Она была сильной

Как там говорилось: родители не должны хоронить своих детей? Теперь с определенной уверенностью она может сказать, что смотреть, как умирают ее ученики — ничуть не лучше. Скольких она уже похоронила? Скольких унесла эта бесконечная война? Учеников, друзей. Совсем юных детей и уже взрослых волшебников. Минерва не знала. Давно уже сбилась со счета. Но был ли вообще этот счет? Что в прошлую войну, что в эту, она всегда старалась не думать о том, кто еще из ее учеников не доживет до следующего дня. Она была сильной. Ради тех, кто не мог. Ей постоянно приходилось напоминать себе, что не она одна теряет людей. Что кто-то другой тоже страдает. Страдает больше, чем кто-либо может себе представить. И до сегодняшней ночи она держалась. Старалась помочь всем детям без исключения, поддержать, защитить от жестокости Кэрроу. И всегда смело открывала Ежедневный пророк, уже привыкнув видеть в нем имена погибших. Как давно ее сердце было разбито? Это началось еще во время Первой магической войны, когда ее бывшие студенты стали вступать в Орден Феникса. А потом стали погибать. Марлин МакКиннон, за ней Доркас Медоуз, а потом и Гидеон и Фабиан Пруэтты… И затем Лили и Джеймс Поттеры, наверное, ее лучшие ученики. Но… она выдержала. Не дрогнула. Потому что была сильной. Потому что должна была быть сильной. Она выдержала, когда умер Сириус Блэк. Даже несмотря на то, что она много лет считала его предателем, его смерть оставила очередную трещину в ее и так истерзанном сердце. Она выдержала, когда погиб Альбус Дамблдор, ее друг и наставник. Потому что понимала: теперь она должна быть сильной не только для учеников, но и для учителей. О, сколько трещин появилось в ее сердце в этот ужасный год, когда в Хогвартсе заправляли Пожиратели смерти! И в битве за школу она отыгралась сполна: все те ярость, боль, гнев и злость, что копились в ней долгие годы, наконец, вырвались наружу. Она сражалась так, как не сражалась никогда. За ее учеников. За всех, кто погиб. За всех, кто выжил. И в тот час, что Темный Лорд дал им на отдых, она настолько приблизилась к понятию «разбитое сердце», что, казалось, еще чуть-чуть, и сойдет с ума от горя. Так много детей погибло… Слишком много. Они ведь все были для нее детьми. Даже те, кто уже давно таковыми не являлись. Римус Люпин, Нимфадора Тонкс, Северус Снейп, Фред Уизли, Колин Криви… О, малыш Колин, зачем же ты полез в это? А ты, Нимфадора, на кого оставила сына и мать? Говорят, Минерва МакГонагалл всегда относилась к гриффиндорцам лучше, чем к остальным. Ложь. Она любила всех своих учеников. Вне зависимости от факультета. Она помнила всех. Потому что все они были ее учениками. Но были и те, к кому она действительно относилась по-особенному. И когда Хагрид вынес из Запретного леса на своих руках тело мертвого Гарри Поттера, ее сердце окончательно разлетелось на миллионы кусочков, а из груди вырвался крик: — НЕТ! Она впервые не выдержала. Конечно, тот факт, что Гарри не умер, стал для нее огромным облегчением, но все это оставило на ее душе неисправимый отпечаток. Но она ведь была сильной, да? И поэтому в последней битве она сражалась против Волан-де-Морта, впервые позволив себе почувствовать жажду мести. Мести за все те страдания, что он причинил ее ученикам. И когда он умер, она, наконец, позволила себе вздохнуть свободно. Позволила себе плакать. Всего минуту, отвернувшись, убедившись, что никто не видит. Позволила себе на эту жалкую минуту проявить слабость. Потому что она устала. Так устала быть сильной столько времени. Потом она будет утешать родственников погибших, будет помогать восстанавливать Хогвартс, займется организацией порядка. Станет директором, человеком, на чьи решения будут полагаться многие. Снова станет опорой для учеников. Потом. Но сегодня, в час всеобщей скорби, она вместе со всеми оплакивала павших на поле боя. Она знала, что пройдет время, и раны заживут, оставив еле заметные шрамы. Сердце исцелится, и она вновь сможет обучать юных волшебников и волшебниц, не боясь, что кто-то из них завтра умрет. И она снова станет сильной.