Источник

Оценив каждого пожирателя, Гарри снова переключился на Драко. Вот ведь, живет себе подросток, любит взаимно и никаких у него проблем с интимом нет. Неужели ему это нравится? Гарри, конечно, снились сны и все такое, он прочитал множество книг про это, но все же? Во сне ему всё безумно нравилось, Северус был нежен с ним. А как оно будет на самом деле? Гарри, конечно, уже твердо решил: лучше попробовать и убедиться, чем бесконечно строить догадки. Но это он перед Снейпом такой бесстрашный, а у самого колени трясутся от одной только мысли об этом. Но все же, Малфой, Драко Люциус Малфой. Почему Гарри так прикипел к нему. Поттер анализировал свои отношения с Драко и, наконец, понял. Драко, как и Северус, никогда не притворялся и не лебезил перед ним. Если Малфой ненавидел, то он ненавидел по-настоящему, в открытую, а не за спиной. Если дружил, то так же искренне и полноценно. Гриффиндорец вдруг осознал, что Малфой младший, это единственный, настоящий, преданный и верный друг. Ведь не побоялся же он и в авантюру "разговор с Темным Лордом" влезть. И потом волновался, переживал. А он. Эх, Поттер ты такой... Поттер! Ведь не подумал о нем даже. Да вообще ни о ком не подумал. А что стоило захватить их с собой, ну или хотя бы, объяснить потом все? Ну ладно с Северусом они поговорили и все выяснили. А Драко?.. К окончанию собрания, когда Волдеморт все объяснил и принялся снимать метки, предварительно взяв с них клятвы, что не выдадут его место проживания, Гарри твердо решил отплатить Драко, сделав небольшой, но очень, как Гарри казалось, хороший подарок. Когда же Лорд снял метки всем присутствующим пожирателям и наконец отменил задание подростка, Гарри послал в сторону Драко небольшой кусочек своей силы с одним единственным приказом. Никто, ничего не заметил и Поттер с чистой совестью вновь взялся за профессорский капюшон. Возвращались они, как показалось гриффиндорцу, дольше чем шли туда. Оставшись, наконец, со своим Снейпом наедине, Гарри уложил его в кровать и поцеловал нежно и искренне желая ему спокойной ночи, день был слишком долгий. А после снятия метки, Северуса будет некоторое время мучить небольшой упадок сил. С такими мыслями, Поттер отправился в гостиную гриффиндора, пытаясь придумать, как удержать свой гнев под контролем в течение нужного для вампира времени. Искренне надеясь, что маги дадут ему пожить спокойно, он крадучись залез в свою кровать, все-таки время уже давно перевалило за полночь. «Хорошо, что завтра воскресенье, хоть высплюсь» — подумал гриффиндорец перед тем, как уснуть. Неделя прошла в абсолютном спокойствии, ну если не считать того, что Рон с подачи директора, несколько дней подряд рассказывал о том, что его отца убили Пожиратели смерти, а мама так и вовсе еле от них спаслась, хотя увидев какие зверства те творили с ее мужем, поседела. Джинни молчала и больше не подходила к Поттеру, изображая отчаянную скорбь. Почему изображая? Потому что Гарри прекрасно слышал, что шептала ее сила. Эта дура даже не поняла, что могла отправиться следом за родителями и считала, что это они в чем то виноваты, но никак не она. В ее голове зрел следующий план по захвату власти над героем. Она станет Леди Поттер, чего бы ей это не стоило. Гриффиндорец посмеивался над такой самоуверенностью, ничему ее жизнь не учит. Ей же хуже. Пусть нарывается. У него есть дела важнее. Гарри всеми силами избегал Северуса, оставаться с ним наедине пока было рано. Его магический потенциал еще не пришел в норму. А Поттер почему-то не верил в слова Снейпа, что тот не утащит его прямо сейчас, как только останутся одни, в Принц Менор. Уж очень голодным взглядом смотрел на него вампир. Вы когда-нибудь прятались от вампира? Нет? А от вампира желающего вас трахнуть и присвоить себе навечно? Что, тоже нет? А вот Гарри прятался. Поначалу его это даже забавляло, такие себе кошки-мышки. Но по прошествии первой недели, он не знал куда еще ему залезть, уйти, сбежать. Снейп находил его везде: выходил из теней в заброшенных классах, выслеживал в запретном лесу, неожиданно и совершенно случайно (ага, Гарри прям поверил) подсаживался за соседний столик в любом кафе или пабе Хогсмита. Никакие уговоры немного подождать, пока восстановится и стабилизируется его магия, не помогали. Увещивания о том, что это может быть для него опасным не приносили должного результата: — Ты же сам говорил, что никогда не сможешь причинить мне вред! — Но ничего может не получиться, все будет зря и ритуал не сработает. — Посчитаем его репетицией. Гарри, ты что, передумал? В общем к концу третьей недели, Гарри думал о том, что снятие меток это не такая уж хорошая идея, была. В его вампира, от этого, явно вселился очень голодный инкуб. И вот ведь, не объяснить что: всеми своими намеками, движениями, разговорами, взглядами, и Моргана с Мордредом знают чем еще, он доводит бедного подростка до... до... О, Мордред всех вас отымей, через рот дементора! Гарри, с истерическим смехом вспоминал, как когда-то боролся со своими гормонами с помощью холодного душа. Сейчас не помогало ничего. Поттер даже в ванну со льдом залазил, а предатель член стоял оловянным солдатиком. И грифиндорец сдался, сдался своим разбушевавшимся гормонами, снам и этой поглощающей потребности: соединиться со своим Светочем! Гарри дрочил! Сильно, нежно, долго, быстро, по разному, но неизменно по нескольку раз в день. А потом еще сильнее прятался от вампира! Как оказалось, тот чует запах секса. И Гарри спасало лишь одно — он был невинен, словно ангел. Хотя, вот лично Поттер, сомневался, что ангелы такие уж невинные. Спасение нашлось совершенно неожиданно. Гриффиндорский герой уже давно переводил дневники и рабочие журналы Слизерина по зельям. Вот в один из таких вечеров, когда профессор ЗОТИ должен был патрулировать коридоры школы, Поттер и засел за это интереснейшее занятие. Последнее время он не сидел в комнате, а устраивался около бассейна в главном зале. Тушка василиска совершенно его не смущала, а что, он же под консервацией — не воняет. И вот сидит себе Гарри, перышку нашептывает. Задумался сильно, уж больно зелье интересное в перевод попало: "зелье мужской беременности". Как-то Гарри, после первого разговора с мамой и тетей, не задумывался над тем, что это он такой необычный выискался. Подумал, что маги сами по себе, без всяких наследий и зелий с сурогатными материнствами, в однополых браках детей спокойно себе рожают. А как оказалось нет. На задворках памяти что-то мелькнуло, но поймать мысль за хвост, он не успел. Крепкие руки обняли его и притянули к себе. Внушительный нос уже привычно прошелся по шее, Гарри подозревал, что вампир так проверяет его на чужие запахи и уткнулся в макушку. — Северус, ну как ты опять меня нашел? — Я тебя везде найду, Поттер. — Потерпи еще немного, совсем чуть-чуть осталось. Я не сбегу, обещаю. — Сколько еще мне ждать. Ты снова поманил меня, подразнил и оставил у обочины. — Скоро конец учебного года, на каникулах я весь твой. Думаю, к тому времени как раз твоя магия стабилизируется. Верь мне. Ну хочешь я тебе поклянусь? Я никуда не денусь, мой ядовитый вампир. — Я верю Гарри, но я ненавижу ждать. А потом нежный, ласковый, уже привычный, но от этого не менее прекрасный и возбуждающий поцелуй. И только после него, профессор решился отвести взгляд от своего гриффиндорца и осмотреться. И все. Он пропал для общества. Пропал бы на дольше, чем на дежурство и четыре последующих дня, если бы Гарри не подарил ему этого монстра. Поттер часто вспоминал лицо взрослого, состоявшегося мужчины, высшего вампира, когда тот узрел василиска. Он ходил вокруг него, что-то считал, что-то измерял, пытался прикинуть его вес и обьем оставшейся в нем крови и яда. Поттер не выдержал этих ритуальных танцев, справедливо опасаясь, что его могут променять на дохлую змеюку и недолго думая, сказал своему сумасшедшему ученому, чтоб тот забирал его себе, если уж тот ему так понравился. — Поттер, ты! — безапеляционно заявил Снейп. — Ты хоть понимаешь, сколько он стоит? — Северус, подумай о другом. Сколько экспериментов ты сможешь провести, сколько открытий и инноваций ты сможешь сделать. На этом споры, по поводу присвоения василиска зельеваром, прекратились. Но теперь этот взрослый маг, профессор ждал окончания учебного года, еще сильнее чем студенты. Подумать только, у него будет и василиск (целый, просто огромный между прочим, ни у кого такого нет), и Гарри (любимый, желанный, красивый, сильный, ласковый и самый лучший, его Исток— такого тоже ни у кого нет и не будет)! Все это время: с той самой субботы, когда Гарри убил Артура Уизли, директор в школе не появлялся. А за неделю до конца года, Дамблдор сообщил, что уходит с поста директора Хогвартса с начала следующего учебного года, по состоянию здоровья: сердце, возраст, а тут нагрузки, нервы. И только двое кроме него знали, что проклятие распространяется дальше по руке и телу: остановить его или даже хотя бы сделать боль менее сильной, не смогли даже в Мунго. Но бороться со злом, читай Волдемортом, он будет до последнего. Полнейшей неожиданностью стало то, что Дамблдор оставил Снейпа своим преемником. Гарри во время этой речи, Альбуса Дамблдора, с наслаждением кушал бисквитные пирожные. Нет, ну а что? Завтрак все таки, а ему всю ночь секс (с недавних пор, Поттер, перестал стесняться называть вещи своими именами, сколько можно то?) снился и даже то, что он проснулся с мокрыми пижамными штатами не избавило его от утреннего ручного труда и пришлось потрудиться, памятуя Северуса и свои гормоны и вообще всех на свете. «Вот хорошо Малфою, — думал герой кушая такое вкусное и сочное пироженко. — Все у них с Забини хорошо, вон как взгляд друг от друга не отводят. И секс наверное, не как у меня: неизвестно, когда будет, — а нечего было Северусу змеюку дарить, подколол внутренний голос — А когда захочется!» — Приемником директора, назначается профессор Снейп! Гарри закашлялся, уставившись нечитаемым взглядом на Дамблдора: — Да чтоб тебя хвосторога трахнула! — воскликнул он и гриффиндорцы, а именно: Рон, Гермиона, Джинии и с некоторых пор присоединившийся к ним молчун Невил Лонгботтом, сидящие как всегда рядом, поддержали его. Наивно полагая, что слова Гарри адресованы Снейпу. — Да он же нас всех ненавидит! — Директор Дамблдор, вы не можете так поступить! — Это несправедливо! Гарри, не ожидавший, что его голос прозвучит в полной тишине настолько громко, несмело поднял взгляд на стол преподавателей. Северус смотрел с искорками смеха в глазах, он прекрасно понял, кому была адресована эта реплика. Поэтому не сердился на него, он бы выразился еще похлеще, но он же профессор, у него репутация, ему нельзя. Зато Гарри, за этот год приобрел характеристику не контролируемого, сложного, но безусловно, благодаря Дамблдору, доброго подростка. Хотя с последним тезисом были не согласны все, кроме него самого, но кого это волнует? Он великий, светлый маг! Он так сказал! И пусть никто не согласен, но перечить Дамблдору не смел ни один: ну кроме Снейпа, но он вечно не согласен со всем, что касается Поттера (его положительных качеств). Мнением самого грифиндорца, естественно, не интересовался никто, кроме того же Снейпа (но ведь об этом никто не знает, ну почти никто). Дамблдор, списав слова Гарри на счет Снейпа, сделал вид, что ничего не услышал. «Вот теперь-то мальчишка взвоет, как миленький прибежит в ручки, а там один ритуальчик и все, магия Поттера уже принадлежит мне, а значит — можно будет вернуться!»— мечты Дамблдора не остались не незамеченными. Гарри как и прежде читал их. Остальные профессора промолчали по разным причинам: кого-то, как Помону Спраут душила самая обыкновенная жаба маглов. Ну почему не я? Чем я хуже, этого носатого гада? Кому то было все равно (таких большинство). Не я и слава Мерлину! Кого-то давил авторитет, как Макгонагалл. Дамблдору виднее! Через некоторое время крики гриффиндорцев заглушили ровные, четкие, синхронные, словно под бой барабана, аплодисменты слизеринцев. Гарри с благодарностью посмотрел на Драко, первым начать хлопать он не мог, тот подмигнул ему и показал большой палец. Гарри согласно прикрыл глаза. Показательно вздохнул и присоединился. Вскоре аплодировал весь зал. Вечером того же дня, Гарри неспешно, под мантией мамы, шел в подземелья. Ему нужно было поговорить с Северусом. Директор знатно подгадил им, ведь они планировали покинуть Хогвартс вместе с учениками. Думая как теперь быть и не задержат ли дела школы Северуса здесь на все лето, Гарри совершенно неожиданно наткнулся на его возлюбленную парочку: Малфой и Забини. Почему то раньше, до того как наткнулся на них, он всегда считал что доминантом является Драко. А вот сейчас, судя по стонам: — Да! Блейзи. Сильнее прошу тебя, сильнее! Жестче, мать твою! Блейзииии! Оказалось наоборот. Гарри, вот честно! Ну вот честно! — «Хватит ржать! Внутренний голос и ничего мне не нравится подглядывать, просто интересно, как оно на самом деле». — Гарри не хотел смотреть. Но ведь интересно, чего такого с ним Забини делает, что он так орет. — «Ну и что, что заглушаюших чар навесили и дверь в класс закрыли! Я то слышу! Значит не качественные! Лучше стараться надо! Ой да заткнись ты, я не про Блейзи». Вот так, споря с самим собой, Гарри подошел к двери и легонько дунув на нее устроил себе место в первом ряду. Через двадцать минут, Гарри, красный как рак и возбуженный как оборотень во время гона, пытаясь не думать о том, что только что увидел, брел... Вот просто брел и все. Мыслей куда и зачем в голове не возникало, совсем. — « Оказывается это не больно. Все, как было написано в книге. — Да чего там написано то было, сухая метода. — внутренний голос почему-то слышался как голос Северуса и от этого хотелось еще больше. — И то правда. Но все равно! Малфою явно нравилось все, что он с ним творил! — Гарри звучно сглотнул — Как он его гнул, а? — Да помню я! Интересно, это всем так хорошо? — А, Малфой, ты видел? Драко кончил, от языка в своей заднице! — Главное не это, Блейзи, от того, что вылизывал вытекающую из него сперму возбудился снова. — Фу, нет, я не буду об этом думать. — через несколько шагов. — Нет, ну им же обоим нравилось. Ведь и не заставлял, не принуждал, не бил же... — Кто кого? — В том то, гребаный Дамблдор, чтобы ты сдох, и дело, что никто никого. Неужели им этого хотелось? Ну в смысле делать все эти вещи.» Неожиданно Гарри уперся в дверь. Эта дверь, была очень хорошо знакома ему. Гарри как и несколько раз до этого назвал пароль, Снейп доказывал, что ничего не скрывает от него, прошел внутрь. Северус был не один. Превратившись в большое ухо Гарри выглянул из маленького коридора. Северус сидел как всегда, в любимом кресле, лицом к входной двери, напротив него на таком мягком, уютном диване сидел Люциус Малфой. Они пили дорогой Шотландский виски и о чем то очень сильно спорили. Гарри подошел к Северусу, который прекрасно знал, кто пришёл и шепотом спросил может ли он присутствовать, или ему лучше уйти. На слове "уйти", Северус недовольно скривился давая понять, что ему, Гарри, он рад. — Ну вот чего ты кривишься, а? Этот мальчик совершенно не подходит ему, тем более, леди Забини никогда не согласится на то, чтоб ее единственный сын ушел в наш род младшим супругом. Им, как и моему роду, нужен наследник! Кривится он, сам то не захотел со мной... — Люциус! — Извини, я помню, больше не повторится. Но, Северус, что-то нужно делать! Я не могу ничего от него добиться. Чертова блековская кровь, уперся как кентавр, либо с этим... Забини, либо ни с кем! Я ему кого только не предлагал, мы богаты, на хорошем счету, магию чтим, на сколько возможно. Можем себе позволить невесту выбрать, а он. Да ты хоть знаешь?! Ты даже не представляешь, что он мне ответил. Сказал: уйдет из рода! Представляешь! Уйдет из рода, если я не соглашусь на этого... Блейзи! — Блейза. Люциус, ты пьян. — Я не пьян! И я знаю, что он Блейз. Это всё Драко, он никак кроме Блейзи, его не называет. Нет, вру. У Долохова нахватался, теперь на русский манер еще зовёт "Блейзушка" ты представляешь себе!? Блейзушка! Кошмар. Это крах. Как мне его переубедить, а? Магией прошу, поговори с ним. — Что ты хочешь, чтоб я ему сказал? Драко влюблен! Пойми ты: он любит его. — Я тоже тебя любил и что? — Люциус!! Я и тогда, и сейчас не согласен на роль младшего супруга. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не любил тебя. Мне нужен мой истинный. — Да? Истинный. Да сказки все это. И сколько ты его уже ждешь? Где он, она? Где? — Мы больше не станем возвращаться к этому разговору, Люциус. Обещай мне, или проваливай! — Обещаю. Но вот откуда, Драко может знать, что этот Блейзушка, — он скривился — Его истинный? А даже если и так, где наследники родов, а? Где? Так что только невеста, либо младший муж! Гарри вдруг понял, что Северус совершенно точно уверен в том, что только так, как говорит Малфой, можно получить наследника, согласился на равный брак с ним. Он согласен погубить свой род ради него. Гарри затопило чувство нежности, он шепнул ему на ушко: — Сурогатное материнство, — и нежно обхватил мочку губами, покусывая ее, лаская, нежа, растворяясь в нём, не ожидая сам от себя прошептал, садясь у его ног. — Я люблю тебя. Пристроив свою попу на его ступнях, Гарри отчаянно надеялся, что Снейп не услышал его. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я ничего не говорил. Так нельзя, он же, он... он подумает, что я навязываюсь. Может он не услышал? Морана мамочка, пусть он не услышал.» — Найдите сквибку. — Хах, ты шутишь? Даже если я найду хотя бы одну, перерыв, к драклам, весь архив, подобрать направленность магии, просчитать совпадение векторов с ними обоими. Северус ты знаешь, что это не возможно. — Как говорят маглы, нет ничего невозможного. — Маглы? Северус Снейп, тебе хватит. Что могут знать маглы? Гарри прикусил губу, чтоб не заорать от счастья. Он помнит, его самый хороший на свете, самый любимый (он же не вслух это говорит?) вампир помнит его слова. Ну и пусть, что думает он о ненастоящей тетке! Главное он помнит! Да, после такого, он все что угодно. Всего себя ему отдаст. Радость от того, что для Снейпа его слова не пустой звук, переполняла грифиндорца. Поднявшись с ног зельевара и присев на подлокотник кресла он прошептал на ухо вампира: — У меня есть рецепт зелья мужской беременности, авторства Слизерина, я его почти перевел. О нем никто не знает, возьмешь? Северус чуть стиснул руки в кулаки, выпуская немного силы, пытаясь направить ее на грифиндорца, чтоб показать насколько он хотел бы взять. И рецепт и того кто о нем сказал. — Есть зелье мужской беременности, правда еще не проверено. — Северус, не рассказывай байки. Или ты? Ты что сам? Ну почему ты не соглас... я молчу. Ты серьезно? — Абсолютно. — Но если не один из них не согласится? Да и где ты найдешь желающих поучаствовать в эксперименте? Сев, это так зыбко. — Люциус, я просил не называть меня так! — Прости я помню, только в постели... — Тебе пора! Я просил. Ты не послушал. Дальше решай сам! Но ко мне с такими намеками больше не суйся. — Да что с тобой? Ты так, измени... Ты нашел истинного, истинную? — Истинного, Люциус! Тебе пора. Боюсь совсем скоро я буду очень сильно занят! — Я очень рад за тебя, правда рад! — Малфой поднялся с дивана и вошел в камин. — Я надеюсь, ты не ошибся. Люциус Малфой, глава рода Малфой исчез в зеленых всполохах камина. — Ма... Гарри сними мантию. Гарри снял мантию-невидимку и уставился на Снейпа. Он не знал, как должен реагировать на известие о том, что его Северус, был близок, на столько близок, с отцом Драко. — Гарри, нет, нет и еще тысячу раз нет. Чтобы ты там себе не надумал. Гарри, я отказал ему еще задолго до твоего рождения. Гарри, с тех пор ни разу. Малыш, пожалуйста. Я прошу тебя, Гарри. Поттер молчал, находясь в каком то иррациональном шоке. Он сел на диван, словно интуитивно, совершенно с другой стороны от Снейпа. И так же молча смотрел на него. Он не знал, что говорить. И нужно ли вообще что-то говорить. Это было до него, это было. А что собственно, было? Надеяться на то, что Снейп всю жизнь прожил монахом? Глупо и как то по детски, что ли. Такой мужчина как он, не может, быть невинен. Да и навряд ли, будь у Гарри, другая жизнь он бы оставался так далек от мыслей о сексе. — Маленький. — Снейп подошел к нему и присел, заглядывая в глаза. — Родной мой, не нужен мне никто. Только ты! Ты один навсегда, на всю жизнь. Я не хранил целибат. О тьма, как мне объяснить тебе? — Что ты чувствуешь ко мне? — Я... Гарри, мой Гарри! Я не хочу жизни без тебя. Хочу все отдать тебе. Я... — Северус никогда и никому не говорил таких слов, да и не испытывал он ни к кому такого — Я бы ушел вслед за тобой! — он уткнулся лицом в колени подростка. — Сегодня. Сейчас. И никого, никогда. Слышишь? — Никого кроме тебя, никогда! Я ... я ... — Молчи! Мать твою тьму, молчи. Ты должен решить, Северус. Если возьмешь меня, больше не будет дороги назад. Гарри опустился возле него на ковер, прижался и ласково, так ласково как ни разу еще до этого, сказал: — Я ... я не буду больше ни о чем спрашивать. Подумай о себе, не оглядывайся на меня. Решай, чего ты, ТЫ сам хочешь. Не магия, не суть. Ты сам! Я подожду. Малфой прав, главное, чтоб ты не ошибся. А сегодня: хороших снов, Северус. — Гарри, Гарри, подожди, — профессор схватил поднявшегося было, юношу за руку. — Останься со мной. Я не буду, ничего не буду. Если ты не захочешь. Мне не нужно думать, хороший, — усадив Поттера к себе на колени и прижав покрепче шептал нелюдимый профессор. — Я хочу быть с тобой. Только с тобой. Останься, Гарри, останься... Сколько еще они просидели так, не знает никто. Но ночью, поздно ночью, Гарри проснулся, затекли ноги. Он полулежал-полусидел на коленях своего профессора. Камин догорел и в гостиной стало холодно. Гарри запустил руку в волосы профессору и тихо вздохнул поднимаясь: — Пошли в кровать, Север. Я замерз. — Пойдем, Габриель.— открывая глаза и вставая вслед за своим мальчиком ответил Северус, легко подхватывая его на руки. Укладывая в постель свое, такое взрослое и такое юное, счастье, вампир мечтал лишь об одном: когда нибудь, укрывая одеялом это чудо, он по праву будет считать его своим.