Верни мои сны

За бортом корабля шумят волны, но, вопреки романтическим сказкам о море, шум волн вовсе не успокаивает Хеллин. Наоборот, бесконечный плеск воды ее раздражает. На нижней палубе ещё хуже – запах металла и рыбы, назойливый мальчишка Хан, затянувшиеся аж на три дня поминки Искателей. Хеллин старается не спускаться на самую нижнюю палубу, где начинают попахивать трупы. Она уже спускалась на рассвете, хотела поискать апельсины в грузовых ящиках, но не сложилось. В трюме ее встретили начавшие оплывать тела с пятнами на лицах, тонкий запах разложения и флегматично пишущий в своём журнале Фейн. Хеллин поморщилась, сцапала пару апельсинов и поспешно вышла за дверь. Она не могла винить Вечного в столь специфичном выборе места уединения — мертвые тела его нисколько не беспокоили, в отличие от остального экипажа. Чертов Гарет и его приличия. Надо было настоять и выкинуть трупы за борт, но он уперся, что тела Искателей надо довезти до берега и похоронить с почестями. Хеллин ложится на деревянную палубу, закрывает глаза и думает, что этот человек в белом плаще настолько благочестив, что даже не удосужился запачкать ручки переносом покойных товарищей в грузовой трюм. Хеллин ненавидит чистеньких и беленьких рыцарей, она уже давно не маленькая девочка и не верит сказкам. Чистенькие и беленькие рыцари либо прикидываются таковыми, либо являются ханжами. Ещё неизвестно, что хуже. Но тела остаются в трюме. Кажется, Гарет даже не знает, что Фейн стащил тела в кучу в дальнем углу грузового трюма и сковал их льдом. В противном случае чистенький беленький рыцарь бы уже надорвал глотку, доказывая, что так поступать нельзя. Шум волн все так же раздражает. Не слышно криков чаек – а значит, до берега ещё далеко. Хеллин морщится, чувствуя лучи солнца на своём лице, и пытается понять, что ей не нравится больше всего сейчас – плеск воды или отсутствие земли под ногами. Пожалуй, все-таки последнее. Хеллин до сих пор видит кошмары, как над ее головой смыкается толща воды, из лёгких уходит воздух, а в глубине видны жадные тёмные щупальца. В этих кошмарах она тонет, задыхается от крепкой хватки кракена и снова слышит голоса, которые издеваются над ней перед смертью. Хеллин после подобных кошмаров просыпается в с криками и в холодном поту. Она не узнает лица и продолжает думать, что это не руки ее хватают за плечи, но щупальца. Ох и напугала же она в первый раз своих спутников. Ифану так и вовсе лицо в кровь исцарапала, а потом научилась заворачиваться в одеяло так, чтобы во время пробуждения не размахивать руками. Не сказать, чтобы ей сильно помогло. Наоборот, пробуждение стало сложнее, а недостаток воздуха – сильнее, и легче становится лишь от крепкой до боли хватки Одинокого волка, выпутывающего ее из одеяла, или от капризно-раздражённого окрика принца. Хеллин мечтает о сне без снов, но все никак не получается. Она не может спокойно спать на корабле, на полой деревяшке с мокрой пустотой под дном, и до берега ещё неизвестно сколько. А ещё Хеллин не умеет плавать и не привыкла полагаться на людей. Каждый думает только о себе и вряд ли ей придут на помощь, когда – если! – корабль потерпит крушение. Небо резко темнеет. Сверху слышны сухой шелест и сдавленное рычание, на палубе раздуются крики, лязгает оружие и начинает раскачиваться корабль. Хеллин открывает глаза и резко вскакивает на ноги. На палубу Леди Мести стремительно пикирует огромный дракон с сияющей на солнце чешуей цвета голубого серебра. Хеллин узнает его спустя пару мгновений – Слейн, Зимний дракон. Проклятый рыцарь, бывший пленник ведьмы Радеки. Он обещал помочь, но не помог. Честное слово, в той битве с епископом и огромным вонючим порождением Бездны дракон очень бы помог, но увы, он не появился. Все врут, фыркает Хеллин и машет руками команде. – Все в порядке! – Она широко улыбается Ифану и Красному принцу, в чьих головах наверняка уже кипят идеи о том, как расправится с огромным чудищем. Вы посмотрите-ка, как они держат оружие! Так его держат только убийцы. – Это мой дракон, от него ушла принцесса, все в порядке! Слейн складывает крылья и уже в воздухе превращается из дракона в ящера. Он ловко хватается за канат на мачте – как там на морском языке канат будет? – и спускается на палубу рядом с Хеллин. На враждебные взгляды и оружие он обращает столько же внимания, сколько и на чаек. А ведь чаек нет. – Добрый день, моя спасительница. – Слейн грациозно кланяется и ловит грязную, с обломанными ногтями руку Хеллин для поцелуя. Та нервно хихикает и озирается по сторонам, прежде чем ответить. Экипаж возвращается своим делам. – Ооо, это же мой любимый ручной дракон! Я рассказала своим новым друзьям о тебе, но они мне не поверили, потому что куча людей погибла и никакой дракон им не помог! Она вырывает руку у Слейна и прислоняется к высокому борту корабля. Ящер смотрит на неё непроницаемыми и прекрасными глазами, а потом подходит ближе и снова берет ее руку в свою. – Я обещал прийти на помощь тебе, не им. Хеллин вместо ответа задирает рубашку почти до груди, демонстрируя перетянутый бинтами бок, на котором видны гематомы и заживающие раны. – Мне, в общем-то, плевать, что какие-то левые люди померли, я их всего пару дней знала. – Женщина говорит тихо, потому что путешествие станет ещё менее приятным, если друзья и знакомые погибших услышат мнение Хеллин. – Но я сразу сказала, что помогу тебе с проклятием не просто так, так что с червем мог бы и помочь. Слейн качает головой. У него сухие, горячие руки и острые когти. – Я наблюдал за битвой. Тебе не нужна была моя помощь тогда. – А сейчас, значит, нужна? – Хеллин устало закатывает глаза и снова ложится на тёплые доски палубы. Она не сердится на Зимнего дракона – на его месте она бы сама свалила побыстрее из надоевшего места. – Надо было потребовать у тебя сокровища, ты же дракон, у драконов всегда есть сокровища. Сокровища можно продать. Слейн пропускает мимо ушей ее слова. Он садится рядом с Хеллин так близко, что его бедро почти соприкасается с рыжей макушкой женщины, и осторожно касается ее волос. – Сейчас тебе просто нужна помощь. Кошмары мешают тебе спать. Женщина резко открывает глаза. Он не может знать об этом, о ее проблемах знают только спутники и то только потому, что она не смогла придумать объяснения своим ночным крикам. Хеллин внимательно смотрит на Слейна – на его чешую, потертую одежду, на сине-голубой гребень и на серебряные глаза. Ящер красив и благороден до невозможности, и Хеллин на секунду позволяет себе представить, что она принцесса, а Зимний дракон – ее рыцарь. Увы, натертые сапогами не по размеру ноги и гогот Искателей быстро возвращают ее в реальность, где последние дни были наполнены яростью и болью и где боги-самодуры решили устроить выставку своих избранных, не спрашивая их мнения. Ралик сказал Хеллин, что она самая перспективная и достойная его внимания, и Хеллин рассмеялась богу в лицо. Хорошая шутка. Ифану, кстати, Ралик заливал тоже самое и теми же словами. – Давай напрямую, – Хеллин подтягивается на локтях и кладёт голову на колени Слейна, – я спасла тебя от проклятия, а ты решил в качестве благодарности помочь мне уснуть? Золотом как-то надёжнее, лениво думает женщина и поворачивает голову в сторону палубы. Искатели перестали смотреть на Слейна, Гарет вернулся к полировке меча, поднялся наверх Фейн, которого тут же поймали принц и Ифан. – Твои кошмары тебя медленно убивают, и не притворяйся, что это не так. Я возвращаю долг жизнью. К сожалению, Слейн прав. Хеллин действительно чувствует себя хуже с каждым днём, но скрывает своё состояние. И откуда только ящер все знает? Чему ещё их там в этом драконьем ордене научили, хотелось бы знать. – Ладно, сдаюсь, – машет рукой Хеллин. Ей не по себе от неизвестности, но почему бы и нет? Что ей терять-то, в конце концов. Да и Слейн не из тех типов, с которыми женщине приходится обычно иметь дело. – Я согласна. Как ты мне поможешь уснуть? Дашь снотворное? Споёшь колыбельную? Займёшься со мной сексом? – Заберу твои сны. – Ящер говорит спокойно, не обращая внимания на подначки Хеллин. Даже последнюю пропускает мимо ушей. – И все? – Нет, не все. Я буду видеть твои сны вместо тебя, и ты забудешь меня. Хеллин молчит. Ей ничего не хочется говорить. Кошмары истощают ее, верно, но идея забвения кажется не очень привлекательной. Какая-то сказочная драма получается, где вместо проклятой принцессы преступная шваль с посттравматическим синдромом, а вместо принца древний ящер-перевертыш. Охуеть как романтично. – Как избавление от кошмаров связано с тем, что я забуду тебя? Не понимаю, – вздыхает женщина и трёт костяшками пальцев лоб. Она пытается не отвлекаться на осторожные прикосновения к своей голове и на то, как настороженно смотрят на них остальные избранные. Пускай смотрят – если Слейн попытается ей навредить, она самолично перережет ему глотку. – Долго объяснять. Ты можешь просто довериться мне? – Разумеется, нет, – пожимает плечами Хеллин. Она даже не задумывается над ответом. – Заточка в бок из-за доверия не входит в мои планы. Слейн улыбается так, как могут улыбаться только ящеры – приподнимает уголки рта, блестит зубами и коротко шипит, как змея. А потом он наклоняется к лицу Хеллин и шепчет, обжигая горячим дыханием лицо. – Ты лучше, чем ты думаешь. Ты говоришь, что не веришь никому, но именно вера привела тебя на корабль. Посмотри на своих друзей, – от Слейна пахнет пеплом и железом, – они до сих пор не убили меня только потому, что ты поручилась за меня. Поверила мне. Ты так спокойна сейчас потому, что веришь, что если я причиню тебе боль, то твои друзья превратят мою жизнь в ад. Рискнешь поверить ещё раз или так и будешь трусливо прятаться за ложью про отсутствие доверия? О, как Хеллин хочет его одновременно и ударить, и разреветься на коленях, как маленькой девочке. Она понимает разумом, что Зимний дракон прав, но боится признать это вслух. Вместо ответа она хватает ящера за воротник и говорит, четко разделяя слова и сужая глаза. – Они мне не друзья. Я уже сказала, что согласна, твори свою драконью магию. Слейн выпрямляется и смотрит в небо. Хеллин чувствует себя немного разочарованной. – Скажи об этом одинокому волку. – Его лапа ложится на лоб и глаза Хеллин. – Закрой глаза и слушай мой голос. Ящер поёт низким, вибрирующим голосом на древнем языке. Женщина чувствует, что ее затягивает против воли в пучину сна. От руки Слейна по телу разливается чувство покоя – чувство первозданной магии, успокаивающей и бесконечной, как океан. – Я не хочу тебя забывать, – успевает шепнуть Хеллин перед тем, как окончательно уснуть. Она чувствует, как обмякает тело Слейна и падает на палубу рядом с ней. – Ты забудешь, но я буду помнить. В голове темнеет на секунду, а потом они оказываются в тускло освещённой свечами комнатке на третьем этаже. Хеллин счастливо улыбается – это ее секрет, это ее дом. Был ее первым домом, после него она переезжала несколько раз в более дорогие и просторные жилища, но конкретно в этой комнате произошло много значимых вещей для Хеллин. Первый домашний ужин, первое письмо, первый мужчина. Первое убийство. Она смотрит на свои руки, потом в зеркало, которое, как она помнит, стоит около входа. Потрепанные вещи с чужого плеча и мужские сапоги исчезли, вместо них Хеллин видит длинную ночную сорочку с открытыми плечами и собственные босые ноги. За спиной из ниоткуда появляется Слейн, все такой же прекрасный и строгий. – Интересное место, – задумчиво тянет он, осматривая помещение. Низкий потолок, деревянный шкаф и неожиданно большая кровать за узорчатой перегородкой. На простом столе дымится сомнительного вида похлебка, рядом с ней находится початая бутылка дорогого вина и бокал из тонкого стекла. Грубые занавески соседствуют с репродукциями знаменитых картин, и все это смотрится контрастно, нелепо и в то же время подходяще самой Хеллин. Ящер принюхивается к запаху еды, – Где мы? Женщина удивленно приподнимает брови. Ей самой хочется узнать, как они оказались в ее старой квартире и почему она не изменилась за все эти годы. – Добро пожаловать ко мне домой, господин Зимний дракон! – Она картинно кланяется и прижимает ткань к груди, чтобы прикрыться. – Разве я не должна была уснуть и забыть про тебя и свои кошмары? Ящер кивает. – Ты уже спишь. И я сплю. Хеллин задумчиво облизывает губы. Снова осматривается по сторонам, щиплет себя за руку и несколько раз дергает себя за прядь волос. Так вот, значит, как Красный принц путешествует во снах. Интересно. – Эй, господин рыцарь, – зовёт Слейна Хеллин. В ее голове появляется сумасбродная идея. Ящер косится на неё с любопытством. – Сколько мне до забвения? – Около двух минут в настоящем мире и сколько угодно здесь. Зимний дракон поднимает руки. На кончиках его когтей сверкают голубые искры. А почему бы и нет, в самом деле, думает Хеллин и распускает шнуровку ночной сорочки. Белая ткань падает у ног. Хеллин переступает с ноги на ноги, потом садится на стол и рукой подзывает к себе Слейна. Тот опускает руки и делает шаг по направлению к ней. Потом ещё один, и ещё, и через пару шагов вплотную приближается к женщине вплотную. Хеллин берет его левую руку и кладёт на свою талию, а потом касается лица ящера. Она чувствует, что это правильно. Так надо, понимает она, так надо, потому что она так хочет. Слейн медленно опускается на колени, не сводя с неё серебряных глаз, но даже так он кажется огромным. Хеллин напряжённо, до побелевших костяшек сжимает края столешницы пальцами – к такому поведению она не привыкла. Ящер долго смотрит на неё, а потом кладёт свои лапы на ее бёдра и разводит их в стороны, после чего Хеллин охает от неожиданности – и чувствует. Чувствует длинный, непривычно длинный и горячий язык внутри себя, чувствует болезненную хватку лап на своих бедрах, чувствует быстрое дыхание и шершавость мелких чешуек носа между ног. Она стонет и вздрагивает после нескольких особо интенсивных движений языка. – Стой, – хрипит женщина, пытаясь инстинктивно сжать бедра, – стой, подожди, не так... Слейн тут же отстраняется и встает на ноги. У него огромные черные зрачки, заполнившие половину радужной оболочки. Ящер открывает рот – извиниться? Настоять? Обьяснить? Неважно, все это неважно, он хочет что-то сказать, но Хеллин слезает со стола и резко прыгает на Слейна, обхватывая его талию ногами и шею руками. Слейн ловит ее и все это кажется таким естественным, будто они были любовниками много лет. – Если я ничего не буду помнить о тебе, – бормочет Хеллин, прижимаясь к ящеру всем телом и целуя его в закрытые глаза, – то сделаю так, чтобы ты меня нескоро забыл. – Я и так не забуду. – Слейн поворачивает голову и осторожно касается своим языком губ женщины. Целовать ящера непривычно. У него нет губ и поцелуя как такового не происходит – но Слейн хорош с языком, ох как хорош. Он легко облизывает губы Хеллин и та ловит его язык, сжимает своими губами и всасывает, касаясь кончиком своего языка. Ящер опускает ее на кровать – когда он успел перейти от стола к кровати, мимоходом думает Хеллин. Она дергает его за одежду, с трудом разбирается в сложных застёжках, но все же умудряется стащить рубашку и откинуть ее в сторону. Кажется, она приземляется в суп, но женщину это не волнует – они во сне или как? О том, почему возбуждение так реально или почему от Слейна пахнет пеплом и небом, она не задумается. Ей всегда были далеки философские размышления, Хеллин предпочитала жить настоящим и действующим. Под тканью Слейн такой же горячий и шершавый, как и его ладони. Хеллин гладит его по острым чешуйкам на плечах и тянет на себя. Ей хорошо и горячо от него, и она тихо хихикает – кто бы подумал, что она однажды будет трахаться во сне с малознакомым ящером-перевертышем. Слейн отвлекается от вылизывания шеи Хеллин и осуждающе смотрит на неё своими чёрными зрачками, а потом начинает расстегивать штаны. Женщина хихикает уже громче и помогает ящеру избавиться от остатков одежды. А потом он входит в неё и Хеллин становится не до смеха – она расцарапывает ладони в кровь, когда хватается за плечи Слейна и гортанно стонет, она двигается ему навстречу так, словно пытается слиться своей кожей с его, она фоново жалеет, что согласилась на забвение. Слейн прижимает ее, обессилевшую и истощенную, к себе так отчаянно, что Хеллин резко приходит в себя – так обнимают тех, кого больше никогда не увидят. – Ты видишь мое будущее? – тихим шёпотом спрашивает она, касаясь лица ящера пальцами. У неё исцарапан живот и содраны ладони, но она ни о чем не жалеет. – Да, – с запинкой отвечает Слейн, – я вижу множество твоих будущих. – А есть такие, в которых я тебя вспомню? Ящер смотрит на неё с печалью, а потом облизывает царапину на плече Хеллин. – Множество. – Что насчёт тех, в которых я тебя встречаю вновь? – Один из миллионов. Хеллин начинает догадываться. О природе своих кошмаров, о неожиданной страсти Слейна, о возможности вспомнить. Она чувствует, как ее тело в реальности холодеет. – Ты видишь своё будущее? Ящер долго смотрит на неё и не отвечает. Потом встаёт с кровати и отворачивается от Хеллин. – Нет. Сейчас уже нет. Так нельзя, хочет возразить женщина, зачем ты это сделал, твоя жизнь только началась после миллениума заключения. Но силуэт Слейна начинает исчезать, а Хеллин вновь утаскивает в сонную черноту. Хеллин спит и видит во сне Ривеллон под крыльями цвета голубого серебра. Когда она просыпается, рядом никого нет, а на горизонте маячат очертания облаков, и это значит, что там находится земля. Ей больше не снятся кошмары.