Цыганочка с выходом.

POV Катерина Жданова.       «Что же это за наказание Божье? Так хотелось воскресенье провести с Лялькой, с Андреем и с родителями, не отвлекаясь больше ни на кого и ни на что. Посидеть, поговорить, поиграть с ребенком, да выспаться, наконец. И вот, пожалуйста, один звонок Милко, и мы с Андреем едем в клинику, на очень срочное и очень секретное совещание. Из-за кого сыр-бор? Естественно из-за Ромочки. Вся наша с Андреем жизнь и до, и после свадьбы сплошной сыр-бор на колесиках из-за него», — накручивала я себя, даже не слыша, что Андрюша мне что-то говорил.       — Так ты согласна? — спросил муж.       — С чем? Прости, я задумалась и прослушала.       — Я думаю, что нужно на совещание пригласить Василия, ты как, не против? Пора его уже знакомить с лю…       — Погоди, я что-то ничего не понимаю, какого Василия? Ты о чем?       — Кать, просыпайся! Завтра Игорь выходит на работу, я хотел его заранее познакомить с нашими ребятами.       — А! Ты про Васю Глюкмана-Егорова? — Андрей кивнул. — Не думаю, что это хорошая мысль. Он и так весь на нервах перед завтрашним, не стоит его вытаскивать из берлоги раньше времени, еще сорвется.       — А если нам понадобятся его мозги?       — Значит, я сразу после совещания заеду к нему, а ты поиграешь пока с Лялькой, почитаешь ей, а потом я к вам присоединюсь. Мы ее совсем забросили, я скучаю.       — Ты, как всегда, права, — тяжело вздохнул Андрей. — Что же делать, дружба — понятие круглосуточное, хотя иногда очень хочется послать всех друзей подальше и заняться исключительно семьей.       — Пошлем, Жданов, обязательно пошлем. И подальше и надолго. И я даже знаю, когда это будет.       — Когда?       — Вот сейчас обыграем Хмелина, проведем показ, затем Совет Директоров с перевыборами президента, через месяца полтора-два устроим демонстрацию мод с детишками, и все, займемся исключительно семьей. По крайней мере я займусь всеми нами.       — А я?       — А ты будешь руководить «Zimaletto».       — Ты что, решила отойти от дел?       — Не я, мы вместе это решили.       Машина затормозила так резко, что я чуть не ударилась головой о стекло, ремень безопасности сместился куда-то в область шеи и пребольно сдавил ее.       — Ты что делаешь? — заорала я. — Никаких помех на дороге не было, а ты тормозишь так, как будто решил остаться вдовцом.       — Ни за что! — расплылся в улыбке мой самый любимый Чеширский Кот. — Ты когда узнала?       — Что узнала? — я сделала вид, что не понимаю, о чем он говорит.       — Катька, я отец, я имею право знать правду!       — Уверен, что ты? Ладно, не злись, я пошутила. Только сегодня сделала тест.       — И какой срок? И кто у нас?       — Андрюша, вернемся домой, сам у теста спросишь, мне он не выдал тайну.       — Ну, вечно ты со своими подколками, интересно же.       — А тебе не все равно? Этот товар обмену не подлежит, так что… Кого Бог послал, тот и будет. А насчет срока я тоже не знаю, вот пойду к врачу, он и поставит срок. Ладно, поехали, чем быстрее мы все обсудим, тем быстрее поедем домой.       — Поехали, — муж завел мотор, но всю оставшуюся дорогу он ни на секунду не дал мне погрузиться в свои мысли, все спрашивал, как я себя чувствую, да нет ли токсикоза, да рада ли я. Сам он был чертовски доволен, все улыбался и восторженно запускал руку в шевелюру, и взъерошивал себе волосы, и поглаживал мои колени, и пожимал мне руку.

***

      — Андрюш, не сообщай пока никому о ребенке, хочется чтобы хоть чуть-чуть было хоть что-то только для нас двоих, ладно? — попросила я уже перед входом в палату.       — Можешь не сомневаться, пока Лялька и родители не узнают, никто не узнает. Катька, я такой счастливый, ты просто не представляешь. Хорошо бы сын, — заулыбался Жданов. — Но и дочка тоже замечательно, — поспешно добавил он, увидев, что я нахмурилась.       — Нет, нет и нет, — послышался женский голос из-за двери.       — Упс… Ну, что, Катенька, в бой?       — Нет, давай лучше пойдем мирным путем, путем переговоров, — ответила я, и решительно вошла в палату. — Привет! Ого, а что это тут происходит?       Анечка со сжатыми кулачками стояла напротив Милко, все в ее позе, выражало протест, но в то же время я просто физически ощущала ее боль.       — Катя, ты представляешь? Теперь Роман решил отобрать у меня детей! И Милко считает, что…       — Ань, успокойся, пожалуйста. Мы с тобой вчера вроде бы договорились, что попытаемся обходиться без истерик. Сейчас мы во всем разберемся, особенно если мы услышим все, а не только одну реплику. Что значит, отобрать детей? С чего ты это решила? — говоря это, Андрей обнял Анечку за плечи, усадил на кровать и начал шептать ей что-то типа «успокойся».       «Хороший отец растет» — подумала я и даже внутренне рассмеялась от такой нелепой фразы.       — Милко, давай-ка выйдем, ты мне все расскажешь, — потянула я друга в коридор, ну, не могла я сейчас слушать его «хочЕте, и понИмаешь». — Что произошло? — спросила я, как только мы вышли, и он мне быстренько поведал о своем вчерашнем визите к Ромке.       — Катька, он сломлен, я никогда его таким еще не видел. Я все рассказал Ане, а она уцепилась только за одну фразу и вот уже минут двадцать орет, что детей никому не отдаст. А речь сейчас не о детях, понятно, что никто у нее их не заберет, но она же Малиновского любит! Понимаешь: Так почему бы им вместе не усыновить детей?.       — Милко, а ты Анечке рассказал все? — он кивнул. — И то, что ты рассказал Ромке, что она была жрицей любви, — он снова кивнул. — И то он обвини во всем ее и сказал, что ни од­на нор­маль­ная жен­щи­на так не пос­ту­пила бы?       — Ну, конечно. Но я ей так же рассказал, что он в восторге от Алины, от того, что она одна растит двоих детей.       — Прости, Милко, но болван ты знатный! Естественно Анечка на грани срыва.       — Почему?       — А ты не понимаешь? Совсем не понимаешь? Мда… Ничуть не удивлюсь, если она больше не захочет общаться с Ромкой, быстренько усыновит детей и сбежит с ними куда подальше. Я бы именно так и поступила.       — Катька, но почему?       — Пошли в палату, мне нужно с Аней поговорить. А ты послушай, может, что-то и поймешь. — не задерживаясь больше ни на минуту, я вернулась в палату, подошла к кровати, опустилась на кресло рядом с ней и взяла девочку за руку. — Анечка, Ромка же не знает, как ты потеряла Наденьку, не знает про амнезию, вот и говорит, что ни попадя. И вообще, он всегда в первую очередь осуждает кого угодно, только бы не оказаться виновным самому.       — ЕстествЕнно, это же прощЕ, чем заглЯнуть в глАзы сЕбе, — Милко явно чувствовал себя виноватым, — присел на краешек кровати, начал поглаживать Аню по голове.       — Ребята, я просто вам поражаюсь. — всплеснул руками Андрей. — Ань, ты пойми, он был в шоке, в страшном шоке. Вот ты, да… Ты ехала в детдом, зная, что там твой ребенок, готовилась к встрече, и то тебе стало плохо, а потом ты и вовсе сорвалась в истерику. А Ромка не знал ничего! И нос к носу столкнулся со своей копией. Да я на его месте вообще бы сдох от потрясения. А он всего лишь тебя обвинил во всем, что случилось.       — Анечка, ты говорила, что любишь Романа, это так или нет? Что ты почувствовала к нему вчера? — аккуратно спросила я.       Аня ничего не ответила, а мне уже и не нужен был ответ, судя по тому, как она заревела, она все так же, а может и сильнее прежнего любила нашего обалдуя.       — Ты понимаешь, что Алина ему сейчас нужна, как воздух, без нее он погибнет, — девочка кивнула. — Не Анечка, а именно Алина… Умная, трезвомыслящая, зрелая. Понимаешь?       — Да.       — Не та девочка, перед которой он так сильно виноват, а женщина, которую он любит, которой старался делать только добро.       — Я это понимаю.       — И как? Ты готова подставить ему плечо, ты го…       — Он отнимет детей! — взвыла Анечка. — Сделает анализ ДНК и все, понимаешь? У него деньги, положение в обществе, связи, а я? У меня на плече клеймо лилии! * На чьей стороне будет суд?       — Никого он не отнимет, я даю тебе слово. А если будешь и дальше меня слушаться, то вы всю жизнь будете вместе с Ромкой растить своих детей, а может, и третьего родите. Ты веришь мне, девочка?       — Я никому и никогда так не верила, как верю тебе, и Андрею, и Милко. Вы мне самые-самые родные люди. Правда. Но я боюсь.       — Не бойся, АнЕчка, Кате можнО верИть.       — Мы же рядом, мы же тебя никогда не оставим, ты же мне, как сестренка. Неужели ты думаешь, что я кому-нибудь позволю отнять детишек у сестры, пусть даже и лучшему другу?       — Нет, Андрюша, нет. Дело не в том, что ты не позволишь чего-то Ромке. Нам нужно совсем другое. Анечке нужен Ромка, который бы даже мысленно не вздумал отнять детей или осуждать кого-то, или упрекнуть хоть когда-то ее. Нам нужен Ромка, который будет счастливым сам и будет ловить кайф от того, что делает счастливыми тех, кто рядом.       — Это фантастИка, КатЕнька. Нет, это дажЕ утопИя.       — Да? А ты вчера наблюдал за ним в детдоме? До встречи с Наденькой? Нет? А я наблюдала! Он был абсолютно, он был бесконечно счастлив, и лишь потому, что счастливы дети возле него, и от того, что Алина рядом. Милко, ты понимаешь, что я хочу сказать?       — Что он наУчился радОваться за кОго-то?       — Да! Но не только! Кажется, Ромка научился любить не только себя, кажется, он по-настоящему любит тебя, девочка. И теперь от твоего решения зависит судьба, а может и жизнь, отца Наденьки. Надеюсь, ты не дашь ему окончательно сломаться.       — КонечнО не даст, Она добрАя, — улыбнулся Милко.       — Что бы ты ни решила, мы тебя не бросим, — тут же вставил Андрей.       — Не бросим, — подтвердила я. Но оставляем за собой право переубеждать тебя. Так что ты скажешь, Анечка?       — Вы что? Вы думаете, что мне безразлична судьба Романа? Нет! Я люблю его, и очень хочу, чтобы мы вместе были с нашими детьми. Я, конечно же, как Алина продолжу с ним общаться. Но ведь когда-то придется сказать правду. И я очень бо…       — Стоп! Это ты уже говорила, мы идем на второй круг, а это деструктивно, — остановила я Аню. — Давайте подведем итог, если я ошибаюсь, поправьте меня. Итак, ты сейчас всячески будешь поддерживать Ромку, хвалить его за решение усыновить детей. Так?       Анечка замялась.       — Ясно. К этому ты не готова.       — Нет, не готова.       — Тогда подумай о том, что прежний Малиновский никогда не пошел бы на этот шаг. Так или нет?       — Так.       — Значит, что-то же в нем изменилось, причем в лучшую сторону, так что отбрасывай страхи.       — Ты права, Катенька, ты права, — девочка бросилась ко мне на шею. — Я же ему обещала, что я его не брошу. Я не брошу.       — Из чувства долга?       — А теперь ты пошла по второму кругу, — голос Анечки повеселел. — Это деструктивно. Я же уже сказала, что я его люблю.       — Отлично. У меня уже есть план, вернее два плана. Все зависит от одного…       — От чего? — спросили практически хором все трое.       — Как вы думаете, Ромка уже испил свою чашу познаний добра и зла? Прощаем мы его или еще немного повоспитываем? Прошу каждого высказаться с аргументами…