Нет одиночества больше, чем память о чуде. И. Бродский
США, Нью-Йорк. Уходящий 1928 год. Весёлое Рождество прокатилось по Нью-Йорку, оставив свой отпечаток в каждом доме. Ёлки, венки из остролиста, ангелочки или Санта с эльфами красовались во всех окнах. Снежные хлопья лепестками сакуры устилали землю. Вслед за Рождеством на огненной колеснице примчался Новый год. В его канун у экзорцистов куда больше работы, чем в Рождество. Рождество — семейный праздник, его принято проводить дома, а Новый год — праздник публичный, хороший повод вырваться в бар или устроить вечеринку, позабавиться сеансом спиритизма. После вызова тёмных сил остаются полуразрушенные здания, а то и целые кварталы, высушенные трупы, чьи-то изломанные жизни. Но дураков и желающих испытать удачу это не останавливает. Среди экзорцистов ходит легенда, что в Рождество все силы ада связаны в бездне, а в канун Нового года они пытаются вырваться и вернуть власть. Сестра Азмария, экзорцист Магдаленского ордена, глубоко вздыхает, отодвигая мешающую прядь. Ей надо сконцентрироваться на текущем моменте, а не витать в облаках. «Ещё Розетта упрекала меня за мечтательность, — это имя на вкус как смесь теплоты, грусти и пепла, как подогретое вино для причастия. — С тех пор мало что изменилось». Девушка бросает взгляд на наручные часы. К счастью, синий рукав униформы не заслоняет циферблат — боязно лишний раз отпускать руль. Для Азмарии машина — своевольное живое существо. Конь, готовый в любой момент заупрямиться и встать на дыбы. — Ну, и скоро мы доедем? — капризно тянет Эмили с заднего сидения. — Я хочу посмотреть на спуск шара времени [1]. — Дался тебе этот шар, его каждый год спускают. Скажи спасибо, что я вообще согласилась куда-то ехать после задания. Больше всего на свете мне хочется вернуться в монастырь и лечь спать. — Какая ты скучная, Аз! Тебе семнадцать, а ты уже как старушка. Даже волосы у тебя седые. — Соблюдай субординацию. Я, между прочим, твоя наставница, — всё это девушка говорит спокойно. Давно заученные фразы слетают с губ, не оставляя следа в сердце. Она привыкла к выходкам своей упрямой ученицы. — А волосы у меня не седые, а белые. Редкий и красивый цвет. Эмили хмыкает и отворачивается. Ей двенадцать, и она выглядит как ангел. Во всяком случае, так считает Азмария. Светло-каштановые кудряшки обрамляют лицо в форме сердечка, драгоценными изумрудами сверкают большие глаза. Даже родинка на правой скуле ничуть не портит очарования. Униформа ордена — синее платье с золотыми крестами на рукавах и белым подобием корсета — очень идёт ей. Девочка напоминает фарфоровую куклу, но при этом носится по ордену, устраивая шалости, над всеми подшучивает… Много хлопот доставляет Азмарие, но та успела привязаться к своей ученице. — А здорово мы того демона прихлопнули! — продолжает болтать Эмили, вольготно откинувшись на спинку кресла. — Угу. Ты чуть не взорвала то здание. — Да ладно! У его владельца денег на десяток таких хватит. — Жаль, спасти никого не удалось… — ладони крепче сжимают в руль. Впереди них по дороге катятся другие автомобили. Их больше, чем в обычные дни. Чёрными скалами нависают над городом небоскрёбы. Их жёлтые окна подобны зубам диковинного монстра. Всё вокруг кажется игрушечным, и даже небо — купол с картонными звёздами и луной. «А может, весь наш мир заперт в стеклянном шаре? — думает Азмария. — Потрясёт его кто-то, и идёт снег… Или у каждого человека свой стеклянный шар? Все мы жутко одиноки. Много людей вокруг, а поговорить по душам не с кем…» — Ты уже составила список дел на новый год? — ученица переводит разговор на другую тему. — Да. А ты? В списке дел Азмарии на первом месте значится: «Перестать жить прошлым». Этот пункт кочует из списка в список вот уже несколько лет, а она никак не может его выполнить. «Розетте бы это не понравилось. Она считала, что жить надо сегодня, и я соглашалась с ней. Это было легко, пока рядом были они с Хроно, но после их смерти…» — Я только сейчас про него вспомнила и решила дописать. Скрип карандаша о бумагу царапнул слух, и девушка на секунду обернулась. Эмили, склонив голову набок и высунув язык, что-то усердно писала в блокноте. — Мы скоро доедем? Надо спешить! Вечно ты тащишься как улитка. Пустила бы, что ли, меня за руль, законы нашего штата это позволяют. — Не в эту ночь. Ты гоняешь как моя бывшая напарница. — Как… Розетта? Мне другие сёстры говорили, что если ты сравниваешь кого-то с ней, то это комплимент. — И зря. Иногда она бывала просто несносной. — Но ты любила её как старшую сестру, да? На это Азмария ничего не отвечает. Поток машин приближается к площади Таймс-сквер, но место для парковки приходится искать во дворах. Эмили ужасно торопится и лезет под руку, ругается с водителем соседнего автомобиля, который, по её мнению, нечестно их опередил. Мужчина укоризненно качает головой: — Какие грубые нынче монашки пошли. Вас в ордене не учат старших уважать? Азмария бормочет извинения, но ученица цепляется за её локоть и бесцеремонно тащит через толпу. Площадь Таймс-сквер, забитая людьми, сужается до размеров коробки с оловянными солдатиками. Здесь все стоят плечом к плечу. Огромная пушистая ёлка в центре служит путеводным маяком, но Азмария всё равно боится потерять Эмили. Ей не хватает уверенности своей ученицы. Медленно опускается сияющий шар. Значит, до Нового года осталась одна минута. Толпа восторженно ахает. Девушка плотнее кутается в пальто, ветер пронизывает тело холодными мурашками. «Надо было и Эмили заставить что-то тёплое надеть. И почему я это не проконтролировала?» Она снимает своё пальто и накидывает на плечи ученицы. — Зачем, Аз? — сердито отмахивается девочка. Её взгляд прикован к шару. — Не мешай, забери обратно. Я закалённая, мне ничего не будет, а вот ты от любого сквозняка кашляешь. Азмария ловит небрежно скинутый предмет верхней одежды. Шар достигает нижней точки одновременно со стрелкой часов на её запястье, своим блеском он может соперничать с луной: сотни пластин отражают свет. Взмывают в небо фейерверки, и всполохи семи цветов радуги скачут по площади. Эмили хлопает в ладоши и смеётся как ребёнок. В её глазах плескается безграничное счастье. Она обнимает Азмарию, поздравляя её с Новым годом. Девушка что-то отвечает, но разумом она не здесь. Сердце ноет и трепещет. «Хроно, Розетта, вот ещё один год я встречаю без вас»… Когда экзорцистки подходят к машине, Эмили спрашивает: — Почему ты такая грустная? Тебе не понравился спуск шара? — Нет, это было очень красиво. — Тогда почему? Я не отстану, пока ты не ответишь! — Почему… — задумчиво повторяет Азмария и садится в машину. Упрямая ученица ныряет на заднее сидение. — Я хочу, чтобы кто-нибудь выслушал меня. И если я буду говорить долго, то, может быть, и договорюсь до чего-нибудь разумного. — Ого! Ну, ты и цитату завернула. — Я всего лишь повторила слова одного человека, сказанные пять лет назад. Тот Новый год я встречала с Розеттой и Хроно… — Расскажи, пожалуйста! Девушка погружается в воспоминания, они снежной пеной смыкаются над её макушкой. Автомобиль едет совсем тихо, но, кажется, это никого не волнует.***
1924 г. Пять лет назад в канун Нового года Азмарию с Розеттой и Хроно отправили на вызов в дальний пригород Нью-Йорка, всеми забытый сельский городок. — И откуда у них там телефоны? — ворчала Розетта, сидя на водительском месте. Внешность подруги повзрослевшая Аз помнила хорошо. С тех времён у неё сохранилась чёрно-белая фотография, где они стояли все вместе. В памяти приходилось оживлять цвета… Розетта была простоватой девушкой среднего телосложения. У неё было открытое лицо, голубые глаза, волосы цвета спелой пшеницы и чуть вздёрнутый нос. Она была монахиней, поэтому почти всегда носила кобальтовую униформу ордена. Орден был боевым, и в одежде монахов делался упор на удобство, а не на строгость, но синий клобук [2], которым была покрыта голова, оставался важной деталью. Мать-природа наделила Розетту телесным и душевным здоровьем, бодростью, силой духа. Девушка умела обращаться с оружием и считалась одним из лучших стрелков ордена, но вот метла или поварёшка в её руках становились совершенно бесполезными предметами. Она как магнит притягивала недовольство окружающих, но девушку спасал непобедимый оптимизм. Её напарника, Хроно, сопровождало более минорное настроение. Этот был подросток чуть старше Азмарии, задумчивый и молчаливый. Небольшой рост, худощавое телосложение и фиолетовые волосы, заплетённые в косу, выделяли его среди прочих. Он был на редкость добрым и терпеливым существом, в любой непонятной ситуации разводил руками и виновато улыбался. Втихомолку его называли слугой Розетты. Он и вправду ходил за ней как верный пёс, но Азмарию восхищала эта преданность. Мало кто знал, что Хроно на самом деле древний демон. Они с Розеттой заключили договор, когда той было двенадцать. Она пошла на это, чтобы спасти брата, угодившего в лапы другого могущественного демона. Но повзрослевшая Азмария догадалась и о второй причине: Розетта хотела спасти Хроно, с которым успела подружиться. Он лишился рогов — источника жизненной энергии демонов – и был обречён на медленное умирание. Розетта заключила с ним договор, и демон одним своим существованием забирал годы, отпущенные ей на жизнь. «Наверное, я не доживу даже до тридцати, — сказала однажды девушка. — Моя жизнь коротка, но я ни о чём не жалею». Хроно и сам страдал от этого, не желая убивать близкого человека, но ничего не мог изменить. Сама Азмария в то время была двенадцатилетней девочкой — хилой и худенькой, как слабое молодое деревце. У неё были белые, будто выгоревшие на солнце волосы, а им в противовес — глаза цвета мускатного ореха. В то время она не состояла в ордене официально, поэтому носила гражданскую одежду — плащ нежных, бело-розовых тонов и розовые сапожки. Была у неё сверхъестественная способность — исцелять людей своим пением, а ещё белые крылья, которые появлялись в редких случаях. Азмария принадлежала к числу апостолов — людей, наделённых особым благословением Небес. — Каковы детали дела? — спросил Хроно, пытаясь расстелить карту на бардачке. — В целом ничего особенного, — ответила монахиня. — Жители с трудом засыпают, во сне их преследуют жуткие кошмары. По городу бродят мертвецы. Или жителям только снится, что бродят. Они утверждают, что мертвецы периодически восстают из могил. Пока что никто не убит и не ранен, а вот нервишки изрядно подпорчены. — Я бы тоже в обморок упала, если бы такое увидела. — Какие-то послания мертвецы оставляли? — деловито поинтересовался демон. — Нет. Просто ходили, всех пугали, били стёкла… Зарегистрированы акты вандализма. По словам свидетелей, от прикосновения к кресту мертвецы рассыпались в прах. — Хм, как всё запутано. Кошмары и мертвецы — лишь следствие, надо найти причину… — За этим мы туда и едем. В то время как все нормальные люди готовятся встретить праздник, — монахиня печально вздохнула. — Хотя бы Рождество спокойным выдалось. Да, Азмария? — А? Ага, — девочка встрепенулась и кивнула. Примерно через час они достигли пункта назначения. За окном водили хороводы бесконечные сосны. Их игольчатые рукава покачивались из стороны в сторону, куда-то ползла луна… Девочка бы уснула, води Розетта аккуратнее, но та этого просто не умела. Автомобиль подскакивал на кочках и делал немыслимые зигзаги, колёса умудрялись где-то застревать… Городок неприветливо встретил гостей. Нахохлившиеся дома ощетинились на них черепичными крышами. — Два магазина, кафе и школа, рядом филиал полицейского участка, — со скучающим видом перечислила Розетта. — Негусто. Экзорцисты решили начать работу после разговора с мэром. Здание городского управления также располагалось рядом со школой. Оно выглядело скромнее остальных построек, если не сказать, хуже — плоская крыша, обшарпанные пятнистые стены. Мэр — полный, начинающий лысеть мужчина средних лет, с усмешкой поглядывал на посетителей. Азмария беспокоилась, что он не воспримет их всерьёз и этим рассердит Розетту, но он вежливо поздоровался с ними и пригласил в свой кабинет. — Садитесь на диван. Тот, что напротив стола, у другого пружины выскочили. Пушки не бойтесь, маленькая мисс, — обратился он к замершей девочке. Та разглядывала ружьё на стене. — Она не выстрелит. Ребята заняли диван, мужчина опустился на стул напротив. — Хотели засвидетельствовать вам своё почтение, — с плохо скрываемым сарказмом начала Розетта. — Моё разрешение на проведение работ вам не требуется, так ведь? — Ну-у… Будет лучше, если вы согласитесь с нами сотрудничать, но мы можем обойтись и без этого. — Понятно. Удивлён, что орден посылает на задания таких детей. То есть вы вполне взрослая девушка, у нас такие даже замуж выходят, — Розетте было шестнадцать, — но ваши товарищи… — Они под моей ответственностью. Что вы думаете о происходящем в городе? О том, из-за чего нас вызвали? — Я считаю, это игра чьего-то воображения. Или же чистой воды враньё. Смешно смотреть на кучку золы, которую пытаются выдать за прах мертвеца. Я во всё это не верю, а дебоширам, устраивающим беспорядки, удобнее обвинять демонов. — Значит, нас вызывали не вы? — Не я. Думаю, это сделал господин пастор, у нас тут протестантская община. — Протестант и обратился за помощью к католикам? Интересно… Спасибо за информацию, до свидания. Команда вернулась в машину, где их не могли подслушать. — Какой неприятный человек, — при воспоминании о мэре Азмарию передёрнуло. — А по-моему, безобидный чудак, — высказался Хроно. — Но не стоит сбрасывать его со счетов. Что дальше, навестим пастора? — Лучше проверим кладбище и опросим свидетелей. Приехали как дураки… Сестра Кейт специально нас сюда направила. По правилам ордена мы должны будем, не найдя состава преступления, две недели пробыть в этой дыре. На всякий случай. Две недели! Даже если будем точно знать, что вызов ложный! Другим-то наша настоятельница это спустит без всяких вопросов, а вот если я, именно я вернусь хоть на один час раньше… Позади кладбища тёмной стеной высился лес, кресты терялись на его фоне, зато ярко выделялись белые надгробия. Азмария старалась не отставать от друзей. В её кармане болтался пузырёк со святой водой, но когти страха подтачивали пятки. Скрипел снег. От каждого лишнего шороха девочка вздрагивала. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать и не броситься обратно к машине. Хроно, словно угадывая её состояние, останавливал Азмарию лёгким прикосновением. Монахиня была занята осмотром местности. Пристальный взгляд и плотно сжатые губы выдавали её сосредоточенность. «Она, как всегда, больше всех работает, — подумала Азмария, — больше всех старается, чтобы дело завершилось успехом, чтобы никто не погиб, а её упрекают в нечуткости». Тонкий луч фонарика скользнул по мёрзлой земле. — Обыкновенное кладбище, — вынесла приговор Розетта. — Но некоторые могилы действительно разрыты… Стой, Азмария! — она застыла в нескольких сантиметрах от чёрного провала. Где-то вдалеке заухала сова. — Чёрт, снегом всё завалило, — сказала монахиня, осветив дно ямы. — Доски торчат, а вот в каком состоянии гроб… — Я могу его раскопать, — вызвался демон. — Мне бы только лопату. — Поищи в машине. У нас там чего только нет. Вскоре Хроно вернулся. Помимо лопаты он захватил с собой верёвку и колышек. Вбив последний в снег и привязав к нему верёвку, он довольно легко съехал вниз. Его подошвы с гулким стуком ударились о дерево. Демон занялся очисткой снега, налипшего на крышку гроба. Работал он быстро. От интенсивных взмахов лопатой его щёки раскраснелись, став по цвету неотличимыми от алого плаща, на лбу выступили капельки пота. Азмария немного завидовала ему: она успела замёрзнуть от стояния на одном месте. Но, если подумать, Розетте приходилось куда хуже. Она сидела на корточках возле ямы и терпеливо светила фонариком. — Кажется, всё, — Хроно выдохнул облачко пара. — Доски… Они как будто выломаны изнутри. А гроб пуст. — Теперь у нас есть доказательства реальности мертвецов. Вылезай. — М-можно уходить? — холод выветрил страхи из головы девочки. — У-у! — раздалось из-за ближайшего надгробия. Азмария пронзительно закричала, прижавшись к Розетте. Та направила пистолет в сторону подозрительного шума. — Кто бы ты ни был, выходи. Считаю до двенадцати, потом стреляю. — Не надо так сурово, сестричка! Я просто пошутил. Из-за надгробия показался рыжеволосый парень лет шестнадцати. Насмешливо улыбаясь, он поднял руки вверх в жесте «я сдаюсь». — Как насчёт того, чтобы сходить в наш бар? — начал он. — У нас там точно веселее, чем на главной площади, где будут петь святоши из церковного хора. От него отчётливо разило чем-то неприятным. Девочка с удивлением поняла, что это алкоголь. «Но в США ведь сухой закон [3]…» — А с какой стати вы нас приглашаете? Чем мы обязаны такой честью? — Как-то скучно, давно у нас не было новый лиц… Праздник, в конце концов! И ты довольно хорошенькая, хотя и монашка. — Спасибо, — процедила девушка. — Не приставай к ней! — Хроно сделал шаг вперёд. — А ты её младший братик? Или сестрёнка? Прости, дружище, но сложновато определить твой пол, эта твоя косичка с бантиком… — Оставь её в покое. — Она уже большая девочка и сама может решать, что делать. — Мы принимаем твоё приглашение, но постарайся быть повежливее с моими друзьями. — Что-о? — в один голос протянули Азмария и Хроно. — Отойди, нам надо посоветоваться, — сказала Розетта. Парень понимающе хмыкнул и выполнил её просьбу. — Поймите, это отличная возможность побеседовать с другими людьми, с молодёжью… — По-моему, в плане тебя у него отнюдь не дружественные намерения, — демон буравил её ревнивым взглядом. — Ой, да кому я нужна! — махнула она рукой в объёмной перчатке. — Вечно тебе кажется, что кто-то хочет меня изнасиловать. — Давайте уже куда-нибудь пойдём, я замёрзла! — Вот видишь, Азмария тоже за бар. Ты в меньшинстве. До места они добрались на машине, следуя указаниям нового знакомого. Здание из красного кирпича на углу одной из улиц напоминало скорее склад. Кричащая вывеска и яркие гирлянды смотрелись на нём крайне неуместно. Внутри, на первый взгляд, было полно людей, но, приглядевшись, девочка поняла, что здесь собрались только молодёжь и подростки. Из шипящего радиоприёмника вырывалась громкая музыка. Ритмичные удары мешались со стонами трубы, и Азмария определила это как джаз. В баре было трудно дышать, сигаретный дым ядовитым туманом застилал глаза. — Надо же, совсем нет взрослых, — удивилась монахиня. — Да, здесь мы сегодня тусуемся. Скажи спасибо моему старшему брату, он хозяин этого заведения. Посетители сидели на диванах или табуретках и передавали друг другу бутылки с какой-то жидкостью, некоторые танцевали. На вошедших никто не обратил внимания. Их проводник, которого звали Джек, усадил их на диван возле барной стойки и стал болтать с Розеттой. Та охотно поддерживала разговор, но не забывала смотреть по сторонам. Хроно хмурился, ему явно не нравился такой поворот событий. Азмария была напряжена, ожидая какого-то подвоха, но постепенно расслабилась. Её угостили сладким зефиром… Девочка начала погружаться в сон. Но очнулась от ощущения чего-то жуткого. На неё пристально смотрел парень, сидящий на стуле возле барной стойки. Он казался самым обычным человеком: нос с горбинкой, каштановые волосы, бледные губы. Короткие пальцы с обгрызенными ногтями до покраснения сжимали стакан. Всё бы ничего, но глаза колючие, волчьи — злые и затравленные. — …Слушай, Розетта, может, выпьешь со мной? Сейчас алкоголь — большая редкость, деликатес. — Я не против, — хмыкнула девушка. — Зато против я, — демон решительно забрал у неё стакан. В это время к виску Азмарии приставили что-то холодное. — Она будет моей первой жертвой, — произнёс хриплый голос над её головой. Она не сомневалась, что он принадлежит тому парню, хотя и не могла увидеть, кто её держит. — Если не хотите, чтобы она пострадала, прошу всех, кроме экзорцистов, выйти из здания. Можете вызвать полицию. Делаете что хотите. Для моей проверки много времени не понадобиться, а после неё я исчезну. Азмария затрепетала, её ноги подкосились от страха. «Почему именно я?» Её не отпускала эта мысль, пока Розетта и Хроно разгоняли толпу. Или толпа сама собой рассосалась и исчезла, подчинившись простейшему закону: «Когда всё хорошо, нас много, а когда плохо — ты один»? Девочка пробовала молиться, но знакомые с детства слова вдруг стали такими тяжёлыми… — Что тебе нужно? — спросила Розетта, когда в баре осталось четыре человека. — Сколько вас в нём? Один, два? Легион? — Нисколько. Я одержим не бесами, а желанием найти истину. О, я говорил с ними, я много с ними говорил. Они всемогущи, они воскрешают мертвецов. С их помощью я проходил сквозь стены, а ваш Бог… Он или не существует, или ничего не может. Это станет очевидно, когда я убью апостола. — Чего ты хочешь? — Я хочу, чтобы кто-то выслушал меня. И если я буду говорить долго, то, может, и договорюсь до чего-нибудь разумного, — он усмехнулся. — Я хочу… я хочу доказать бытие Бога. Или наоборот его небытие. Если Он есть, то непременно защитит избранную свою. — Ты сумасшедший. Отпусти её. — Я сумасшедший? — он рассмеялся. — Безумны все вы, раз веруете в то, чего нет. Вот ты. Если ты так веришь своему Богу, то почему боишься, что с твоей подругой что-то произойдёт? Разве Он не защитит её? Если Он, конечно, есть. Но всё-таки его нет, как нет новогодних и рождественских чудес и прочего бреда. Повисло тягостное молчание. Слова мальчика звучали убедительно. Азмария хотела, чтобы Розетта разбила их в пух и прах одним убедительным аргументом… но её старшая подруга молчала. Апостол догадывалась, почему. Ей казалось, что и сама Розетта сейчас спрашивает себя об этом. Почему? Почему, когда то жуткое существо в белых одеждах сломало её детство и забрало брата, рядом с ней не оказалось никого, кроме Хроно? Почему никто, кроме демона, не помог ей? — Почему боюсь? Потому что я… плохая верующая, плохая монахиня! Я со многими поступаю жестоко, и у меня самой, если хочешь знать, договор с демоном. Я не хочу подставлять Азмарию под удар! — Твой отец — здешний священник? — неожиданно спросил Хроно. — Да. А как ты узнал? — Узнаю слабую породу вероотступников. Сначала в церкви на коленях ползают, а после у трона бесовского князя. Жалкие людишки, пустословы-философы. Всё до чего-то пытаются докопаться, пока их самих не съедят те силы, которых они призвали. Наверное, твоя мать умерла, и после этого ты разочаровался в Боге? — Предположим. — Знаешь, а она ведь была продажной женщиной. Я это знаю наверняка. — Ты лжёшь! — неожиданно закричал подросток. Девочка почувствовала, что ледяной ствол пистолета перестал давить на её шею, а секундой спустя прозвучал выстрел. Она в ужасе зажмурилась, думая, что стреляли в неё… Потом её толкнули, она упала, а когда вновь открыла глаза, то увидела, что стреляли не в неё, а в Хроно, который сидел на полу, зажимая рану в плече, из которой текла чёрная кровь. Розетта стояла над виновником происшествия, придавив его к полу и выкрутив руку, скрюченные и бессильные пальцы которой уже не могли удержать пистолет. — Стандартный метод работы нашей команды, — гордо сказала монахиня, обращаясь к Азмарии. Но та смотрела на Хроно, в чьих глазах плескалась грусть. «Наверное, он сейчас думает, скольких дней или недель жизни стоила Розетте его рана». — Как ты, Хроно? — спросила монахиня, будто совершенно забыв о поверженной угрозе. — Не отвлекайся на меня — делай, что нужно. В конечном счёте, это единственный наш след в жизни.***
— Вот это история! — поражённо воскликнула Эмили. — И чем всё закончилось? — Мальчик раскаялся, нападения мертвецов и странности в городке прекратились. Орден и полиция некоторое время держали его под контролем, но подобных инцидентов больше не было. Наверное, что-то изменилось и в нём… А мы с Розеттой и Хроно вернулись в орден. Его раны всегда очень быстро заживали… наверное, поэтому он так часто грустил. Он был бы счастлив, если бы его раны нельзя было исцелить. — Ты скучаешь по ним, да? — Угу. Но после разговора с тобой мне стало легче, я договорилась до чего-то разумного. Я поняла, что жизнь несмотря ни на что продолжается, что Розетта и Хроно хотели, чтобы я жила... Спасибо, что выслушала меня!