за доли секунды перетекала в камышовое напряженное изваяние и оказывалась рядом с хозяйкой, значит, приближался кто-то недобрый. Однажды это была пьяная команда матросов, вознамерившихся получить услуги даром. Для вот таких вот нахалов у Роны за спиной висело чудо техники, называемое «ружо» — тот же арбалет, только с трубкой вместо дуг, свинцовым горохом вместо стрел, да убойной силой в три раза превышающей арбалетную. Хозяйке борделя ружо досталось от благодарного клиента-гнома в качестве подарка на ночь с Великолепным Никколь. Никко на все расспросы загадочно закатывал зеленые глаза и таинственно улыбался. Только Рона знала, что за ту ночь они вдвоем с гномом тайно выжрали полбочки ее лучшего вина и этим дело ограничилось. Так вот, команда пьяных матросов, возжелавшая бесплатной любви, заявила хозяйке «Розовых створок» о своей неплатежеспособности, но от вежливого предложения прогуляться к морскому дьяволу невежливо отказалась. Рона только отвернулась за ружом, как услышала позади неслаженный дикий хор. Орали от боли матросы, орали от страха девицы, орал от восторга Никко, наблюдая, как Мисси, которую вошедшие вовсе приняли за статуэтку, проскакала по головам и плечам половины команды, кого кусая, кого царапая, нанося когтями травмы разной степени тяжести. Просто так пострадавшие сдаваться не собирались и потянулись за саблями, чтобы смыть оскорбление кровью. Да только Рона уже дотянулась до ружа, Никколь до кочерги, и весь остальной персонал ощетинился оружием, а с потолочной балки раздавалось демоническое шипение когтистой твари и горели потусторонним светом два огромных зеленых глаза. Матросы позорно бежали, а Мисси была вознаграждена целой куропаткой, которую весь оставшийся вечер жевала под потолком, периодически роняя неаппетитные кусочки на пол. Мисси обошла вокруг хозяйки, еще раз потерлась о здоровую ногу и мявкнула, указывая мордой куда-то под потолок. Проследив за кошачим взглядом, Рона заметила в темноте зала дремавшего на потолочной балке белого попугая. Очень знакомого, надо сказать, попугая. — Сгони его оттуда, — попросила девушка. Кошка словно только и ждала разрешения. Она взвилась на балку, цапнула птицу и в следующую секунду уже положила у ног хозяйки совершенно не сопротивляющегося и, кажется, не осознавшего происходящее, попугая. А после, с чувством выполненного долга отправилась на поиски пропитания. — Ох, Розелло, — вздохнула Рона, поднимая сонную безвольную и неповрежденную птицу. Вообще удивительно, как Мисси с ее зубищами не причинила попугаю вреда. К лапке Розелло была привязана капсула с запиской внутри. На неровном огрызке пергамента корявым торопливым, но таким родным почерком было нацарапано: «Скора буду. Жди. V.» Розелло, как это и положено тупому пиратскому попугаю, опоздал. Он вообще не доставлял послания в срок, теряясь где-то по дороге и принося вести именно тогда, когда они уже потеряли свою актуальность. Та самая V. обнаружилась спящей на диванчике в кабинете Роны. Рядом с Владкой стояла початая бутылка белого рома, а значит, будить младшую сестренку не было смысла, все равно не поднимется, только будет размахивать конечностями, отгоняя надоедливый источник шума и неудобства. Младшая явно прибыла рано утром, после закрытия заведения, вскрыла заднюю дверь и, облизанная радостной Мисси, отправилась опустошать запасы хорошего алкоголя старшей сестры. Заботливо укрыв храпящую сестренку пледом, Рона тихо удалилась в главный зал. Ей еще предстояло привести в порядок себя и заведение перед приходом посетителей.***
— Нам пиздец! — вместо приветствия воскликнула Алекса, ворвавшаяся в главный зал борделя с заднего входа. От резкого звука у Роны, медитирующей напротив складного зеркала с карандашом для бровей, дрогнула рука, и рисуемая бровь вышла кривой и излишне удивленно поднятой. — Ты так говоришь каждый раз, когда подходит время платить налоги, — отозвалась девушка и потянулась за ваткой, чтобы стереть неудачное художество. — Что, дебет с кредитом не сходятся? Алекса давно вела бухгалтерию «Розовых створок», еще до того, как Рона стала владелицей заведения. Она просто однажды пришла к предыдущему управляющему борделем и предупредила о том, что либо он берет ее на должность бухгалтера, либо ему… Выражалась при этом Алекса совершенно не бухгалтерскими терминами. Управляющий, если не был напуган, то весьма впечатлен напором девушки, и на ее условия охотно согласился. К тому же, услуги Алексы стоили вполне подъемно, а качество их оказания не вызывало нареканий. Особенно у предыдущего управляющего, который в бухгалтерии понимал чуть больше, чем ничего. Но, раз городские власти его не тревожили, значит, все хорошо. Рона, получив заведение, предпочла ничего не менять и делиться прибылью с человеком, знающим эту кухню. Даже слишком хорошо знающим. Настолько хорошо, что такого человека лучше держать в друзьях. К тому же Алекса оказалась весьма приятной представительницей дворфийской расы, в отличие от тех, с кем Роне приходилось иметь дело прежде. — Рона, на этот раз все серьезно. — Алекса перегнулась через стойку и, вытаращив глаза, отмечая тем самым важность передаваемой информации, продолжила тихим голосом: — Я сейчас столкнулась с наемным капитаном, и он угрожал посетить сегодня наше заведение. Мы пропали! — Ага, пропали, — хмыкнула девушка, вновь берясь за карандаш для бровей. — Мы раз в месяц так пропадаем. Он наш постоянный клиент, Лекс. И без того круглые от волнения глаза Алексы округлились еще больше, на этот раз от удивления. — Только об этом почти никто не знает, — продолжила Рона. — У нас обоюдовыгодная договоренность: он и его маленький отрядик закрывают глаза на некоторые наши… ммм… вольности и имеют с этого свой небольшой гешефт. Гешефт стоит в твоих гроссбухах в графе «текущие расходы». — И все? — недоверчиво уточнила дворфийка. — Сам капитан проводит несколько приятных часов с Горлопаном, потом играет в кости и пьет вино с Никко, — пояснила Рона, критично оглядывая перерисованную бровь. На этот раз линии вышли четкими и ровными, девушка осталась довольна результатом и с улыбкой достала из объемной косметички тени для век. — А почему «Горлопан»? Странное прозвище. Особенно на фоне Сладких Фифи, Горячих Мадлен и прочих телок с прилагательными вместо имени. — А сама как думаешь? — задала встречный вопрос управляющая, хитро глянув на подругу поверх зеркала. — Что, орет громко? — наугад ткнула Алекса. — Не то слово, — вздохнула собеседница и добавила веселее: — Но мужикам нравится, а большего от нее и не требуется. — А не та ли это девушка, что утверждает, будто у вас с Никко общее бурное прошлое? — осененная догадкой спросила дворфийка. — И прошлое, и настоящее, и будущее, — не отвлекаясь от «покраски» лица, подтвердила Рона. — И что мы любовники, друзья, партнеры, супруги. Кем мы только друг другу в ее фантазиях не приходимся. И она не признает тот факт, что Никко достался мне вместе с этим борделем два года назад. — А где же правда? — хитро прищурившись, спросила Алекса. Рону редко можно было вывести на откровенность, не зря она сама говорила, что та еще сказочница, и грозила когда-нибудь написать эпическую книгу о своих приключениях, в которой не будет и десятой части правды. Поэтому, поймав ее в подобном настроении, друзья старались выведать побольше правды. — А правда в том, что мы с Никко любим одно и то же: меня, — улыбнулась Рона. — Это так, только с одной поправкой, душенька. Меня. Мы оба любим меня, — внес свои пять копеек Никко, появившийся на входе, блестя гладко выбритой головой в лучах заходящего солнца.***
Вечером, когда большая часть клиентов уже разбрелась по комнатам и была занята отнюдь не светской болтовней, Рона позволила себе отлучиться в кабинет, где ждала ее младшая сестренка. Владка сидела в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и медитативно взбалтывала последний глоток вина в кубке, что держала тонкими обветренными пальцами. Задумчивый взгляд сестры был устремлен в огонь камина, а закушенная тонкая губа свидетельствовала о том, что девушка явно подбирает слова для предстоящего разговора. Рона села в кресло напротив и выжидающе уставилась на такую взрослую и серьезную Владку. — Я хочу попросить тебя отправиться со мной в одно место, — не глядя на сестру, наконец, нарушила молчание младшая. Рона напряженно замерла в ожидании более конкретной информации. — Я нашла одного забулдыгу, который за символическую плату готов проводить нас в Пещеру желаний, — продолжила Владка. — Даже не знаю, что смущает меня больше: «забулдыга», «символическая плата» или «Пещера желаний», — выразила недоверие Рона. — Ну, хорошо. Не «забулдыга», а бывший профессор Травиэльского университета, потративший большую часть своей эльфийской жизни на поиски этой самой пещеры, — нехотя призналась Владка. — И сколько же тебе надо задолжать, чтобы вот так просто проводить тебя к предмету исследований «большей части своей эльфийской жизни»? — скептический хмыкнула старшая. — Всего ничего — меньшую часть своей эльфийской жизни, — все так же нехотя пояснила младшая. И, видя недоумение собеседницы, пояснила: — Я напала на корабль работорговцев. Я не знала, что они везут «живой груз», иначе никогда бы… В трюме оказался он. Не только он, конечно, их было достаточно. Пришлось спешно сворачивать рейс и плыть в ближайший порт, чтобы всех их высадить, убить просто не поднялась рука. На берег сошли все, кроме этого упрямца. Ему, видите ли, в другую сторону! Короче говоря, за то, что спасла от рабства и не пустила на корм рыбам (хотя порою очень этого хотелось), он предложил показать путь к Пещере. — Неужели ты ему веришь? — Он был там, Рона. Был! Понимаешь? — От переизбытка чувств Владка подалась вперед, совсем забыв о кубке в руке и расплескав остатки вина по полу. — А он сказал тебе, что пожелал? — Это самая смешная часть его рассказа, — впервые за время разговора улыбнулась пиратка, снова откидываясь на спинку кресла. — Он пожелал, покинув Пещеру, познать все ее тайны. Это самое глупое и в то же время самое гениальное, что он мог пожелать! Он знает о Пещере все, он может привести нас к ней! Он может рассказать нам все о ее испытаниях! Это наш шанс, Рона! — Хорошо, допустим, он нас к ней доставит и даже подготовит, но ты уверена, что мы сможем пройти испытания? — Когда есть достойная цель, меня никакие испытания не остановят, — очень серьезно ответила сестренка, до побелевших костяшек сжав в руке кубок. — И какая у тебя цель? — спросила девушка не столько для прояснения ситуации, а словно пытаясь вернуть сестру с небес на землю. Заветное желание Владки было простым, земным, отчасти даже детским. Несмотря на все, что с нею произошло, несмотря на все то, что она благодаря этому имела, Владка больше всего мечтала найти родителей. — А то ты не знаешь! — резко ответила младшая, скрывая за агрессией досаду. Уж кто-кто, а родная сестра должна была ее понять. — Знаю, — тихо ответила Рона. И уже в который раз за последние полгода в душе девушки всколыхнулись тревожные сомнения. Как рассказать им всем?.. Не трудно, имея деньги и связи, найти родителей. Трудно признаться этим милым людям, что их младшая дочь кровожадный капитан пиратского корабля, а старшая управляет борделем, доставшимся младшей от ее двадцатиминутного мужа. Лошади неспешно перебирали копытами, не желая шевелиться в такую знойную погоду. И пусть за городом было свежее, даже люди (несмотря на то, что один из них полуэльф), таяли от жары. Долгий путь был Роне только на руку, чем дольше они будут ехать до места назначения, тем больше времени у нее будет, чтобы придумать речь или передумать и повернуть назад. — Обязательно было ехать именно по солнцепеку? — буркнул Никко, вытирая батистовым платочком гладко выбритую голову под шляпой. — Ты прав, поворачиваем, — заявила Рона, решительно разворачивая кобылу к городу. Не ехать — идеальный вариант. В этой мысли она утверждалась тем сильнее, чем меньшее расстояние оставалось до места назначения. А с утра она думала совершенно иначе. С утра она была тверда в своем решении съездить к людям, которые могли оказаться ее родителями, и все им рассказать. — Черта с два! — возмутился полуэльф, хватая подругу за рукав и едва не падая при этом с лошади. — Ты разбудила меня ни свет, ни заря, потащила с собой по самой жаре, а на полпути решила, что это не путешествие с целью обретения семьи, а просто легкая прогулка в приятной компании! Ну уж нет, дорогая, если хочешь пригласить меня на свидание подальше от чужих глаз и прятать наши отношения, то не выйдет. Никко не такой! — Ну вот что я им скажу? — обреченно опустив голову, увенчанную кружевной шляпкой, тихо спросила Рона. — «Здравствуйте, я ваша старшенькая дочь. А почему вы бросили нас в племени индейцев и целых восемнадцать лет нас не искали»? — Вот посмотришь на них и решишь что говорить. Ты же не актриса, чтобы готовый текст заучивать. Или по бумажке будешь читать? — Иди ты, — беззлобно фыркнула Рона и развернула недовольную таким положением вещей кобылу обратно. Ехать до соседнего городка, расположенного уже в другой провинции, было не так уж и долго, но Рона умудрилась затянуть поездку едва ли не в полтора раза, делая частые остановки, во время которых порывалась повернуть назад под разными предлогами. Поначалу Никко уговаривал, затем перешел на угрозы физической расправой, а при последней попытке отважной бордель-маман обратиться в позорное бегство, пообещал доехать-таки до дома ее предполагаемых родителей в одиночку и рассказать им всю правду. — Ты не посмеешь! — возмутилась Рона. — Хочешь проверить? — парировал полуэльф. — Да я убью тебя и прикопаю под первым же кустом, — пригрозила в ответ девушка. — Скажи это Владка, я бы поверил, а у тебя кишка тонка, — ни капли не испугался Никко. — К тому же потом ты будешь лить горькие слезы о своей утраченной любви. — Не люблю я тебя! — возмутилась Рона. — Горлопану это докажи, — хмыкнул полуэльф и тронул лошадь по направлению к дому предполагаемых родителей Роны. Увитый виноградом двухэтажный особнячок, за которым раскинулся настоящий виноградник, совсем не походил на дом, в котором, по представлению Роны, могли жить ее родители. Ей казалось, что родители непременно ученые, мореплаватели, учителя или духовные лица, но никак не оседлые виноделы. — Это точно здесь? — усомнилась она. — Точно, — подтвердил Никко, соскочив с лошади и помогая спуститься Роне. — Не знаю. Как-то все это сомнительно, — вновь засомневалась девушка, одергивая подол платья так, чтобы не был виден протез. — Поздно отступать, — шикнул Никко, укладывая ладонь подруги на свою согнутую в локте руку, чтобы при ходьбе она могла на него опереться и скрыть прихрамывающую походку. — Нас уже встречают. Навстречу им от дома уже спешил крупный мужчина среднего возраста с выгоревшими на солнце волосами. Когда он подошел ближе, Роне хватило одного взгляда, чтобы узнать его. «Папа!» — едва не сорвалось с ее губ. Такое забытое и такое заветное слово. Мысли судорожно метались в голове девушки, пытающейся придумать каким образом начать непринужденный разговор. — Здравствуйте, — приветствовал хозяин дома, протягивая руку. «Узнал!» — испугалась Рона, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле. — Вы на дегустацию? — продолжил мужчина. Рона опустила голову, чтобы спрятаться за кружевом шляпки, и молчала. Никко взял инициативу на себя, вежливо ответил на рукопожатие и подтвердил: — Да, все верно. — Тогда пойдемте, — обрадовался винодел и направился к дому. — Я вам приготовил пять сортов. Это не все. Есть еще четыре. Мне будет проще помочь вам с выбором, если вы расскажете для каких именно мероприятий вам вино. Никко двинулся следом, но внезапно встретил сопротивление со стороны Роны, которая повисла у него на локте и не желала сдвигаться с места. Кроме того, отвечать на вопрос хозяина дома девушка явно не собиралась. Полуэльф сделал спутнице «страшные глаза», с силой потянул ее за собой и, наконец, ответил: — У моей подруги заведение, скажем так, увеселительного характера. Ее гости пьют много, но не особенно разбираются в вине. Хотя бывает, что попадаются настоящие ценители. Так что, пожалуй, нам будет интересно попробовать все. — А, понимаю, — кивнул мужчина. И, спохватившись, добавил: — Кстати, меня зовут Эрик Вандербуд. Но вы это, наверно, знаете. Вина Вандербудов пьют по всей стране. В его словах слышалась такая любовь к делу и гордость за результат, что Рона невольно улыбнулась и взглянула из-под шляпки на идущего впереди отца. Но едва тот обернулся, чтобы продолжить диалог, спряталась обратно. Никко окончательно и бесповоротно убедился в том, что вести переговоры придется ему, пока его подруга, отважная бордель-маман, не соблаговолит выйти из ступора. А из ступора Рона выходить не торопилась. Оказалось, что дегустация подразумевала под собой не пробу вина, а распитие целой бутылки каждого сорта на троих. И после пробы второго сорта Рона значительно расслабилась. Во-первых, если отец ее и узнал, то не подавал виду, а значит, и ей нечего было прятаться за шляпкой и молчанием. Во-вторых, этот человек нравился ей с каждой минутой все больше и больше. Он оказался не только увлеченным виноделом, но и прекрасным рассказчиком (вот откуда у нее самой такой дар к рассказыванию баек). Подачу каждого сорта Эрик сопровождал историей его создания, общим процессом изготовления и непременной забавной байкой, развлекающей гостей. И вот как? Как, скажите на милость, она могла спросить у этого невероятного человека, где его носило восемнадцать лет? Почему он не искал их с сестрой? Почему бросил их на попечение индейцам? Как она могла поведать ему, что его младшую дочь, едва та перешагнула порог шестнадцатилетия, насильно выдали замуж за кровожадного пирата. И что спустя всего двадцать минут она стала вдовой, совершив первое в своей жизни убийство. А потом, поднявшись на палубу уже своего корабля в свадебном платье, испачканном в еще теплой крови почившего супруга, показательно вздернула тех пиратов, что не признали ее права на власть. Как, глядя в родные глаза человека, что иногда являлся ей во сне, она могла рассказать, что отныне обеспеченная вдова известного кровожадного пирата, оставила ей на попечение дешевенький бордельчик. И что она, Рона, никогда не касавшаяся такой грязи, как продажная любовь, за какие-то месяцы превратила «Розовые створки» в достойное статусное заведение, посещением которого не брезговали влиятельнейшие люди города. «Я не смогу», — призналась она себе. Они покинули дом винодела, когда солнце коснулось горизонта. Как ни уговаривал Эрик остаться до утра, Рона была непреклонна, ехать домой от силы часа три быстрой рысью. К тому же, девушка не была уверена, что сможет сдержаться и не выболтать отцу правду, хоть и голова ее была ясной. А значит, следовало держаться подальше. Поставки вина, о которых стороны договорились, не подразумевали личного участия кого-то из них, что снижало риск раскрытия правды. Лишь напоследок, уже сидя в седле, Рона задала вопрос, который не давал ей покоя: — А где ваша жена, сэр? Я слышала, что виноделие это ваше семейное дело. — Она на ярмарке в соседней провинции, — ответил ей отец. — Это только благодаря ей наше вино так известно. Я-то что, всего лишь винодел, а в ней есть эта торговая жилка. «С мамой все хорошо», — успокоила себя Рона и, попрощавшись, тронулась в обратную дорогу. Спустя пару месяцев Рону ждал сюрприз. В назначенный день она пришла в «Розовые створки» к двум часам пополудни, чтобы принять очередную партию вина. Курьер должен был прибыть только через час, а к этому времени требовалось подготовить бочки и деньги. Никко, конечно, обещал этим заняться, но как раз накануне он слегка перебрал, слегка засиделся и явно не был готов к раннему подъему. Поэтому Рона очень удивилась, увидев весьма бодрого полуэльфа выкатывающего последнюю бочку из кладовки. Но это удивление не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала, увидев входящего в бордель отца. У Роны впервые в жизни отнялся язык и волосы на затылке встали дыбом. Так страшно ей не было даже когда она осознала потерю ноги. Эрик осмотрелся, слегка презрительно скривив губы, и выдал свой вердикт: — И впрямь, заведение увеселительного характера. — Это не то, что вы подумали… — предприняла Рона попытку оправдаться. — Я не… Не того… Не это… — Рона хочет сказать, что она лишь управляет сим достойным заведением, но при этом никак не участвует в оказании услуг, — пришел на помощь Никко. — А деньги, сами понимаете, не пахнут. Рона метнула испепеляющий взгляд на полуэльфа. Ох, сколько же раз она жалела о том, что не умеет убивать взглядом или просто на расстоянии! Сколько раз она жалела, что не пустила этого нахала на корм рыбам. Все, решено! Вернется Владка, полуэльф отправится к ней на корабль простым матросом, без права на долю! — Нет, я же не осуждаю, — пошел на попятную Эрик. — Неожиданно как-то… Я вам там вино привез. — Так что же мы стоим, когда там вино лежит… стоит… настаивается! — излишне радостно воскликнул Никко, надеясь разрядить обстановку. Мужчины удалились, оставив красную, как вареный лобстер, Рону сгорать со стыда. Как она могла не предусмотреть такой возможности? Ведь отец мог приехать в любой момент. О, боги! А если он узнает, чем занимается Владка? Она никогда-никогда-никогдашеньки не сможет раскрыть ему тайну! Уже позже, когда бочки с вином перекочевали в кладовку, а пустые — в повозку Эрика, когда ушли грузчики, а последняя бутылка вина из прежней партии была разлита по трем кубкам, винодел спросил: — Не прими за праздное любопытство, Рона, но что могло случиться с ногой такой юной девицы, что ее пришлось заменить протезом? Рона и Никко обменялись многозначительными взглядами. «Ему ты тоже солжешь? Или я, наконец, узнаю правдивую историю?» — говорил взгляд полуэльфа. «Не дождешься!» — безмолвно ответила ему Рона, жалея, что не владеет хотя бы телепатией. — История на самом деле не очень интересная, — начала она, опустив взгляд в кубок. — Когда-то в меня был влюблен молодой, но очень талантливый художник. Но был он настолько беден, что стеснялся даже мечтать о том, чтобы предложить мне руку, сердце и все, что полагается в подобных случаях. И вот однажды старый учитель моего художника предложил ему поучаствовать в столичном конкурсе. Такой шанс упускать было просто нельзя. Он упросил меня позировать ему в образе русалки, и я согласилась. На дворе была поздняя осень, и море не радовало теплом. А из-за скверной погоды позирование затянулось. Тогда я подхватила воспаление легких и отморозила обе ноги, но, к счастью, наверное, отделалась только ампутацией одной из них. — Бедная девочка, — покачал головой Эрик. — До чего вас, дурех, любовь доводит. — А что же художник? — спросил Никко, провоцируя подругу на еще большую ложь. — Он был так подавлен тем, что сотворил со мной, что бросил все мысли о конкурсе и рисовании, подался в матросы и утонул, выпав за борт в первом же рейсе, — грустным голосом закончила Рона, не поднимая взгляда от кубка. Прощание с отцом вышло скомканным. Рона, поверив в очередную свою историю, грустила, Никко дулся, не веря ни единому слову подруги. Эрик пожал руку полуэльфу, и, утешительно потрепав Рону по плечу, по-отечески пожелал: — Береги себя, дочка. Едва за виноделом закрылась дверь, Никко отправился дегустировать новую партию вина. — Постараюсь, папа, — так тихо, что даже Мисси, дремавшая под потолком, не повела ухом, прошептала Рона. — А в прошлый раз это была твоя подруга художница, которой требовалась выпускная работа, — проворчал Никко из кладовки. Его стенания перемежались негромким бульканьем вина, льющегося прямо в кубок. — Хоть слово правды есть в твоих историях? — Конечно есть, — возмутилась Рона. Такого недоверия от полуэльфа она не ожидала. К тому же, ей всегда казалось, что ему нравятся ее истории, нравится завеса тайны, которая окружает истину. — Да что ты! Полуэльф появился в дверях кладовки с полным кубком в руке и выражением полнейшего скепсиса на лице. — В каждой истории я теряю ногу, — парировала Рона тоном, указывающим на очевидность ее ответа. — Морской дьявол с тобой, сестренка, — вздохнула Рона, вынырнув из воспоминаний. — Я в деле. — Отлично! — обрадовалась Влада. — Тогда осталось найти толкового навигатора, загрузить провизию и отправляться в путь. — А я в качестве навигатора не устраиваю? Я, между прочим, училась этому делу, — напомнила старшая. — Серьезно? Ты думаешь, я доверю прокладывать курс человеку, чье имя на языке индейцев маньянма означает «Та, что идя до ветру, попадает в передрягу»? Едва Рона набрала в грудь побольше воздуха, чтобы отчитать младшую зарвавшуюся сестренку, как открылась дверь и при полном параде появился Никко. В рабочем образе полуэльф выглядел великолепно — длинные светлые волосы, прижатые серебряным венцом тонкого плетения, спускались до груди, серебристый жюстокор подчеркивал тонкость и гибкость фигуры, подведенные глаза сияли лиственной зеленью. Никто не заподозрил бы в этом мужчине даже каплю человеческой крови. — О, мелкая! — вместо приветствия выдал Никко, теряя половину своего чистокровно-эльфийского флера. — О, Лысяш! — в тон ему ответила Влада. И только после обмена любезностями младшая повернула голову в сторону вошедшего. Вдова кровожадного пирата на мгновение пришла в изумление, но быстро взяла себя в руки и продолжила: — Ну и патлы у тебя. Такими не грех палубу моего брига драить. Намагичил у жрецов, поди? Отношения Никко и Владки нельзя было назвать деловыми, как, впрочем, и неприязненными. Их отношения вообще никак нельзя было назвать. То они сильно скучали друг по другу, то видеть друг друга не желали, но большую часть времени они из кожи вон лезли, чтобы залезть другому под шкуру. Рона могла бы предположить, что они влюблены, если бы точно не знала, что эти двое любят только себя. — Почти, — ухмыльнулся Никко, прикрывая за собой дверь и непринужденно интересуясь: — А где мой кубок? Плюхнувшись в кресло рядом с сестрами, полуэльф красивым движением, исполненном грации снял парик, небрежно бросил его на столик между кубками, и совершенно по-человечески грубо почесал выбритую голову обеими руками, растеряв остатки эльфийского обаяния. — Ну вот кто тебя звал? — укоризненно спросила Рона. — У нас тут сестринские посиделки. И клиенты без внимания. — Да ладно тебе, — отмахнулся Никко, наливая себе вина до краев. — Мы почти одна семья. А клиенты все разобраны. Наемный капитан уполз без сил (молодец Горлопан) и без денег (ай, да я), в зале бдит Миська. Чего тебе еще надо? — Удивляюсь я, как тебя Мартин терпел, — покачала головой Влада. — Кто? — не понял Никко. — Ну тот, который мне муж законный, почивший, — пояснила младшая. — Влада, твоего мужа звали Марвин, капитан Кошмарный Марвин, — поправила Рона. — Да какая разница! Мы с ним были не настолько близко знакомы, чтобы запоминать его имя. — А ведь благодаря ему, у тебя и бриг, и бордель, и много чего еще, — тихо заметил Никко, смакуя первый глоток вина. — Я ни о чем не жалею. Это были самые сказочные отношения в моей жизни! — подтвердила Влада слова полуэльфа. — Кстати, меня посетила прекрасная мысль, сестренка. А почему бы на время твоего отсутствия не оставить тут Никко за главного? — Сделать из него бордель-маман? — задумчиво произнесла Рона. — Тогда уж бордель-папан, — усмехнулся Никко, не воспринимая слова сестер всерьез. — А почему бы и нет? Он знает что и как работает, с кем мы дружим, а с кем не дружим, — продолжила действующая управляющая борделем. — Кому монета, а кому — стрела из арбалета, — добавил полуэльф. — А вам тогда что? — А нам? А нам приключения, — ответила Влада и расплылась в довольной улыбке.***
За окном моросил обычный зимний дождь, нагоняя тоску и не предвещая ничего хорошего. Но обещая наплыв посетителей, желающих погреться в компании работниц «Розовых створок». Мисси, налопавшись местной живности, дремала под потолком, свесив по обе стороны балки все четыре лапы, хвост и жирненькое пузо. Временный управляющий борделем готовил заведение к открытию, проверяя запасы вина, чистоту столов и бокалов, свежесть постельного белья в комнатах, а также степень раздетости и накрашенности работниц. Этот рабочий вечер обещал быть таким же скучным, как и все предыдущие с того самого момента, как Никко из беззаботного работника с неопределенным статусом стал управляющим. Заканчивая обход второго этажа, полуэльф услышал шум в холле, словно кто-то ворвался в помещение и, если не крушил все на своем пути, то, по крайней мере, устроил драку на стульях. А ружо, как назло, осталось на первом этаже. Никко поторопился вниз. — Мы еще не открыты. Приходите через час, — максимально вежливо рыкнул полуэльф, спускаясь к незваным гостям. — Не бухти, Лысяш, — в ответ ему донесся недовольный голос хозяйки борделя, успевшей взобраться на барную стойку, выудить оттуда бутылку вина и присосаться к ней, как котенок к матери. Входная дверь уныло покачивалась на одной петле в такт порывам ветра, создавая ощущение заброшенности, как в страшных историях про дома с призраками. Судя по тому, как Владка потирала плечо, это было ее рук дело. А ведь Никко сотню раз собирался поменять давно прогнивший дверной косяк, на котором петли едва держались. Да каждый раз откладывал, будучи точно уверенным, что никто не посмеет ограбить заведение, пока неподкупная Мисси на посту. Рона внимательно осматривала повреждения, прикидывая, как можно на скорую руку приладить дверь, чтобы она выдержала хотя бы до утра. Мисси, громоподобно урча, с силой терлась о ноги хозяйки и о дверь, чем добавляла ей неустойчивости. — С возвращением, девочки! Никко расплылся в счастливой улыбке. Наконец-то они вернулись, живые и здоровые. Наконец-то все вернется на круги своя, Рона за стойку и на пост управляющей, а он сам — к беззаботной жизни работника без определенного статуса, но с хорошей выручкой. — Как же мы все соскучились! — Найди кого-нибудь, кто немедленно починит дверь, а потом приходи, расскажешь, что ты тут без нас творил, — велела Владка тоном кровожадного капитана корабля. В другой ситуации Никко бы с удовольствием поспорил, но радость от встречи и непреодолимое любопытство заставили его беспрекословно последовать требованию младшей. И полуэльф, скинув заметный серебристый жюстокор, отправился на поиски разнорабочих, коих в такой час найти было непросто. — Надеюсь, моя коллекция напитков еще цела? — напоследок Рона спросила, отвлекаясь от двери и перенося внимание на отчаянно требующую ласки кошку. — Обижаешь, — откликнулся Никко. — Еще и приумножена. В камине потрескивали дрова, а в бокалах сестер и полуэльфа плескался заморский виски. Состоянием дел заведения девушки были довольны. Конечно, Рона позже проверит так ли оно на самом деле, но эта тема сестер больше не интересовала. — А как ваше путешествие? — полюбопытствовал Никко, которого весь вечер распирало от желания узнать о приключениях девушек. — Да пиздец! — отмахнулась Владка, залпом осушая свой бокал и наливая новую порцию. — Фигня все это. — Ну, не фигня, — вмешалась Рона, которая весь вечер была подозрительно молчалива. — Может, мы не прошли испытания Пещеры. — Сам забулдыга-профессор сказал, что все было сделано верно, — возразила младшая. — А уж он в этом деле понимает. — Может, он тебе наврал про свои глубокие познания в этой области? — усомнилась старшая. — Ты опять?! — рыкнула вдова Кошмарного Марвина. Кажется, этот разговор между сестрами происходил не впервые. И не впервые они друг на друга из-за этого дулись. — Так что же все-таки произошло? — серьезно спросил полуэльф, которому совершенно не нравился настрой сестер. — Мы нашли Пещеру желаний и прошли ее до самого конца, — с несвойственной ей краткостью пояснила Рона, наблюдая за отблесками пламени камина в своем бокале. — Но что-то пошло не так. Продолжения рассказа пришлось ждать несколько минут. Казалось, что рассказчица задремала под убаюкивающий треск пламени в камине. Роне потребовалось несколько десятков секунд, чтобы максимально цензурно и понятно сформулировать то, что с ними произошло. — Наши желания не сбылись, — наконец, сказала она. И тут же себя поправила: — Владкино не сбылось, а мое — сбылось по-идиотски. Никко ждал пояснений. А вместо этого Роны закинула ему на колени свою левую ногу, оказавшуюся на удивление легкой, словно бы не из дерева вовсе. Полуэльф слегка оторопел от такого жеста со стороны подруги, но все же осмелился попробовать отогнуть штанину. Не встретив сопротивления и протестов, Никко задрал штанину выше голенища сапога и оторопел. — Возможно, все дело было в формулировке, но мы даже вслух свои желания не успели произнести. Кажется, я подумала что-то вроде: «Хочу новую ногу», — поведала Рона. — Возможно, добавила «красивую». Полуэльф постучал бокалом по конечности подруги. Нога отдалась металлическим звоном. — Это мифрил, как мы успели выяснить. Красивая, тонкая и очень дорогая работа. Только совсем не то, что я хотела, — предвосхищая вопрос друга, пояснила бордель-маман. Рона закинула свою новую ногу на ту, что была с нею от рождения и продолжила рассуждения: — Но с другой стороны, могло быть и хуже. Например, я могла бы пожелать две одинаковые ноги или, чтобы левая была, как правая. — А ты что пожелала? — спросил полуэльф у младшей. — Чтобы отец нашел меня, — после непродолжительного молчания ответила Влада. — Только он меня не нашел! Произнеся последние слова, вдова кровожадного пирата швырнула свой бокал с остатками виски в камин, ярко полыхнувший в отместку, и вылетела из комнаты. — Не знаю как Пещера, но кое-кто мог бы исполнить ее желание, — через минуту нарушил тишину Никко. — Я тысячи раз думала об этом, — с тяжелым вздохом, откидывая голову на спинку кресла, отозвалась Рона. — Если бы я была уверена, что родители примут нас такими, какими мы стали, ни секундой бы не медлила. Но они приличные люди, живут своим трудом, а мы с Владкой… антисоциальные элементы.***
С самого следующего утра Рона занялась делами заведения. Все действительно шло хорошо, как и говорил Никко. Вот только с бухгалтерией, ведением которой полуэльф пренебрегал все время отсутствия сестер, творился какой-то кошмар. И в этом кошмаре Рона вместе с Алексой пытались разобраться уже битый час. Никко то и дело предлагал свою помощь, приносил девушкам то напитки, то чеки, то закуски, то какие-то свои записи на огрызках бумаги, но каждый раз изгонялся шипением двух разгневанных педантичных дам. — Как можно было развести такой бардак в моем борделе?! — возмутилась Рона. — Ну, что сказать? Я талантлив, — отшутился Никко и тут же увернулся от летящей в него тарелки с остатками еды. — Любой тролль бы и то успешней справился с бухгалтерией! — подхватила Алекса. — Как мне теперь сдавать отчет?! — Спроси у любого тролля, — усмехнулся полуэльф и на этот раз увернулся от подноса, на котором чуть раньше принес девушкам обед. — А может, тебя стоит этому троллю скормить? — предложила спускающаяся со второго этажа вдова капитана Кошмарного Марвина. — А тебе тролля не жалко? Он же отравится, — парировал Никко, оглядываясь, не полетит ли в него что-нибудь еще. Владка подошла к столу, за которым происходил бой разума с безалаберностью, и тупо уставилась в гроссбухи, исписанные какими-то непонятными ей цифрами и пометками. — Вот поэтому я и не занимаюсь всякими законными делами, — фыркнула младшая. — Слишком уж много писанины и бюрократии. — Давай прервемся, а иначе у меня взорвется голова, — попросила Рона дворфийку. Та кивнула в ответ, явно утомленная не меньше подруги. — Отлично, пойдем со мной на рынок, — предложила Владка. — Мне надо снаряжать корабль и отчаливать, пока твой друг, наемный капитан, закрывает глаза на присутствие в порту пиратского корабля. — Пойдем, проветрим мой мозг. А ты, — обратилась она к Никко, — займись дверью. И чтоб к нашему возвращению все было в лучшем виде. Девушки были в нескольких шагах от выхода, когда дверь распахнулась от сильного удара и уныло повисла на одной петле. От неожиданности сестры вздрогнули и потянулись к оружию. Но в этом не было совершенно никакой нужды, на пороге стоял Эрик Вандербуд. И пусть взгляд его был слегка безумен, а выражение лица решительным, опасности он не представлял. — Мистер Вандербуд, рада вас видеть, — улыбнулась Рона. Винодел быстрым взглядом окинул Рону, пригляделся к Владке, все еще сжимавшей рукоять кортика, но так и не доставшей его из ножен, сгреб обеих сестер в медвежьи объятия, бормоча: — Рона! Влада! Девочки мои. Живые! Вернулись! — Что это, нахрен, значит? — не то смутилась, не то возмутилась вдова кровожадного пирата. — То, что Пещера желаний работает, — улыбнулась Рона, обнимая отца в ответ. Старому контрабандисту, даже давно отошедшему от дел, не трудно, имея деньги и связи, найти двух похищенных дочерей. Трудно признаться, что по его вине их разлучили с семьей на долгие годы, стыдно посмотреть им в глаза. Но, наконец, увидев их вместе, таких одновременно похожих и непохожих на него, труднее всего оказалось разжать объятия. За спинами сестер хитро улыбнулся полуэльф, вопреки строгому наказу подруги, все же приложивший руку к воссоединению семьи. P.S. «Шалость удалась!» Дж. Роулинг «Гарри Поттер и узник Азкабана»