Победить или проиграть?

Чанёль сидел на диване, поджав под себя ноги, и пил сделанный ему Исином чай; с каштановых волос его капала вода, от нее же поблескивал торс и плечи, ведь он не так давно принял душ. Горло беспощадно саднила, поясница завывала серенады, а он за прошедшие два часа не сказал ни слова, то и дело поглядывая в сторону еще взбешенного Ифаня, который наматывал круги по чужой квартире, силясь успокоиться, взять себя в руки. Лухан уехал домой, поэтому в квартире их было трое. Исин опустился рядом с Паком на диван, юноша повернул в его сторону голову, на щеках появился стыдливый румянец. Все же, его застали в не совсем подходящем виде и уж точно не после прекрасного и правильного занятия, и он чувствовал себя неловко, виновато и униженно. — В этом нет твоей вины, — произнес вдруг Чжан, откидываясь на спинку дивана и устремляя взор перед собой, чтобы не смущать младшего. — Ифань это понимает. Верно же, Ифань? Ву словно током ударило, когда он услышал свое имя. Парень тряхнул головой, шумно выдохнул, приблизился и присел на корточки перед диваном, заглядывая Чанёлю в глаза. У того едва сил хватило, чтобы не отвернуться, не отвести взгляд. — Верно, ты не виноват, — мягко произнес Ифань и гневно добавил. — А его оставшийся год в школе я превращу в ад. — Ифань, — сдавленно произнес Чанёль, протягивая ладонь, чтобы провести по его волосам, — извини, что я ничего не сделал… в этой ситуации. Ву покачал головой, аккуратно перехватил запястье младшего, скользнул рукой вниз, чтобы слегка сжать его ладонь и сплести пальцы. — Ты извини, мне стоило выйти с тобой вместе из школы, я не должен был тебя оставлять, — голос китайца внезапно сел, он прокашлялся и поднялся на ноги. — Не будем об этом. Уничтожать его я могу и ни слова не говоря, а тебе не стоит думать об этом лишний раз. Ифань прикрыл глаза, делая глубокий вдох, выдох, и, убедившись, что желание разорвать тех двух ублюдков на части не готово распространиться на невинных людей, немного успокоился. Парень скользнул взглядом по телу Чанёля, отмечая огромный и темный синяк на боку, который посередине превратился в весьма неприятную ссадину, — это вызвало в нем новый приступ злости, который он с трудом задушил, — увидел царапину на скуле и подбитую губу. Как кто-то посмел навредить Его Пак Чанёлю? Какими ублюдками надо быть, чтоб изнасиловать и побить человека? И чего они добились? То, ради чего они сделали это, не оказалось у них в руках, а теперь еще и школьная жизнь будет испорчена. Ифань позаботится об этом. Позаботится о том, чтобы Ён Тхуана и Ким Джиху били и унижали каждый день. И, что самое главное, он самолично каждого будет избивать тоже, упиваясь страхом в их глазах и болью. Он уничтожит их личность, они станут никчемными и жалкими изгоями в школе, в университете. А потом будут такими зашуганными, что никогда никого в жизни не подпустят к себе и сгниют от одиночества. Ифань мог бы убить их, наплевав на все последствия. Замести следы, сжечь тела. Но зачем так просто? Ведь они не будут страдать, как Чанёль. И их не будет так разрывать, как сейчас его самого. — Исин, у тебя есть аптечка? — отогнав пока не очень уместные мысли, поинтересовался Ифань. Чжан, не вмешивающийся в разговор все это время, поднялся с дивана, исчезая из гостиной, и спустя минуту появился вновь, протянув аптечку с медикаментами другу. — Спасибо. — Я помогу. Чанёль спустил ноги с дивана, придвинулся ближе и принялся мужественно переносить от души пощипывающий ссадины спирт. Исин и Ифань быстро обработали немногочисленные повреждения и залепили ссадины пластырем, особенно осторожно ту, что оказалась на месте огромного синяка. Пак шумно выдохнул. Не сказать, что ему стало легче, потому как изначально он не особо обращал внимание на незначительные повреждения после ударов и пинков, ведь был занят другими ощущениями. Горло нещадно сдавливала вина, скручиваясь узлом, мешая дышать, пытающаяся вызвать слезы, но Чанёль старался не показывать этого. — У тебя еще где-то.? — Ифань не договорил, выразительно кивнув на ту часть тела младшего, что ниже пояса. — Все в порядке, — попытался заверить Чанёль, приподняв уголки губ в легкой улыбке. — Спасибо, Ифань и… — Исин, — представился юноша, стоящий рядом. — Лучший друг Ифаня. — Странное знакомство получилось, — с нервным смешком произнес Пак, с трудом подавляя в себе чувство вины, мешающее ровно дышать. — Кстати… Ифань, зачем ты носишь с собой нож? Ву растерялся. Не было ничего такого в том факте, что он носит с собой складной нож, учитывая, что люди бывают всякие и стоит страховаться, но так как он знал, для чего его носит и что с его помощью делает, столь простой вопрос немного выбил его. Стоило ли соврать Чанёлю и сказать, что ему прислали фотку и он так подстраховался? Или лучше сразу сказать правду, не дожидаясь, когда она раскроется? У них с Чанёлем были недостаточно крепкие отношения, странные и вообще держались непонятно как, чтобы подвергать их большим колебаниям. «Может, сказать ему, когда между нами все станет более понятно?», — спросил себя Ифань. — «Но простит ли он эту ложь?». Парень скосил взгляд на друга, будто в попытке отыскать помощь, однако, тут Чжан решил не быть ему советником и сделал вид, что не заметил. — Я отвечу на этот вопрос позже, ладно? Еще не время. Исин одобрительно кивнул другу. Чанёль понимающе кивнул и перевел тему. — Ифань не раз упоминал, что у него есть друзья, правда, не вдавался в подробности. — О тебе он тоже не особо распространялся, — сдержанно улыбнулся Исин. — Мы узнали о тебе из-за сплетен и дистанционного наблюдения за Ифанем. — Эй, я вообще-то тут, — как бы между прочим заметил Ву, нахмурившись. — Никакой личной жизни с вами нет, вечно лезете, куда не просят! — Да брось ты возмущаться, сам же радуешься, что не бросаем тебя на произвол судьбы, когда ты игнорируешь наши звонки. — Так, пора спать, — увильнул Ифань от ответа и самодовольно хмыкнул, увидев выражение лица друга. Он не собирался ни отрицать, ни подтверждать его слова. Возможно, так и было, но ему лучше оставить это отчаянным предположением, выпаленным в «споре».

***

Чанёль лежал на диване в гостиной, смотря перед собой, прокручивая в голове картинки последних событий. В глазах «стояли» слезы, лишь благодаря его упрямости не скатывающиеся по щекам. Юноша не знал, почему его так задело то, что он дался кому-то кроме Ифаня. В чувствах происходил чертов сумбур, мешая понять их полностью. Точнее, не сколько их, сколько то, откуда они появились. Он ощущал… преданность? Преданность Ифаню? Любовь? О последнем было сказать еще сложнее, ведь чувство это было незнакомым, а понять его являлось задачей непростой. Чанёль с трудом мог смотреть в глаза Ифаню после случившегося, ему хотелось осесть на колени и уткнуться лбом в пол, извиняясь. — Прекрати. Чанёль вздрогнул, услышав голос позади, и медленно сел. Ифань возник уже перед диваном, постоял с пару секунд и опустился рядом с Чанёлем. Он чувствовал его боль, чувствовал эту удушающую вину, стыд и разочарование в самом себе, и она ломала его самого, находя отклик в собственном состоянии, усиливаясь. — Я действительно не виню тебя. Это случилось скорее по моей вине, если бы не все те ситуации в школе, которые я устраивал, то на тебя бы не кинулись. Если бы я не показал, что ты моя слабость, на тебя бы так не надавили. Мне стоило быть рядом, стоило проводить до дома, а не сорваться с места и оставить одного. Чанёль внезапно подался вперед, утыкаясь носом в плечо Ифаня, тихо всхлипывая, обнимая его, прижимаясь, будто ища защиту от воспоминаний о случившемся. Ифань приобнял его в ответ, ладонью свободной руки принимаясь успокаивающе поглаживать по волосам. Стало тяжело дышать, грудь сдавило тисками. — Ифань, прости, — охрипшим голосом в повисшей тишине отозвался Чанёль, силясь вернуть себе самообладание. — Прости меня, пожалуйста, прости. Сердце в груди Ву отзывалось болезненным ударом при каждом «прости». Слышать надломленный голос Чанёля — невероятная пытка. — Из-за тебя я задыхаюсь, — отрывисто произнес Ифань, поколебавшись перед следующими словами. — Я прощаю тебя, Чанёль. Парень не винил его, но Пак так желал услышать это, успокоиться благодаря этим словам, что он сказал их. Сказал то, что так нужно было Чанёлю. Чувство вины медленно поползло назад, готовое раствориться. Дышать стало полегче. Младший поднял голову от его плеча, в темноте вглядываясь в лицо старшего. Ифань провел ладонью по его щеке и приник к губам в поцелуе, непривычно нежном и мягком. Чанёль, прикрыв глаза, ответил на поцелуй, любовно сминая чужие губы. Умиротворенность, легкость, отголоски слабости и вместе с тем что-то очень сильное и теплое — то, что закружилось вокруг них, даря желанный покой после тяжелого дня, бьющего по ним самыми разными способами. Ву повалил Пака обратно на диван, разрывая поцелуй и нависая над ним; его грудь тяжело вздымалась, дыхание сбилось, но он держал себя в руках. Наклонившись к уху младшего, Ифань тихо шепнул: — Не сегодня. Но позволь мне кое-что… Будет немного больно. Старший провел носом по шее Чанёля, тот откинул голову немного назад, открывая ее, а юноша скользнул дальше, мягко поцеловал чужое плечо. Секунда — Чанёль дернулся под ним, тихо вскрикнув и поморщившись от боли в укушенном плече, Ифань в извиняющемся жесте провел кончиком языка по оставленному укусу и отстранился. — Извини. — Останься, — прошептал Чанёль, ухватив его за запястье. Ифань ничего не ответил, молча вытянулся на диване рядом с Чанёлем, приобнимая его за талию, а свободной рукой укрывая одеялом. Младший придвинулся ближе, приобнял в ответ и уткнулся ему в грудь, наконец засыпая и уходя от боли в пояснице в мир снов.

***

— Я надеюсь, вы не опорочили мой диван, — громко произнес Исин. Услышав его, спящие пошевелились и медленно открыли глаза. — Прости, конечно, но мне кажется, ты его и без нас опорочил, — сонно отозвался Чанёль. Ифань выпустил его из объятий и они оба сели, пытаясь окончательно проснуться, отчаянно зевая. — Ифань! Ты его за все это время не научил уважению к старшим?! — деланно-возмущенно поинтересовался Исин, сдерживая улыбку. Не расстроенный Чанёль ему, определенно, нравился больше. Ву хмыкнул, развел руки в стороны и пожал плечами. Он-то знал, что Пак может проявлять уважение, просто только к нему, и то издевательски. — Прости, его уважения хватает только на одного человека за раз, — без малейшего чувства раскаяния произнес Ифань, посмотрев в сторону Чанёля. — Если вы оба будете пялиться на меня, то я уважение в этой квартире буду испытывать только к дивану, — невозмутимо произнес Пак, подскакивая с дивана и скрываясь в ванной, чтобы умыться. Парни переглянулись и покачали головами — мелкий отвлек их. Ифань особо не был возмущен, ему был по душе привычно невозмутимый Чанёль, который даже в гостях не давал себе слабину, ведя так, словно у себя дома, при этом зная предел наглости, если присмотреться к этому. Например, пусть он и прошмыгнул первым, но умылся быстро, — они бы вполне могли умыться все втроем, просто данная идея в осуществлении была далековато от удобств в силу пространства в ванной и размера раковины, — а когда вернулся, то предложил приготовить завтрак. И, пусть по его сияющим темно-карим глазам можно было бы скорее сказать, что он пытается максимально чувствовать себя, как дома, однако, на самом деле парень просто пытался отплатить за гостеприимство. — Иди, — кивнул в сторону ванной Исин. — Если честно, я умылся перед тем, как разбудить вас, потому помогу Чанёлю с завтраком. — Руки только не распускай, — предупреждающе усмехнулся Ифань. — Чужое не трогаю, — улыбнулся Исин. Ифань скрылся за дверью, а Чжан подошел к младшему, наблюдая за его сосредоточенными действиями. Скользнул взглядом по его телу, — парень как спал без рубашки в штанах, так и расхаживал, — и заметил след от укуса. Видимо, Ву решил более явно отмечать то, что принадлежит ему. Он заворожено протянул руку к укусу, как был прерван не оборачивающимся Чанёлем. — Я не люблю, когда меня трогает кто-то, кроме Ифаня, — предупредил его Чанёль. — Извини, я ничего такого не хотел, — спешно произнес Чжан. — Вообще, тебе не стоит так напрягаться. Ты в гостях и брать мои обязанности на себя не надо, пусть даже для выражение благодарности. Чанёль обернулся, посмотрев на Исина. — Не хочу быть обузой. Я младше, но это не значит, что ничего не могу. — Ты странный. — Не страннее парней на мотоциклах, которые каким-то образом узнали, где я, — парировал Пак с почему-то ехидной улыбочкой. Чжан довольно ухмыльнулся. — Теперь я понимаю, что нашел в тебе Ифань. Упомянутый Ифань тут же возник на кухне и, обговорив моменты готовки, они решили, что приготовят завтрак вместе. Поэтому, менее чем через полчаса, парни уже сидели за столом и преспокойно завтракали, словно закадычные друзья. Хотя, быть может, Ифань и Исин действительно были закадычными друзьями, а вот Чанёль был немного лишним в этом плане, пусть ему и казалось, что Исин расположен к нему и подружиться будет не так уж и сложно при желании и возможности. — Давно вы дружите? — спросил Чанёль. — Одиннадцать лет, — отозвался Ифань без сомнений, унося свою тарелку в раковину и возвращаясь за стол. Исин на это лишь кивнул, подтверждая, что память Ву не изменяет. — Как ты сошелся с таким дотошным человеком? — поинтересовался Пак уже у Чжана, тот рассмеялся. Ифань помрачнел, выразительно посмотрев на Чанёля, будто говоря, что когда тот придет в норму, то он отомстит ему за этого. Чанёль на этот взгляд лишь весело улыбнулся и подмигнул китайцу, послав шутливый воздушный поцелуй. — Не нарывайся, мелкий, — предупредил его Ифань, с ухмылкой покачав головой. — Знаешь, что я мстительный, еще случайно нагну в ближайшем общественном туалете. Исин, который только сделал глоток чая, чтобы успокоить смех, поперхнулся. Чанёль сник и надул губы, словно маленький ребенок, которому не купили конфетку, и его выражение лица уже заставило улыбнуться Ифаня, вполне искренне и добродушно, так как это выглядело забавно. — Я просто напомнил тебе, кто тут старший. — Всего год… — Полтора, — поправил Ифань. — Я раньше пошел в школу. Чанёль поджал губы, принялся лениво брякать ложкой о стенки кружки, лишь веселя таким поведением старших. А Ифаня и вовсе заставляя теряться в поднимающейся буре чувств. — Ну что, Исин, развеселим мелкого, сводим его куда-нибудь? — предложил Ифань, переведя взор с Чанёля на друга. — Пойдем, — легко согласился юноша. — Давно не возился с детишками, да и не прогуливался нормально. — Еще раз кто-нибудь из вас назовет меня ребенком и я действительно обижусь! — Да-да, Чанёль, мы поняли, — Ифань потрепал его по волосам, чем вызвал смешок Исина, и поднялся из-за стола, потянувшись. Наконец-то впереди его ждал спокойный и веселый день, проведенный вместе с лучшим другом и любимым человеком. Китайцу очень этого не хватало, особенно, последние пять лет. Несмотря на то, что у него были два прекрасных друга, проводили время они зачастую так, что если это и вселяло радость, то никак не спокойствие.