Это работа для ведьмака

Регис всегда замечал, что в общении Геральт не мастак. Собственно говоря, это мог заметить любой, кто провел с ним наедине дольше пятнадцати минут — при условии, что Геральт вообще соизволил открыть рот. У него было множество других достоинств — вроде преданности, порядочности, благородства или врожденного альтруизма — но вот «быть приятным собеседником» в список этих достоинств не входило абсолютно. На такой результат, однако, не рассчитывал даже Регис. Он украдкой вздохнул. Пожалуй, этого следовало бы ожидать. Пока Регис невозмутимо дремал на переднем сидении, подперев голову рукой — в транспорте ему было ужасающе скучно, и, кроме того, он никогда не находил тряску приятной, так что предпочитал проводить время с пользой — Геральт за двенадцать часов успел дважды пересечь границу, устать, и, как смутно помнил Регис, поссориться с таможенниками по поводу запаса разнообразного огнестрельного оружия и оккультных символов в багажнике машины. Тоже дважды. В итоге это значило, что когда к шести часам вечера они наконец преодолели внушительную пробку на въезде в город и добрались до центрального полицейского отделения Новиграда, из них двоих только Регис лучился бодростью, оптимизмом и искренней заинтересованностью в происходящем. Геральт же лучился мизантропией. Что, в свою очередь, означало, что Геральт настроил против себя все полицейское отделение за рекордный срок в четырнадцать минут. — Вы будете мешать мне работать или займетесь чем-нибудь полезным? — саркастически вопросил Геральт. — Пончиков там поедите, может? Регис вздохнул более отчетливо. — Дорогой друг, — терпеливо сказал он. — Может быть, лучше… — А это вообще кто? — в конце концов, взорвался капитан полиции Грегуар Эверетт. Он был пожилым мужчиной с унылым длинным лицом и такими же унылыми интонациями, благодаря которым ты очень быстро начинал хотеть его ударить, в каком бы настроении и степени человеколюбия ты не находился до этого — просто чтобы он шевелился побыстрее. В его исполнении слово «взорваться» обрастало новыми значениями и скорее напоминало эмоциональный эквивалент взрыва на фабрике по производству метана — очень коротко, не слишком зрелищно, довольно заунывно, но отойти все равно стоило, потому что тебе могло прилететь осколками по голове. — Это мой… консультант, — нашелся Геральт, который явно не знал, как еще ему описать увязавшегося за ним Региса. — Я думал, это вы консультант, — не отступал Эверетт. — Вы что, один со своими обязанностями не справляетесь? Геральт посмотрел на Региса с возрастающей ненавистью, однако это было еще ничего, потому что взгляд, который он устремил на несчастного Эверетта, был еще яростнее. — Я… — медленно начал было Геральт, но Регис поспешно его остановил, успокаивающе положив руку на плечо. — Эмиель Регис, — любезно представился он, протягивая Эверетту ладонь для рукопожатия. — Я друг Геральта. Судмедэксперт со специализацией на сверхъестественных причинах насильственной смерти. Подумал, что мог бы тут пригодиться. — Мы вас не звали, — сообщил все еще мрачный Эверетт, но руку все же пожал. — И платить не будем. Мало нам одного ведьмака… — Об этом речи и не идет, — заверил его Регис. — Я тут на добровольной основе, исключительно из… Интереса к детективной науке. Так что если вы позволите нам осмотреть тела, мы будем очень благодарны. Геральт молчал. — А отчетов что, уже недостаточно? — Всегда лучше посмотреть самому, — тактично сказал Регис. — Вдруг мы что не так поймем. Геральт заскрипел зубами, но Регис незаметно ткнул его локтем в бок, и он смолчал. К тому же, Эверетт уже выписывал им пропуск, неразборчиво ворча что-то насчет «документации», и «отчетности», и «опять писать объяснительные». — Морг вниз по лестнице и налево, — сказал он. — Мы не потеряемся, — уверил его Регис и силой утянул Геральта в коридор, пока он не поссорился с кем-нибудь еще. Пока Геральт стоял, склонясь над вскрытым — чтобы не говорить выпотрошенным — трупом и прикрыв рот и нос смоченной ментолом маской, Регис скучающе слонялся. Местный судмедэксперт, флегматичная женщина со взглядом мертвой рыбы, изгналась сама, никакого интереса к их изысканиям не проявив. Кажется, она еще и была несколько оскорблена, что ее работу перепроверяли. Регис начинал предполагать, что над всем полицейским участком довлеет демон уныния, и именно он заставляет всех здесь присутствующих выглядеть так, как будто они только что крупно проигрались в гвинт. Он бросил заинтересованный взгляд на тела. Ему, конечно, было крайне любопытно, но Геральт все еще пребывал в настроении мрачном, и Регис благоразумно решил не лезть к нему под руку, чтобы не раздражать еще больше. Иногда до Региса все-таки смутно доходило, что его излишне самоуверенная манера общения окружающих бесила. — Регис, — окликнул его Геральт, положив конец терзаниям. — Подойди-ка. Регис с облегчением натянул на руки латексные перчатки, склонился над трупом, вдохнул знакомый запах разложения пополам с консерваторами, и взял в руки линейку. — Интересно, — сказал он и нахмурился. Настала очередь Геральта скучающе слоняться. — Послушай, — предельно мягко сказал Регис через некоторое время. — ты меня, признаться, изрядно отвлекаешь. Не мог бы ты прекратить? Я пытаюсь сосредоточиться. — Я вообще-то ничего не делаю, — сдержанно возмутился Геральт. — Я даже не разговаривал. — Друг мой, как нам давно известно, я вампир. Более того, вампир необыкновенно… Эмоционально чувствительный. Ты злишься, меня это сбивает. — Ты что, серьезно ощущаешь чужие эмоции? — Представь себе. Так что будь добр, либо подожди снаружи, либо возьми себя в руки. Геральт несколько раз вдохнул и выдохнул, и в руки себя действительно взял. Для стороннего взгляда никакой разницы, вероятнее всего, заметно не было, но Регис ощутил, что тяжелое облако чужого раздражения отвлекает его уже меньше. — Извини, — сказал Геральт. — Ну так… — Секундочку, — Регис склонился над распростертым телом еще ниже. Сверил записанные в блокнот числа. Кончиком длинного ногтя раздвинул края раны, изучая повреждения. Померил расстояние между ровными коническими дырами, оставленными в плоти клыками. Недоверчиво хмыкнул. — И что ты думаешь? — не выдержал Геральт. — М-м? В данный момент я думаю о том, что проголодался. — Регис, тебе когда-нибудь говорили, что шутки у тебя не очень выходят? — Это видовое чувство юмора, — объяснил Регис. — Я пытался выразить то, что ты излишне меня торопишь. Но изволь, из того, что я вижу, я могу постановить: раны были нанесены протофледером. Существом, как нам обоим доподлинно известно, вымершим вскоре после Катаклизма и здесь оказаться никак не способным. На это указывает характер повреждений, и, что немаловажно, дополнительные клыки — входные ранения здесь и здесь — у его современного собрата не сохранившиеся. — Ну хорошо, — Геральт потер переносицу, безуспешно пытаясь скрыть замешательство. — А то я уж подумал, что мне пора на покой. — Нет, — спокойно сказал Регис, склоняясь над вторым телом. — С твоими познаниями все в порядке. Это вселенная наносит нам очередной удар. Да, несомненно. Тут все то же самое. Расчленены, отсутствуют внутренние органы, мягкие ткани с лица объедены… Раны более четкие, следы менее смазаны, видимо, эта особь младше, клыки еще не успели сточиться. Если бы я не знал, что это невозможно, я бы со всей уверенностью сказал — это протофледер. — Это протофледер, — подтвердил Геральт. Регис стянул с рук перчатки и метко швырнул их в мусорное ведро. — Это невозможно, — сказал он. — Потрясающе. Они покинули здание полиции еще через полтора часа, отягощенные раздумьями, внушительной кипой документов и несколькими подписанными разрешениями. Солнце уже село, и на Новиград опустился душный летний сумрак. — Знаешь, — сказал Геральт, вертя в руках пачку сигарет, которые он почти никогда не курил, — я тоже. — Прости? — Я говорю, пошли найдем какой-нибудь ужин. — Это можно, — оживился Регис, пытавшийся запихать в сумку папки с подписью: «ПОЛИЦИЯ: ТОЛЬКО ДЛЯ ВНУТРЕННЕГО РАССЛЕДОВАНИЯ». Ему, честно говоря, казалось, что если бы буквы были поменьше, то и внимание они бы привлекали не так сильно. Бар со звучным названием «Hen Cerbin» подвернулся почти сразу же. Геральт нашел эльфийское наименование знаком, что на него будут коситься чуть менее подозрительно, чем обычно, и решительно утянул Региса именно туда. На Региса никогда никто не косился — кроме тех случаев, когда некстати подвернувшаяся витрина удачно сочеталась с особенно внимательным прохожим — а потому ему, в сущности, было все равно. После стейка Геральт несколько поостыл в своей ярости к окружающему миру и, очевидно, заскучал. Регис, изучающий содержимое документов прямо за столом, чувствовал на себе его пристальный взгляд. — Ну что? — спросил он через некоторое время. — Ты меня насквозь просмотришь. — Интересное у тебя чтение за ужином, — заметил Геральт, наугад вытаскивая еще один лист из пачки документов. — «…Смерть наступила в результате первичного повреждения arteria carotis externa. Отсутствуют такие внутренние органы, как печень, тонкий кишечник, правая почка. Череп раздроблен острым коническим орудием, по всей видимости, клыками крупного чудовища. Мозг частично удален из черепной коробки…» — Мозг — излюбленное лакомство фледеров, — сообщил Регис, отрезая себе очередной кусок курицы. — Богат микроэлементами и липидами. — Возбуждает аппетит, что тут и говорить. — Я судмедэксперт, — указал Регис. — Месячной давности. Подобные отчеты я писал за обедом каждый день на протяжении тридцати лет с редкими перерывами на выходные. Смысл твоего упрека от меня ускользает. — Нет никакого упрека, — сказал Геральт. — Я просто подумал, может, ты дашь мне поучаствовать в моем расследовании моего заказа? Регис беспрекословно передал ему папку и заскучал уже сам. Он уже какое-то время разглядывал в окне отражение зала, где он сам, как и всегда, совершенно отсутствовал, когда его отвлек голос Геральта. — Завтра опросим свидетелей и осмотрим места происшествия, — он отметил в карте лежащего на столе планшета несколько точек. — Зараза. Мне нужен свежий труп. От этих уже практически никакой пользы, все следы наверняка затоптали. — Если они были. Криминалисты ничего не нашли, Геральт. Кроме того, не вздумай изъявлять подобные желания при нашем капитане. Он человек чувствительный. — Ну да, криминалисты. Я и забыл, что криминалисты такие большие специалисты по твоим вымершим собратьям. — Столь же далекое от правды и насквозь расистское замечание, как если бы я назвал горилл твоими ближайшими родственниками. У вас, впрочем, я, по крайней мере, улавливаю некоторые сходные черты, — слегка оскорбился Регис. Геральт извиняющееся развел руками. — Если ты закончил с попытками уязвить мое благородное генеалогическое древо, то я бы рекомендовал пойти поискать гостиницу. Геральт спорить не стал. — Я вот все думаю, — сказал он, когда они вышли на шумную улицу и он все-таки закурил сигарету, — а насколько эта твоя эмпатия сильна? — Это профессиональное любопытство или личный интерес? — И то, и то. — Довольно сильна, — уклончиво ответил Регис. Геральт продолжал смотреть на него в упор, и Регис сдался. — Это сложно объяснить, я уже говорил. Скажем… Мне легче проникнуться чужими страданиями. Найти сочувствие. Принять чужую точку зрения. Ощутить искреннюю радость за других. Заразиться чужим энтузиазмом. — Приятно. — Также, — продолжал Регис, — мне легче поддаться чужой ненависти. Ощутить чужую неприязнь и страх. Почувствовать отчаяние и бессилие, мне несвойственные. — Менее приятно. — Как и все вещи, — философски заметил Регис, — талант всегда идет рука об руку с… как там… — С работой? — припомнил Геральт. — Нет, я имел в виду, с негативной стороной дела. — Значит ли это, что тебя можно использовать в качестве детектора лжи? — продолжал гнуть свое Геральт. Регис только вздохнул. — В общем и целом, — признал он, — да, можно. Оставалось только гадать, какой план это породило в голове его дорогого друга.