И ныне и присно

Сергей отхлебнул холодного пива и смачно выдохнул, откинувшись на спинку кресла. — Ты прикинь, Антох. На вызов вчера ездил — а там уроды какие-то малолетние котёнка подожгли и смотрели, как он бегал. От котёнка там гараж занялся, ну а от него и пошло… ущерба на хренову гору бабла, а этим сволочам мелким даже не будет ничего. — Котёнка-то хоть спасли? — буркнул Антон. Он был не в духе: недавний вызов, казалось бы, совершенно обычный, не давал ему покоя. И вроде всё было нормально, ничего особенного — старики часто бывают с придурью — но нет… Что-то с ним было не так. — Какое там, — Сергей махнул рукой. — Рожки да ножки остались, бедолага… Я матерям ихним сказал, чтобы они своим детям как минимум ухи открутили. А вообще, сажать за такое надо. Ведь они как, сначала животных, а потом и людей… Эй, Антох, ну ты чего хмурый такой? Плохой день? Антон помялся. Рассказать, что ли, говорливому приятелю про случай, который его мучит… — Да тётку все одну вспоминаю, — наконец признался он. — Было с неделю, что ли, назад. Вызов от пары подростков, мол, девчонка пришла домой, а из квартиры дым валит. Ну, она и звонит, мол, помогите, пожар, а там тётя моя осталась. — И что? — заинтересовался Серёга. — Поджог оказался? — Да нет, — Антон вздохнул. — Глупо как-то вышло. Тётка пожилая там была, очень верующая, свечки зачем-то поставила. Сперва думали, утром, потом время смерти установили — оказалось, ночью померла. Сердечный приступ или что-то вроде. Ну, свечки, видимо, тлели всю ночь, а потом возьми да вспыхни. И всё, пожар. — Ох, говорят же им не жечь ничего в квартирах, — поморщился Сергей. — Жаль бабу, конечно. Но хоть быстро померла, всё лучше, чем заживо сгорать. И ведь всю ночь лежала, а только днём загорелось, ты гляди. Церковные свечки разве горят так долго? Антон потёр пальцами виски. Голова болела — жуть. Ещё и спать в последнее время толком не мог. — Не должны, Серёг, в том-то и дело. Там вообще много странного. Бабка была бездетная, с ней там только племяшка жила, ну, девка эта, которая пожарных вызвала, — а посреди комнаты ванночка валялась. Детская. И вода разлита. Ну вот зачем, скажи на милость? — Ну… мало ли. Может, под старость лет с ума сбрендила? Мерещился ей ребёночек, вот она его купать и полезла. — Ты дальше слушай. Это ещё не всё. Там по полу обрывки одежды этой девчули валялись. Ну, той, которая вызвала. Прям и футболка, и трусы… там обгорело всё, конечно, но видно было, одежда — ношеная! И сама она нас встретила в одной рубашке и шортиках, погода, что ли, для конца октября? Сергей задумался. — Блин, и вправду… слушай, так может, она… того? Там была? Ну, как пожар начался. Правда, зачем одежду рвать, больная, что ли? Даже если огонь сбить пыталась — ну не трусами же. Или тётка достала из стиралки и порезала зачем-то. Мало ли что там у неё за обряды. — Вот и я гадаю, — согласился Антон. — А ещё знаешь, что? Ты только не говори никому, засмеют же. — Ну? — В общем, лежала она странно. Как будто долго бегала перед тем, как упасть. Такое бывает, когда заживо горят, но она ж от инфаркта!.. — Ну, чёрт её знает, может, и бегала. Инфаркты тоже разные бывают. — А ещё, Серёг, хотя тут уже у меня глюки, наверное… мне показалось, что она шевелилась, когда я туда вошёл. Ты понимаешь, мёртвая ещё с ночи — шевелилась! — Антон замер, затаив дыхание. — Я чуть не поседел с ужасу, когда это вспомнил потом, как узнал про заключение о смерти. Сергей крякнул и добродушно фыркнул в рыжеватые усы. — Не, ну это ты уже загнул! Я тебя понимаю, конечно, в огне чёрти что примерещиться может, но не бредить же этим наяву, ну. Может, тебе отпуск взять? Заработался совсем, смотри, какой бледный, а? — Да, похоже на то, — Антон слабо улыбнулся. Ну конечно же, он себя накручивает. Трупы не шевелятся, а огонь искажает восприятие. Все это знают. А ванночка и порванная одежда — да шут его знает, что там за разборки были у этих двоих! Пусть с этим менты разбираются. — Ладно, хорош хмуриться. Выпьем? — Сергей поднял стакан с пивом. — За то, чтобы у нас всё было хорошо. — Согласен, — Антон протянул стакан в ответ и вдруг, сам того не ожидая, добавил. — И ныне, и присно, и во веки веков. Сергей удивлённо взглянул на него. Затем вдруг усмехнулся, ударяя собственным стаканом об Антонов. — Аминь, что уж тут. — Аминь, — медленно повторил Антон и улыбнулся.