Отдаю тебе сердце.

Он уже давно не спал. Сидя в тишине и откинувшись на изголовье кровати, он касался лица блондина невесомыми движениями, рисуя невидимые узоры. Всегда идеально уложенные волосы сейчас были рассыпаны по белоснежной подушке, светлые пряди изображали что-то вроде золотой паутины. Маленькая морщинка между бровями не пропадала никогда, даже сейчас, когда он так мирно спит. Тело покрылось мурашками. Прохлада гуляла по комнате, но брюнет не желал упускать этот момент. Говорят, когда встаёт солнце, замирает весь мир. И он был согласен с этим, долго и пристально глядя на горизонт из окна, он пытался проникнуться теплом восходящего солнца. Аккерман тяжело вздыхает, пытаясь восполнить недостаток кислорода. Похоже, любуясь рассветом он пропустил пару-тройку вдохов. Осторожно, чтобы не разбудить Эрвина, Леви снова укутывается в одеяло. Сильные руки обхватывают крепкий торс, а легкий поцелуй приходится куда-то в шею. - Не спишь? - немного хрипловатым голосом спрашивает брюнет, на что получает едва заметный кивок. Они молчат, никто не смеет нарушить эту тишину. Кожа к коже, сердце к сердцу, дыхание в такт вместо слов.. ~ В подземном городе нет солнца, ни малейший лучик не желает видеть этот ужасный мир, спрятанный под землей.Всё кругом пропиталось сыростью, этот запах никогда не покинет это место. Сыро кругом всё: люди, дома, даже дети, которые так беззаботно улыбаются и играют в невинные игры. И вдруг, под сводом мокрого потолка проносится белый голубь. Если долго на него смотреть, то начинает казаться, что хлопанье его крыльев слышно всюду. Он свободен, волен лететь куда угодно, и никто не способен отобрать свободу у его крыльев. Тихий звон блюдца под весом чашки касается слуха, а любимая горечь черного чая доставляет некое удовольствие. - Братец Леви!- раздается звонкий голос Изабель, - Скорее, нам с Фарланом нужно кое-что тебе показать! Преодолев завал из камней и взобравшись на его вершину, взору предстала огромная дыра в земляном потолке. - Фарлан увидел голубя, который улетел в эту дыру, - привычно широко улыбаясь, Магнолия легонько толкнула Чёрча в бок, на что получила в ответ улыбку. - Чудесно, - выдохнул Леви. Сквозь зияющую дыру виднелось бескрайнее небо. Оно удивляло своей красотой, свежий воздух кружил голову, а солнце слепило глаза с такой силой, что приходилось зажмуриваться. Невольно в уголках глаз скопилась влага, которую Аккерман тут же сморгнул. - Хэй, ты что, плачешь? - подколол друга Фарлан. - Иди к черту,- как можно спокойнее ответил Леви, чуть не засмеявшись от собственной эмоциональности. С того дня, Леви каждый день видел во снах небо. Такое голубое, укрытое мягкими облаками, такое безмятежное и свободное. А потом это небо озаряло солнце. Горячее, яркое солнце, теплом которого хотелось пропитаться насквозь до конца своих дней, которые было суждено провести в этом подземелье. - Солнце..,- едва уловимо бормочет брюнет, открывая глаза. Настенные часы показывали половину седьмого, еще слишком рано, Изабель и Фарлан крепко спали. Тихо, чтобы не издавать лишних звуков, Аккерман крадётся в ванную. Ничего необычного: скромный завтрак на троих, уборка, очередная ссора Чёрча и Магнолии. Леви ненавидел эту жизнь, но выбирать не приходилось. Он всегда смеялся над трагичностью жизни: ты ничтожен, если родился насекомым, свободен, если родился птицей. У людей тоже самое, никому никогда не угадать, кем ты обречен быть, придя в этот мир. ~ Тело охватывала такая дикая, животная злость, что все мысли мгновенно покинули голову. Ледяные клинки раз за разом резали плоть титана, а обжигающая кровь струилась фонтаном, словно мелкий дождь. Он не умел плакать, бешено продолжая мучать сдающегося титана, Леви закричал. Метр в длину, десять сантиметров в ширину - именно такой кусок дымящейся плоти полетел на мокрую землю, а Аккерман бессильно упал. Густой туман укрывал кровавое поле, плотная тишина разрывалась истошным криком. - Леви! - окрикнул ненавистный голос, - Ривай! - Ублюдок! - нечеловеческим голосом взревел брюнет и, шатаясь на ватных ногах и тяжело дыша, кинулся на Эрвина, - Ненавижу! Это все твоя вина! Смит уклонился от атаки и крепко прижал Леви к себе. Взгляд нашел на земле изуродованные тела Изабель и Фарлана. Все слова застряли в горле. - Ненавижу, ненавижу, ублюдок! - срывая горло кричал Аккерман, предпринимая неудачные попытки ударить блондина, - Они мертвы по твоей вине, их кровь на твоих руках! Эрвин молчал. Он понимал, что сейчас никакие слова не смогут утешить кровоточащее сердце. - Я беру на себя ответственность, - целуя Леви в макушку, блондин пальцами поглаживал темную голову, а сам до боли стискивал зубы. Всю обратную дорогу они ехали молча. Смит ощущал прожигающий взгляд в спину, но не имел смелости обернуться. Блондин кипел от ненависти к самому себе, он обещал, что отныне научится принимать выбор без сожаления. Он боялся того взгляда, который проникнет в самую душу и найдёт там труса. Самого настоящего, который готов забиться в угол и скулить как щенок. В городе их привычно встретили с презрением, плакали матери, чьи сыновья больше никогда не ступят на порог родного дома, кричали любящие жёны. Смит закрыл глаза, чтобы не расплакаться на глазах у всех. Командир не имеет права на слёзы. Наступила ночь. Ривай сидел на крыше, свесив вниз ноги. Любимое небо было всё таким же высоким, бескрайним, тысячи,нет, миллиарды мерцающих звёзд отражались в пустых глазах брюнета. Он уже выплакал все слёзы, его руки были избиты в кровь, выглядел он на редкость неопрятно и измотано. Буквально вчера он сидел на этом же месте вместе с Фарланом и Изабель, а теперь их прах покоится в земле. Считая их семьёй, он ощущал эту боль так, словно тысячи крошечных игл впивались в кожу, преодолевали кости и впивались в каждый орган, пронзая насквозь. Если бы он мог, он бы закричал. На утро, Эрвин решил набраться смелости и прийти к Леви. Комната была залита утренним солнцем, а из открытого настежь окна врывался прохладный ветер. Кровать была пуста и заправлена так, словно никто в ней не спал, поэтому блондин сразу направился к окну. Картина была жалкая. Он лежал на ледяных булыжниках, из которых была вымощена вся крепость, в которой становился разведотряд. На его лице лежала тень отрешённости. Услышав шаги, Аккерман тут же проснулся. Превозмогая боль во всём теле, он сел - встать не получилось. Смит смотрел на брюнета своими бездонными голубыми глазами. Он и сам до конца не знал, зачем пришёл. Может, убедиться, что Ривай жив, какое-то непонятное волнение настигло его сердце. - Пришёл проверить, не помер ли я? - горько усмехнулся Леви, - Не дождёшься. Я сдохну только тогда, когда своими руками прикончу тебя,- очередная истерика охватила разум. Блондин подошёл ближе и собирался поднять измученное тело на ноги, но брюнет яростно вырвал руку, оказавшись на самом краю крыши. - Осторожнее!- выпалил Смит, когда слабое тело уже пошатнулось и начало падать. Рефлексы сработали сами собой - стальные тросы крепко зацепились за пики башен, а руки крепко обхватили лёгкое тело. Эрвин даже подумать не успел, как прыгнул вслед за Аккерманом. Весенний ветер с запахом утренней прохлады путался в волосах. Двое мужчин покачивались на тросах, глядя друг другу в глаза. Смит покрепче перехватил брюнета за талию и, зацепив тросы за дерево, опустил Аккермана на траву. - От судьбы никуда не денешься, - спокойно отрезал блондин, - Не нам дано решать, когда умереть. Еще с секунду постояв рядом, Эрвин развернулся и привычными тяжёлыми шагами направился прочь. - Постой, - выдавил из себя Ривай и глубоко вздохнул, собираясь в очередной раз кричать, - Ты вмешался в нашу жизнь, нарушил весь её порядок, пообещал нам эту свободу! Как смеешь ты говорить о судьбе?! Эрвин остановился, продолжая стоять спиной. - Это ты тоже зовёшь судьбой? Это всего лишь твои эгоистичные желания! Не выдержав, Смит бросил к ногам Леви лезвие. - Убей меня, если от этого тебе станет легче, - блондин схватил Аккермана за руку и заставил обхватить ладонью пистолет, - Разве это не твоё эгоистичное желание? Ты подумал, сколько жизней зависит от меня? Блондин злился, но продолжал говорить спокойно. Он наблюдал за тем, как дрожали руки Леви, а после клинок упал на траву звеня. Эрвин протянул брюнету руку. Он был крайне удивлён, когда маленькая ледяная ладошка крепко обхватила его руку. Подняв Аккермана на ноги, Смит притянул его к себе, не дав ему упасть. ~ Рука нещадно кровоточила. Воздух всюду был пропитан кровью, тяжелый металлический запах не давал вдохнуть полной грудью. Однако, даже если бы он захотел это сделать - не выйдет, адская боль сковала тело, что даже не встать. - Наверное, это конец, - усмехается в никуда Смит и уже думает сдаться. - Эрвин! - слышит он злобный окрик, - Вставай, придурок! Безбожно покидающее сознание стало выдавать картинки. Отдельно нарезанные кадры, события, безнадёжно перемешанные. На этом кадре он видит отца, на этом вступает в кадетский корпус, на этом встречает несносного парнишку, который при каждой встрече грозится убить, а на этом он страстно кого-то целует. Что из этого правда, а что воображение? Во что он хочет поверить прямо сейчас? Открывая глаза, он видит небо. Облака спешно плывут прочь, а солнце садится за горизонт. Он лежит в повозке, которая время от времени гремит колесами. Только сейчас он понял, что имеет. Люди за стенами встречают рассвет из-за стены. Они не видят горизонта, не знаю как это, когда стены не закрывают весь мир. Они живут и умирают внутри стен, они не знают, как кружится голова от свободы. Они - пленники, которых он обязан спасти. Он ведет за собой людей, возлагая горы трупов к ногам человечества, он - непоколебимый лидер, который слаб перед одним единственным человеком."Сильнейший воин человечества" - так его называют люди. Если бы однажды Эрвину Смиту сказали, что его судьба связана с таким человеком, он бы засмеялся. Но не сейчас. ~ -Эрвин, постой, - задыхаясь шепчет Леви, маленькие ладошки обхватывают лицо Эрвина, а затем Аккерман касается его лба своим,- Дай мне отдышаться, - в самые губы шумно и жарко бросает Аккерман. Голубые глаза ищут убежище в темных серых глазах напротив, горячие руки крепче обхватывают сидящего на блондине мужчину за талию. Не сумев больше ждать, Смит преодолевает крошечное расстояние, разделявшее их. Горячий язык скользит меж приоткрытых, влажных и немного опухших от поцелуя губ. Невыносимое желание не позволяет ни минуты больше находиться в одежде. Синяки от ремней на бледной коже, крепкие мышцы, перекатывающиеся под кожей при каждом движении, косточки позвоночника, грозящие порезать нежную кожу, низкий, сиплый голос, который так нетипично умоляет, глаза, наполненные страстью, черные как смоль волосы, рассыпанные по подушке - тот Ривай, который принадлежит Эрвину Смиту. ~ Как давно они стали тонуть,идти ко дну? Необратимо, безвозвратно, они тонут и топят друг друга. Потерянные и потрёпанные, дарят друг другу свои измученные сердца. Словно ножами вырезают на сердцах друг друга свои имена, отдают их друг другу на растерзание. Никто из них не боится быть обманутым, убитым из заряженного ружья, нацеленного прямо в голову. Ядовитые поцелуи, режущие прикосновения, оглушающие слова - всё, что они могут друг другу дать и остаться удовлетворёнными. Именно такие мысли в голове у Ривая Аккермана каждое утро. Каждое утро, когда он встречает рассвет, а его ненаглядное солнце сладко спит на соседней подушке.