Рождественский ужас.

Покосившись на довольно внушительную стопку документов, лежавших на пассажирском сиденье, Спок уныло вздохнул. На то, чтобы все это хотя бы просмотреть, не вдаваясь в подробности, уйдет как минимум несколько дней. Дней, которых у них не было. Скотти, передавший ему бумаги, печально заявил, что Риверсайд опустел больше чем на половину, и люди продолжают уезжать. Да и полиции работать в ухудшающихся с каждым часом погодных условиях будет практически невозможно. Это значило, что шансы найти братика Павла живым были весьма и весьма ничтожны. Честно говоря, Грейсон был уверен, что и они не смогут найти маньяка. Кто они такие, собственно? Просто кучка самоуверенных молодых людей, возомнивших себя крутыми сыщиками. Но они будут пытаться, будут, несмотря ни на что. Нужно только немного везения и… вуаля! Покрепче сжав руль и снизив скорость, Грейсон уставился вперед. Обо всем он подумает дома, а сейчас нужно сосредоточиться на дороге. Ему очень хотелось вернуться к Тиберию целым и невредимым, обнять своего возлюбленного и сладко, упоительно целовать, не выпуская из горячих объятий. Несмотря на то, что прошло всего несколько часов, Спок безумно соскучился. Без Джеймса рядом ему было просто физически больно. Снег сыпал сплошной стеной, делая видимость практически нулевой. Не помогали даже предусмотрительно надетые Тиберием цепи, машину болтало из стороны в сторону, и Грейсону с каждой секундой становилось все труднее и труднее преодолевать снежные заносы. «Такими темпами к позднему вечеру из дома уже не выберешься, а еще обещают усиление ветра», — раздраженно сигналя неожиданно выскочившему прямо под колеса джипа пешеходу, подумал Спок. Благо, скорость была не высокая, и он успел остановить тяжелый внедорожник. Человек слегка наклонил голову в знак извинения и медленно побрел дальше. Грейсону внезапно стало стыдно. Никто же не виноват в том, что стихия не на шутку разгулялась. А в таком аду поди, разгляди чего. Он опустил стекло и крикнул: — Может подвезти? Человек обрадовано закивал и, быстро отряхнув снег с куртки, залез внутрь. Аккуратно убрав папки на заднее сиденье, он довольно улыбнулся, не обращая совершенно никакого внимания на гримасу, которую скорчил Спок, когда увидел, кого именно пригласил в машину. Он и Аманда Грейсон встречались уже довольно продолжительное время, но все равно строптивый подросток начисто игнорировал все попытки к сближению. — Спок, спасибо тебе, ты мой спаситель, — выдохнул мужчина. Конфликтовать сейчас точно не имело смысла. — Не за что, мистер Моррис. Вам в клинику? — Да, — кивнул Грегори, с любопытством оглядываясь. — Это же машина Кирка? — уточнил он. — Ты ее угнал, что ли? — Джим одолжил, — процедил сквозь зубы Спок, про себя проклиная любопытного хирурга. — Не знал, что вы дружите, — удивленно выдал Моррисон. — Да еще так крепко, что он спокойно дает сесть тебе за руль тачки, которая стоит больше двадцати тысяч долларов. — Чего не сделаешь для любимого человека, — приторно сладким голосом выдал Грейсон, с удовольствием наблюдая за перекосившейся физиономией Грега. Моррисона он не любил. Хирург был на редкость занудным и до безумия жадным типом, считавшим даже купленные Амандой яблоки и виноград. И что его мама — красивая и яркая женщина могла найти в этом заморыше, он решительно не понимал. Воистину, любовь зла. — А… А мать знает? — наконец выдавил Грег. — Что ты теперь за другую команду? — Знает, — усмехнулся Спок. — И? — И пожелала долгой и счастливой жизни, — довольно фыркнул Грейсон. — Брось его, — неожиданно серьезно сказал Моррис. — От Кирков нельзя ждать ничего хорошего. Они — порождение зла. — Выметайся из машины, — коротко ответил Спок, резко нажимая на тормоз. — Меня не интересует ни твое мнение, ни твои советы. Ты мне не отец. — Я знаю, Спок. Но поверь мне, я уверен в своих словах. Уверен на все сто процентов. Просто послушай: восемнадцать лет назад моей пациенткой стала Вайнона Кирк. Ее привезла скорая с диагнозом «обширное внутреннее кровотечение». Женщина была беременна. — Ну и что? — Грейсон пожал плечами. — Мало ли какие проблемы могут быть при вынашивании плода. Джеймс же выжил, значит, все закончилось хорошо. — Дело не в этом, — сцепив ладони в замок безжизненным голосом продолжил Грег. — Она хотела сделать аборт, но срок был слишком большим, разумеется, ей отказали. И тогда она решила избавиться от плода самостоятельно. Различные препараты и настои не помогли… Тогда она решила прибегнуть к кардинальным мерам и попыталась выковырять ребенка ножницами. — О господи, — прошептал Спок. — Бедный Джим. — Она ненавидела его, еще в утробе. После того, как Вайнону откачали, на сеансах психотерапии, она утверждала, что вынашивает чистое зло, что этот монстр нашептывает ей на ухо разные гадости и побуждает делать страшные вещи, и что у нее уже нет сил бороться с его тлетворным влиянием. Она ела сырое мясо, утверждая, что этого требует ее еще не рожденный сын. — Ну и при чем здесь Тиберий? — спросил Грейсон. — Он не виноват в том, что его мать психически неуравновешенный человек. — Может быть, — пожал плечами Грег. — Но ты же прекрасно знаешь, что некоторые психические заболевания передаются по наследству. — Не заметил ничего странного. Джим полностью адекватен. — Джордж до пятнадцати лет держал сына на таблетках. Немотивированная агрессия, — вздохнул Моррис. — Да их и дома никогда не было, — возмутился Спок. — Какая к черту агрессия? — Миссис Кирк утверждала, что Тиберий кидается на нее, царапается и кусается, — вздохнул хирург. — И следы на теле действительно были. На некоторых участках была срезана кожа. Она говорила, что это Джеймс срезал ее ножом и съел, пока она спала. — Бред какой-то, — Грейсон зло сощурился, раздумывая над тем, не вышвырнуть ли ему Грега из машины. — Джим самый лучший. И ты не переубедишь меня своими сказками. Это все? — Нет! Вайнона пыталась убить собственного сына три раза — когда ему был год, три года и шесть лет. Поэтому Джордж стал увозить ее как можно дальше от ребенка, оставляя Кирка-младшего с нянями. Ни одна долго не продержалась. — Я бы тоже кусался, если бы меня хотели убить, — раздувая ноздри от ярости, выдохнул Спок. — И слал бы всех куда подальше. Нянь, родителей, кого угодно. Какого черта ее не посадили? — Деньги решают все, Спок, — тихо ответил Грег. — Кирк-старший сумел все замять, выдав за несчастный случай. — Это невыносимо… — сердце Грейсона сжалось от боли. Бедный Джим. То, что ему довелось пережить, просто чудовищно. И он еще умудрился остаться солнечным, жизнерадостным человеком. — Просто береги себя. И будь осторожен, — пробормотал Моррис. — Если что — приезжай сюда. В больнице в подвале будет обустроено убежище. — Да плевать, — Спок дернул плечом. — Я останусь рядом с Джимом. — Смотри, как бы в один прекрасный момент ты, проснувшись, не обнаружил у себя отсутствие кожи и Кирка, с довольным видом жующего твою плоть, — не выдержал Грег. — Придурок. — Сам идиот, — заорал Грейсон. — Вали отсюда и побыстрее, пока я не набил тебе морду. Моррис фыркнул и, пробормотав что-то про бестолковых подростков, выскочил из машины. — Офигеть просто, — пробормотал Спок, с силой ударив кулаком в приборную панель. — Вот же… Проводив взглядом уже забегающего в больницу Грега, он медленно вдавил педаль газа в пол. Сукин сын разбередил все внутри своим омерзительным рассказом. Не то чтобы его каким-то образом волновало услышанное, ему было наплевать — Джим не был в ответе за тех, кто произвел его на свет, — но нехорошее предчувствие ледяным обручем сдавило сердце. Спок был уверен, что просто так это не кончится, обязательно случится какая-то неприятность. Обдумывая рассказ недоотчима и прикидывая дальнейшие варианты развития событий, Грейсон не заметил, как добрался до дома Тиберия. Уже ставя машину в гараж, Спок понял, что защитит своего возлюбленного любой ценой, защитит от чего угодно. Это был его Джеймс Тиберий. Его и точка. И он сделает все для того, чтобы Джим был счастлив. Довольно улыбаясь и раздумывая над тем, не уехать ли им из Риверсайда после окончания школы, Спок вошел в гостиную. Нет, ну а что? Чем дальше его мальчик будет от своих чокнутых родителей, тем лучше. Неважно, где, главное, что вместе. Увидев своего возлюбленного, с покрасневшим от слез лицом, съежившегося в кресле, Спок тут же перестал улыбаться. — Джеймс, хороший мой, что случилось? — почти выкрикнул он, подлетая к Тиберию. — Кто тебя обидел? Тебе больно? Где? Скажи мне… — Спок, — тихо проговорил Джим, с силой сжимая в ладони кружку с кофе. — Спок, — повторил он, безучастно наблюдая, как кружка лопается, не выдержав давления, и осколки впиваются в его плоть. — Маленький мой, — прошептал Грейсон, опускаясь перед Тиберием на колени. — Ну что же ты? Джим закусил губу и наконец-то отваживался посмотреть Споку в глаза. Брюнет почувствовал, что задыхается от того, сколько боли было в его взгляде. Огромной, всепоглощающей. Еще утром глаза, сверкающие ярче, чем небо в ясный солнечный день, выцвели до блекло-серого цвета. — Прости меня, Спок, — срывающимся голосом прошептал Кирк. — За что? Родной мой? Что случилось за эти несколько часов? Или ты решил меня бросить? — Грейсон почувствовал, что ледяной обруч, сдавливающий его сердце, сжался еще сильнее. Этого он бы точно не вынес. Никогда. Как прожить хотя бы секунду без Тиберия, он решительно не представлял. Джим был его всем. Его жизнью, его вселенной, его мирозданием. Джим отрицательно замотал головой и снова отвернулся: — Когда ты узнаешь правду, то уйдешь сам. — Никогда, — твердо ответил Спок, начиная аккуратно собирать осколки стекла. — Мне плевать на все. Ты мой, каждую секунду вечности. — Ты не знаешь… — Давай я обработаю твою руку, и потом ты мне все расскажешь, — Грейсон легко поднялся и пошел в ванную за аптечкой. Джим посмотрел ему вслед жадным взглядом, запечатлевая в памяти каждый изгиб, каждую из столь полюбившихся ему черт. Скоро воспоминания будут единственными, что ему останется от Спока. Он смотрел и не мог насмотреться. Смотрел, пока Спок пинцетом вытаскивал мельчайшие частички стекла из ладоней, смотрел, пока он обрабатывал и перевязывал раны, смотрел, пока он убирал разлитый кофе и оттирал кровь, даже когда Спок помогал ему переодеться и аккуратно складывал вымазанные в крови вещи, он не отрывал взгляда от возлюбленного. Душа Джима плакала от боли, и он не знал, как это остановить. Он и не хотел, на самом деле. Он все это заслужил. — Так в чем дело, маленький мой? — тихо спросил Грейсон, садясь на диван и притягивая Тиберия к себе. Джим вывернулся из объятий и плюхнулся рядом, засовывая в карман валявшийся тут же тетрадный листок. — Я чудовище, — пробормотал он. — Не неси чепухи, — отрезал Спок. — Если ты про свое детство, то ты ни в чем не виноват. — Я вспомнил только когда прочитал ее дневники, — Джима передернуло, и он придвинулся к Грейсону, ища поддержки. Хотя бы на пару секунд, пока он не назовет имя убийцы. — Джеймс, твоя мать была психически нездорова. Она пыталась тебя убить, издевалась над тобой. Какого черта ты считаешь виноватым себя? — ровно проговорил Спок. — Откуда? — шокировано выдохнул Тиберий. — Имел честь подвезти сегодня Грегори Морриса. Он поделился некоторыми аспектами твоей биографии, — пояснил Спок. — Очевидно, Моррис не знал подробностей, — мрачно ответил Кирк. — Иначе ты не сидел бы рядом со мной так спокойно. Грейсон усадил Тиберия на колени и заключил в крепкие объятия. — Я. Тебя. Никуда. Не отпущу. Никогда! — выделяя каждое слово, проговорил он. Джим только горько усмехнулся, но попытки вырваться все-таки оставил. — Я практически не помню себя маленьким, — тихо начал он. — И теперь понимаю, почему. Видимо, мозг заблокировал воспоминания определенного рода. Что-то вроде психологической защиты. Да и сейчас не вспомнил всего — попытки меня убить, так точно нет, а вот попытки матери накормить меня срезанной кожей, да, во всей красе. Помню как я орал и кусался, пытаясь отбиться от нее, до тех самых пор, пока не приходил отец. Он пичкал нас обоих таблетками и снова уезжал на работу. Когда я понял, что становлюсь от них безвольной амебой и не могу сопротивляться, я стал спускать препараты в унитаз. Помню, как меня избивали до полусмерти и запирали в подвале на несколько суток, как унижали, обзывая исчадием ада и прочими нелестными эпитетами. Половины я не понимал, но уже тогда знал, что меня ненавидят. — Джеймс, — брюнет ласково огладил шею возлюбленного. — Не нужно, не вспоминай. Все это в прошлом. Я здесь, рядом с тобой. Вместе мы справимся с чем угодно. — Это еще не все, Спок. Самое страшное впереди. Об этом Моррис точно не мог тебе рассказать. Никто не мог, потому что все, кто знал — мертвы. Тиберий встал и, подойдя к бару, добыл из него бутылку виски. Сморщившись, он сделал пару глотков и вновь вернулся к Грейсону. — Держи, — предложил он. — Тебе это точно понадобится. — Не думаю, — Спок поставил бутылку на пол и вновь устроил Джима у себя на коленях. — Предпочитаю мыслить ясно. — Как знаешь, — Кирк пожал плечами. — Убийств было гораздо больше. Точнее, люди пропадали и вне Рождественского цикла, — продолжил он. — Но ни одного тела вне цикла так и не нашли. В это время маньяку не была нужна публичность. Каждый раз после пропажи очередного человека мать приносила мне вырезанные из плоти и зажаренные на костре фигурки. Не из своей плоти. Грейсон открыл было рот, но понял, что не в состоянии выдавить ни слова. Логический ум быстро сложил два и два и сделал мгновенные выводы. Выводы были омерзительными настолько, что пару минут разум напрочь отказывался принимать полученную информацию. — Ты уже понял, да? — горько спросил Кирк. — Это закончилось после очередной попытки изгнать из меня дьявола. Именно тогда отец посадил Вайнону на более сильные препараты и начал увозить ее из дома, как можно дальше от Риверсайда. Наверное, он любил меня, по-своему. А еще… Я знал и никому ничего не рассказал, никому, Спок, а потом, после покушения, вообще забыл обо всем. — Ты был всего лишь ребенком, Джеймс, — выдавил из себя Грейсон. — Не вини себя. — Можно было бы избежать повторения Рождественской трагедии, не будь я трусом, — Джим резко выдохнул. — Мой отец убил Сэма, чтобы отвезти подозрения от Вайноны, и в результате пострадала невинная женщина. — Собственного сына? — Да, — Кирк вздохнул. — Он прикрывал мою мать, на тот момент уже бывшую не в состоянии остановиться. Именно она и есть маньяк, терроризировавший город восемнадцать лет назад и сейчас. Она убила твою сестру, Спок, замучила и убила, как и других. В дневнике она написала, что дьявол, которого она носит в утробе, заставляет ее творить подобное. Я заставляю… — А отец? — хрипло спросил Грейсон. — Она же. Твой папа догадался, кто убийца, и собирался заявить в полицию, но не успел. — Нужно сообщить шерифу, — пробормотал Спок, прикрывая лицо ладонями, чтобы Кирк не увидел невольную гримасу отвращения. Отвращения не к нему, а к тому, какое же зло могли представлять собой люди. До чего они могли опуститься. — Дневники твои, — Джим кивнул в сторону тетрадей. Поднявшись с колен возлюбленного, он подошел к окну и уставился на падающий густой пеленой снег. — Там хватит материала на то, чтобы моих родителей судили и приговорили к высшей мере наказания. Пока еще можно отвезти их в полицию. Снегопад не настолько сильный. Пашкиного братика можно спасти. У полиции вездеходы — они доберутся до убежища в лесу, в одном из дневников закладка с указанием точных координат. Езжай, Спок. И забери щенка, ему не место в этом доме. — А ты? Как же ты? — А что я? Я сын серийного убийцы, двух убийц, психически нестабилен и дальше по списку. Я же вижу, что я тебе противен. — Джеймс, — прошептал Грейсон. — Все не так. Ты не можешь быть мне противен. — Спок, я все понимаю. Это невозможно осознать так просто, а тем более принять. Езжай, не тяни время. Грейсон подхватил стопку потрепанных тетрадей и медленно подошел к Тиберию. Обняв его одной рукой, он коснулся его шеи нежным поцелуем. — Не нужно, — Кирк дернулся. — Не трави душу, Спок. Просто уходи. Между нами всегда будут стоять призраки убитых Вайноной. — Я вернусь, и мы поговорим, Джеймс, поговорим обо всем, — твердо ответил Грейсон. — Обещай мне одну вещь. — Что угодно, — прошептал Тиберий. — Обещай не делать никаких глупостей и дождаться меня. — Я обещаю, — Кирк кивнул. — Вот и хорошо, — выдохнул Спок. — И кстати, я настолько был выбит из колеи полученной информацией, что не сразу понял… — Что именно? — Джим обернулся, и Грейсон подушечкой пальца стер слезинки с его щек. — Убийц же двое, ну, если не брать в расчет Джорджа Кирка. — Не уверен, — Тиберий вздохнул. — Я не знаю, вызвала ли моя мать дух Рождества, о котором идет речь в легендах, погрязнув в своих ритуалах по черной магии, и стала им одержима, или же это банальная шизофрения, и это всегда была только она, просто под разными личинами, не знаю. Выбери то, что тебе больше нравится. — Но люди же исчезали довольно-таки таинственным образом. — Думаю, что все можно объяснить, рано или поздно, — Тиберий пожал плечами, вновь отворачиваясь к окну. — Использование психотропных веществ, или еще что. Достаточно много вариантов. Спок только кивнул. В словах Джима была доля истины. Галлюцинации — это еще не самое страшное, что могли вызвать различные препараты, если их удачно скомбинировать. — Я постараюсь побыстрее, — мягко проговорил Грейсон. — И я не уехал бы, если бы не возможность спасти брата Чехова. Я бы остался здесь, с тобой. — Да, — хрипло ответил Тиберий, так и не осмелившись повернуться. — Может быть, ты тоже поедешь? — с надеждой спросил Спок, остановившись в дверях. — Нет, нужно дождаться Павла и Леонарда и объяснить им ситуацию. Иначе они могут наделать глупостей, не застав никого дома. Грейсон кивнул и тут же испарился. Джим вновь уставился на сыпавший стеной снег за окном. Он прекрасно знал, что его друзья не приедут. В их небольшом городке все умели пользоваться телеграфом, да и радио было в каждом доме. И Джим был уверен, что чета МакКой не выпустит из дома ни сына, ни его парня, опираясь на полученную от него информацию. Да и что он мог? Даже просить что-то у Спока он не имел теперь совершенно никакого права. Если ему суждено провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве, пусть так и будет. Он будет жить с воспоминаниями о том счастье и любви, что подарил ему его возлюбленный за этот короткий отрезок времени, который они провели вместе. Если, конечно, останется в живых. Увидев очертания выезжающего из гаража внедорожника, Тиберий улыбнулся краем губ — Спок теперь в безопасности — и понесся в спальню родителей. Достав из сейфа пистолет и пару обойм, Джим прошел в кухню и, сварив себе кофе, уселся на стул, медленно потягивая ароматный напиток. Он должен был все исправить, все то, что натворила его мать. А в том, что она придет, Тиберий даже не сомневался. Следующей жертвой должен был стать он сам и именно сегодня. Кирк достал и развернул мятую бумажку — последнюю страницу из дневника Вайноны Кирк, на которой написанная ярко-красным фломастером горела дата его гибели. — Я так соскучилась по тебе, Джимми, сынок, — услышал он. Окинув с головы до ног стоявшую у двери на кухню мать презрительным взглядом, Тиберий крепко сжал рукоятку пистолета. — Какой сюрприз, — протянул он. — Думал, что вы вернетесь уже в следующем году. — Захотелось тебя увидеть, — пропела Вайнона. — Это радует, — фыркнул Кирк. — И как же вы попали в Риверсайд, учитывая, что из-за бурана доступ сюда закрыт? Или вы не уезжали? И, к слову, не вижу любимого папочку. — Папочка скоро будет, Джимми, — прошипела женщина, бросив взгляд на бумажку, лежавшую на столе. — А ты умен, как я посмотрю, — проговорила она, заходя на кухню. — Ну что ж, теперь все стало гораздо проще. Не придется тебе ничего рассказывать. — Не подходи, — процедил Тиберий. — Кишка тонка выстрелить, ты всегда был слабаком, сынок, — женщина презрительно сощурилась и кивнула головой кому-то за спиной Джима. Среагировать Кирк не успел. Получив мощный удар по затылку, он рухнул на пол, теряя сознание.