Примерные мальки так не делают

      Чешуйчатый клубок заурчал и шевельнулся, медленно и нехотя расцепляясь на два отдельных юных тела. Прогремел подъем, на сборы было двадцать минут.       Они привыкли так спать с детства, крепко прижавшись друг к другу, переплетя конечности и свернувшись, подобно двум делящим одну норку зверькам. Сначала мальками, скрываясь где-нибудь в укромном месте от нападок недоброжелательных самок Мрака и его враждебных отпрысков, затем подростками, каждый вечер отвоевывая у других беспризорников место для ночевки, и, наконец, уже будучи молодыми Неокропленными.       В приюте на странности десятилетних близнецов попросту никто не обращал внимания. Содержащиеся в данной резервации мальки были слишком озабочены собственным выживанием, чтобы вникать в проблемы других, а воспитательницы были слишком заняты наведением порядка среди более буйных особей. Да и отдельных мест для сна там попросту не было — кто где упал, тот там и спит; упали рядом — рядом и спите.       В колонии с этим оказалось сложнее. Кошмара и Проклятье распределили по отсекам, да еще и на разных этажах. Лет с двадцати большинство самцов уже, как правило, не терпело тесного соседства друг с другом, так что каждому из них поневоле приходилось выделять в общежитии хоть и крохотную, но отдельную комнатушку. В этом возрасте самцы начинали созревать, и их взаимная агрессия повышалась в разы. Учитывая, что контролировать ее они пока умели плохо, за Неокропленными был глаз да глаз.       В норме, конечно, так оно и было, но близнецы в большинство норм попросту не укладывались, а потому стремились при первой удобной возможности забиться в один отсек, деля одно пространство и одну лежанку, как некогда делили единую яичную скорлупу. Наставницы первое время гоняли их, но потому уже и рукой махнули: всеми правдами и неправдами после отбоя кто-то один из братьев обязательно перебирался к другому, и поутру их неизменно обнаруживали вместе…       Впрочем, когда самцам исполнилось по двадцать семь, это было уже даже не смешно. По виду — практически взрослые воины, они теперь едва умещались на одной койке, и, лежащие, скрючившись, в обнимку, являли собой совершенно дикое, если не сказать безнравственное зрелище. Особенно же странно данная картина выглядела в контексте надвигающегося Сезона…       С наступлением брачного периода напряжение между подрастающими самцами возрастало настолько, что они иной раз были готовы сцепиться, лишь только оказавшись в пределах досягаемости друг друга. Доходило до того, что во время Сезона из учебного арсенала изымалось все колюще-режущее оружие, и в распоряжении юнцов оставались только тренировочные затупленные копья. Тем не менее, перевозбужденный молодняк умудрялся и тут немилосердно калечить сверстников. Изнутри каждый юный самец был в это время безжалостно терзаем буйством гормонов, а снаружи разворачивалась потрясающая по своим масштабам феромоновая война, что в комплексе буквально сводило Неокропленных с ума, заставляя совершать необдуманные действия и подчас необъяснимые поступки…       И тем более странными казались со стороны трогательные взаимоотношения двух братьев, серьезно не подравшихся за время обучения ни разу. Впрочем, на самом деле было тому вполне разумное объяснение: являясь, фактически, естественным клонами, Кошмар и Проклятье даже пахли почти что идентично, соответственно, запах друг друга ими воспринимался как собственный и потому не провоцировал на конфликты. С другими же самцами стычки периодически случались, однако, учитывая, что близнецы были мельче большинства ровесников, нарываться лишний раз они все-таки не стремились.       Надо сказать, самцы яутжей лет с двадцати пяти уже были полноценно способны к размножению, но получали доступ к самкам лишь после вступления в клан и свершения своих первых побед. Согласно культурам многих иных народов считалось, что самец должен потерять невинность как можно быстрее, но у охотников на этот счет имелись прямо противоположные убеждения: право на первое спаривание нужно было заслужить. Потому на Неокропленных, в подавляющем большинстве случаев, ни одна, даже самая низкоранговая самка даже смотреть не желала. Впрочем, самим Неокропленным на самок тоже посмотреть редко когда удавалось: с учебной территории юнцов просто-напросто не выпускали вплоть до самого распределения.       Строго говоря, с женским полом юнцы все-таки общались, причем, ежедневно, но пожилых Наставниц, присматривающих за будущими воинами, и самками-то назвать уже было сложно. Это были умудренные жизнью особи, давным-давно вышедшие из репродуктивного возраста. Сезон не мутил их разум, а сами они, утратившие свой соблазнительный запах, более не могли заинтересовать с сексуальной точки зрения даже вечно голодного неугомонного юнца. А, если и могли (чем черт ни шутит), то лезть к столь крупным и серьезным дамам ни один малек бы не осмелился. Наставницы своих подопечных только так за шкирняк таскали, и рука у них была ох какая тяжелая…       Но иначе и быть не могло: лишь вот такие пожилые матроны были способны справиться с буйным молодняком в брачный период. Самцы-Наставники, тренирующие Неокропленных, во время Сезона, как правило, от работы отстранялись, ибо могли не рассчитать силу и попросту изувечить зарвавшихся юнцов, кроме того, многие из них еще оставались репродуктивно активными, и в брачный период у них появлялись собственные дела определенного характера. Вот и приходилось древним, но по-прежнему крепким бабулькам раз за разом приструнять гиперактивных юнцов, действуя на них смесью материнской ласки и жесткой дрессуры.       Сезонные явления в группе молодняка ежегодно знаменовали начало крайне забавного времени. Мало того, что юнцы в этот период становились особенно взбалмошными и неуправляемыми, так еще и по глупости часто пытались получить желаемую разрядку любым доступным способом. Таким образом в медблок то и дело поступал кто-нибудь с постыдным растяжением ректакторов, а уж случаи, когда Наставницы заставали озабоченных мальков за попытками «изнасиловать» разные элементы интерьера, и вовсе не поддавались исчислению. Пожилые воспитательницы в это время шутили, что, прежде чем взяться за что-то на территории общежития, нужно внимательно проверить, а не обкончал ли кто данный предмет. Хотя, самим измученным юнцам было в это время не до шуток. Уже одно то, что некоторые из них решались применять во многом чреватые методы «снятия напряжения», говорило об их отчаянном положении. И впрямь, «классический» способ мужской мастурбации в силу особенностей физиологии был для них травмоопасен, а «спаривание» с неодушевленными предметами, механизм которого заключался в надавливании посредством выбранного объекта на область семенников, являлся весьма болезненным.       Сигнал повторился. Проклятье завозился и пихнул брата, в наглую развалившегося прямо поверх него. Подмышка Кошмара практически утыкалась ему в нос.       — Кошмар, вали отсюда, ты воняешь! — это вместо «доброго утра».       — Сам ты воняешь, — сонно пробурчал Кошмар и съехал вбок.       — Что за… — окончательно свалив брата на пол, Проклятье сел и недоумевающе поднял руку, которой только что вляпался во что-то склизкое. И лишь после пары секунд озадаченного созерцания собственных пальцев, он вдруг возмущенно вскрикнул: — Кошмар, чтоб тебя! Ты опять под меня спустил!       Злорадно стрекоча, Кошмар поднялся, непринужденным движением смахивая со своего бедра несколько капель семени. То-то он так хорошо себя сейчас чувствовал, и спалось под утро особенно крепко…       Проклятье встал и старательно вытер руку о простыню, после чего стянул ее с ложа, скомкал и приготовился, очевидно, отнести ее в стирку, как вдруг ненадолго замер, приняв чуть согнутую, какую-то неестественную позу и поджав жвала. Через несколько секунд спазм прошел, и самец облегченно распрямился.       — Вот я вчера так же весь день мучился, — заметил Кошмар. — Зато сейчас — хорошо! — и он сладко потянулся, но тут же получил в лицо комком испачканного постельного белья.       — Раз хорошо тебе, то тебе до прачечной и драпать! — фыркнул Проклятье.       — Да не вопрос, схожу, кидаться-то зачем?       Натянув повседневные ученические доспехи, Кошмар подхватил простыню, свернул ее потуже и беспечно покинул отсек. Второй брат, выглядящий мрачнее тучи, также принялся облачаться, только медленно и неохотно. Пояс пришлось ослабить — раздутые семенники сильно тянуло. Впереди была разминка, но не факт, что она помогла бы отвлечься, так как двигался молодой самец сейчас, мягко говоря, с трудом. А он еще и пообещал сегодня брату прикрыть его на тренировке…       Проклятье и Кошмар с детства были приучены выживать. Лишившиеся отца и рано отнятые от матери, они не могли полагаться на кого-то, кроме как на самих себя и друг на друга. За свою относительно короткую жизнь им неоднократно приходилось выпутываться из самых разных передряг, убегать, прятаться, даже воровать еду. Не удивительно, что, имея за плечами весь этот плачевный, но бесспорно богатый опыт, незаметно смызнуть из общаги близнецы могли в любое время и без каких-либо особых затруднений. Что и делали периодически, когда однообразная жизнь начинала нагонять совсем уж невыносимую тоску.       Впервые они убежали два года назад, воспользовавшись после отбоя выкраденным ключом от аварийного выхода. Далеко отходить они тогда не решились, побродили по соседним кварталам и так же потихоньку вернулись, так что даже никто не заметил их временного отсутствия. Далее, осмелев, они начали предпринимать подобные ночные вылазки уже на более значительные расстояния и длительные сроки, обследуя станцию и забираясь в самые дальние ее уголки, где обнаруживалось немало интересненького.       Например, они открыли для себя нижние ярусы, где дозволено было селиться инопланетным гражданам. Сами яутжи практически не наведывались в это царство стоков и коммуникаций, но великодушно пускали туда других существ, соглашающихся обслуживать станцию и благоразумно не попадаться на глаза в пределах ярусов, расположенных выше. В основном здесь встречались урм и рауты — первые походили на прямоходящих рептилий, вторые же были подобны остроносым помойным зверькам, населяющим чуть ли не все подвалы и свалки в галактике.       Народности эти отличались спокойным, добрым нравом и феноменальным жизнелюбием. С яутжами они мирно соседствовали, не представляя ни опасности, ни элементарного охотничьего интереса, подобно мелким пернатым, находящим убежище и защиту в гигантских гнездах хищных летучих тварей. Хозяева станции относились к этим поселенцам снисходительно, а те, в свою очередь, старались не наглеть и не упускали случая время от времени становиться полезными.       Если на средних уровнях орбитальной колонии в ночное время было относительно тихо, то на нижних во всю бурлила жизнь. Там складывалась абсолютно отдельная, уникальная межвидовая цивилизация. Яутжи предпочитали вести достаточно аскетичный образ жизни, тогда как обитатели сточного государства имели обыкновение отрываться на полную катушку. Срединная часть станции была отдраена до блеска и содержала строгие воинские отсеки, апартаменты Вожаков и политиков, административные корпуса, исследовательские и медицинские центры, серьезные мастерские и аккуратные доки. Нижний ярус являл собой разительный контраст всему этому великолепию и состоял из технических конструкций, между которыми теснились самодельные бараки, пестрели частные лавочки и мигали огни питейных заведений.       Впервые окунувшись в этот непривычный, остро пахнущий, неумолчно гудящий и наполненный цветовыми вспышками мир, братья попали в его плен, поддавшись новым впечатлениям и кипучей энергии невероятного позитива, а после уже не смогли выбросить его из головы. Здесь, в кабаке прохиндея-раута, они впервые попробовали спиртное. Они зашли туда ради интереса, а хозяин заведения, потрясенный тем, какие гости к нему пожаловали, угостил их какой-то третьесортной выпивкой и вообще был крайне мил с ними, пригласив заходить в любое время. У раута был, конечно, на то свой интерес: если бы среди его постоянной клиентуры появились яутжи, местные бандиты из опаски начали бы обходить его больше, чем за версту — что и говорить, охотников здесь все побаивались, даже, если это были всего лишь Неокропленные юнцы… Впрочем, братьям не было дела до истинных целей раута, им понравилось его радушие, и, покидая кабак, они пообещали как-нибудь заглянуть еще… В то утро их, конечно, засекли Наставницы и, дождавшись, когда мальки проблюются, выпороли так, что тем потом неделю двигаться больно было. Но в кабак юнцы, тем не менее, начали тайком нет-нет, да и похаживать.       Позже они отыскали еще несколько увеселительных заведений, в частности, игорных, на некоторое время увлекшись азартными развлечениями. Надо сказать, братья никому не проиграли ни разу. Просто потому, что, оказавшись в проигрыше, они многозначительно растопыривали перед противником свои жвала, нависая с двух сторон, и любой долг моментально им прощался, а иногда даже трансформировался в выигрыш.       В общем, много, много всего интересного было на нижних уровнях. Скучать уж там точно не приходилось. Вполне можно было и в Сезон от негативных переживаний отвлечься…       День прошел так себе, но близнецы находились в приподнятом настроении, ожидая ночи. Кошмар и Проклятье вновь затеяли дерзкую вылазку. В последнее время вырваться на прогулку было все тяжелее, каждый раз приходилось изобретать новый способ ускользнуть от внимательного взора Наставниц — те уже знали склонности братьев, и следили за ними в два раза тщательней, чем за остальными. Впрочем, братья всегда оказывались хитрее. В этот раз они умудрились слинять через вентиляционную отдушину в кладовой. Двигаясь осторожными перебежками, они пересекли двор общежития и проникли за ограждение, подсадив друг друга. А через полчаса уже с довольным видом восседали в любимом кабаке.       Приятно расслабленные дозой алкоголя, юнцы внимали многоголосому чужеродному говору, изредка улавливая фразы на родном наречии — урм хорошо говорили на общем диалекте яутжей и время от времени им пользовались. У раутов и прочих с этим было похуже, однако, многие имели простенькие переводчики. Сегодня было шумно, народу все прибывало, но добросердечный хозяин заведения не забывал время от времени проведывать своих клыкастых гостей и что-нибудь им подливать, иногда обращаясь с просьбой вышвырнуть за порог во-он того дебошира. Кто-нибудь из братьев всякий раз охотно выполнял его просьбу, после чего на столе обязательно появлялась свежая порция закуски.       Урм подсел к ним, когда братья уже собирались уходить.       — Здорово, бойцы! — отчеканил он почти без акцента. — Как служба?       Пьяненькие самцы смешливо застрекотали.       — Никак пока, — ответил Проклятье, — три года нам до службы, хвостатый.       Урм и правда обладали длинными роскошными хвостами, считая их своим главным предметом гордости. Сииф ухмыльнулся, разглядывая самодовольный молодняк. А то так он не видел, что перед ним совсем зеленые юнцы. И тем более странно было созерцать их здесь, одних, без сопровождения… Да еще в такое время… У яутжей второй месяц шел брачный период. Сейчас они были наиболее возбудимы и опасны, к счастью, и на станции мало кто из них оставался — все устремлялись на планеты спариваться, так что жители нижних ярусов продолжали оставаться в относительной безопасности. Эти два малька, несмотря на свой ничтожный возраст, тоже явно грезили о самках. От них разило горько-аммиачной смесью, да так, что даже перегар, вырывающийся из их клыкастых пастей бесследно терялся на фоне этого запаха — верный знак того, что самцы были на взводе.       Урм смотрел на них и не мог поверить собственной удаче. Разумеется, этим двоим было далеко до взрослых самцов — не те габариты, не та мышечная масса, но… Для неискушенного зрителя (а именно на таких работало его маленькое производство) все яутжи на одну харю, так что даже такие юнцы, за неимением лучшего, пришлись бы как нельзя кстати. Жвала, грива, чешуя — все, что так нравится в яутжах любителям экзотики, — было при них, а что еще режиссеру надо? Пожалуй, следовало рискнуть.       И Сииф рискнул.       — Ох, не завидую я вам, парни, — вздохнул урм. — И как вы живете?       — Как? — разом удивились молодые самцы.       — Ну, слышал я, что там у вас все так строго… Питаетесь концентратами, выпивка у вас под запретом, девочки — раз в год, и то не у всех…       — Что верно, то верно, — подтвердил Кошмар.       — А что еще в жизни приносит радость, кроме хорошей еды, качественного алкоголя и регулярного секса?       — Ну… Охота… — робко предположил Проклятье.       — Как-то неуверенно ты говоришь, мой зубастый друг, — усмехнулся Сииф.       Яутжи вдруг потупились. Собственно, они и правда еще не ведали, что такое настоящая Охота. Так же, как не ведали, что такое секс. Хорошей еды они давным-давно не получали, а алкоголь, хоть в их жизни теперь и был, но далеко не самый качественный.       — А, что, парни, к самкам-то полетите? У вас же сейчас… Как это правильно? Сезон Любви?       — Мы Неокропленные. Не положено, — раздраженно рыкнул Кошмар.       — А хочется, поди? — урм вдруг заговорщически подмигнул. Юнцы уставились на него с явным подозрением.       — Тебе-то какое дело, хвостатый? — осторожно полюбопытствовал Кошмар.       — Да так, могу поспособствовать… — загадочно проговорил собеседник и, приняв вдруг безразличный вид, начал неторопливо лакать из своего стакана.       Глупые яутжи были практически на крючке. Они с выжиданием смотрели на Сиифа, а он все попивал свое винцо, провоцируя их на первый шаг. Они молчали минут пять. Наконец, юнцы не выдержали.       — Что ты предлагаешь? — осведомились они, произнеся фразу почти одновременно. Забавные. Судя по всему, это были близнецы. Сиифу сложно было судить, он и неродственных яутжей путал, однако… Эти были словно под копирку сделаны. И еще странно, что они были вместе — не грызлись, не проявляли друг к другу никакой неприязни, как полагалось самцам в Сезон… Это также могло дать пару хороших сюжетов… И в голове урм разом пронеслись несколько весьма живописных картин. Надо было брать.       — Самку. Я предлагаю вам самку, — просто, не томя, сказал Сииф.       — Урм, что ли?       — А вы хотите урм?       — Да он издевается! — вдруг взрыкнул один из юнцов и вскочил с места. Вот она, знаменитая яутжевская вспыльчивость…       — Успокойтесь, — проговорил Сииф, делая примирительный жест рукой. — Яутжа. Конечно же, прекрасная самка яутжа.       — В чем же подвох? — оскалились братья.       — А нет подвоха, — все так же спокойно ответил урм. — Только честная сделка. Вы получаете доступ к чудесной, готовой на все самке, взамен я попрошу разрешения заснять весь процесс.       Близнецы изумленно переглянулись. Они просто не знали, как реагировать. С одной стороны, данная схема была аморальна и унизительна, с другой… У них появлялась реальная возможность спариться! И на фоне сезонного дискомфорта, доводящего, иной раз, до бессильного исступления, минусы данной ситуации казались незначительными, а вот единственный плюс… Это был всем плюсам плюс!       — Подумайте, — видя сомнения, терзающие молодых самцов, вкрадчиво начал увещевать Сииф, — все, что от вас потребуется — просто быть собой. Вы получите самку и сможете воплотить с ней все свои желания. Более того, вам даже доплатят. И лишь такая малость требуется от вас…       — Для чего это тебе? — цепляясь за остатки здравого смысла, спросил Проклятье.       — Ну… Некоторым существам нравится смотреть на спаривание других существ… — попытался как можно более деликатно объяснить урм. — А где еще спаривание яутжей увидишь… Короче говоря, можно считать это научно-популярным видео.       — Порнуха, что ль? — громко, на весь кабак, продемонстрировал свои познания Кошмар.       Урм дернулся, и кабак на мгновение затих, внимая внезапному рыку вроде бы спокойного до сего момента охотника. Но заварушки, кажется, все-таки не намечалось, а потому разговоры вокруг тут же продолжились.       — Рассматривайте это как жанр искусства, — уходя от провокационной формулировки, улыбнулся Сииф. — Ну, так, что, хотите приобщиться к искусству, парни?..