Архангел / Псайлок (Люди Икс)
3 января 2018 г. в 18:08
Примечания:
Посвящение:
несравненной Juli_B за отзывчивость, неоднократную помощь и Сталию, отложенную практически на пол года.
С новым 2018 тебя, солнце!
Псайлок все же за ним возвращается — это самое главное на этой планете, прошитой металлическими прутами. А он, Уоррен, лишь жалкая ваза на шаткой стеклянной полке — того и гляди, сломается, раскрошится мерцающей пылью звезд, к которым на своих белоснежных крыльях когда-то летал. Элизабет теперь с материнской нежностью гладит сталь, пальчиками мягкими вдоль железного оперения проводя.
— Моя пташка, — шепчет она, платком испарину на бледном лице стирая, — Ты еще полетишь. Обязательно полетишь, я ведь в тебя верю.
Ангелам для полета лишь вера нужна, шутила Брэддок, когда Уоррингтон взмывал в небеса снежным голубем; крутился, делал мертвые петли и падал камнем вниз — сердце у Бетси стучало страшно дико; тудух-тудух и в пятки.
— Я тебя измучил. Не нужно было тебе приходить.
Псайлок будто бы не замечает брошенной фразы. Она не могла просто так взять и оставить Уоррена там, в жестяной клетке посреди разгрома и хаоса, ведь каждая птичка по природе своей должна быть свободна. Ее Архангел обязан быть рядом с ней, иначе зачем все это было — войны, разруха, Апокалипсис. Девушка устала его терять, безумно устала постоянно ждать и надеяться услышать шелест дивных крыльев. А Уоррен не появляется, когда слаб и измучен, не дает ни малейшего шанса на жалость, потому что сам может прекрасно зализать свои рваные раны и восстать из пепла, словно феникс.
Элизабет осторожно касается вспоротых шрамов на веснушчатой спине; мужчина скулит через сжатые зубы, матерится, ворочиется, но, куда не повернись, везде ее рука. Холодно и темно — комнатушка в мрачных сетях Калибана слишком сильно похожа на его, Ангела, собственную голубятню; бутылок пустых, правда, нет. Но Псайлок есть. Ее волосы переливаются пурпурными волнами под черствыми пальцами, и морозные блики дневных ламп играют на лице. Уоррингтон раньше не видел ничего более прекрасного, чем она — ожидаемо и шаблонно, зато правда. Брэддок ласково гладит светлые кудри, дышит тяжело-тяжело; ей пташка ее дикая ужасно нужна, хоть и не признается девушка никогда.
Между ними всегда было небо и сотня тысяч почему; между ними никогда не было «люблю» и «нужна» — только крепкие объятия в антрацитовую ночь, жесткие поцелуи, царапающие губы, и обещания не возвращаться. Псайлок «не вернуться» не смогла. Опять.
На самом деле Уоррен ей безумно благодарен. Его первое «люблю» срывается с губ в комнатушке со светом дневных ламп.