***
POV Роман Малиновский. — Привет! Мне нужно с тобой поговорить. Очень! — я нажал «enter» и затаил дыхание. Алина была online, но кто его знает, может она сейчас переписывается с кем-нибудь другим. Я только на секунду представил, что ее внимание может привлечь кто-то другой, и мне поплохело. Впервые в жизни я так ужасно боялся потерять человека, вернее не так… Что такое терять я понял, когда услышал от Андрея: — «Доказательства твоей невиновности я искать буду, а вот другом тебя называть мне не хочется». И снова не так… В ту минуту я это только услышал, осознал позднее. А вот когда осознал, что потерял единственного родного человека, потерял по собственной глупости (да нет, не по глупости, по собственной подлости, так вернее будет), тогда и понял, что это такое — терять. Это оказалось больно, очень больно, особенно, когда сообразил, что винить некого. Но то друг, единственный друг, почти брат, а Алина что? Так, баба. Кого-кого, а баб я вообще никогда не боялся отваживать, наоборот! Боялся, что не отлипнут. Не терпел, когда они уходили первыми, это правда. Возвращал и сразу же бросал, не мог позволить бабам бить меня по самолюбию. Твою мать! И ведь даже в голову не приходило, что у каждой из них тоже есть самолюбие, и что им больнее, намного больнее, потому что я отряхнулся и тут же нашел другую, а тетка… ей же еще оправиться нужно от того, что ее бросили, и она теперь вроде как никому не нужная брошенка. И правильно Катька дала мне наотмашь, да под дых: — «Сколько из-за тебя не просто дешевками стали, а на панель пошли»? А что если и Анечка?.. Я же ей тогда все дороги перекрыл? Вот же сволочь! Господи, как хочется узнать, что все у нее нормально, что замуж вышла, ребенка родила, живет. И ни на какую панель не пошла, и… и простила меня. — Ну, здравствуй, это я! Всего минутка какая-то прошла, а в голове от страха потерять Алину такое пронеслось, что всего наизнанку вывернуло. Я ведь правда панически боюсь, что однажды откину крышку ноутбука, зайду на сайт, а там ни on, ни offline ее нет, и даже аккаунт удален. И все, и никак не ее найдешь. Никто не поможет, даже Петр, даже за все блага мира. Мне бы хакера хорошего, тогда… Хотя, о чем это я? В шаге от нее будешь, а не удержишь, если сама не захочет остаться. — Ты почему так долго не отвечала? Беседовала с кем-то? — отправил и тут же понял, что напрасно. Кто я ей такой, чтобы… — Да, попался интересный собеседник! — зачем я только спросил? Во дурак-то. — Я ревную. — Сидишь на сайте анонимных свиданий и ревнуешь? Не смешно! Ты о чем-то хотел поговорить? Я здесь. — Да, хотел. Мы встретились, и я им все рассказал. И другу, и его жене. — Все-все? — Да! — И о своей роли? — Да! — Что-то пошло не так? Тебе не поверили? — Мне, кажется, что поверили. Но мы не помирились. — Так бывает, близким людям нужно больше времени, чтобы заново поверить человеку, чем чужим, как бы парадоксально это не показалось. — Я понимаю. — Расстроился? — Очень. — написал я правду, а ведь собирался сказать, что мне по фиг. — Запасись терпением. Это ведь тебе в первую очередь нужно, правда? Ты об этом хочешь поговорить? — Нет. Об этом мы поговорим, вечером, ладно? Ты же не пропадешь до вечера, мы сможем пообщаться? Черт, да что же я творю? Как пацан, честное слово. Зачем я её дергаю? Она ведь сразу сказала, что не исчезнет не предупредив, не бросит меня пока мне плохо, так почему же я снова и снова наступаю на те же грабли? Так ей не доверяю? Да нет, Алине я верю, просто хорошо знаю цену своим обещаниям, вот и… Идиот! — Ром, я ведь тебе уже обещала, что не исчезну, хоть иногда, вот как сейчас, очень хочется помахать дяде ручкой на прощанье. — Это потому, что я тебя достал, или потому, что я тебе вообще не нужен? — Мы будем выяснять отношения или ты хотел поговорить, причем очень? — Извини, — блин, я за всю свою прежнюю жизнь столько не извинялся, сколько за время знакомства с Алиной. — Мой друг, уходя, — быстро начал строчить я, стараясь успеть пока ей еще не надоело мое нытье, — пригласил меня в субботу съездить с ними в детдом. Не помню, рассказывал ли я тебе, что его компания взяла шефство над каким-то детдомом. — Нет, не рассказывал! Ты рассказывал всегда только о том, что тебе интересно — о себе. — Зачем ты так? Я же и о друзьях рассказывал, и о проблемах в компании. — Да, конечно, но только в связке с собой, любимым. — Ты жестока. — Таблетки тоже иногда бывают горькими, а уколы еще и болят, зато помогают выздоравливать. Так в чем суть дела? — Понимаешь, он пригласил меня между прочим, не настаивал, но мне почему-то показалось, что это проверка, а не попытка примирения. — Проверка чего? Кого? Тебя? — Думаю, что да. Он сказал, что они с женой привязались к этим детям, и что для них посещение детдома важно. — И что твой друг хотел проверить? — Не знаю. Может, важно ли и мне то, что важно им, а может… Может хотел показать, что бывает с детьми, когда в семьи вмешиваются чужие дяди и пытаются эти семьи разрушить. — А может, что вокруг тебя тоже люди? И что они иногда бывают гораздо несчастнее тебя, и что это им нужна чья-то помощь, даже такого несчастного и обиженного на жизнь человека, как ты? И что это могут быть не только взрослые тети и дяди, а даже дети? И кому, как не тебе «человеку-празднику» сделать их жизнь хоть чуть-чуть ярче? Ого сколько слов! Алина никогда не писала так много в одной отправке, ее явно зацепила эта тема. Меня вдруг как молнией ослепило. Я же ничего о ней не знаю, совсем ничего. А вдруг… — Я могу задать тебе личный вопрос? — написал я и с тревогой стал ждать ответа. — Есть ли у меня ребенок? — Да. — Есть, дети! Черт, а вот к этому я совершенно не был готов. К чему угодно, даже к тому, что она замужем, муж — это ничего, с этим явлением можно и повоевать, но ребенок, и даже дети. Дети и я? Чужие дети и я? Нет, этого счастья мне точно не надо. В первую секунду я даже обрадовался — я свободен! Я больше не завишу от этой женщины! А любовь? Ну, что любовь-то? Как пришла, так и уйдет. Пусть не сразу, пусть будет больно, даже пусть очень больно, но кто сказал, что свобода должна падать нам на голову сама? Никто! Я уже даже руку протянул, чтобы выключить ноутбук…***
POV Катерина Жданова. Андрей задержался немного дольше, чем я предполагала, а Игорь, оказался не только обжорой, но и занудой, о чем я, конечно же, догадывалась и прежде. Вот мне самой и пришлось все ему рассказать. — Глюкман, запомни, мы тоже идем на преступление, и тоже рискуем, неудобств у нас появляется намного больше, и забот-хлопот тоже, поэтому не стоит бить себя пяткой в грудь, кричать, что мы хотим тебя сдать, что тебе это нафиг не нужно и, что ты на это никогда не пойдешь. Понял? — Ух ты, как много «словей». Говори! — он так смешно постарался сделать злобную физиономию, что я не выдержала, расхохоталась. Он застыл на мгновение, явно залюбовавшись мной, и в результате мы оба немного смутились. Это было даже хорошо, потому что выпендриваться Игорь совсем перестал. — Ты нам нужен. — Я всем нужен! — Я знаю, как знаю и то, что ты кроме нас с Андреем не нужен никому. — Сама же сказала, что я всем нужен? — Твоя голова нужна, твой талант, а вовсе не ты, понял. А нам нужен ты сам… — Ага, вместе с моим талантом и головой! — фыркнул он. — Да! Да, ты прав, вместе с ними. Но главного ты не понял. — Чего это? — Мы впустили тебя. Я больше, Андрей пока меньше, но мы впустили. Я, конечно, понимаю, что это для тебя не такая уж большая честь, тебе ведь никто не нужен. — Неправда! Ты мне нужна. Даже вместе с мужем, дочкой и собакой. Нужна! А куда это вы меня впустили? — В нашу жизнь. В мою, мужнину, дочкину, собачью. На этой Земле не так уж много людей, которых я могла бы назвать друзьями. — Меня можешь? Меня? По-настоящему? — я даже не поняла, что он не засмеялся, а заплакал. Слез не было, вот я и не поняла. Хорошо, что я оставалась серьезной. — Игорь, у меня никогда не было подруг, у меня есть только друг, друг детства… — Зорькин? — А ты откуда знаешь? — Здрасьте, приехали. Я же тебе еще на мыло высылал твое досье. — А! Ну, да… Зорькин. Глюкман, ты мне стал, как Колька, даже… — А я не хочу быть, как кто-то, я — это я. — перебил меня Игорь. — А тогда не надо перебивать. Я только хотела сказать, что ты, каким-то непостижимым образом, стал мне даже не друг, а брат. И самое удивительное, что так быстро. Я вообще-то тяжеловато с людьми схожусь. — Ну, говори уже, что там Андрей задумал, — а сам довольный-довольный, как будто и обед у него в холодильнике стоит. — Мы берем тебя на работу. — Чего? Ты с ума сошла? Где я, а где работа? Ненормальная, тоже мне предложе… — Научись слушать. Мы не тебя берем. Мы берем на работу Василия… ммм… Петровича, скажем, Егорова. Как тебе? — Что? Катька, по моему Хмелин пару файлов скачал с твоей башки, удалил бесследно, даже мне на серверах ничего не обнаружить. — Игорь! Мы выправим тебе документы на это имя. Настоящие-пренастоящие, вот увидишь. И возьмем тебя на работу. — Не, вашу выгоду я понимаю, а мне нафига оно нужно? — Объясняю. Игорь Глюкман остается непревзойденным хакером-подпольщиком. Кому он был нужен в этом виде, тот понятия не имеет как он вообще выглядит и продолжает с ним контакты, как и раньше. А если полиция начинает интересоваться товарищем ведущим… ммм… необычный образ жизни, то перед ней, как впрочем и перед всеми остальными возникает образ законопослушного гражданин Петрова Василия Егоровича. — Егорова Василия Петровича, ненормальная! — расхохотался Глюкман. — Точно! Теперь слушай все плюсы. Распорядок дня абсолютно свободный. Хочешь — ходишь на работу, не хочешь — отсюда ее контролируешь, кроме чрезвычайных ситуаций, когда конкретно нужно будет решать куда перемещать твое бренное тело. Зарплата чуть побольше, чем у того же Радика, налоги на нас, раз в неделю помощница по дому… — Нет! Категорически. — В дом не хочешь пускать? — поняла я. — Да. — Хорошо, тогда… Тогда… Игорь, так жить нельзя, иногда нужно очищать Авгиевы конюшни, иначе дерьмом затопит. — Это мое дерьмо и мое дело, я никого сюда не приглашал. — Ладно, как хочешь, давай уберем этот пункт. Хотя… А почему уберем? Мы найдем тебе постоянную домработницу, одинокую пожилую женщину, которой ты тоже станешь нужен, как сын. И которой будет запрещено заходить в две комнаты, ты и сам там порядок поддерживаешь, зато у тебя всегда, понимаешь, всегда будет что пожрать, а уж продуктами мы тебя обеспечивать обязуемся. — Ага, давай, приводи мне вторую Наташу. Давай! Тебе же мало, что тебя предали, пусть теперь и меня предадут. — Ты сам ее пробьешь, по всем своим каналам. — он был прав, и я чуть не заревела. Оставался последний аргумент. — Любое оборудование и программы. И Глюкман сдался…