Класс опасности - 2,3

Инспектор Лестрейд находился в состоянии холодной войны с бывшей женой — уже бывшей, но всё ещё пытающейся влиять и давить по старой памяти. Добряк-инспектор, как обычно, не сообразил вовремя, что ему опять ненавязчиво лезут на шею. Только когда означенную часть тела начало ломить, он пытался скинуть свою «экс», намекнув, что вообще-то «поезд уже ушёл, дорогая». Объяснять пришлось долго. Во-первых, потому, что по некоторой своей наивности Грегори считал, что объяснить можно и обезьяне. Во-вторых, мешал принцип — женщин не бьют. Поэтому пострадал стул — одна штука, после чего инспектор послал бывшую так витиевато, что та сразу же заткнулась. Грегори в самых расстроенных чувствах вылетел из её подъезда и немного не рассчитал дальность полёта — завизжали тормоза, а удар в ногу хотя был не слишком травмирующим, но болезненным, и главное — Грегори не удержался и свалился на мостовую, в шоке уставившись на фару сбившей его машины. Из машины выскочил молодой мужчина и кинулся к инспектору. — Ничего страшного, я сам виноват, — прервал Грегори нескончаемые извинения, которые водитель выпаливал со скоростью автоматной очереди. — Позвольте, я вас хотя бы подвезу, а лучше бы вам в больницу и осмотреть ногу, сэр. — Подвезите меня до дома, не нужно в больницу. Не волнуйтесь, вы затормозили вовремя. — Да я только трогался с места, а тут вы летите, — парень открыл перед Грегом дверцу. — Куда ехать? — спросил он, садясь за руль. Лестрейд наконец-то рассмотрел водителя. Он показался ему вначале совсем молодым из-за подвижности на грани суетливости, но при ближайшем ознакомлении ему можно было вполне дать тридцатник, не меньше. И всё-таки такой живчик — редко встречающийся в природе вид. Ртуть, а не парень. Джим — так он представился — тараторил всю дорогу, но болтовня его почему-то не раздражала Лестрейда, хотя из болтунов он терпел только одного — гения с Бейкер-стрит. Или психа — а это одно и то же. Шерлок, однако, болтал всё больше по делу, когда вываливал на слушателя свои блестящие выводы — только поспевай за его мыслью. Джим болтал обо всём подряд: о своей работе, о погоде, о футболе, о новом телефоне, сверкал карими глазами и улыбался. Шерлок всегда утверждал, что Лестрейд не умеет наблюдать и делать выводы. Тут он ошибался — в чисто житейских рамках инспектор много чего замечал, глядя на людей. Вот, допустим, этот самый Джим, наверняка, был каким-нибудь компьютерным гением, пусть и в шкуре скромного айтишника из Бартса, по его же словам. Наверняка, он много подрабатывал, но тратился только на статусные вещи, вроде навороченного айфона или лучшего в своей линии автомобиля. Но при этом у Джима было заметно стремление не выпячиваться, плыть по серединке. Вещи нужны были ему сами по себе, а не для поддержания имиджа. А ещё из Джима просто неприлично пёрла сексуальность. И вот это раздражало. Пока они ехали до дома Лестрейда, тот всё пытался убедить себя, что парень сверкает в его сторону глазами и расточает улыбки с чисто практической целью — обаяет, чтобы история с наездом не имела никакого продолжения; но всё больше инспектору начинало казаться, что его пытаются охмурить, так что под конец он уже мечтал скорее распрощаться с Джимом и больше про него не вспоминать. Когда за Лестрейдом захлопнулась дверь его квартиры, он легко выкинул Джима из головы. Как оказалось, преждевременно.

***

Выяснилось это через три дня. Женщин бить нельзя, мужчин вроде бы в определённых ситуациях можно, но не притиснутым к стене в собственной прихожей и когда тебя целуют. В промежутках между поцелуями обалдевший Лестрейд узнал, что он секси, что у него классная задница, и не успел он испугаться за неё, как последовало требование трахнуть Джима прямо здесь и сейчас. Сейчас получилось, но на диване в гостиной. Джим ушёл практически сразу же, и, оставшись один, Грег долго не мог прийти в себя, глядя то на свою ладонь, блестевшую от чужой спермы, то на раздавленный тюбик вазелина, валяющийся на полу. Он никак не мог понять, почему повёлся. В голову лезла всякая чушь, начиная от расхожего, что один раз не считается, и заканчивая жалкими оправданиями долгим воздержанием. А Джим был горяч и красив, сволочь, — особенно в голом виде. На другой день, подостыв немного, Лестрейд, стыдливо вспоминая вчерашнее, не мог не признать, что Джим — профи в этом деле. Причём опасный профи. Легко было вообразить, что он тащится от секса именно с тобой, хотя в это Лестрейд ни за что бы не поверил. Но иллюзия возникала приятная и пугающая. На третий день стали вспоминаться совершенно недопустимые вещи, вроде стонов и иже с ними, а назавтра Джим поджидал Грега у дома. Инспектор попался на свой же крючок — тот, что касался возможности объяснить человеку разумному, что угодно, и закончилось всё на том же диване, с той лишь разницей, что в тот вечер Джим ему отсосал. На улице начало темнеть, Джим был за рулём, и в его планы входило только ублажить Грега и умчаться по каким-то своим делам. Правда, он не ушёл сразу же — выпил кофе, оставил на шее инспектора парочку засосов, так что на другой день Грег парился на работе, боясь распустить галстук и расстегнуть воротник рубашки. Уходя, Джим ловко бросил Грегу в руки тубус со смазкой для анального секса. Одним словом, всё шло по нарастающей, из вечера в вечер. Это был высококачественный, ничем не замутнённый секс — регулярный, изобретательный, охрененный, и чёрт знает, как его ещё назвать. В редкие моменты, когда способность соображать возвращалась к Лестрейду, он ловил себя на мысли, что всё это смахивает на какой-то бесконечный порно-ролик. Джим обожал целоваться, любил, когда Грег во время секса матерится, любил грубость в разумных пределах. Он никогда не оставался на ночь, но иногда час-другой сидел на диване, закутанный в плед, с лэптопом на коленях, попивая кофе. Он никогда не трахался с Грегом в спальне. Кровать для него была каким-то табу, зато другие предметы мебели они испробовали, кажется, все. Джим сидел на диване, его пальцы летали по клавиатуре, взгляд только изредка отрывался от монитора. Посмотрев на Лестрейда, он возвращался в виртуальный мир. На вопрос, чего он там забыл, заданный Грегом однажды, Джим ответил, что консультирует клиентов. Иногда они разговаривали на отвлечённые темы, не касаясь личного. Лестрейд только раз спросил Джима, лондонец ли он, на что получил ответ: «Грег, извини, мне не нужны отношения». И Грег заткнулся, вернувшись к футболу, фильмам, гаджетам, и прочей херне, о которой обычно говорят «идиоты кругом». Кстати, о гениях, считающих всех прочих идиотами… Шерлок проявил чудеса деликатности и молчал целых три месяца, пока наконец не выдержал и не заявил Лестрейду однажды: — Он имеет вас в мозг по полной программе, и мне не нравится, что вы это позволяете. Челюсть у Джона отпала, а Грег, наоборот, заскрипел зубами от внезапной вспышки злости. — Это не твоё дело, — процедил он. — Наверное. — Шерлок, — нерешительно начал Джон, — вообще-то это и, правда, не твоё дело. И почему «он»? А вот этого спрашивать не следовало. — Лестрейд похудел. Спортом он не занимается, да ему и некогда; аппетит не пропал — только позавчера встречались у Анджело втроём, обсуждая дело, и вы оба ещё и умудрились поужинать — значит, регулярный секс; инспектор в последнее время рассеян и постоянно отвлекается; у него по-прежнему имидж одинокого мужчины — обычно, ухаживая за женщиной, мужчина старается выглядеть лучше; для того, чтобы спать с профессионалами, инспектор слишком брезглив, — выпалил Шерлок скороговоркой. — Вывод: мужчина-любовник, а рассеянность и мешки под глазами говорят о том, что отношения непростые. — Это. Не твоё. Дело, — отчеканил Лестрейд. — Угу, — отозвался Шерлок немного обиженно и уткнулся в телефон, строча какое-то сообщение. Инспектор развернулся и вышел, Джон бросился за ним. — Грегори, вы… извините, но он…. — Да ладно вам, Джон, — вяло бросил Грег на ходу, — а то я не знаю. Когда Джим появился у него опять, Лестрейд пребывал в самом паршивом настроении, и Джим остался недоволен очередным марафоном. Правда, он не ушёл, и повторился вечерний ритуал с кофе и лэптопом. Глядя на Джима, Грег замечал то, что прежде, видимо, просто не хотел замечать: как обычно живые и блестящие глаза становятся холодными, взгляд цепким и жёстким, даже жестоким. Кого он там может консультировать? Джим, не глядя, безошибочно нашёл на столе кружку с кофе, отхлебнул, потом сначала улыбнулся одними губами, а когда посмотрел на Грега, глазам его вернулось прежнее выражение лёгкой насмешки и сластолюбивой сытости. — Кофе ты варишь отличный, — улыбнулся он. — М-м-м? — Да что с тобой такое сегодня? — А тебе не всё равно, Джим? Пей свой кофе, отдыхай — судя по часам, ты просидишь у меня ещё минут двадцать. — Ты любишь живопись? — Что? — Я спросил: ты любишь живопись? Ты ведь хочешь поговорить. — Я не разбираюсь в живописи. — Хан ван Меегерен — был такой голландец. Создавал гениальные подделки полотен Вермеера. Слышал о таком? — О мошеннике или художнике? Об обоих. О Вермеере я фильм смотрел про девушку с серёжкой, — ответил Грег. — Надо же, — усмехнулся Джим. – А что знаешь о ван Меегерене? — Что он всучил свои подделки даже Герингу. — Браво! — Джим захлопал в ладоши. — Инспектор, а вы, оказывается, ой как непросты! — Почему ты вдруг вспомнил о Вермеере? — так и не понял Грег. — А ты не читал, что в Южной Америке обнаружился неизвестный пейзаж кисти Вермеера? Его скоро привезут в Лондон. — Нет, не читал. — Вот, посмотри, — Джим развернул лэптоп монитором в сторону Лестрейда. — Я думал, ты там с кем-то переписываешься, а ты в сети шаришь, — пробормотал инспектор, наклоняясь в сторону экранчика и вчитываясь в заметку. — Думаешь, музейщиков опять надули? — Да кто ж их знает? — рассмеялся Джим, обхватил Грега за шею, притянул к себе и поцеловал. — Не надо всё усложнять, слышишь? Он аккуратно отставил подальше кружку и лэптоп, слез с дивана и перебрался к Лестрейду на колени, продолжая его целовать. Поцелуи всегда сбивали Грега с толку — это ведь такая интимная вещь. Он вообще целовался с очень немногими, особенно вот так — с чувством, не замечая времени. Джим не торопился, хотя обычно перед уходом он целовался чуть ли не на бегу. Грег гладил его по голой спине и заду, привычно обмирая от того, какой он ладный. Оба слегка возбудились. Джим чуть прикусил нижнюю губу Грега и замер так, лениво поводя по ней языком. Потом он отпрянул и рассмеялся. Лестрейд поёжился, словно его окатили холодной водой. — Что? Опять недоволен? — Джим соскользнул с колен Грега и принялся одеваться. — Чего тебе нужно — сладкой голубоватой семейки? Ну, так найди себе мальчика, трахай его и вытирай ему сопли! Какого чёрта? Грег, ты до ужаса банален, я тебе скажу! Лестрейд поморщился. — Правда, ходил бы с ним за ручку по ресторанам и клубам, он бы готовил тебе ужин и подавал тапочки. — Заткнись, а? Джим засмеялся, застёгивая рубашку, потом брезгливо скривил губы. — Ты классно трахаешь, Грег, но с тобой становится просто скучно. Зарычав, Лестрейд взвился с кресла и вцепился Джиму в горло, опрокидывая его на диван. Джим захрипел, но глаза его загорелись восторгом. Грег не выдержал и врезал ему. — О! — выдохнул Джим, потирая скулу. — Хорошо! — Ах ты… погань ты! — заорал Лестрейд, хватая его за плечи и грубо разворачивая спиной к себе. Джим, собственно, и не сопротивлялся. Грег сдёрнул с него брюки вместе с трусами до середины бёдер, развёл ягодицы, плюнул на анус и кое-как втиснулся до упора. Джим завыл. Из-за злости у Грега никак не получалось приноровиться, и он ладонью давил Джиму на шею сзади, припечатывая голову к дивану, толкаясь без всякого ритма. — Давай, давай! — невнятно бормотал тот искривлённым ртом. — Давай, трахай же, блядь! Пошло лучше, ровнее. Джим скулил и пачкал слюной обивку. — Ты лучший! Грёбаный ты коп, слышишь? Ты лучший! Он кончил первым. Грег — следом, механически, совершенно без кайфа, чувствуя себя попросту выпотрошенным. Тяжёло поднявшись, он отыскал свои джинсы и натянул их на голое тело. — Собирайся и выматывайся, — пробормотал он, не глядя на Джима. Тот выматываться не торопился, а повернулся на диване, добавляя на обивку ещё одно пятно. Грег уже давно забил на эти пятна, прикрывая их днём покрывалом. — Чего лежишь? Собирайся. Джим улыбнулся. — Кинь мне пиджак, будь так добр. Грег взял с кресла пиджак и швырнул его, не глядя. — Не стоит понимать всё так буквально,— Джим убрал пиджак с лица и достал телефон. – Мне ведь ещё такси вызывать, я сегодня не за рулём. — Подождёшь такси на улице, — Лестрейд еле раскрывал рот, словно у него болели зубы. Он покосился в сторону дивана и отошёл к окну, слушая, как Джим вызывает машину, потом шуршит одеждой. — Грег, — позвал он. — Я пошёл. — И не приходи. — О! Вот не надо! Опять эти дешёвые мелодрамы. Я тебя умоляю, что за привычка всё портить! — голос Джима удалялся и звучал уже из прихожей. Потом захлопнулась входная дверь. Лестрейд обернулся, убедился, что остался в квартире один, и пошёл в спальню. Там он порылся в карманах старого пиджака и выудил оттуда почти полупустую пачку сигарет, половина из которых были сломаны. Нашёл целую. Зажигалки не было, и Грег пошёл на кухню — прикуривать от плиты. Сев за стол, он затянулся и закашлялся — отвык. Голова скоро неприятно заныла, а Грег упрямо посасывал сигарету, докурив почти до фильтра. Он сидел и тупо смотрел на кухонный стол, на котором он однажды трахал Джима, а тот ржал и вопил в шутку, что заднице холодно.

***

Следующие дни Лестрейд чувствовал себя как алкоголик в завязке. Джим не появлялся, и Грегу становилось страшно, что он больше не придёт. Конечно, отыскать Джима в Бартсе труда бы не составило, но инспектор ещё не дошёл до ручки, чтобы идти разыскивать бросившего его любовника, которого он сам же и послал подальше. Гонка со взрывником подвернулась очень кстати. О чём-то постороннем думать времени не оставалось. Лестрейд привычно был на подхвате у Шерлока, обеспечивая необходимые законные формальности. Какие-то задачки, которые подкидывал «взрывник» казались даже забавными, а какие-то до ужаса пугали, но вроде бы марафон подходил к концу. Когда галерейщицу увели, Шерлок вдруг спросил Джона: — Ты думаешь, не стоило говорить Молли о её парне? Уотсон воззрился на Шерлока, потом покосился на Лестрейда. — Я тебе ещё в лаборатории сказал. Зачем ты опять об одном и том же? — Я подумал, что, возможно, ты был прав. Лестрейд устало потёр пальцами веки. Он совершенно не понимал, о чём эти двое толкуют. Правда, имя девушки показалось знакомым. — Это не та Молли из морга? – спросил он. — Да, — кивнул Шерлок. — Мне казалось, что она сохнет по вам, Шерлок, — улыбнулся Лестрейд. — Мне тоже так казалось. А она завела себе парня. Айтишник какой-то. Джим. Только ведь он гей и зачем-то пудрит нашей Молли мозги. А она, кажется, влюбилась в него. Джон так утверждает, во всяком случае, — добавил он, усмехнувшись и вскакивая на ноги. — Мы пойдём, инспектор. — Да, — подхватил Джон, пожимая Лестрейду руку, — и вам нужно отдохнуть, а то вид у вас совсем вымотанный. Гений покинул кабинет инспектора бодрым, размашистым шагом, словно он три дня не носился по всему Лондону, а побывал на курорте. Верный «оруженосец» проследовал за ним. Лестрейд нервно рассмеялся. — Лучший, — пробормотал он. — Лучший, значит. Две вещи, правда, настораживали. Лестрейду показалось, что Шерлок не просто так завёл этот разговор о Молли, и что ему известно, с кем всё это время Джим встречался. И ещё Грег вспомнил разговор о картине. Но это уже напоминало паранойю. Джим совершенно не интересовался его работой. Так что оставалась только обычная бесцеремонность Шерлока. Джим, выходит, хочет казаться правильным, нормальным. Встречается с девушкой, а сам подставляет мужику задницу.

***

О том, что случилось в спорткомплексе, Лестрейд узнал уже постфактум. Он примчался на Бейкер-стрит, застав Шерлока и Джона мрачными и молчаливыми. Шерлок сидел в кресле в обнимку со скрипкой и вяло дёргал струны. Джон, подавшись вперёд, рассматривал свои руки. — Что это вообще было? Откуда там взялись спецслужбы? — Майкрофт, — отозвался Шерлок, дёрнув струну. Конечно, такого объяснения было более чем достаточно. Но не для идиотов. — Вы мне прислали сообщение, что этого Мориарти убило при взрыве. — Угу. Джима Мориарти убило при взрыве. Лестрейд уставился на Джона, потому что от него можно было добиться чего-то более внятного. Но Джон молчал. — Он тоже Джим? Погодите, я не понял… — Да всё вы поняли, — ответил Шерлок. — Джим из Бартса, ухажёр Молли и ваш любовник — это и есть Мориарти. Джон посмотрел на Лестрейда, встал с кресла и усадил инспектора на своё место, перебравшись на диван. — Спасибо, — машинально сказал Грег. — Шерлок, вы же не думаете?.. Он никогда не спрашивал… — Не волнуйтесь, Лестрейд, я ничего такого не думаю. Мориарти бы и не стал вас спрашивать ни о чём, касающемся работы. Какой в этом смысл? Так неинтересно играть. Но ему, конечно, доставляла удовольствие мысль, что он косвенно подобрался очень близко ко мне. Правда, я не заинтересовался им — тогда он начал ухаживать за Молли. И та, конечно же, поспешила познакомить меня со своим парнем. — Он точно погиб? Шерлок постучал смычком по папке, лежащей на столе. Лестрейд отрицательно помотал головой. — Не хотите смотреть или не верите? — Не верю. То есть не верю, что это он. — Я считал вас более умным. — Шерлок! — Джон подал признаки жизни. Усмехнувшись, Шерлок вытащил телефон, настрочил сообщение, отправил, получил ответ. На Лестрейда он не смотрел, словно тот был пустым местом. Инспектор наклонился вперёд, открыл папку. Переворошил наскоро фотографии. Это было просто изуродованное тело, обгоревшие куски дорогого костюма. Лестрейд встал и направился к выходу, не говоря ни слова. «Джон, не надо», — донеслось до него на лестнице. Инспектор вернулся в Ярд, и через десять минут его вызвал шеф. Глядя куда-то в сторону, сообщил, что у Грега есть возможность взять отгулы, если ему нужно. Грегу стало противно, но отгулы он взял. Домой он шёл пешком. Шёл медленно, по середине тротуара, и на него то и дело натыкались прохожие — иные возмущались, иные посылали. Лестрейд тупо бормотал извинения. У тротуара притормозил чёрный Мерседес-внедорожник представительского класса, тонированное стекло опустилось. — Мистер Лестрейд, садитесь в машину, я вас подвезу. Майкрофт Холмс. Слава богу, он не улыбался. Просто открыл дверь и подвинулся в глубь салона. Грегори сел, захлопнул дверь, автомобиль тронулся. — Шерлок отправил вам сообщение, — без всякого выражения констатировал он. — Да, инспектор. Он написал, что вы не верите. Но мой брат не всегда… умён, когда дело касается людских эмоций. Он, например, не понимает разницы между «не верит» и «не хочет верить». И тем более ему непонятна позиция «не хочу знать». Инспектор? Грегори молчал, глядя на затылок помощницы Холмса, которая сидела на сей раз возле водителя. — Саймон, стекло, — сказал Майкрофт, и водитель поднял перегородку, отделяющую салон. — Инспектор, — повторил Холмс-старший, — посмотрите на меня, пожалуйста. Так… — увидев выражение лица Лестрейда, он задумчиво покрутил зонт за ручку. — Вам совершенно не за что себя винить, Грегори, — сказал он, впервые называя Лестрейда по имени. — В этом вы можете быть уверены. Вы же сами видели, что даже Шерлок пользовался подсказками, которые оставлял ему Мориарти. Но я считаю вас умным человеком, и вы могли бы заподозрить что-то, если бы не ваши чувства к Джиму. — Вы-то, вероятно, давно знали, кто есть кто? — спросил Грег главным образом из вежливости. — О, нет, — усмехнулся Майкрофт. — Меня мало волнует уголовный мир. Займись я им, Шерлок останется без работы и заскучает. Но, конечно, когда Мориарти влез в сферу военного шпионажа, я им заинтересовался. Хотя должен признать, что он оказался довольно крепким орешком, и если бы не вы, то я бы его не вычислил раньше Шерлока, и ситуация в спортивном комплексе могла иметь совсем иной финал. — А при чём тут я? — Сейчас в вашей квартире техники убирают прослушивание и видеонаблюдение. — Зачем? — выпалил Грег. — То есть, зачем всё это… вы, получается, всё-таки что-то подозревали? — добавил он с надеждой. — Нет. — Но для чего? — прошептал Лестрейд, чувствуя, что мозги у него начинают плавиться. Майкрофт пожал плечами. — Моё объяснение вряд ли покажется вам убедительным, инспектор. — А вы попробуйте. — Шерлок слишком переживал за вас, — ответил Холмс с ленивым вздохом, — а я не люблю, когда он переживает. — Вот как, значит… — Лестрейд уставился на пустое сиденье напротив. — А вы будете его пасти лет до пятидесяти? — Это уже моё дело. — Сколько же было зрителей, если не секрет? — Только я. И то там было лишь две записи. Я приказал техникам сделать их, но самим не приобщаться. И поверьте, они так и сделали. — От тона Майкрофта по спине у Грега пробежал холодок. — И как? Получили удовольствие? — спросил он, уставившись на Холмса. — Нет, — ответил тот серьёзно. — Простите, но мне было вас жаль, Грегори. Вы, несомненно, достойны большего. — Сопли и тапочки? — усмехнулся Грег. Машина притормозила у его дома. — Представьте себе — да. Сопли и тапочки, — усмехнулся Майкрофт. — В отличие от Шерлока, я уважаю в людях то качество, которым обладаете вы, и… — Мне можно выходить? — Лестрейд взялся за ручку, не собираясь уточнять, какое именно качество ценит в людях Майкрофт. Его уже тошнило от этого разговора. — Конечно, инспектор. Я бы посоветовал вам отдохнуть ближайшие дни. Лестрейд ничего не ответил, захлопнул дверцу и побежал к двери в подъезд. Он еле справился с кодовым замком, а потом с ключами. Оказавшись в прихожей, захлопнул дверь, сполз на пол и привалился к ней спиной. В квартире было тихо. Лестрейд смотрел из коридора в гостиную и видел там привычный бардак. А воображение рисовало ему посторонних типов почему-то без лиц, снующих по дому, шарящих в его вещах… Грег вскочил на ноги. Ближайшие часы он потратил на то, чтобы вымыть полы в квартире, докурить оставшиеся сигареты, сходить в магазин за блоком. Физическая активность немного помогла. Во всяком случае, пока Грег возился с уборкой, он почти ни о чём не думал.