Источник

Этот невыносимо белый, ослепляющий и невозможно бьющий по нервам цвет. Этот захватывающий и замораживающий душу холод. Да, это зима, зима охватывающая всё. Он сидел на астрономической башне и смотрел на горизонт, на эту невыносимо белую, чистую зиму, что захватила Хогвартс. Он смотрел на студентов, носящихся по этому бескрайнему, кажущемуся безграничным, слившимся с горизонтом снегу и, не мог… не мог даже просто отвернуться или уйти, хотя их радостный, веселый смех разрывал его изуродованную душу. Казалось, он стал каменным изваянием, застывшим на границе времени. Да, эта зима казалась ему чем-то ужасно жутким и невыносимым. Эта зима была первой, после смерти Сириуса, его крестного. Нет, он не горевал по нему, не тосковал, так как почти не знал его, но он винил себя, только себя. Он уже давно, еще в детстве, запретил себе верить в хорошее. Он давно не чувствовал никаких эмоций, не лил слез. А сейчас, спустя столько времени, он не понимал что с ним происходит, почему он испытывает все эти, непонятно откуда взявшиеся, казалось, выжженные чувства. Почему сейчас, когда не осталось ничего и никого, кто хоть немного скрашивал его жизнь, ему стало так невыносимо больно и в тоже время просто. И эта боль, она тоже была непонятной. Его тело не болело, болела душа, от любого проявления чьей-то радости извне— он горел ужасным, ледяным пламенем внутри. Чужие эмоции били по нервам и хотелось скрыться от них, убежать, но он оставался, оставался для того, чтобы заставить себя решиться. Сколько Гарри себя помнил, его всегда учили одному: он — никому не нужный, никчемный, ненормальный мальчишка, который сам виноват во всех своих и чужих бедах! О да, Дурсли хорошо научили его внешним приличиям и намертво вбили в него свое негласное правило: никого не интересуют его (Гарри) чувства, он должен быть послушным и молчать, сам предугадывать их желания, иначе ему будет плохо, очень плохо. Поэтому, он научился угадывать желания, выполнять казалось невозможную для ребенка работу. Конечно он не знал, что является волшебником, магом и в этом ему помогает его магия. Дурсли растили его в невозможных для нормального развития условиях, воспитывали как домашнего эльфа. Он стал их слугой, рабом. Делал всё, чтобы быть полезным и облегчить их жизнь. Он угадывал и выполнял все, что они от него хотели. Он был тем, кем хотел его видеть каждый из них. Для своей тети Петуньи он был: уборщиком, садовником, поваром, посудомойкой, незамедлительно делая все, что ей было нужно. Для Дадли — грушей для битья, любимой игрушкой, развлечением для него самого и его друзей. Для дяди Вернона — немым, послушным рабом, на котором можно было согнать злость и раздражение, со временем туда же добавилось удовлетворение его садистских желаний, а после достижения возраста согласия еще и сексуальное насилие. Гарри стал их грязной, отвратительной тайной, ведь никто не знал, что и кто с ним делает. Он знал, что никогда, ни при каких обстоятельствах, даже наедине с собой, нельзя говорить об этом: иначе ему будет больно, иначе его не будут кормить, иначе розги и армейский ремень с железной, острой бляхой, покажутся мягкими перышками. Он знал, его не отпустят. Знал, что ему никто не поможет. Знал, что он их собственность, вещь, раб, по которому никто не будет плакать. Даже когда появился Хагрид и рассказал, что он волшебник, Гарри знал, что ничего хорошего его не ждет. Он сразу понял, что и в этом волшебном, новом для него мире магии, он все также будет страдать. Поэтому и здесь не поменял своего поведения: все так же угадывал желания и делал то, чего от него хотели. Дамблдор просчитался, возможно первый раз в своей длинной жизни, великий светлый волшебник, самый уважаемый маг Англии, ошибся и не смог увидеть настоящей личности человека, он не смог разглядеть настоящего Гарри. Потом, на 3 курсе, появился Сириус. Гарри не воспринимал его как родственника, родного человека, крестного. Поначалу он вообще никак к нему не относился, просто был такой человек, как миллион других знакомых. Да, Сириус не сразу забрал его к себе, он не был идеальным или вообще хорошим крестным. Да, он прожил с ним совсем мало времени. И даже когда крестный забрал его, Вернон сказал, что его просто продали этому магу, как ненужную вещь. Но Гарри был и этому рад, он надеялся, что будет легче. И пусть Сириус был сумасшедшим (п/а: после стольких лет Азкабана, кто не будет?), пусть, когда они были одни, он называл его Джеймсом, Гарри подыгрывал ему, ведь он не делал ему больно, он не бил и не издевался над ним, он один проявлял к нему неподдельную, пусть и предназначенную его отцу, нежность. Да, Гарри знал, что чувства которые проявляет к нему Сириус ненормальны, неправильны и порочны. У него не было людей которым он мог бы довериться, которым он мог бы открыться. Гарри не доверял никому в этом мире, он всегда был один на один со своей жизнью. Конечно у него были Рон и Гермиона, но ведь они дети, у них обоих есть родители, которые любят их, а не опекуны, которым их навязали. Гарри всегда считал, что к приемышам относятся не так как к родным детям. Потому что когда-то давно, еще в начальной школе, он попробовал пожаловаться, но ему не поверили, ведь Дурсли уважаемая, достойная семья, а он просто хочет больше внимания. Потом ему досталось так, что он поклялся сам себе, что никогда, чтобы не случилось, он не расскажет об этом никому! И он все еще держит свою клятву! Потому, что он помнит: никому нельзя говорить. Все что можно — думать и считать новые синяки и раны. И поэтому он молчал. Молчал и так же, как с Верноном, не сопротивляться и делал все, что от него хотел Сириус. Только тихонько радовался тому, что тот пока не позволяет себе ничего кроме поцелуев и объятий. И вот его не стало. Сначала Гарри не понял, что произошло, думал, что Сириус сейчас выйдет назад из арки, но он все не появлялся, лишь туман в ней клубился все сильнее. Потом зачем-то погнался за Беллой, сам не понимая для чего. Потом появились Волдеморт и Дамблдор. Поттер воочию увидел битву титанов, ощутил мощь их магии и ужаснулся (куда ему, магу недоучке, у которого не все заклинания которые они выучили, а это ничтожно мало, получаются так как надо, тягаться с ними). После была такая боль, которой он не испытывал даже в играх Вернона, после того как Волдеморт оставил его сознание в покое, закончилось всё, он просто потерял сознание. Придя в себя, Гарри надеялся, что его оставят в покое, но нет, Дамблдор ждал от него взрыва эмоций, магического выброса, он хотел, чтоб Гарри Поттер был раздавлен. Директор ждал, провоцировал, подключил к этому Снейпа и Гарри дал ему то, что он хочет. Он разнес своей магией кабинет Дамблдора, уничтожил практически все артефакты которые там были и неизвестно, чтоб еще натворил, если бы не зелье профессора Снейпа, которое тот насильно влил ему в рот. О, Снейп… Северус Тобиас Снейп это отдельная личность, отдельная глава в «записях» Гарри. Человек загадка, единственный, чьи желания он не мог угадать, единственный, кого не понимал. И почему-то, не смотря на обоюдную ненависть, его тянуло именно к нему, к этому «ужасу подземелий». Он был единственным, для кого Гарри хотел, сам хотел, а не в целях собственной безопасности, быть нужным. И в тоже время Гарри ненавидел его. Это тоже была странность, коих в жизни Поттера было очень много, даже как для волшебника. А потом его на все лето снова отправили к Дурслям и о смерти Сириуса пришлось забыть. Он молчал, ведь его дяде зачем-то сообщили о смерти крестного. Гарри понимал, что за всеми его передвижениями давно и пристально следят. Не только Дурсли, но и Орден Феникса с Пожирателями Смерти. Поэтому не пытался никуда сбежать. Так прошло лето. И вот, вновь Хогвартс-экспресс увозит его в школу чародейства и волшебства. Гарри не скрывался от друзей, хотя его друзьями они считали себя сами, (у него же было другое мнение, но он, конечно, никому об этом не говорил) поэтому ему приходилось притворяться убитым горем и брошенным друзьями подростком, зачем-то это нужно было им. Он же просто продолжал играть свою роль и пытался понять, что же с ним происходит. С самого дня рождения он начал чувствовать себя странно, как будто в нем что-то меняется, неуловимо, незаметно для окружающих, совсем медленно, но это доставляло ему массу неудобств. Его магия иногда очень странно вела себя. Нет он ничего не разрушил, не поджег и не затопил. Он все так же исполнял и терпел всё, вот только если раньше он знал, что во всем виноват он сам, то теперь появились сомнения, теперь он хотел знать почему, в чем он виноват? Он все так же был послушен, но ему так хотелось ответить, отомстить и с каждым днем все сильнее, слава Мерлину, пока он сдерживал свои порывы. Списывал свое состояние на психическую нестабильность подростков, но так хотел, чтоб это поскорее закончилось. В таком же состоянии постоянного нервного напряжения прошло время и первых занятий. Потом месяц, следом еще один и еще, ему не становилось лучше, он был почти на пределе, когда наступили Рождественские каникулы. Друзья и основная масса студентов разъехались по домам, он же, как всегда, остался в школе. Гарри чувствовал, что внимание к нему со стороны Дамблдора ослабло, он не знал с чем это связано, но и не надеялся, что это навсегда. И вот сегодня Дамблдор не уследил за Поттером, Гарри получил письмо. И сейчас, сидя на астрономической башне, он думал, пытался решить, что же ему делать, можно ли поверить написанному, или лучше не рисковать и не нарываться лишний раз на неприятности. Он долго думал, пытаясь отрешиться от проникающего, ледяного, зимнего ветра. Вслушивался в свои эмоции и понимал, что он больше не может, он не видит ни одной причины жить так же. И он решил… решил первый раз в жизни попробовать рискнуть всем. Рискнуть не по чьей то воле, не в угоду чужим ожиданиям, а сделать это для себя. И будь что будет! Пусть это будет ловушкой, пусть в том месте, куда перенесет портключ, его ждет смерть, он сделает это! О нём некому плакать, никого на самом деле не затронет его смерть. Он вещь, он раб, он безмозглый гриффиндорец, вечно ищущий приключений на свою голову, жаждущая внимания копия своего отца. Так что же он теряет? Хуже уже не будет. Гарри поднялся, закутался в мантию невидимку и пошел в выручай комнату, там он еще раз перечитал письмо: Мистер Поттер, настоятельно просим Вас, явиться в банк Гринготс, для выяснения дел вашего рода. Поверенный рода Поттер, Грипхук. Гарри достал карту мародёров, проверил не появился ли в школе Дамблдор и сжал в руке портключ (о том, что в Хогвартсе нельзя аппарировать он даже не вспомнил), ожидаемый рывок перемещения и Поттер оказался в полутемном коридоре с множеством дверей по обе стороны. На каждой двери была табличка с именем гоблина. Найдя нужную ему дверь, Гарри постучал и она тут же открылась. Его пригласили войти.