Too stars

Утреннее надоедливое солнце так и норовит пробраться в комнату к мирно сопящей Лидии Мартин. Ее рыжие волосы были раскиданы по подушке, они были слегка запутаны, а это никак не обрадует Лидию, когда она проснётся. Почувствовав солнечные лучики на своём лице, она сморщилась и приоткрыла один глаз. «Опять утро. Уже тошнит от этого постоянного каждодневного утра» Она слегка потянулась руками в разные стороны, затем потёрла глаза, которые все никак не хотели полностью открываться, дабы не видеть яркий свет солнца. Затем Лидия быстро скинула с себя одеяло и поднялась с постели. Ноги были ватные. Она не выспалась и, будь на то ее воля, отправилась бы снова в постель. Но так нельзя, потому что ей нужно было идти в школу. — Снова в школу, когда это все кончится. — Когда ты успешно сдашь экзамены и получишь аттестат. Девушка вздрогнула, услышав голос за своей спиной. Обернувшись, она увидела Натали Мартин, своего учителя по биологии, ну и по совместительству, свою маму. Натали выглядела совсем не как мать почти что совершеннолетней дочери. Она выглядела скорее как сестра Лидии. Зеленоватые глаза, в которых горел совсем молодой огонь, волосы, отливающие медным цветом и уложенные в причёску, красивый маникюр, красивый макияж, красивая одежда, красивая мама. Она вся была невероятно красивая. Идеальная. Так всегда считала, считает и будет считать Лидия Мартин. Как и для многих детей, мама для Лидии была идеальна во всем. Она — ее пример для подражания. Знаете, как бешено стучало сердце Лидии, когда окружающие говорили, что они с мамой очень похожи. Ей было так приятно, что она хотя бы внешностью походила на свою маму. Но за всей этой нежностью и трепетом к матери скрывались страшные для Лидии чувства. Она каждую секунду боялась в чём-то провиниться перед ней, или как-то огорчить ее. Страх, что кроме похвалы, она может услышать недовольство матери в чём-либо. Поэтому изо дня в день Лидия была лучшей. Самой лучшей во всем. И у Натали Мартин никогда не было никаких претензий к дочери. Она очень сильно гордилась ей и старалась помогать ей во всем, поддерживать во всех начинаниях, развивать каждый проявившиеся талант Лидии. Разве не идеальные взаимоотношения мамы и дочки? Идеальные. Абсолютно. Но это не была семья. Это были просто взаимоотношения двух красивых целеустремлённых девушек, которые проживали в одной квартире и выживали вместе. Это не семья. И Лидия это чувствовала. А знаете, что для Лидии значило слово «семья»? В далеком прошлом, малышка Лидс знала, что такое семья. Я скажу вам больше, она каждый день просыпалась по утрам и шла завтракать вместе со своей семьей. Она улыбалась солнышку в своей спальне и потягивалась в кровати с улыбкой на лице. Потому что она была счастлива. Она видела, как папа целует маму просто за то, что она приготовила очень вкусный завтрак. Она прекрасно помнит, как мама не разрешала ей пить кофе, а папа поддакивал и говорил: — Да, солнышко, кофе пьют взрослые. Детям его нельзя. И он так нежно-нежно поглаживал ее яркие рыжие волосы. Потом улыбался, смотря на ее надутые обиженные губки, и тихонько, когда Натали отворачивалась или уходила куда-нибудь, он давал ей попробовать запретный для Лидии напиток. Это был их маленький секрет. Милая юная Лидс обожала своего отца, а он обожал своё маленькое солнышко. Солнце. Он называл ее солнцем. Потому что она была такая же яркая, светлая и лучезарная. Лидия всегда горела идеями, горела для людей, делала добрые дела, потому что ей это нравилось, потому что папа всегда говорил, что надо быть нежным и заботливым к близким и родным. И нужно быть милосердным к тем, кто в этом нуждается. Он учил ее самому лучшему, пытался вложить в неё ценные качества для человека. А ещё он говорил, что надо быть честным. Со всеми и во всем. И Никогда не лгать. Хотя бы самому себе. Он много чего говорил, придумывал для Лидии множество правил, которые она как примерная дочка должна была соблюдать. Да только Лидс не знала, что сам отец не соблюдал своих «ценных правил» Просто однажды она проснулась посреди ночи, услышав как бьется посуда на кухне. Спускаясь по лестнице на первый этаж, чтобы узнать, что происходит, малышка так и застыла месте. Она слышала как плачет мама, как она что-то злобно ругается и бьет посуду. А также Лидия слышала, как отец пытается что-то объяснить Натали. — Срок годности наших отношений истёк, Натали, ты же сама это понимаешь. Между нами все изменилось. Я очень люблю Лидию и буду до конца своих дней помогать ей и навещать. Я останусь для неё самым лучшим отцом. — Мне плевать, каким отцом ты будешь. Я не хочу тебя видеть в своём доме, я разрешу Лидии встречаться с тобой иногда, но только так, чтобы я никогда не знала об этих встречах. За этими словами последовали всхлипы. Мама плакала, а сердце Лидии разрывалось. Она хотела кинуться туда, на кухню, и успокоить маму. Лидс хотела узнать, что происходит. Она совершенно ничего не понимала, поэтому закусив губу, оставалась на лестнице и слушала душераздирающий разговор родителей. — Натали, я любил тебя, правда… — Нет! Это не правда! Закрой свой рот, подонок, ты обманывал меня! Ты никогда не любил меня, ты изменял мне! У тебя другая семья, а я узнаю об этом только сейчас! Какая же я дура… Какой же ты ублюдок! Я ненавижу тебя и ту шалаву, которая забрала тебя у меня! А ещё я ненавижу всех ваших выродков… сколько у вас их? Восемь? Пятнадцать? Сколько ты успел настрогать детей за моей спиной? Уверена, они вырастут такими же лживыми тварями как и их родители. Лидия, севшая на ступеньку и беззвучно рыдающая от боли и бесконечной обиды, услышала щелчок в воздухе и грохот, падающего на пол тела. Она затаила дыхание. — Т-т-ты уд-дарил меня? — тихий шёпот, в котором смешались самые ужасные человеческие чувства: боль, ужас, разбитая любовь, и ещё раз боль. Самая сильная на свете боль была в этом шепоте несчастной Натали Мартин. Ответом ей были шаги мужчины, который направлялся к двери. Он потянулся к вешалке и схватил с неё свой старый серый плащ. Лидия Мартин смотрел на него и она так сильно его ненавидела, как только может ненавидеть сердце и душа восьмилетнего ребёнка. Он лгал ей. Всегда лгал. Каждое доброе утро, сказанное им было враньем. Каждая дневная прогулка по парку — ложь. И каждый добрый отцовский поцелуй в макушку перед сном — отвратительнейшая ложь. Он схватил с тумбочки свой потрёпанный зонт и уже открыл дверь, когда услышал полный слез и горечи крик малышки Лидс. — Ты мне больше не отец! Ноги Лидии подкосились, голова кружилась, но она продолжала смотреть на удаляющуюся фигуру этого мужчины. Он навсегда покинул этот дом. Он навсегда забыл эту семью. А ведь с его уходом они перестали быть семьей. А солнце по имени Лидия Мартин — угасло. — Лидс, собирайся, пожалуйста, ты же не хочешь опоздать на экономику? — Ещё чуть-чуть, мам, я почти готова… Ничуть она не готова. Ее тошнило от мысли о том, что она снова должна идти в школу и притворяться бездушной тварью, которую кроме славы ничего не интересует. Она же не такая, у неё тоже есть чувства! В ее жизни тоже была боль… «Только об этом никто не должен знать. Лидия Мартин, черт возьми, натяни улыбку на свою мордашку и отправляйся туда, где все смотрят на тебя с восхищением и завистью, неужели тебе это не нравится?» Взглянув на себя в зеркало, Лидс увидела уверенную в себе девушку, глаза которой горели, она была такой, какой хотела казаться. Сильной и бесчувственной. «Ну и немного безумной» Лидия пронзительно засмеялась, рукой подкинув свои огненные волосы. Они придавали ей безумия. — Мама, ты же подвезёшь меня? Не услышав ответа, Лидия просто спустилась вниз, схватила свою сумку, в которой было по минимуму учебников и тетрадей, и открыла дверь. — Навстречу новому дню, Лидия Мартин!

***

— Лидс, у тебя есть деньги на проезд? Потому что сегодня я не смогу забрать тебя со школы, тебе придётся ехать на автобусе. Натали Мартин достала свой бардовый лаковый кошелёк из сумочки и начала пересчитывать деньги, которые в нем остались. Честно, эти копейки и деньгами то назвать нельзя. Поэтому легкой рукой, Лидия забрала у мамы кошелёк и положила его обратно в сумку. — Мам, все в порядке. У меня есть деньги. — Лидия потянулась к щеке матери и поцеловала ее — Удачного дня, дочка. — И тебе также… У неё не было денег, но она не хотела просить их у матери. Поэтому Лидия надеялась, что в конце учебного дня, она найдёт того, кто сможет подвезти ее до дома. Легонько хлопнув дверью, Мартин направилась к школе. Голова была гордо вскинута, а волосы развивались на ветру. Ее шаги были уверенными, хоть она и была на высоких каблуках. Шпильки были для неё как родные. Она так привыкла к ним, что уже не принимала никакой другой обуви. Все спешили на первый урок, искали кабинет, или переговаривались о чём-то с одноклассниками, но абсолютно каждый во всей этой суматохе остановился хотя бы на мгновение, чтобы кинуть взгляд на Лидию Мартин. Казалось, что в тот момент, когда она открыла школьные двери все вокруг замерло, лишь шёпот проносился по коридору. Лидия грациозно прошла к своему шкафчику, не обращая никакого внимания на тех, кто обращал максимум внимания на неё. — Интересно, эти люди думают, что мне не плевать на их мнение? — полушепотом сказала Лидия, услышав уже четвёртый раз за пятнадцать минут словосочетание «рыжая стерва» — Они думают, что тебя это задевает. — О, господи! — Лидия почувствовала руку на своём плече и вздрогнула, — Малия Тейт, что за дурацкий талант всегда появляться ниоткуда и пугать этим людей? — Пугаешься одна ты, — девушка хмыкнула — Каждый раз так вздрагиваешь, как будто что-то скрываешь. — Малия, я просто не люблю, когда ко мне неожиданно подходят со спины и хватают за руки. А ты так делаешь постоянно. — Я бы тебе ответила. Но будем считать, что я не хочу с тобой ругаться, по крайней мере, сейчас. Пойдём, у нас экономика. — Стоп, дорогуша. Что значит «по крайней мере сейчас»? — Потому что я хочу у тебя узнать, почему вы расстались с Джексоном. Лидия посмотрела на Тейт, а после рассмеялась. Так фальшиво, что будь Мартин на месте своей подруги — давно бы поняла, что смех ненастоящий. Но до Малии не дошло. И она молча стояла напротив Лидии, приподняв одну бровь вверх. — О, Малия… Одно я скажу тебе точно — Уитттмор слишком многое о себе возомнил, и я больше не намерена терпеть его мега-завышенную самооценку. Вот так. — Знаешь, Лидс, я думаю тебе будет вдвойне смешно если я скажу, что Джексон про тебя сказал тоже самое. Причём не одной мне, а всей школе. — Мне плевать, что обо мне думает школа. Можно даже поблагодарить Уиттмора за такой пиар-ход для меня — Лидия передернула плечами. На самом деле ей было не плевать, ведь репутация — самое главное преимущество в ее жизни. Она не хотела им жертвовать. — Лидс, а помнишь ты говорила про нового парня? Мартин поперхнулась. Черт, она совсем забыла. А ведь время идёт. И из-за того, что она слишком поздно начнёт действовать, Лидия может проиграть спор. Черт. У неё осталось меньше месяца, а она даже не знает как зовут того парня. Черт. — Мал, я же сказала, что мы поговорим об этом потом. Ещё не время. Малия громко цокнула языком, но пререкаться не стала. Подруги уже подошли к кабинету, поэтому их разговор пришлось прервать. И Лидия была этому очень рада. Она не хотела ничего сейчас объяснять Малии, которая естественно все неправильно поймёт, а потом растреплет всему округу Бейкон. — Девушки, пожалуйста, занимайте свои места и впредь не опаздывайте. — учитель по экономике, более известный как тренер команды по лакроссу, с легкой укоризной посмотрел на Лидию и Малию, и указал пальцем куда сесть одной и второй. Девушки послушались и присели. Тейт находилась от Лидии почти в другом конце класса. Рядом с Малией была худенькая брюнетка, которую Лидия ещё никогда не видела по школе. Может быть Мартин просто не обращала на неё внимания? «Ее бы я заметила… Наверное, она новенькая» Девушка была очень красивая, и, если честно, когда Лидия увидела рядом Малию и эту новенькую, она даже на мгновение подумала, что скоро Тейт станет уже третьей красавицей школы. Урок для Мартин был совершенно неинтересен. Она хорошо знала тему, потому что давно прошла ее самостоятельно. А тем более ей страшно не нравилось как тренер, запинаясь, не может связать и двух слов, не то чтобы что-то рассказать. Лидия сидела практически за последней партой совершенно одна. Она обводила класс глазами, так сказать, изучая всех находящихся в нем. Кроме этой красивой новенькой брюнетки Лидию никто не заинтересовал. «Я определенно должна узнать кто она» Вдруг дверь распахнулась и в кабинет вошли два парня. Один из них, брюнет, с немного вьющимися волосами и добрыми темно-карими глазами, сказал что-то невнятное, типа «извините за опадание» и направился к свободной парте, второй молча последовал за ним. — Стилински! — крикнул тренер голосом тренера, а не учителя экономики (знаю, странно звучит) — Какого черта ты так рано? — Я тоже рад вас видеть, Тренер. — Я серьезно. Почему ты опоздал? — А почему вы не спросили это у МакКола? Мы вообще-то вместе пришли. — МакКол сказал «простите», а ты промолчал. Немедленно извинись! — О, божечки… Ладно, тренер, мне бесконечно жаль, что я опоздал на свой любимый урок к своему самому любимому учителю. Я надеюсь, вы сможете простить мне этот глупейший поступок? — Ладно, Стилински. Садись. Тяжело выдохнув, парень направился туда, где уже сидел и ждал его МакКол (Лидия точно не расслышала, но кажется его фамилия МакКол) — Нет, Стилински, только не туда! Пойди сядь к Мартин, да-да, к Лидии. У неё как раз свободное место. Итак, продолжаем урок… Брови Стилински поползли вверх, а по классу пронёсся легкий смешок. В голове Лидии стучало: «Ты же видишь, это он, тот самый, от которого зависит твоя победа, это твой шанс, это твой шанс» Но парень все также был неподвижным и оставался посреди класса, не зная, что ему делать. Чуть-чуть наклонившись в его сторону, и, прикрыв тыльной стороной ладони губы, Лидия отчетливо прошептала: — Я не кусаюсь, присаживайся. Затем Мартин улыбнулась, а брюнет склонил голову набок и подозрительно оглядел Лидию, но, ничего не сказав, сел рядом с рыжеволосой девушкой. — Ты давно в нашем классе или новенький? — Лидия решила начать общение с «оригинальных вопросов» — Лидия Мартин, я пришёл в этот класс даже раньше чем ты. И если честно, то не понимаю, почему ты не замечала меня на протяжении десяти лет. — Я многих не замечала и не замечаю. «И не буду замечать» — отметила про себя Мартин.  Лидия выводила ногтем на парте непонятные узоры, обдумывая каждую фразу этого разговора. Казалось, она чувствовала какое-то напряжение между ними и из-за этого ей было сложно поддерживать разговор. — Раньше тебе это не мешало. Так что же теперь тобой случилось? Почему ты вдруг решила познакомиться с ничтожествами школы? Лидия пожала плечами. Она знала, но ему бы не сказала. — Скажи, как тебя зовут? — Стайлз. Меня зовут Стайлз Стилински. А ты можешь не представляться. Ты — Лидия Мартин. Королева школы. И мне до тебя как до Луны. А теперь скажи мне, почему я внезапно стал получать от тебя так много внимания? — Много внимания? Я просто спросила, как тебя зовут, это совсем немного… — Да, ладно, Лидс, на протяжении стольких лет ты не знала как меня зовут и могла бы ещё тысячу лет не знать. А ещё ты позавчера помогла мне собрать с пола все упавшие документы. Зачем? — Возможно… ты мне интересен. — Лидия распустила волосы, которые до этого были собраны в тугой хвост. Красивые медные локоны упали на ее плечи, и в ту же секунду Лидс услышала как шумно сглотнул Стайлз. Она посмотрела ему в глаза. «Такие красивые… добрые… шоколадные…» Стилински отвёл взгляд. Не выдержал. Но Лидия решила добиться желаемого. Положив свою руку на его, она почувствовала как он вздрогнул. Он снова посмотрел на неё, но уже с явно читаемым на лице вопросом. — Ты интересен мне, Стайлз. Прозвенел звонок, и Стилински буквально выдернул свою руку и не оглядываясь на Лидию, он ушёл. — Какого черта ты творишь? — прямо перед лицом Мартин возникла возмущённая Малия. Наверно, она наблюдала за ними. Лидия ничего не хотела ей отвечать, не думала, как будет оправдываться. Она отстранила от себя Тейт и выбежала из кабинета.