Дыши.

Жизнь очень часто преподносит нам свои сюрпризы. Тебе пятнадцать. Твоя мать не обращает на тебя никакого внимания, ей просто плевать. Роль отца, которого у тебя никогда не было, играет отчим, который ненавидит тебя всем своим темным сердцем. Он рвет твои плакаты с Kiss и злобно ухмыляется, видя грусть на твоем лице. Но ты не сдаешься. Ты собираешь каждый кусочек и старательно склеиваешь картинку обратно. Ты улыбаешься, когда он удивленно смотрит на плакат. Ты улыбаешься, стараясь прогнать жуткую сонливость. Ты улыбаешься так, что у него сжимаются кулаки и он чертыхается, уходя прочь и хлопая дверью. Тебе двадцать один и ты играешь на гитаре, как чокнутый. Пытаешься найти свою компанию и начать зарабатывать, ведь ты теперь один. Неудачи, провалы, кровь и горькая обида. Тебе двадцать четыре и ты чудным образом находишь своих долбанутых ребят. Они слышат тебя, а ты слышишь их. Взаимопонимание, новая группа. Старания, годы работы, кровь и пот, столько вложенных сил и спустя время ты уже не пятнадцатилетний ребенок. Ты знаменитый гитарист легендарной рок-группы. Ты, черт возьми, Рихард Цвен Круспе. Рихард не считал себя счастливым человеком, ни в коем случае. И сейчас, смотря на то, как Тилль держит Дума за руку, внутри что-то сжимается. Конечно, ты привык к своим коллегам. Соулмейтов не выбирают. Ты смотришь на то, как Кристоф начинает откашливать кровавые лепестки лилии, а Линдеманн тут же оказывается рядом и кладет ладонь на грудь, прямо там где бьется такое живое и теплое сердце. Ты улыбаешься, радуясь за них. Радуешься за то, что барабанщик дышит, а вокалист не спешит убирать руку. Они счастливы. Хоть кто-то счастлив. Себя Круспе считал проклятым. Все попытки найти своего соулмейта обращались крахом. Девушки, парни. Ни разу не распустившийся цветок в его груди молчал. Их были тысячи, десятки тысяч и каждый знал о своем цветке. У кого-то это была роза, красная, как кровь. Кому-то достались пионы. Они чувствовали, они ощущали, как в их легких распускаются цветы, как душат и не позволяют дышать. Кровавые лепестки падают на паркет, асфальт и кафель каждую секунду, но тут же прекращают, стоит второй половинке коснуться своего возлюбленного. Рихард не чувствовал ничего. Часами стоя напротив зеркала, он разглядывал свое тело и не понимал: что с ним не так? Брюнет даже обращался к врачам, сомневаясь, есть ли у него цветок вообще. Были случаи, когда люди рождались без слез и эмоций. Но врачи лишь усмехались, смотря мужчине в лицо и ставя синюю печать, которая гласила «Здоров». Выходя на улицу, он старался не смотреть по сторонам. Одиноких было слишком мало. Их можно было узнать по опущенной голове и быстрой походке. Они спешили, стараясь перегнать время и ухватить уходящие минуты, чтобы отыскать своего единственного человека. - Рих, ты чего такой потухший? Сигарет не было? – засмеялся Дум, отвлекаясь от игры на несколько секунд и рассматривая лежащего на диване согруппника. - Иди далеко и надолго, - спокойно рыкнул гитарист, поднимаясь на ноги и подходя к окну. - Это он из-за работы переживает, -подытожил Тилль и подключи микрофон к колонке, - Да брось. Якоб обещал нам сегодня второго гитариста притащить. Как только он убедится в нашей придурковатости, сразу приступим к работе. Рихард сжал зубы и со злобой стукнул по ставне окошка, заставляя его глухо закрыться. Он развернулся и направился прочь, чуть не сбив с ног удивленного Флаке и, как всегда, спокойного Оливера. Брюнет распахнул дверь и увидел перед собой парня. Светлые волосы, торчащие во все стороны. Выразительные глаза, в которых не было тайного умысла. Широкая улыбка, выдающая незнакомца с потрохами о его открытой и доброй душе. - О, - выдал блондин, тряся головой из стороны в сторону и стряхивая надоедливые капли дождя. Если бы Рихард в этот момент не завис, рассматривая прибывшего, то отчетливо бы увидел капли воды на своем собственном лице и воротнике рубашки, - Как здорово, не успел прийти, а уже дверь открывают. Я не президент, но все равно спасибо. Гитариста из транса вывел звонкий и чистый смех незнакомца и тогда он, наконец, собравшись и сделав самое непринужденное серьезное лицо, отошел в сторону, пропуская маленькое недоразумение в их комнату. - Ребята, знакомьтесь, - радостно проверещал Якоб, закрывая за собой дверь и кладя ладони на плечи парня, - Пауль Ландерс, второй гитарист в вашей группе. Уверен, вы с ним подружитесь. - Як, ну мы же не в школе, - закатил глаза Тилль, - Разберемся, вали уже. Все окружили прибывшего гитариста. Кроме Рихарда. Он стоял в стороне и не понимал изменений в своем организме. Ощущение чего – то лишнего не покидало его. Появилась отдышка, а под ребрами нещадно затянуло. - А ты лид-гитарист или консьержем подрабатываешь? – спросил Пауль, подходя к задумавшемуся мужчине и широко улыбаясь, - Ну мало ли! Брюнет рассмеялся, привлекая к себе внимание всей группы. Цвен? Смеется? Да быть такого не может. - Рихард Круспе, - протянул ладонь немец. - Пауль Ландерс, - блондин последовал примеру новоиспеченного согруппника и пожал ему руку. В этот самый момент внутри что-то треснуло. Треск казался оглушающим, но никто и ухом не повел. Дышать стало так тяжело, будто воздух превратился в зыбкий песок. Легкие пронзило острой болью и Рихард непроизвольно зажмурился, пытаясь сдержать крик. Да что за чертовщина? - Эй, - испуганно спросил Пауль, обхватывая мужчину за локти и удерживая на месте, - Что-то такое? - Ничего. Со мной такое бывает. - И часто? - В последнее время все чаще. Чуть позже, когда Круспе возвращался домой, блаженно закрывая глаза от очередной затяжки только что купленных сигарет, то остановился. Сигарета выпала из рук и потухла, исчезая в мутной луже. Он кашлял. Кашлял, как больной туберкулезом, согнувшись в три погибели. Боль внутри щекотала и мучила одновременно. Отняв руку от губ, Рихард ошарашенно посмотрел на лепестки белой анемоны, окрашенной в вязкую темную кровь. Он нашел его. Своего соулмейта. Годы летели. А сил признаться Паулю не было, и это еще больше вводило его в состояние апатии. Находясь рядом с таким живым и жизнерадостным Ландерсом было самой большой благодатью и самым невероятным ужасом. Рихард научился скрывать их связь. Прикосновения, самые простые, на концертах рассчитывались как жесты для привлечения внимания толпы. Каждый раз касаясь тонкого запястья, гитарист ощущал, как растущие цветки моментально вянут внутри и опадают ненужной листвой глубоко вниз, позволяя дышать. Но бывали моменты, когда он не успевал дотронуться. Вот тогда становилось действительно страшно. Однажды это случилось в гримерке. Парни восторженно обсуждали свое выступление. Флаке от наслаждения снова выделывал свои коленца, заставляя Ридделя смеяться. Шнайдер и Линдеманн сидели на диване и пили пиво. Пауль болтался вниз головой, держась ногами за вешалку для их сценических костюмов. Появление Круспе заставило всех отвлечься от своих занятий. Он был ужасно бледен. То, что главному гитаристу не здоровилось, видели абсолютно все. - Рих? – позвал друга Ландерс, спрыгивая с вешалки и принимая нормальное положение, - Ты как? - Лучше не быва.. Воздуха не хватало. Руки сжимали лепестки, боясь уронить хоть один. Он боялся реакции Пауля. И больше всего боялся уничтожить этого жизнерадостного парня. Ведь он – воплощение агрессии и страдания, он одиночка, живущая и знающая только боль. А он – светлый и открытый. Он его личное Солнце. Рихард покачнулся в сторону и тут же угодил в объятия подлетевшего к нему, Ландерса. - Твою мать, - Шнайдер и Тилль моментально поднялись со своих диванов и подбежали к друзьям на помощь. - Позовите врача, давайте, - скомандовал Пауль, еле заметно поглаживая брюнета по спине и укладывая на диван, - Рихард, посмотри на меня. Давай, открой свои прекрасные накрашенные глазки и посмотри на меня! Цвен! Сквозь белую пелену мужчина отчетливо ощутил теплые ладони на собственном лице. Воздух. Он со свистом влетал в сжавшиеся легкие и уничтожал распустившиеся бутоны на корню. Гитарист медленно открыл глаза, вдыхая желанный воздух как можно глубже. - Пауль? - Я тут. Идиот, я же сказал, высыпайся, - запричитал блондин, укрывая дрожащего друга одеялом и усаживаясь рядом, чтобы по-хозяйски положить руку на оголенное предплечье и спокойно выдохнуть. Когда врач вернулся, Цвен уже крепко спал. Дыша полной грудью. Так не могло продолжаться вечность. Рихард отчетливо решил признаться Паулю в том, что он его соулмейт. Или его блаженно пошлют куда подальше и Круспе благородно захлебнется собственной кровью и чертовыми цветами, или все же примут в качестве второй половинки. Одно из двух. Плевать. Будь, что будет. - Ребят, а вы Поля не видели? – спросил вошедший гитарист, нервно одергивая воротник мокрого пальто. Флаке отложил очередной журнал в сторону и переглянулся с Оливером, отмечая нездоровый цвет лица согруппника. Никто из них и знать не знал, что бутоны уже стремительно раскрываются, царапая лепестками стенки легких и норовя разорвать их, перекрыть такой нужный и жизненно-необходимый кислород. - Так он же с девчонкой на свидание пошел, - ответил Тилль, поправляя очки и отвлекаясь от своего блокнота,- Такой счастливый был. А ты чего хотел? Боль. Острая и скручивающая боль сразу в двух местах. Именно сейчас Круспе был готов умолять о том, чтобы чертов цветок пророс сквозь его сердце, а не гребаные легкие. - Да так.. Ничего… Брюнет отмахнулся, дрожащими руками достав пачку сигарет. Он попытался взять хотя бы одну, но каждая новая валилась из пальцев прямо ему под ноги. Шнайдер поднялся со стула, понимая, что сейчас случится нечто плохое. И не прогадал. Из уголка губ Цвена потекла темная струйка крови. Он внезапно впился ладонью в собственное горло, чтобы прекратить кашель. Он чувствовал, как цветок давил на стенки. Ощущал, как цветы заполоняют все оставшееся пространство и буквально разрывают каждое легкое на части. Когда на кафель, прямо под ноги, упали окровавленные лепестки, кто-то испуганно закричал. Рихард медленно осел на пол, прислоняясь спиной к стене. Он задыхался. Хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Но лепестки глухо засели в глотке, заставляя кровь скапливаться и образовываться в сгустки. - Блять, кто – нибудь, срочно звоните в скорую! – закричал Тилль, подбегая к другу и падая рядом на колени, - Рихард! Твою мать! Кто твой соулмейт? Кто твой соулмейт? Дыши, блять! Рихард! Хриплое «Пауль» так и не сорвалось с его окровавленных губ. Шнайдер в ужасе смотрел, как вязкая кровь новыми порциями вырывалась изо рта брюнета, текла по подбородку вперемешку с белыми лепестками и впитывалась в темную рубашку. - Блять, блять, блять, - испуганно кричал Оливер, смотря на Рихарда и не понимая, что можно сделать. Ужасное чувство. Тебе нет сорока, а ты сидишь на холодном полу в вашей квартире и захлебываешься собственной кровью. Ты отчетливо слышишь, как острые лепестки скребут нежные стенки твоих легких. Еще немного и цветы прорвут их и тогда мучения кончатся. Ты видишь испуг и ужас на лицах своей семьи. Видишь их тщетные попытки помочь тебе. Сердце бьется гулко. А в глазах темнеет. Ты был таким идиотом, раз не ценил воздух. Домечтался? - Блять, - вопит Тилль, пока Флаке кричит в трубку адрес , - Рихард, кто твой соулмейт?! Он горит внутри. В легкие кто-то налил лаву. Круспе смотрит на дверь, надеясь, что она не откроется. Надеется не увидеть испуганный взгляд его милого Кнопки. Но судьба решает по другому. Цвен видит, как дверь в квартиру открывается и на пороге возникает Пауль. Удар. Удар. Удар. Ландерс распахивает глаза и роняет ключи на пол. Удар. Удар. Ребята что-то кричат, держат его и умоляют дышать. Удар. Пауль кидается к нему. Сердце останавливается. - Нет, нет! – Ландерс падает на колени, успевая схватить падающего по инерции вперед Круспе, - Рихард! Посмотри на меня. Посмотри на меня! Мужчина водит ладонями по лицу бездыханного немца, стараясь привести его в чувства. - Сукин сын, ты не можешь меня бросить! –сквозь слезы кричал гитарист, разрывая рубашку брюнета и кладя ладони крест накрест туда, где уже не бьется живое и горячее сердце. Толчок. Выдох в губы. Толчок. Выдох в губы. - Давай, же, дыши, чертов эгоист! – кричит Пауль, чувствуя ЕГО кровь на собственных губах. Толчок. Выдох в губы. Громкий судорожный кашель. Ошарашенные взгляды. Слезы. Испуг. Рихард кашляет, не в силах подняться. - Эгоист, - хрипло шепчет Круспе, - Кнопка, я вернулся с того света, чтобы сказать, что я давно нихера не эгоист! Цвен как всегда. Шутит. Улыбается. В самой блядской серьезной ситуации, будто не он был мертвым целых три минуты. Но улыбка уходит с его лица одним точным ударом кулака ритм – гитариста. - Ты сукин сын! – кричит Ландерс, кидаясь на мужчину и смешно поколачивая его своими маленькими руками, - Эгоист чертов! Скотина ты сраная! Я чуть не потерял тебя! Как ты не понимаешь, еблан! Сильные ладони вмиг обхватывают нежные тонкие запястья. Рихард перехватывает инициативу и легко оказывается сверху, прижимая собой брыкающееся тело Ландерса к полу. Круспе целует его. Властно и горестно. Так, как умеет только он. Так, как не целовал никого в своей жизни. Он сожалеет. Он просит прощения, жмуря глаза и переплетая их пальцы. Пауль по-прежнему плачет, жадно отвечая на поцелуй и впиваясь ладонью в темные волосы на затылке Рихарда. Остальные уходят, решая поговорить с ними позже. Они слишком долго не могли дышать друг без друга.