Элизабет

      Лиззи больше не любит розовый цвет, бантики и игрушки. Она не верит улыбкам и не улыбается сама. Она носит строгие платья и тугие корсеты, постоянно держит рядом с собой шпагу и апатично смотрит в окно. Она не верит в Бога, не ходит в церковь по воскресеньям и не читает религиозные книги.       Легкомысленные романы тоже давно исчезли с полок.       Её учили быть сильной, и, наверное, лишь поэтому она ещё встаёт по утрам. Тем не менее, Лиззи-теперь-уже-навсегда-Мидфорд все чаще думает о том, что её гроб должен быть из лиственницы, а похороны - короткими и неброскими. Но об этом она не говорит.       Лиззи вообще предпочитает молчать.       Её мир больше не пахнет шоколадом и карамелью, а розы увяли и сгнили. Впрочем, они и так ей больше не нужны.       Лиззи не любит балы и праздники, не любит тишину и одиночество. Она не любит вообще ничего.       Лиззи предпочитает имя "Элизабет", смотрит холодно и жёстко, живёт механически и, кажется, ничего не планирует и ни о чем не мечтает.       Ей кажется, что она должна была умереть вместе с ним. Ей кажется, что всё это уже слишком. Но она ничего не делает.       И лишь один раз в своей жизни-после она плачет от счастья, искренне улыбаясь и смеясь. Когда узнает, что Ее болезнь смертельна и неизлечима.       Она не строит себе сказок о встрече на небесах и любви после смерти. Сказки придуманы для маленьких детей, а она давно не является ребёнком.       Элизабет-навсегда-Мидфорд просто ненавидит свою жизнь и, кажется, рада от неё избавиться.