Цыганочка с выходом.

POV Роман Малиновский.       — Ромка, нам нужно поговорить, — в кабинет вошел Палыч.       Я сразу понял, что что-то произошло, вид у Андрюхи был такой, что в гроб краше кладут, и взгляд чужой, отрешенный.       — Андрей, что случилось?       — А ты не знаешь? — глухо спросил он, и посмотрел на меня так странно, как будто я перед ним в чем-то провинился. Мне даже не по себе стало.       — Нет. А что такое?       — Ромка, ты ничего рассказать мне не хочешь?       — Что рассказать, Андрей? Ты о чем?       — Значит, не о чем? А если подумать, вспомнить все, что ты наворотил за последнее время, то все равно ничего рассказать не хочешь?       — А что я наворотил?       — Не знаешь?       — Нет.       — Ну, хорошо. Не знаешь, так не знаешь. В таком случае, Роман Дмитриевич, и мне с вами говорить не о чем, остается только объявить о нашем с Катей решении: вы уволены, от дома вам тоже отказано, — тут он тяжело сглотнул, пристально посмотрел мне в глаза и продолжил: — а про то, что у тебя был друг ты можешь просто забыть.       Жданов посмотрел на меня еще пару секунд и пошел к двери, но делал он это так медленно, словно ждал, что я остановлю его. А я в ту секунду никого бы не смог не то что остановить, но даже пошевелиться, не говоря уж о том, что я вообще потерял дар речи. Опомнился я только через пару минут, бросился вслед за Андреем, догнал его уже в президентской приемной, хорошо еще, что сразу в приемную не вошел, хоть понять смог в чем, собственно, дело.       — Маша, пожалуйста, вспомни, что конкретно сказал Роман Дмитриевич, — голос Андрея был таким, как будто он на похоронах, впрочем так оно, видно, и было — он хоронил нашу дружбу.       — Он сказал, чтобы я позвонила Полянскому, отменила встречу, а вас не беспокоила, потому что вы очень заняты.       — Понятно. И еще один вопросик…       — Вы опять про ноутбук? Сколько можно? Я же не слепая, правда? Я сто раз уже говорила, что Роман Дмитриевич вышел из вашего кабинета с ноутбуком. С вашим ноутбуком, Андрей Павлович. Потому что в кабинет он входил без ноута.       — Вообще-то я хотел спросить совсем другое, это-то я с первого раза понял.       — Извините, я слушаю.       — Почему ты ни разу не зашла в кабинет? Почему ушла с работы даже не убедившись, что со мной все в порядке? Почему, Машенька? Я за пол дня ни разу не вышел из кабинета, а ты спокойно собираешься и уходишь домой, это профессиональная секретарша? А если мне стало плохо? А если…       — Андрей Павлович, я уже сто раз извинялась за это. Ну, простите вы меня. Ну, дура я, дура!       — А может кто-то попросил тебя дурой стать?       — Что вы этим хотите сказать? — голос Тропинкиной стал испуганным и плаксивым.       — Пока ничего. На двенадцать тридцать собирай совещание. Явка всего руководящего звена строго обязательна. Поняла?       — Поняла, только Милко пока нет.       — Я знаю, Катерина Валерьевна обеспечит его явку, ты занимайся другими.       Я услышал звук открывающейся, а затем закрывающейся двери, значит, Андрей уже вошел в кабинет к Катерине, и я не успел его перехватить, жаль.       Так вот в чем все дело: в ноутбуке. Андрей знает, что я его брал, и знает, что я ему соврал. Это хреново. Я только понять не могу, почему он сам не сказал мне об этом. Тоже мне, друг называется, у меня жизнь рушится, а ему ноута жалко стало.       — А может, оглянешься на себя? — спросил чей-то очень знакомый голос совсем рядом, я даже осмотрелся по сторонам и только тогда понял, что это снова мой внутренний голос заговорил. Разговаривать с самим собой лучше было без посторонних глаз, и я поплелся в свой кабинет.       Итак, что мы имеем? Меня уволили, и я потерял друга. И все это из-за ноутбука?! Стоп-стоп-стоп, историю с ноутом мы проехали пару недель назад, так почему это всплыло только сегодня?       — Потому, что ты непроходимый идиот, — безжалостно поставил диагноз мой внутренний голос. — Распаролил компьютер, а у тебя его свистнули, но ты, болван, промолчал. А ведь я тебе говорил, что это не шуточки, только ты меня не послушал. Ты никогда никого не слушаешь, кроме своего «хочу», как ребенок или как дегенерат.       Черт возьми, а что, если… Я хотел броситься в президентский кабинет вслед за Андреем, но представил Катино лицо, скривившееся в презрительной усмешке, и не смог, решил позвонить.       — Андрей, нам нужно поговорить.       — Не о чем! Ты уже сделал свой выбор.       — Андрей, погоди, я очень тебя прошу, давай поговорим.       — Обязательно поговорим, на очной ставке. — Палыч сбросил звонок, и только тут до меня дошло, что могло случиться. Теперь было не до гордыни и не до кривых усмешек Железной леди, я набрал Катю.       — Что вы хотели, Роман Дмитриевич? — не просто холодным, ледяным тоном спросила госпожа президент.       — Мне нужно поговорить с вами Екатерина Валерьевна и с Андреем Павловичем, — перешел и я на официоз.       Катя не отвечала долго, пожалуй даже слишком долго, я слышал какой-то неясный гул в трубке, видно она, прикрыв мембрану, обсуждала принять меня или нет с моим лучшим другом. С моим бывшим лучшим другом, потому что я идиот.       — Мы вас ждем, — наконец сказала она, и сразу пошли короткие гудки.

***

POV Катерина Жданова.       Мне пришлось уговаривать Андрея выслушать Малиновского, он категорически не хотел видеть Ромку, я думаю, что он просто больше ему не верил и боялся, что не выдержит и пришибет его. Я мужа таким вообще никогда не видела, кулаки сжаты, губы дрожат, лицо пепельно-землистого цвета, а глаза… Вот за этот растерянный, беспомощно-обиженный взгляд взрослого мужика, я готова была сама придушить Романа.       — К вам Роман Дмитриевич, — сообщила Мария по селектору.       — Пусть проходит, — быстро сказала я, чтобы не передумать.       Меня очень сложно удивить, честное слово, но Ромка, топчущийся в дверях, как школьник на ковре у завуча, Ромка не смеющий даже поднять глаз, Ромка, не знающий с чего начать разговор, меня не просто удивил — поразил. И я видела, что он не играет. Может впервые в жизни, но не играет. Может, и Андрей бы смягчился, но он не смотрел на Малиновского, он упорно рассматривал пейзаж за окном.       Да, Роман Дмитриевич, крепенько же вам пришлось потрудиться, чтобы довести моего мужа до такого состояния.       — О чем вы хотели поговорить? — спросила я, чтобы прекратить затянувшуюся паузу, а вместе с ней и напряжение, повисшее в воздухе.       — Андрей, это я взял твой ноут, а потом тебе соврал, что он все время стоял в этом кабинете.       — Это все? — спросила я, потому что Жданов молчал. — Это все в чем вы хотели покаяться?       — А что еще? — брови у Малины полезли на лоб.       Вот теперь я узнала «брата Колю»*, Господи, это же так по-Ромкиному, не смотреть на два шага вперед, поймали на чем-то одном — сознался, зачем же сразу думать обо всех грехах.       И я сорвалась…       — О чем еще? А больше тебе покаяться не в чем Ромка?       — Да что я еще-то сделал?       — Ты… Ты… — я даже задохнулась. — Ты приходил в мой дом, ты называл себя другом семьи, ты жрал из моих рук, но ты ни на секунду не оставлял попыток разрушить наш брак.       — Катя, погоди! — Андрей быстрыми шагами пошел к двери, распахнул ее. Мария, вы можете пойти посплетничать, ключи от приемной и от конференц-зала отдайте мне.       Он вышел в приемную, послышался звон ключей, звук запираемой двери, и только потом он пришел в кабинет. Возможно, Жданов действительно не хотел, чтобы нас подслушали, возможно давал Ромке время, чтобы тот понял, что нам все известно и рассказал обо всем сам, не знаю. Знаю только, что вернувшись, он больше глаза от Малины не прятал.       — Я не пытался разрушить ваш брак никогда, — пробормотал Ромка.       — Вот как? — у меня тоже сжались кулаки. — А уговаривать моего мужа зарегистрироваться на сайте анонимных интим-встреч, это укреплять брак, или все же пытаться его разрушить? А говорить Андрею, что хороший левак укрепляет брак, что это, как не попытка нас развести?       — Ну, ты и трепло! — в сердцах бросил Ромка мужу.       — Не сметь! — заорала я так, что стекла в окнах задрожали. — Не сметь сваливать свою подлость на Жданова! Он ничего мне не рассказывал, я сама тебя слышала в сауне и тридцать первого декабря и потом.       — Подслушивала?       — Правильно, Ромка, давай обвиним меня. Это же так удобно, сваливать собственную вину на других, правда?       — Катя, ну это же была всего лишь мужская шутка, ты не должна…       — Заткнись, я сама решу, что я должна, а что не должна.       Андрей подошел ко мне обнял за плечи, поцеловал в макушку.       — Успокойся, маленькая, дальше я сам. — он пару секунд поработал мышкой и повернул свой ноут экраном к Ромке. — А это тоже всего лишь мужская шутка? Да кто тебе право дал лазить по моим фотографиям? Кто дал тебе право выставлять меня на всеобщее обозрение? Кто дал тебе право пользоваться моей кредиткой? И, наконец, как ты посмел опоить меня какой-то гадостью, чтобы выпытать у меня пароли?       — Это не я! Андрей, меня самого опоили. Поверь! Я сам тогда пострадал! Да я выведал у тебя пароль ноута и кредитки, но я тебя не травил, я просто воспользовался ситуацией. Если хочешь знать, я сам тогда уснул, и пока я спал, твой ноутбук украли.       — Украли, а потом вернули, а ты сам ничего с него не скачивал, да, Ромка?       — Да! Именно так все и было!       — Прости, но я тебе не верю!       — И я не верю! — вклинилась я в разговор. — Почему ты себе налил полный стакан воды, а Андрею меньше половины? Потому что психотропное было не в воде, а в самих стаканах, вот ты себе и разбавил как следует, чтобы самого не взяло? Да?       — Нет! Я понятия не имел, что в стаканах или в воде есть какая-то отрава.       — Прости, не верю! Но, ладно, допустим, допустим, что меня отравил не ты, и ты сам пострадал от этого, взял, да и уснул.       — Так и было!       — Тогда кто зарегистрировался на сайте под моим именем? Кто, Роман?       — Я! Да, зарегистрировался я. И твою фотографию тоже поставил я. А потом уснул. Ребята, поверьте, все так и было.       — И с Миленой ты не болтал, и файлы из ноутбука не скачивал? — спросила я.       — Да, Катя, да все так и было!       — Не верю, — почти по слогам сказал Андрей. — Расскажи правду, Роман, или я сам расскажу тебе, как было дело…