Dear Tommy.

- Ну, новичок, держи тяпку, и принимай фронт работ. – Фрай протягивает Томасу орудие труда, и указывает на десяток грядок с разными посадками, раскинувшихся прямо перед парнем. - Сжалился бы ты над ним, - Усмехается Ньют, снимая рубашку и завязывая ее на бедрах. – Он только-только из больнички. - Меня все устраивает. – Томас пристраивается около первой грядки, и принимается за дело. - Вот видишь, парень рвется в бой. Надо этим пользоваться. – Довольно произносит Фрайпан, глядя на Ньюта. – Пойдем, у нас с тобой ещё фрукты до конца не собраны. Томас еле сдерживает смех, глядя на то, как скривился Ньют при виде деревьев, полных несобранных яблок. - Ещё пара дней среди фруктов, и я начну их ненавидеть. – Бормочет Ньют, следуя за Фраем. *** Полдня копания в земле пролетают как одно мгновение. Томас настолько соскучился по какой-либо физической нагрузке, что работает с двойным усердием. А может и с тройным усердием, когда, спустя несколько часов, понимает, что ни разу не поймал себя на какой-либо мрачной мысли. Ничего и никого не замечая, он движется от грядки к грядке, и сейчас, утирая пот со лба, он, довольно улыбаясь, стоит у последней грядки с овощами, работу с которой только что окончил. - Вот это да, новичок. – Удивленно восклицает Фрай, появляясь рядом с Томасом. – Вообще я думал, что ты справишься с работой до вечера, а не за полдня. В тебе столько энергии, я приятно удивлен. - Я сам от себя в шоке. – Усмехается Томас. – Я даже стал чувствовать себя лучше. Так что могу ещё что – нибудь поделать, если надо. - Думаю, я найду тебе занятие… - Задумчиво произносит Фрайпан. - Забудь об этом, парень. – Ньют останавливается рядом с поваром, опираясь о тяпку всем весом. – Томас уже выполнил дневную норму твоего задания, ты сам сказал. Так что, думаю, будет честно освободить его на сегодня от работы. - Ладно, Ньют прав. Отдыхай, Томас. Ты молодец. - Фрайпан хлопает Томаса по спине, и идет в сторону столовой. - Не опаздывайте на обед. - Не смотри на меня так. Я-то знаю, как Фрайпан может загрузить работой. – Произносит Ньют. - Так что просто скажи мне спасибо. - А что я? – Пожимает плечами Томас, глядя на плоды своих трудов. - Я был не прочь поработать. - Неблагодарный шанк. – Ньют театрально качает головой, и, хромая, идет прочь. – В следующий раз дам ему загонять тебя до полусмерти. И не надейся, что тогда я буду сидеть у твоей постели. Ведь я тебя предупреждал. - Ладно-ладно, - Томас нагоняет Ньюта и замедляет шаг. – Спасибо. Только не дуйся. - И не надейся, Томми. – Самодовольно улыбается Ньют, бросая на Томаса быстрый взгляд. – Так просто ты от меня не отвяжешься. - Чертов манипулятор. – Наигранно возмущается Томас. - Что я могу поделать с тем, что только так я могу научить тебя хоть каким-то нормам приличия? - Прекрати. – Смеется Томас. - Я только начал, Томми. – На лице Ньюта появляется выражение человека, выполнявшего миссию, посланную свыше, что заставляет Томаса улыбнуться, наверное, самой дурацкой улыбкой, на которую он только был способен. – Я только начал. *** - Я надеюсь, Фрайпан не забракует меня навсегда на своих плантациях. – Усмехается Томас. После плотного обеда, Ньют и Томас, очень медленно передвигаясь, бродят по Глэйду. Кто-то возвращается к работе, кто-то решает немного отдохнуть, поддавшись лучам солнца, кто-то дремлет на одном из многочисленных гамаков в импровизированной общей спальне глэйдеров. - Чем тебя не устраивает работа на свежем воздухе? – Усмехается Ньют, щурясь от яркого солнца. – Полезно. Еда всегда рядом. Если повезет, можно что-нибудь съесть, пока Фрай не видит. Работы на грядках больше, чем где – либо ещё в Глэйде. И, - Ньют косится на Томаса. – Я, будучи уже давно забракованным Фраем, всегда рядом. А это, учитывая то, что из-за своей работы мы почти не видимся, очень даже весомый аргумент в пользу нахождения там. Ну это чисто мое мнение, и я не настаиваю на том, чтобы ты думал также. - Ты всегда рядом. Почему ты думаешь, что для меня это не важно? - Я так не думаю. – Качает головой Ньют, глядя перед собой. – Просто… - Слушай, Ньют. – Томас останавливается и смотрит на парня в упор. – Я доволен, что Алби поставил меня работать с Фраем и тобой, потому что мне бы тоже хотелось проводить больше времени вместе. Потому что каждое утро, что я просыпаюсь здесь с того самого дня, я боюсь, что я выйду наружу, и меня будут окружать сотни людей, большую часть которых я не знаю. Я боюсь, что однажды проснусь – и окажусь в чертовой Тихой Гавани. И что твое имя будет вырезано на огромном валуне в знак памяти. Я боюсь, что проснусь и узнаю, что все, что осталось от тебя – имя на камне, и что тебя не будет рядом. И мне не нужно чувство победы, чувство долгожданного спокойствия, и осознание, что все трудности, наконец, позади, если рядом не будет тебя, чтобы разделить все это со мной. Томас переводит дыхание, понимая, что он слишком разгорячился, произнося все это. - Я могу попросить тебя кое-о-чем? – Уже спокойнее произносит Томас, чувствуя укол вины за резкость. Ньют быстро кивает, глядя в глаза Томасу. - Не сомневайся во мне. *** - Может, зря я отмазал тебя у Фрайпана, чтобы ты не проторчал здесь весь оставшийся день, раз уж ты все равно здесь. Ньют останавливается в нескольких метрах от сидящего у стены Лабиринта Томаса, спрятав руки в карманы. - Я обошел весь Глэйд, не имея понятия, где ты. А с моей хромотой это заняло вдвое больше времени. А ты сидишь у грядки с картошкой. И как это я сразу не догадался. - Я решил, что здесь меня никто не станет искать, и был прав. – Потягивается Томас, и встает на ноги. – Я задремал. Который час? - Время костра. – Улыбаясь, отвечает Ньют. – И ты задремал часов на шесть, не меньше. Уже почти ночь. - Вот черт. Я даже не думал, что так устал. Извини. Томас и Ньют выбираются из владений Фрайпана, аккуратно ступая между грядками. Повредишь хоть одну – и можно стрелой бежать к Галли, умолять его, чтобы он показал самую высокую стену Лабиринта, о которой он однажды заикнулся. Кара в лице Фрайпана – хуже наказания и не придумаешь. - Это необязательное мероприятие. Ты можешь идти спать. - Ты тоже так легко не избавишься от меня. – Усмехается Томас. - Я вовсе не это имел в виду. – Хмурится Ньют, и добавляет, слегка улыбнувшись. – Я стараюсь заботиться о тебе, а ты видимо этого не понимаешь. Или же я что-то не так делаю. В любом случае, думаю, нам всем простительны такого рода оплошности. Но я хотя бы пытаюсь. - Расслабься, я же шучу. – Произносит Томас. – Ты слишком напряжен. - Кто это тут напряжен? - Вырастает словно из-под земли Минхо. Парни не замечают, как оказываются у костра, в самой гуще событий. Живая музыка от ударов по самодельным барабанам звучит со всех сторон, кто-то общается, кто-то ест запеченную в костре картошку, и куда же без фирменного развлечения парней: шуточного боя «кто первым вылетит из живого круга». Томас замечает одного из бойцов: Галли, и победитель в любом случае очевиден. - Привет, Минхо. – Ньют обнимает друга. - Я нисколько не удивлен, что речь шла о тебе, дружище. – Троица садится на лежащее рядом бревно. Томас замечает в руках у Минхо жидкость знакомого цвета и запаха, и вновь подступившая тошнота дает понять, что он больше в жизни не попробует эту гадость. – Смесь хмурости и целомудрия – это наш Ньют. - Не могу не согласиться. – Кивает Томас. - Вы забыли про Галли. Он определенно собрал всю хмурость, которая только может быть. Я уверен. – Спорит Ньют. – А я не хмурый. Просто серьезный и ответственный. - Слишком ответственный. – Быстро произносит Минхо. Ньют молчит, и Минхо переключает внимание на новичка. - Наслышан, что Фрайпан и тебя затащил в свое овощное царство. - Верно. – Смеется Томас. – Мне даже понравилось. - Ничего, со временем это пройдет. Ньют тоже первое время был полон энтузиазма. - Ты умеешь вдохновлять на работу, Минхо. – Улыбается Томас. Парень понимает, как ему не хватало таких простых бесед с другом. Они вечно куда-то бежали, спасались, скрывались, помогали кому-то, и о таких простых неспешных беседах оставалось лишь мечтать. - Ладно, парни, поздно уже. Увидимся. Минхо отставляет пустую кружку и идет в сторону ночлега. - Давай уйдем отсюда. – Предлагает Ньют, переводя взгляд на Томаса. Парни не договариваясь идут в сторону такого знакомого бревна. Словно оно было чем-то вроде защитной стены, скрывавших их и их разговоры от посторонних ушей. Их небольшая зона комфорта. Довольно долгое время Томас и Ньют сидели молча, глядя в стену напротив. - Знаешь, я думаю, что должен быть честен с тобой. – Прерывает тишину Ньют. – Как ты был честен со мной. Томас молча переводит взгляд на Ньюта, давая понять, что он весь во внимании. - Я никому никогда не рассказывал, как получилось так, что я стал хромать. – Ньют неотрывно смотрит в стену, делая паузы, тщательно подбирая слова. – Я появился здесь также как и все остальные. Очнулся в ящике, в полной темноте, с чувством животного страха и только одной мыслью: «Какого хрена я ничего не помню?». Я не знал, где я, кто я. Чувство, что чего-то не хватает, чувство пустоты где-то глубоко внутри сжирало меня. И я просто не мог это вынести. Ньют замолкает, опуская взгляд на сжатые в замок пальцы. Томас нервно сглатывает, не сводя взгляда с Ньюта. Лицо его видно едва-едва, от пляшущих языков пламени, отражающихся от стены Лабиринта. Проходят минуты, прежде чем парень вновь заговаривает. - Однажды ранним утром, едва стены Лабиринта открылись, я пробрался туда. Бродил там, пока не наткнулся на одну из стен. Не помню, как я оказался на самом верху. И я стоял там, смотрел вниз, а потом просто сделал шаг вперед. Запутался в этот чертовом плюще, как настоящий кланкорожий шанк. Последнюю фразу Ньют произносит очень зло, сжимая пальцы до посинения. - Сломал ногу в трех местах. И об землю долбанулся нормально так. Минхо нашел меня. Не знаю, как он это сделал. Притащил меня обратно, и никому никогда не рассказывал о том, что произошло там. Ньют вздыхает, и продолжает уже спокойнее. - Я тогда не представлял, как буду жить здесь дальше. Думал, сойду с ума. Да и жить как-то не особо хотелось. Ради чего? Никто ничего не помнит. Найти выход из этой ловушки мы не можем уже много лет. И вряд ли нас кто-то ищет. У нас ничего нет. Даже воспоминания – и те стерты. Не жизнь, существование, пропитанное надеждой. Нет ничего хуже этого. Томас мысленно соглашается с Ньютом, вспомнив слова Бренды: «Я думаю, надежда — опасная штука. Надежда убила больше моих друзей, чем Вспышка и Жаровня вместе взятые». Тоска по девушке вновь захлестывает с головой, но это чувство мигом проходит от следующих слов Ньюта. - Но с твоим появлением в лифте что-то изменилось. В Глэйде, и у меня внутри. Я не знаю, как это объяснить. Ты был обычным новичком, как и все мы. Но…У меня в мозгу словно что-то щелкнуло. Я стал смотреть на все по-другому, после того, как ты бросился бежать прочь ото всех нас. Ты боялся, но вместе с тем не сдавался. Думал, что можешь выйти за эти стены и остаться невредимым. Твое появление, твое поведение, твое рвение словно пробудило во мне смысл жизни, который я давно потерял. Я подумал, что, возможно, все не так уж плохо, как кажется. И когда ты потом оказался у медаков, и провел неделю в отключке, я боялся. Боялся, что ты однажды ночью окочуришься, и на следующий день я уже буду навещать тебя на Могильнике, и не так часто, как я это делал прежде. Я боялся, что если тебя не станет – моя тяга к жизни умрет вместе с тобой. И я был уверен… Нет, не так. Ньют качает головой, и задумывается. – Я уверен, что больше никто и никогда не заставит меня испытывать те чувства, которые я испытываю, когда вижу тебя, когда касаюсь тебя, когда говорю с тобой, неважно о чем. Я чувствую, что я не просто существую здесь, а что я живой, и что моя жизнь чего-то да стоит. Я чувствую, что могу быть не только серьезным. – Ньют смотрит на Томаса, расслабляясь от того, что Томас все ещё внимательно слушает, но в то же время смотрит не на Ньюта, но в его сторону. – Я понял, что могу заботиться о тебе, могу быть молчаливым, могу быть настоящим рядом с тобой. Могу целыми днями сидеть у твоей постели, оставаясь без обеда, и понимать, что меня это не волнует. Могу быть нежным, могу чувствовать то, что я никогда ещё не чувствовал, находясь здесь. И единственное, что мне не понравилось из всего, что я испытывал за то время, что я знаю тебя – это страх. Страх потерять тебя навсегда. Вместе с тобой умер бы мой смысл жизни. Потому что мой смысл жизни – это ты, Томми. Томас чувствует, что Ньют напрягся всем телом. Долгое молчание Томаса его нервирует. - Я чувствую, что должен что-то сказать, или сделать. – От слишком долгого молчания голос его звучит хрипло. Откашлявшись, Томас продолжает: - Я не хочу, чтобы ты думал, что я не понял тебя, или ещё что… Но если я сейчас начну думать, что будет правильно, а что нет – это уже будет не то. Так что, я скажу все как есть. - Так будет лучше всего. – Ньют переводит взгляд на стену напротив, подтянув колени к себе, и уложив на них руки, сцепленные в замок. Томас же наоборот смотрит прямо на Ньюта, боковым зрением замечая, что все глэйдеры уже ушли спать, оставив костер догорать. - Я обещаю, что мы выберемся отсюда. Чего бы мне это ни стоило. Я… - Томас переплетает тонкие пальцы Ньюта со своими, заставляя того посмотреть на себя. – Я все сделаю по-другому. Не повторю ошибок. Я вытащу всех нас отсюда. И что бы ни случилось за стенами этого Лабиринта, я обещаю быть рядом. И быть твоим смыслом жизни столько, сколько понадобится. Не дожидаясь ответа, Томас выпрямляется, крепче сжимая ладонь Ньюта, чувствуя, как тот делает то же самое, двигаясь ближе, так, что их плечи, бедра и колени плотно касаются друг друга. Томас чувствует, что Ньют, наконец, расслабился, и накрывает его ладонь свободной рукой. Чувствуя от этого жеста собственное спокойствие внутри, Томас вздыхает, сползает чуть вниз и кладет голову на плечо Ньюта. И сейчас они оба абсолютно точно уверены в том, что все так, как должно быть. Без тени сомнений.