Не бросай меня! 2. Тьма бессмертия.

POV Роза Я проснулась от того, что на меня что-то капало. Открыть глаза мне не дала впрыскивающаяся вода. — Вставай! — Резкий крик Риты разбудил меня окончательно. — Сколько можно спать? — Сколько можно завидовать? — За такой ответ я получила по голове ещё и подушкой. Чё-то мне плохо. — А, я и не завидую, мне всё нравится. Мне нравится жить, как я живу! — Звучит как крик о помощи! — Я стала приводить себя в порядок. Мда. Как счастливы те, жизнь которых проходит без страха, без ужасов, для которых сон является благословением ночи и не доставляет ничего, кроме сладких сновидений. И скоро я об этом, опять, забуду. Те, кто думает о постели лишь в свете сна или занятий сексом, просто не понимают, что постель — лучшее место для философских дискуссий, споров и, если нужно, для откровений.  — Пошли, нам пора. Макс что-то нашёл. — Стригойка подошла к широкой двери кремового цвета и выскочила, через неё, в коридор. Я пошла следом. Макс. Вот уже, как год он помогает нам искать ответы на вопросы. А вопросов у нас много. Я шла по шикарному коридору, увешанному картинами, Гербами или же давно забытыми портретами. Среди этих картин, висит портрет Марго, Влада, Дмитрия и мой. У Марго и Влада одиночный портрет, а у меня был общий с Дмитрием. Его высокая, мускулистая и гордая фигура, выделялись очень тёмными оттенками. Почти на всех картинах автор изображал стригоев либо в саду, либо в кабинете, либо просто делал светлый фон. Но в нашем же, даже фон был тёмным, а тяжёлый взгляд Дмитрия, как будто прожигал изнутри. Жестокий и спокойный взгляд, свойственный тем, кто прошёл и огонь, и воду, и медные трубы.Это был взгляд со шкалой терпения, в котором читалась смерть по достижении определённого уровня. Бравая десантура может рвать тельняшки на груди и разбивать бутылки головой, пугая молодняк и смеша тех, кто понимает. Но вот такой взгляд пугает даже опытных. Холодная, равнодушная смерть. Без ярости, криков, эмоций. Иногда сам взгляд служит словом… Я же на этой картине совсем не выделяюсь, лишь пара смертельно красных глаз, горят жаждой крови и смерти. Я дошла до большой двери из стали. Она была раза в два выше меня, и раз так, в десять шире. Можно было подумать, что это дверь в бункер, но нет. Эта дверь вела туда, где хранятся воспоминания. Что за наслаждение, находиться в хорошей библиотеке. Смотреть на книги — и то, уже счастье. Перед вами пир, достойный богов. Библиотека Макса. Конечно, после пожара в Новосибирской библиотеке многие его книги не уцелели, но он нашёл себе и здесь утешение. Рим, Флоренция, вся знойная Италия находятся между четырьмя стенами его библиотеки. В его книгах — все развалины древнего мира, весь блеск и слава нового! Я открыла двери и тихонько проскользнула вовнутрь. И всё это для того, чтобы громко сказать.  — Скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. — Не успела я ничего увидеть, как меня тут же крепко обнял и закружилась в воздухе. — Роза. — Макс поставил меня на место. — Почему не заходишь? Я смущенно отвела взгляд. Ну, не говорить же ему, что я с Владом…  — Наконец-то! — Рядом появилась Марго. — Ты бы ещё медленней шла и мы бы всё сами сделали.  — Хватит болтать. — Влад подошёл ко мне и обнял — Мы кое-что узнали.  — Да. — Макс резко забегал от шкафа к шкафу. — Вот. Он поднёс мне одну из старых книг и мы все вместе сели за стол. Макс начал рассказывать: — Эта книга была написана, ещё во времена Владимира и Анны. Здесь говорится о том, что Анна была «поцелованной тьмой»… — Я это знаю. — Да, но ты только посмотри. — Влад показал на одну из старых картинок. Она была вся потрёпанная по краям, а краска уже давно выцвела. На картине был изображён тонкий силуэт, напоминающий людей. С бледной, слегка зеленоватой, кожей, с красными глазами и длинными ногтями: Стригой. Если сравнить эту картинку с другими, то можно понять, что этот стригой нападает на Владимира, но, что интересно, этим стригоем является — Анна. Художникам не меньше, чем писателям или композиторам, нужны темы, нужны идеи. И вполне возможно, что это правда.  — Это Анна… — Мой голос эхом отражался от стен.  — Да. — Макс перевернул страницу. — И да пресвятая Анна, забудет имя своё, забудет честь и гордость. И дьявол в её глазах будет смеяться в лицо Богу. И пресвятой Владимир от горя сойдёт с ума, а из рук его прольётся кровь. — Конечно, наверника, когда я стала стригоем Лисса перешла на таблетки. Духу, некуда идти и он остаётся в Лиссе, как и тогда оставался во Владимире. — Тогда Святой Владимир покарает Анну, да смиловится Бог и простит ей её грехи. И да, воскреснет она из мёртных. Но жизнь её будет полна страданий и мучений. Всё живое не сможет жить рядом. Глаза её будут полны тьмы. И гореть в адском огне будут те, кто вызовет гнев её. И слышать будет её земля. И подчиняться будет ей вода. И ветер будет сносить дома врагов её… Все резко посмотрели на меня. Не могу сказать, что мне было страшно. Лучше сказать, что я не чувствовала никакого страха, подобно тому, как в первое мгновение не чувствуют никакой боли те, в кого попала пуля.  — Читай дальше! — Влад забрал у Макса книгу и продолжил. — И Бог разгневан был и строг. И покарал он всех. И огонь царил на земле. Сказал он, покарать Дочь тьмы Анну. И ночь украла день. И стали дети ночи сильными, и нет им больше равных. Так как, Дочь тьмы, живая среди мертвых… — Так, стоп. — Марго выхватила у Влада книгу. — Ну, предположим, что огонь на земле это…извержение вулканов. Но, вот, что значит ночь украла день? — Понятно, что. — Макс забрал у Риты книгу и показал на текст. — День зимнего солнцестояния, ну, или белая ночь.  — А дети ночи это стригои. — Закончила я. — Но, что получается? Что в один день стригои могут быть сильнее чем обычно?.. Так как, Дочь тьмы, живая среди мертвых. — Я закрыла книгу и пошла в сторону выхода. — Я в комнату. Ищи ещё.  — Роза, но… Я остановилась и обернулась, но так как продолжения не последовало, я пошла дальше. Чтобы вынести историю собственной жизни, каждый добавляет к ней немножко легенд. Возможно, это не правда. Возможно правда. Но, это пока что единственное, что у нас есть. Люди веруют — люди действуют, Легенды не рождаются на ровном месте!