***
Маринетт вздохнула, освещая храм свечой. Она была на ночном дежурстве, и пока это было одно из её любимых дел, ведь весь день она не могла избавиться от чувства печали. Это началось утром, когда она проснулась и не смогла нигде найти котёнка. Она также осмотрела храм и ничего не нашла. И хотя она понимала, что животные, как правило, свободные существа, она просто надеялась, что котёнок справится сам и не попадет в беду, пока его лапа не заживёт должным образом. Было бы так грустно, если это маленькое животное пострадает или умрёт. Она взглянула на высокую, мраморную статую своего божества-покровителя, молча молясь о благополучии котёнка. — Добрый вечер! — Маринетт обернулась и встретилась лицом к лицу с яркими зелёными глазами. — Ваше имя Маринетт, верно? Она уставилась на мужчину перед собой, задаваясь вопросом, может ли она каким-то образом спит ведь, честно говоря, он не мог быть реальным. Его волосы мерцали, словно он был сделан из солнечного света, и его очаровательные зелёные глаза выглядели как кошачьи. Маринетт молчала. Не только из-за его взгляда, но и из-за того, что ему удалось прокрасться к ней незамеченным. Как он тут появился? Шаги эхом распространяются в храме, он бы не смог просто добраться до храма, не издавая шума, даже если бы этого не хотел. Она чувствовала себя как каменная статуя, не сводя взгляда. У неё было странное чувство в груди. Здесь что-то не так. И когда она смогла заговорить, он взял её руку и поцеловал. — Ты моя любимая жрица. — Маринетт почувствовала, что её лицо запылало. Это было мило с его стороны. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она не должна краснеть от таких комплиментов. У неё была обязанность, нужно закричать и предупредить о постороннем человеке в храме. Убрав свою руку, Маринетт смогла, наконец, заговорить. — Вы очень милы, но, будучи жрицей, мне не разрешают наслаждаться удовольствиями такого рода, поэтому я буду благодарна, если вы уйдёте. — Он выглядел совершенно ошеломлённым. — Ты… ты не знаешь, кто я? — Самый красивый человек, которого я когда-либо видела. — Когда эти слова сорвались с её губ, Маринетт захотелось броситься в реку. Нет, нет, почему? Что он имел в виду? Значит, она откуда-то знала его? Это было не так, она не могла так легко забыть такое лицо. Она была уверена, что никогда не встречала его в своё время, в качестве жрицы. Может быть, раньше, работая в пекарне своих родителей, но… нет, всё же, она бы вспомнила его. С раздражённым ворчанием она почти отчаянно посмотрела на незнакомца. — Пожалуйста, уйдите. Я не хочу гневать своего бога-покровителя. — Маринетт улыбнулась. — Он был очень добр ко мне. — Да, я был. — Маринетт удивленно посмотрела на него. Он уверенно ухмыльнулся и махнул рукой, зажигая все свечи на святилище. Она ахнула, уронив свечу, которую держала. Она не заметила, как та просто исчезла в воздухе, и не упала на пол храма. Глаза Маринетт бродили от статуи к мужчине перед ней. Челюсть отвисла, но белые мраморные глаза статуи не могли сравниться с красивыми зелёными глазами, которые пронзили её душу. Маринетт, возможно, слишком поздно осознала, что разговаривает с Богом, которому она служит. О, нет. — Пожалуйста, простите меня, — сказала она, опустившись на колени. — Я не понимала, что это вы. Мои извинения, милорд, я не хотела вас обидеть. — Она не знала, чего ожидать. Может быть, наказание за неуважение к нему, поражение молнией. Но она точно не ожидала, что он посмеётся. — Встань, — он потянул её за руку и поднял. — Знаешь, — он понизил голос, беря её за руки и поглаживая ладонь. — Ты самая красивая жрица, которую я когда-либо видел. — Маринетт закусила губу, пытаясь не покраснеть. Она знала, что она прекрасна, но не каждый день ей говорит об этом красивый Бог. — Я наблюдал за храмом, и я не мог не заметить тебя. — Он погладил её по щеке, — И ты действительно выделялась, ты была такой милой и доброй. Всегда старалась помогать всем. От людей до маленьких котят. — Маринетт подняла голову, в глазах сверкнуло осознание. — Это был ты. Котенок, которого я нашла вчера. — Она замолчала, когда он притянул её к себе. — Ты меня поймала. Я просто не смог сопротивляться. — Его рука приобняла талию и притянула её ещё ближе. Маринетт подумала лишь о том, сможет ли он почувствовать её быстрое сердцебиение. Он наклонился вперед и поцеловал её в лоб. — Мне было любопытно, была ли ваша доброта просто для виду. — Еще один поцелуй, на этот раз кончик её носа. — И я очень рад, что я ошибся, — он поцеловал её в щеку. — Маринетт, не так ли? , — Он медленно наклонился, не сводя взгляда, как будто он ждал, когда она оттолкнет его. Маринетт наклонила голову и поцеловала его в губы. Ей казалось, что молния поразила её, но вместо боли она принесла счастье и удовольствие. Как это ни парадоксально. Ей в качестве жрицы было запрещено иметь такие отношения, но… она целовала своего божественного покровителя. Они оба затаили дыхание, когда неохотно отошли друг от друга. Маринетт взглянула на него, и молчала, словно она не стояла перед богом, которого она только что поцеловала. Она почти дразняще улыбнулась ему. — У тебя есть привычка целовать своих жриц? — Нет, по сути, нам не разрешают прикасаться к людям за пределами молитв и благословений… хотя я не единственный, кто вступает в физический контакт со смертными. Тем не менее, я могу получить столько хлопот… — задумчиво произнес он, прежде чем наклониться и снова поцеловать её. — Неужели я действительно стою всех этих проблем? — Он просто взглянул на неё одним из самых любящих взглядов, которые Маринетт когда-либо видела. — Конечно. Ты прекрасна. — Она покачала головой. — Нет, я действительно нет, я… — он приложил указательный палец к её губам, не давая ей закончить предложение. — Ты прекрасна в моих глазах. Хотел бы я, чтобы я мог… — Что бы он ни хотел сказать, это было прервано, когда раздался звонок, и шаги начали эхом проникать через дальнейшую сторону храма. Маринетт стиснула зубы. Она забыла, что другой возьмет на себя охрану святыни. — Мне нужно идти… сейчас, — сказал он, подарив ей последний поцелуй, а затем отпустил её. Маринетт инстинктивно схватил его за руку. — Я когда-нибудь увижу тебя снова? — Она почти чувствовала, как её сердце начинает разбиваться от мысли о том, что больше не увидит его. Она просто чувствовала себя настолько безопасно, тепло рядом с ним. Это было просто…волшебно, Он взял её руку и поцеловал. — Каждый раз, когда ты будешь молиться мне, я буду приходить. Я обещаю тебе. — Маринетт не успела отреагировать. Он исчез так же быстро, как пришёл. — Маринетт? — Она удивленно посмотрела на Натаниэля. — Ты выглядишь растерянной. Ты в порядке? — Маринетт просто не смогла скрыть глупую улыбку. — Да, я просто… задумалась о коте.Часть 1
21 января 2018 г. в 20:17
Маринетт знала, что она на сегодняшний день является одним из самых несчастных людей в Лютеции. Не в том смысле, что у неё не было дома или семьи. Все это у неё есть, за что она была очень благодарна. Но Маринетт была очень неуклюжей девушкой. Она спотыкалась о собственную ногу, оказываясь тем самым на полу, сшибала всё вокруг или ранила себя, рвала всё, что носила, просыпала по ошибке, забывала очень много вещей… ну, вы поняли.
Иногда ей казалось, что она была проклята. Поэтому, основываясь на этих фактах, Маринетт решила стать жрицей Бога Разрушений. Казалось, это подходило ей идеально. Так или иначе, её семья любила Маринетт и с этим проклятьем. И быть жрицей была честь, особенно когда она служила защитнику-Богу Лютеции. Нельзя было думать, что люди стремятся служить богу с такими темными атрибутами, но его полномочия над этими вещами также означают защиту городов от них. Из-за этого Лютеция была одним из самых безопасных и процветающих городов. Был хороший повод служить ему, и Маринетт честно верила, что она хорошо работает.
И с тех пор, как она присоединилась к храму, около года назад, для неё всё пошло в лучшую сторону. Почти все эти дни она не спотыкалась, как будто её неуклюжесть исчезла. И она просто чувствовала себя в безопасности. Как-будто никакая беда не могла прийти к ней там, в его храме. Это было замечательно. Но за всеми хорошими вещами появляются и некоторые странные.
Например, когда она возвращалась с реки с двумя полными ведрами, она ожидала, что бушующий ветер растреплет её волосы. Но вместо этого у неё в локонах появились красивые, вкусно пахнущие, цветы, как будто ветер решил оставить их там. Маринетт держала их в вазе на тумбочке около кровати. Она всегда любила цветы. В общем, она могла сказать, что жизнь жрицы имеет много преимуществ. У неё также были и не слишком приятные задания. Например, чистка полов храма, задание, которое Маринетт сейчас выполняет.
— Мяу! — Маринетт опустила тряпку, которую она использовала для мытья. Она огляделась, удивленная этим звуком.
— Мяу. — На этот раз это было больше, похоже на хныканье. Маринетт поднялась с мраморного пола и попыталась проследить за шумом. Это было не так сложно, учитывая, что «хныканья» продолжались до тех пор, пока Маринетт не обошла колонну. И тогда её сердце забилось чаще, когда она нашла источник шума.
— Привет, малыш, — она опустилась на колени рядом с маленьким чёрным котёнком. Её сердце растаяло при виде его. Он был таким крошечным и у него были самые красивые зелёные глаза, но он выглядел таким грустным и обиженным. Маринетт не хотела ничего, кроме как обнять его.
— Что с тобой случилось? — Спросила она, гладя котенка по голове.
Он посмотрел на неё этими большими зелёными глазами и попытался поднять левую переднюю лапу, но не смог, шикнув от боли. Маринетт слегка коснулась лапы указательным пальцем и увидела порез.
— Она не кажется сломанной, просто рана. Но не беспокойся. — Осторожно, чтобы не повредить лапу, она подняла его и прижала к груди. — Я позабочусь о тебе, симпатичный котёнок.
Позже, той же ночью, после того, как Маринетт обработала больную лапу и перевязала её, она расправила постель. Как только сменила повседневную одежду на пижаму, она легла в постель и положила котёнка рядом с собой, убедившись, что его раненная лапа не болела.
— Я попрошу верховную жрицу, забрать тебя. Чёрные кошки в конце концов являются символом нашего божества-покровителя, поэтому это не должно быть проблемой. Я обещаю, что позабочусь о тебе. — Она поцеловала его. — Спокойной ночи, котёнок.
Маринетт окунулась в один из самых глубоких снов, которые у неё когда-либо были. Достаточно глубоко, чтобы не почувствовать, как мурлыканье становится громче, или поцелуя в лоб. В темноте пара зелёных глаз смотрела на неё с любовью.