Четыре часа, если быть точным

Сейчас раннее утро. Четыре часа, если быть точным. Капрал сидит на середине просторной комнаты и смотрит в одну точку. Окна распахнуты, и в комнату бесцеремонно врываются ледяные потоки воздуха. Они пронизывают насквозь, заставляя стройное тело покрываться мурашками. Его руки бледные и холодные, он пытается согреть их дыханием, но этого не хватает, чтобы согреть то, что мёрзнет глубоко внутри. Плечи Леви трясутся, а глаза то и дело переполняются слезами. На днях он потерял своих товарищей. Тех, кто был с ним на протяжении многих лет, к кому он непозволительно сильно привязался. А теперь их нет. Убиты, разодраны, разбросаны по обширным территориям за стенами. То немногое, что удалось собрать, уже похоронено. Их нет. Есть только Эрвин. Тёплые и сильные руки опускаются на плечи. Чуть сжимают и поглаживают, мнут пальцами белоснежную ткань рубашки. - Снова не спишь, - Эрвин пытается говорить отчётливо и спокойно. Понимающе. Голос ещё не восстановился после пробуждения, потому звуки выходят хриплые. Капрал оборачивается и поднимает голову. Его глаза смотрят будто в самую душу, его взгляд заставляет сердце сжаться. Эрвину больно видеть его таким. Замученным, подавленным, бесконечно нуждающемся в чьей-то любви. В его любви. Командор опускается на пол и заключает Леви в объятья. Это тот редкий случай, когда капрал не отталкивает, а только прижимается, пытаясь согреться. А Эрвин неосознанно прижимает всё сильнее, стремясь вдавить его в себя, передать часть тепла. Леви кладёт свою голову на плечо командора и щекой прижимается к ключице. Его вздохи всё ещё рваные, будто после долгой истерики. Но ровное сердцебиение Эрвина успокаивает его. Когда Смит смотрит на капрала, он понимает, как не хватает в мире слов. Как не способны они передать всё то, что открывается при простом прикосновении. Если бы он только мог, если бы только хватило слов, он бы говорил о своих чувствах к Леви целую вечность. Рядом с ним, всегда строгий и решительный, Эрвин будто таял. Рядом с ним он вновь чувствовал себя живым. Но что чувствует Леви? Почему он молчит, не может открыться, доверить свои тайны? А знаете, командору не нужны слова. Капрал поднимает голову с плеча и нежно целует в шею. Его губы холодные, но дыхание обжигает. Он берёт руку Эрвина и так же нежно касается губами. По щекам до сих пор катятся слёзы. Почти незаметные мокрые дорожки расчерчивают его скулы и подбородок. Рубашка Смита такая же мокрая в месте, где лежала голова Леви. Он всё ещё держит руку командора. То расслабляет, то сжимает с новой силой. Эрвин берёт его за запястье и тянет в соседнюю комнату. Там нет ветра. Там тепло. Сейчас раннее утро. Четыре часа, если быть точным. Капрал сидит на середине просторной комнаты и смотрит в одну точку. Леви больше не плакал. Его взгляд, полный боли и сожаления, устремлён в открытое окно. Он всех потерял. Всех тех, кто был с ним на протяжении многих лет, к кому он непозволительно сильно привязался. А теперь их нет. Не осталось никого. Совсем.