Сыграем в наивных

Джей-Джей вытер рот ладонью, посмотрел с интересом и сплюнул в сторону. На губах осталось красное пятно – точь-в-точь цвет канадского флага, его любимого сраного патриотизма, который давно пора бы засунуть в жопу. – Зацени, Бекс! – Леруа предъявил руку с пионерской гордостью. Отабек глянул мельком, отвернулся – ничего впечатляющего, всего-то измазанная в киновари ладонь, чего там. Только вот от киновари здорово пасло металлом, и лыба у Джей-Джея была вымученная, и Отабек знал, что эта лыба ничего хорошего не обещает. – Идём, – он закинул руку Джея на плечи, поднял тяжелое тело со стула, поволок на себе. Леруа вяло отбрыкивался, висел камнем. – Не волнуйся, подлатают тебя, жить будешь, – сообщил он Джей-Джею. Тот промолчал, и, скосив глаза, Отабек увидел, что его отключило. * Когда они встретились, у Жан-Жака Леруа было все – семья, друзья, стереотипная гаражная группа, колледж, и, конечно же, огромные амбиции на будущее. У Отабека не было в принципе ничего, только накопления на байк и родители в Казахстане, которые искренне беспокоились за сына. Несмотря на оставшихся с ними сестёр, волновались мать с отцом все равно за Отабека. Он присылал им деньги каждый месяц и на звонки отвечал односложно, но его все равно любили. Леруа же купался в лучах всеобщего признания и был первым везде, где только можно было. В том баре Отабек глушил водку пополам с текилой, ведя непринужденную беседу с барменом. Бармен откровенно скучал – в баре вечером вторника народу было немного, а с Отабеком можно было потрепаться. Отабек допил последний шот и решил, что запалить косячок – это лучшая идея из всех возможных. Бармен даже ухом не повёл. Дверь хлопнула громко и отскочила, треснувшись об стену. – Мне виски! – провозгласило лохматое нечто, плюхаясь через один стул от Отабека, и сразу же, без паузы. – Брат, это что, трава? На бухую голову Отабек сперва не понял, что обращаются к нему, потом не догнал, почему его называют братом. Картинка упорно троилась. Бармен шлепнул перед соседом стакан виски со льдом и начал тереть шейкер с таким остервенением, будто хотел получить немного электричества. – Эй, – перед глазами пощелкали пальцами, – я ж с тобой разговариваю. – Да, – Отабек-таки соединил картинку и увидел, что на него вплотную пялятся два светло-серых глаза, обладатель которых лихо опрокинул в себя весь стакан и шепнул: – Так трава? Отабек вместо ответа молча протянул косяк новому незнакомому. У него была улыбка голливудской звезды, говорливость радио и глаза полного безумца. Отабек смотрел на разлет широких бровей и не слышал ничего из сказанного, кроме имени. – Жан-Жак Леруа, можно просто Джей-Джей, можно с вариацией король Джей-Джей! Уже само это звучало как титулы. Отабек поморгал, отобрал у короля косяк и затянулся. Жан. Надо же, иронично*. Обиженный король разразился очередной тирадой, выпил ещё один виски, поморщился и наорганизовал шоты. – В глаза смотреть надо, когда пьёшь, – доверительно сказал Леруа, поднимая рюмку. Отабек послушался, залип. Нечто с огромными глазами. Глаза у Жан-Жака были прямо как из поговорки про зеркало души. Открытые, восторженные, с наивным доверием к миру. Отабек дивился, откуда? Джей-Джей отмахивался, не лезь, мир прекрасен, ты не понимаешь. Отабек, успевший повидать дерьма в жизни, соглашался. Где там было не согласиться, когда рядом сидит обнаженная душа – хоть бери и выворачивай наизнанку. Иногда хотелось. На каком шоте он забыл, что происходит, Отабек ожидаемо не помнил. Помнил, как Джей-Джей вис на шее и ржал в ухо, потому что проебанные ключи - это охуеть как смешно, помнил, что хотелось заткнуть его хоть как-то, и что зубами они столкнулись с абсолютно дурацким клацаньем, и что Джей-Джей дышал загнанно и лез горячими руками под майку уже в лифте, и грохнул кулаком по кнопке «стоп», и что на него нормально так стояло. И что настолько охуенно ему ни разу не сосали, особенно в заплёванных лифтах. Кажется, потом Отабек ещё долго его целовал, пока Леруа кашлял и вытирал подбородок. * По стенам прыгали сполохи алого пополам с электрическим синим, заставляя сознание подлагивать. На пилонах кружились девушки с одеждой столь символичной, что можно было бы спорить о ее отсутствии, а на танцполе ломало Джей-Джея. Ломало жёстко, с прогибом в позвоночнике и влажным блеском приоткрытого рта. Отабек цеплялся за пульт, наглаживал его как будто это и не пульт вовсе, а живое тело под руками, и биты рвали колонки на части вместе с людьми. Отабека вело, хотя на работе он никогда не пил. Песня заканчивалась, рабочее время клуба тоже, охранники понемногу подбирались, готовые, в случае чего, начистить кому-то морду, а люди сливались в единое месиво на красно-синем фоне, будто через дешевые «три-дэ» очки. Ничего особенного. Джей-Джей отловил его около служебного входа, зажал между стеной и потным телом, выдохнул рвано под ухо: – Не знал, что ты диджеишь, – и впился голодным ртом туда же, смазывая последнее слово. Отабек запрокинул голову, уцепился пальцами за чужие волосы и потянул - Джей-Джей кусался довольно чувствительно. Дома по отабековым меркам был срач, к которому добавился след из их шмотья, раскиданного от коридора до самой кровати. Потолок – белое пятно – как будто светло, хотя на улице половина третьего ночи. Джей-Джей попрыгал на одной ноге, избавился от штанов и оглянулся своими огромными глазами - смотри, вот он я. На загорелой коже чёрными кляксами разливались татуировки, и Отабек снова подвис, пока не упёрся лбом в грудь и на шею не опустились длинные пальцы. Отабек обхватил за пояс, коснулся губами там, где об рёбра изнутри ухало сердце, провёл языком. На колени навалилась тяжесть - Джей-Джей по-хозяйски уселся, сжав бока бёдрами, доверчиво устроил кончик носа в ямке на шее. Нагло, в контраст псевдосмущенному спрятанному лицу, запустил руку Отабеку сразу в трусы. Отабек дернулся, задохнулся на секунду – Леруа не потрудился даже поплевать на ладонь. – Ой, прости, – в его тоне не было ни капли извинения, и все же Джей-Джей демонстративно провёл языком по ладони, затянул в рот кончики пальцев. Отабек нахмурился, ухватил в горсть волосы на затылке и бесцеремонно дернул. Леруа откинул голову, будто та была на шарнирах, подставил беззащитную шею, позволил увлечься и поставить засос. И стонал, стонал громко и пошло, и от этого крыло похлеще, чем от водки с текилой. Когда горячие пальцы сжали у основания и с нажимом провели вверх, Отабек с силой укусил Джей-Джея над ключицей и кончил в чужую ладонь. * На лёд его притащил Леруа, обосновав вояж тем, что «трахаемся уже дохуя, а на свидание ни разу и не сходили». На первом же шагу Отабек грациозно грохнулся навзничь, а Джей-Джей нарезал вокруг него круги и ржал. Лось канадский, подумал Отабек, как пить дать лось. Подняться было тяжело, лёд был слишком скользкий, а Джей-Джей – слишком бесил. Когда-то давно, дома, Отабек катался. Ещё до байкерской тусовки, травы и афер. До всего этого дерьма, в котором он сидел теперь по шею, а рядом по доброй воле тонул Джей-Джей. Коньки норовили уехать в свою сторону каждый. Отабек вцепился одной рукой в бортик, другой в Леруа, оттолкнулся на пробу ногой. Джей-Джей радостно вызвался поработать буксиром, потащил вперёд с лыбой во все тридцать два. Мечта дантиста, чтоб его. Отабек крепко держался за его пояс и смотрел-смотрел-смотрел, как от Джей-Джея во все стороны невидимыми искорками разлетается счастье. Оно было везде – в лохматых волосах, в оттопыренных ушах, в тепле ладони, сжимавшей его руку время от времени, в лихом изломе бровей. Отабек смотрел и не мог понять - ну откуда столько? * Джей-Джей купил шоколадное мороженое, привередливо понюхал, кивнул сам себе и только тогда соизволил широким мазком языка слизнуть целую половину. Он все ел так – королю предполагалось иметь личного дегустатора, но по этому пункту Леруа пролетал, поэтому дегустировал все самостоятельно. Будь Жан-Жак хоть ещё чуть более наивным, мир утопил бы его, как щенка. Но пока ему фортило. Отабек смотрел на дорогу, пока Леруа топтался ногами по приборной панели и тыкал носком ботинка в стекло. – А чего не на байке? – спросил он, заглатывая вторую половину мороженого. – Далеко потому что, – Отабек вдавил газ. «Бэха» рыкнула в ответ и лошадки под капотом заработали усерднее. В голове вместе с колёсами закрутилась тупая шуточка про задний привод. – Ты бы жаловался на холод. – А ещё задница затекает, – Джей-Джей махнул рукой с мороженым, попал в оконное стекло. – Блять, – и уронил ствол под ноги. Пистолет ему не шёл. Хотелось отобрать и оставить только мороженое, чтобы под образ, и чтобы ладонь не обнимала хитиново блестящую рукоятку. – Кстати, зачем тебе ствол? – Джей-Джей вытер потекший шоколад с окна и уставился своими огромными глазами. – Да так, – стрелка спидометра скакнула и вновь застыла на отметке в сто девяносто. Отабек не то чтобы очень хотел жить, но он однозначно не хотел укокошить Джей-Джея. Леруа снова ухватился за пистолет, за чёрное блестящее дуло. Даже внутрь заглянул, потом приставил к виску. – А прикинь, я бы вышиб себе мозги прямо тут? – Совсем? – лента автострады с муравьями машин на момент поплыла. Отабек смотрел на дорогу так старательно, что глаза заболели. – Шучу, Бекс, – рядом хохотнули. – Я бы не стал портить твою шикарную тачку. * На игру Отабек Джей-Джея не пустил, хотя тот психовал, ругался, но сделать ничего не мог. – А может, в русскую рулетку? – Джей-Джей ухватил его за воротник белой рубашки, притянул к себе. Отабек устроил колено между его ног. – Нет, не мое. – Твоё – только покер, – Леруа ухмылялся, сжимал пальцы, сминая ткань. Отабек не смог отказать себе в удовольствии - прихватил губами кожу на шее, закусил с нажимом. Джей-Джей поперхнулся наконец своей трескотней, запрокинул голову, выстонал что-то. – Пиздуй уже на свой покер, и лицо держи! – на скулах у него длинными пятнами горел румянец. Отабек поправил воротник, пригладил волосы. Про лицо Джей-Джей правильно сказал. В Лас-Вегасе играют все – с деньгами и без, азартные и нет, отчаявшиеся и просто искатели приключений на свои задницы. К какой категории причислить себя, Отабек не знал. Он просто играл, играл и получал за это деньги и определенную репутацию. Не везёт в любви – повезёт в карты, говорили в народе, и Отабек считал бы себя ходячим олицетворением этой поговорки, если бы не лучезарный Джей-Джей у барной стойки. Ему выпал флэш-рояль, и камнем упало обвинение в мошенничестве. Влиятельное лицо в дорогом костюме-тройке грохнуло бокал шардоне шестьдесят пятого года об пол, забрызгав своих спутниц, и отказалось решать проблему мирно, выхватив пушку. На выходе у Отабека при себе были три сбитые костяшки и один пистолет. За ним оставались две визжащие девушки и красные подтеки на мраморном полу. – Ходу, – бросил он Джей-Джею, кидая пистолет на кровать. Леруа стоял в дверях, вцепившись намертво в косяк, и губы у него по цвету сравнялись с глазами. Отабек оторвал его от косяка, подышал на побелевшие пальцы. Отпустил на секунду, а затем сгрёб за волосы, нагнул к себе и прижал губы к губам: обещаю. Что-все-будет-хорошо. * Джей-Джей не был бы Джей-Джеем, если бы не выкинул непростительную в своей наивности глупость. Он обернулся. Обернулся на хлопок – откуда ему было знать, что это глушитель – и почти сразу стал заваливаться набок. Отабек захлопнул за ним дверь машины, стартанул с места. Заднее стекло осыпалось почти сразу, впустив в салон воздух с запахом жженого сахара из ларька неподалёку. Джей-Джей с заднего сидения заявил: – Хочу сладкую вату, Бекс. – Будет, – согласился Отабек. Он на все бы согласился, только чтобы Джей-Джей нормально задышал. Тот выпрямился, махнул рукой – все супер. Ври побольше, подумал Отабек и дожал до двухсот. Чтобы зайти в дом, понадобилось высадить оконное стекло и отстрелить камеру снаружи. Отабек не имел ни малейшего понятия, ни чей это был дом, ни как скоро вернутся хозяева. Главное – нашлась аптечка и бутылка текилы, которую Джей-Джей лихо выпивал из горла. Отабек рухнул на стул и провёл по лицу руками. Металлический запах перебивал даже запашок алкоголя. Джей-Джей вытер рот ладонью, посмотрел с интересом и сплюнул в сторону. На губах осталось красное пятно – точь-в-точь цвет канадского флага, его любимого сраного патриотизма, который давно пора бы засунуть в жопу. Отабек соврал тогда с тем поцелуем, наверное, впервые в жизни. Джей-Джей висел на плечах камнем, красное пятно плыло, будто под травой, и Отабек пожелал, чтобы его не крыло. Трезвее никогда не бывал. – Жан, – позвал он, опустив тяжелое тело. – Жан. Прости. Я солгал. Джей-Джей не ответил. В его глазах отразились дурацкие статуэтки на камине и поплавок неподвижного зрачка. На то, что сказал Отабек, ему было уже все равно. * – Бекс, хочу фотку на Ниагарском водопаде! – капризно заявил Джей-Джей. Отабек скосил на него глаза и спросил: – А больше ты ничего не хочешь? Джей-Джей опустил карты на стол и улыбнулся. Ему выпал флэш-рояль.