Академия Эльтеров

Табак в летающей над всем прочим миром Лакии был редок и дорог, трубки передавались из поколения в поколение, а тянуть дым из самокрутки считалось достойно лишь городского дна. На Терионе, правда, дела обстояли несколько проще, поскольку кальяны таскали за собой даже кочевники. Курили за компанию, чтоб пообщаться и сделать перерыв, и заменяли сосредоточенным дымлением медитацию. Эльтеры жили долго, по сто с лишним лет, курящие же — как обычные состоятельные люди, но утверждали, что им не жалко пары-другой десятков лет, особливо на фоне того, что большинство жителей Лакии едва доживали до шестидесяти. В таких обстоятельствах ничем удивительным не являлось, что теоретическая часть физической подготовки, называемая «безопасностью жизнедеятельности», или БЖД, включала в себя целый пласт лекций, докладов и плакатов о том, как вредно людям с магическими способностями добровольно дышать тысячей алхимических соединений, начиная с металлов и заканчивая ядовитыми газами, пятьсот из которых считались радиоактивными. Посланник, начитывавший сии лекции, даже притаскивал банку с лёгкими курильщика и не уставал перечислять километровый список болячек, включая наследственные, стращал девушек скорым старением и крошащимися зубами, а невидимок — непрекращающимся кашлем, с которым лёгкие пытаются покинуть отравляемый организм… И всё равно, ныкаясь по углам от Людмилы Тагиловны, которая сама смолила как пропитанный дешёвым маслом факел, и её верных церберов (и сюда же большинство фламмовцев как потомственных доносчиков — у них никогда не считалось зазорным закладывать начальству нарушающих правила), студенты находили возможность почадить. Самыми редкими курильщиками оставались особы женского полу (пистольеры встречались чаще остальных). Курящий же под окнами женского крыла общежития стрелок был явлением частым (если вы понимаете, о чём я…), вторыми шли колдуны, под нервное жевание трубки раскуривающие идеи заклятий и мысли о том, почему у них ничего не работает, и всё взрывается; а вот воины, половину дня проводящие в тренировках, в клубах дыма не представлялись вообще, но имелись. В частности, староста группы «диверсантов» четвёртого курса, кареглазый и светловолосый (двести лет совместной истории Ванова и Алетхиуза не прошли даром для Акриса и Териона) терионец Искандер Бей, больше известный своими отчаянными походами в женское крыло, чем вредной привычкой. Правда, благодаря Шульдиху (то ещё трепло), Бублику (приказа молчать не было) и Людмиле Тагиловне теперь ещё и прыжками с подоконника на кровать своего довольно симпатичного соседа по комнате. Так вот, началась история сия с того, что именно громогласный бас Искандера разбудил колдуна-второкурсника Данилу Белова, жившего в комнате в одиночестве по одной простой причине — хорошо заплатил за отсутствие «сокамерника» — и прозванного в шутку Лордом за большие денежные возможности. Дело в том, Беловы были состоятельной и уважаемой в Акрисе семьёй, сколотившей состояние на рыбе, ибо в своё время кто-то из местных князей опрометчиво за боевые подвиги подарил основателю рода кусок территории с местом нереста вкуснейшей двухцветки. — …А я говорю, надо изловить всей группой и зажать в углу, — твёрдо объявил Бей, стукнув по стене кулаком, и закашлялся. — Ты хочешь нашей смерти? — тихо и насмешливо возразил другой голос, вроде мужской и довольно знакомый. И не хриплый, значит, в отличие от Бея, не курит. Окна комнаты Данилы выходили на Великую Вечную Стройку всея Академии — четвёртый корпус, пустую и необитаемую каменную коробку о двух этажах, предмет страшных ночных баек первокурсников. Хафиз говорил, что, когда он подавал документы в аспирантуру два года назад, с корпусом дела обстояли точно так же. Ходили слухи, что иногда в пыльных пустынных коридорах четвёртого корпуса появлялись они… строители… предрекая страшные мучения ректорату Академии и начальствам кафедр явлением комиссии от ОМА. Так вот именно между общежитием и стройкой прятались от Людмилы Тагиловны курящие студенты. — Да он же омирзел, — отозвался Искандер, явно затянулся и продолжил: — Ваша кафедра ему даст валить целую группу, колдунов и так не хватает. — Нашу группу, — печально вздохнул его собеседник. — Нашу группу называют самой несносной за последние пять лет. Я практически живу в кабинетах у Людмилы Тагиловны и Комара. Данила, зевая, подполз к окну: так, Искандер стоял с трубкой, в клубах дыма, от которых отмахивался как всегда аккуратный и спокойный староста уже без одного экзамена второкурсников, Берк… Брек… Ян, короче. — Людмила Тагиловна, Людмила Тагиловна… Люська она и есть, — махнул рукой Искандер. — А Андрису пообещайте гадость какую-нибудь намагичить, если зачёт не выставит — вы ж тёмные маги, практикуйтесь на врагах народа… Посланник Андрис, непрошибаемо упорный во мнении, что его предмет — самый главный в Академии, и магический анализ, слоетехника, криптомагия и целительство в сравнении с ним меркнут, вёл БЖД. Со второго семестра первого курса до конца четвёртого от упёртости и хорошей памяти этого фламмовца студенты выли благим матом независимо от национальности, и больше всех страдали загруженные по самое не могу вне расписания колдуны. — Он пожалуется, — вздохнул Бейкербрейнгель и закашлялся. — Ну значит, тебя отчислят. Я буду по тебе скучать, если что, — ухмыльнулся терионец. — Не бойся, Саня, к тебе другого мальчика подселят, — высунулся из окна Данила и, ехидно улыбаясь, продолжил: — Может, он в кровати почаще лежать будет, когда ты туда прыгаешь… — Я щаз к тебе прыгну! — криво ухмыльнулся Искандер. На следующий вечер Данилу снова разбудила громогласная прочувственная речь светловолосого терионца — Бей, периодически затягиваясь, вдохновенно вещал о том, что всякий магический щит надёжней спешного убегания в невидимость, его собеседник, когда воин кашлял, в запале вдохнув слишком много дыму, немногословно объяснял терионцу, что щиты кончаются и разбиваются, а по невидимому стрелку просто некуда целиться. Белов, заинтересовавшись, снова выполз к окну. Оппонентом Искандера оказался четверокурсник Микаэль с «разведки» по прозвищу Нимф (нет, волосы были нормального цвета, и чешуи не наблюдалось, просто у фламмовцев сказка такая была, о нимфе по имени Микаэль, влюблённом в земную девушку, и заканчивалась трагической гибелью морской химеры от солнечных лучей). Сокурсники дискутировали долго и упорно, Искандер по-терионски запалисто, громко и активно помогая себе руками, Микаэль — с холодным фламмовским спокойствием. — Мы с Тамарой ходим парой — трансвеститы мы с Тамарой, — радостно помахал рукой спорщикам Белов. — Ты сегодня перепутал окно и не в ту кровать прыгнул? — Мы с Нимфом сейчас по бабам пойдём, а ты продолжай гулять со своим трансвеститом Тамарой. Микаэль воззрился на Искандера с крайней степенью недоумения, ибо «бабы» в его планах на вечер до сей секунды не значились. Вечером третьего дня в комнату Данилы наведался как всегда мрачный Лиеро за своими конспектами по теории проектирования АПС (Автономно-Питаемых Сущностей, в число которых входили и суда, и байки, и турели), витиеватыми путями изгулявшими всё общежитие благодаря беспечности Кара Энцу. — Так у тебя сохранились решения задач по криптомагии? — где-то за окном звонко поинтересовалась Зингельшнауер (эти блондинистые регенсхайнские прононсы в звонком голосе было ни с чем не спутать). — Ага, — отозвался Искандер. — Что там происходит? — спросил у Белова Каннхир, спокойно глядя в окно. — А, точно, там же опять Саня парочку на ночь ищет, — отвлёкся от поисков Данила и подбежал к подоконнику. Люка, кажется, подавился и закашлялся, но остался стоять у дверей. Под окном, залихватски опираясь на стену, ухмыляясь и при этом держа меж зубов трубку, строил героя перед блондинкой-вегетарианкой Искандер. — А ты мне их дашь? — слегка улыбнулась Джокер, накручивая светлый локон на пальчик, при этом локотком ненавязчиво задевая грозящую вывалиться из выреза рубашки грудь — терионец утонул взглядом в декольте и обалдело протянул: — Да-а-а… Пошли ко мне, сейчас найду… — Не соглашайся, Зингельшнауер! Ему уже Нимф отказал! — проорал в окно Данила. — И даже Бейкербрейнгель позавчера не дал на кровать прыгнуть… — Сиди там и никуда не уходи — я сейчас поднимусь, — убрал трубку за пазуху Искандер. — И выкрашу тебя в национальный цвет! — Не-не, если у Териона даже знамя голубое, то тебе ко мне точно заходить не стоит! Поглядев на зверскую мину Бея, Белов спешно забаррикадировал окно и, вручив Каннхиру его конспекты и вытолкав оного из комнаты, запер дверь на три заклятья и замок. …Не, его это не спасло.