Север помнит

      Ранним утром, когда безжалостный рассвет разорвал горизонт красным цветом, от Принца пришло поручение — отпустить Тириона Ланнистера на встречу в Солнечном копье. Конвой возле башни, куда привели карлика, предложил ему прогуляться пешком. Альтернативой был верблюд. Огромное волосатое чудовище, хрюкающее и пускающее слюни, не внушало никакого доверия, так что младший Ланнистер покорнейше отблагодарил за совет и пошёл своими ногами. Утреннее солнце, по южному жгучее, слепило глаза, и Тирион невольно опускал взгляд на сухой пыльный песок, чередующийся с острыми осколками серых камней под ногами. Горячий, как из печки, воздух пустыни дрожал у горизонта, проникал горячими языками под взмокшую одежду, не принося свежести. Ещё одним посетителем, допущенным до правителя, был его собственный младший брат — Оберин. Тот бодро шёл впереди, загребая грубыми ступнями песок, и всё время болтал, иногда оглядываясь на карлика, чтобы тот не отставал и слушал. Оберин наслаждался свободой. Обычно если Доран вызывал на разговор к себе лично, то наказание в башне этим заканчивалось.       — И тогда я прицелился пикой — бац! — коню в глаз. Не ожидал, правда?! Да и говорил я Тиреллу, что молод он ещё в состязаниях выступать. А всё отец его подначивал, второго героя семьи хотел побыстрее вырастить.       — Кажется, вы переписываетесь с Уиллисом, после того случая с коленом? — спросил Тирион, чтобы разговорившийся Оберин не уходил слишком далеко вперёд. Утром в пустыне всё ещё охотились сумеречные коты.       — Разумеется. Мы лучшие друзья! А ещё мы скоро выведем новую породу лошадей. Это будут настоящие звери! Красивые и выносливые! — Оберин потряс кому-то кулаком.       — Сейчас я согласен даже на осла, — Тирион чувствовал, как к нещадно горящим ногам в сапогах, прибавилась ещё острая боль от растёртых мозолей на пятках.       — Настоящий дорниец должен пройти путь до Солнечного Копья пешком! — приободрил его Оберин. — И до Водных садов тоже полагается идти ногами. Если только ты не срочный посыльный, беременная женщина или малолетний ребёнок.       — А про карликов в этом правиле есть исключения?       — Нет.       — Беременных малолетних карликов-посыльных? Оберин развернулся великолепным танцевальным движением, взметая ступнями волну песка, и уставился на Тириона.       — Ты же не беременный? — серьёзно спросил тот, хмуря чёрные брови. На лбу у него не выступил даже пот. Жители Дорна были закалены испепеляюще-жаркими днями и морозными ночами.       — Нет. К сожалению. Но я был бы не против, если бы это избавило меня идти по пеклу.       — Жаль в вас, Ланнистерах, нет драконьей крови, — улыбнулся куда-то в сторону Оберин.       — А в вас, Мартеллах, её с избытком, — Тирион поравнялся с принцем и встал в его тени, отдыхая.       — Так уж повелось. И бывают последствия, да.       — Какие? — живо поинтересовался Тирион. Хотя он помнил голого Оберина и змеиного хвоста, вместо копчика у него не наблюдалось. Змей был только спереди.       — Спроси у моего брата, когда его увидишь. Тирион попытался представить тощего Дорана покрытого чешуёй ниже шеи и у него это удачно получилось. Прохладная, переливающаяся змеиная кожа, облегающая всё тело. Скользящие, уверенные движения рук. Особенно запомнились его острые зубы мелькнувшие в полуулыбке. Тирион встряхнул мокрыми волосами и вытер вспотевший, грязный лоб ладонью. От этой проклятой жары, что только не лезет в голову.       — Вечером я насажу его на своё крепкое копьё! — заверил Оберин и отвратительно энергично зашагал вперёд, размахивая руками. Тень уползла вместе с ним.       — Почему не сразу? — Тирион устал думать. Он хотел только одного: дойти до постоянной, никуда не убегающей тени и упасть. Пусть даже к ногам Дорана.       — Жарко, — логично пожал плечами Оберин и, не оборачиваясь, добавил: — Присоединяйся!       — Я не хочу провести остаток жизни в башне, принц Оберин.       — Ха, до этого не дойдёт, уверяю тебя, друг мой. Доран очень добрый! Как-то Эллария слишком долго целовала меня при нём, и он доходчиво попросил её отлипнуть, двинув мне костылём по яйцам. На неё лишь замахнулся. Всего-то! Я тогда неделю блевал от каждого движения.       — Ты желаешь мне той же участи, друг?       — Не волнуйся! Приходи, тебе понравится. У нас есть служанки — красивые девушки с крепкой грудью и парни-охранники с нежными губами. Понимаешь, мой брат из-за болезни и не хочет посещать бордели. Стесняется. Однако он Мартелл и желает разнообразия!       — Мне всегда казалось, что Принц Доран более всего жаждет покоя и благополучия своей семьи. Кстати, насчёт Элларии. Почему она не встречает тебя? Сложный вопрос заставил Оберина снова обернуться и подождать, когда карлик подойдёт ближе.       — Она тоже в башне, — развёл руками Оберин. — Покушение на Дорана. Очередное.       — Ненависть?       — Ревность, — как-то обыденно сказал Оберин, и они подошли к городской стене. Песок закончился и начались бесконечные узкие улочки, мощённые гладкими, втоптанными в землю множеством ног, камнями.       — Добро пожаловать в мою боевую обитель, юдоль разврата и безудержного пьянства. Однако, сегодня у нас другой маршрут, но я сюда скоро вернусь, — он махнул рукой весёлым шлюхам выглядывающим из окна. Оберину улыбались все. На Тириона бы плюнули или ещё чего похуже, если бы он не шёл рядом с всеобщим любимцем. Дворец правителя из белого камня показался вскоре, стоило им пройти несколько кривых улочек — Оберин провёл самым коротким путём. Даже здесь город был удивительно чистым, что сильно контрастировало с привычными трущобами Королевской гавани, на которые насмотрелся Тирион. Облитые холодной водой стёсанные камни под ногами; растущие в горшках и кадках пышные цветы вдоль раскрашенных, разноцветными красками стен домов; бойкие, не пуганые дети и спокойствие в открытых настежь окнах — всё это было удивительно для Тириона, привыкшего считать Дорн отсталой провинцией. На ступенях дворца, покрытых разноцветной мозаичной плиткой, их встречал кто-то из высокопоставленных служащих; скорее всего советник, судя по его сединам и едкому взору, которым он стрельнул на сына Тайвина.       — Принц ожидает вас, лорд Тирион. А вас принц Оберин, позже, по вызову.       — И кто меня остановит? — хищно осклабился Оберин, уперев руки в бока и склонив голову набок. — Ты?       — Я, — отозвался сверху холодный голос. Принц Доран, всё так же опираясь на трость, сделал знак рукой и за его спиной, из тени, пошевелился могучий охранник.       — О, любовь моя! — Оберин приложил ладонь к сердцу и опустился на колени, говоря с придыханием. — Мой сиятельный господин и брат, прошу, прими мою покорность и позволь припасть губами к твоим прохладным, нежным чреслам! Или руби голову мою буйную, если я стал тебе противен! Оберин, не вставая с колен, пополз вперёд. Доран пристукнул тростью по плитке.       — Прекрати позорить меня, гадкое создание, — зло прошипел Доран. Кажется в этом мире, есть только один человек, который может вывести его из себя и испоганить всё настроение. — Лорд Тирион, я хотел поговорить с вами. Наедине. Арео, если Оберин попытается подняться по лестнице — сломай ему ногу. Потом другую.       — Да, мой Принц, — низко пробасил охранник и, ступив впереди Дорана, погладил свою алебарду. Пылкость Оберина несколько поубавилась но, услышав знакомую женскую брань, он поднялся, развернулся на пятках и быстрым шагом пошёл прочь от дворца. Так могла ругаться только Эллария. Второй голос был смутно знаком. Тирион махнул рукой в спину Оберину и, ступая по низким ступенькам с обточенными краями, поднялся к ожидающему его Принцу.       — Рад вас видеть в добром здравии, Принц Доран, — учтивость некогда не бывает лишней, даже с человеком продержавшим тебя месяц в заточении. Доран задумчиво посмотрел поверх его головы, но чуть склонившись заглянул в глаза.       — Спасибо. Прошу, — он поднял руку в приглашающем жесте и прошествовал вперёд в тень, — вы устали с дороги. Огромный дворец изнутри светился арками множества окон с резными решётками и качающимися на сквозняках отрезами блестящего шёлка. Стоящие по укромным уголкам медные курильни выпускали тонкие, трепещущие пальцы ароматного дыма, призванного отпугивать назойливых насекомых и запах людских тел. Тихими шагами вдоль стен протекали слуги, опуская глаза перед своим Принцем. Тириона будто бы не замечали.       — Можно вопрос, мой Принц. Как вам удалось избавиться от Оберина?       — Я думал, это очевидно? Я выпустил Элларию… и пригласил одну из матерей Песчаных змеек посетить любимую дочь. Маленькая хитрость, для спокойствия нас обоих. Он спокойно улыбнулся и продолжил идти в глубины дворца, тяжело опираясь на трость. Тирион с лёгкостью поспевал. Здравие Принца явно было не добрым и сильно ухудшилось с последней их встречи.       — Вам больно?       — Мне всегда больно, лорд Тирион. Больше или меньше, но, сколько себя помню — всегда. Это не важно. Я должен попросить прощение за столько грубое обращение с вами.       — Что вы, не стоит, Принц Доран. Башня в каком-то смысле пошла мне на пользу. Я перестал ассоциировать себя с вином единым целым. Они дошли до роскошно украшенных высоких дверей, куда Принц провёл своего гостя. Двери с тихим шелестом закрыли позади них молчаливые охранники — личная гвардия Принца. Тирион лизнул взглядом стоящий на столе прозрачный кувшин с тёмно-красным содержимым. В сухом горле перекатился ком тошноты, и он слишком заметно отвернулся.       — Это просто виноградный сок, — проследил за его выражением лица Принц. — Угощайтесь. Тирион подошёл ближе, провёл ладонью по хорошо отполированной столешнице и, хватившись короткими пальцами за ручку кувшина, со стуком стекла о металл, налил сок в изящный чеканный бокал. Сглотнув подступившую к уголкам губ вязкую слюну, Тирион боком взглянул на подошедшего ближе Принца, и протянул ему полный бокал. Доран с грустным разочарованием посмотрел на Тириона сверху вниз и, приняв протянутый бокал, сделал большой глоток:       — Я полагал, — сказал он, нарочито громко ставя бокал на стол, — что между нами больше доверия.       — Предосторожность не помешает, — буркнул Тирион и, подтянув к себе кувшин, схватился за пузатые, стеклянные бока обеими руками, опрокидывая его содержимое в свою глотку. Когда приступ жажды отступил, Тирион выдохнул, вытер рукой рот и осмотрел апартаменты на предмет куда усадить, а ещё лучше уложить, своё уставшее и отвыкшее от физической нагрузки, тело. Мягкая кушетка с подлокотниками из дерева ореха, очень кстати располагалась под большим оконным проёмом, выходящим на балкон, и Тирион поспешил к ней, удобно усаживаясь. Подавив в себе желание указать карлику на его место, что было приготовлено в виде вполне удобного кресла, Доран отставил трость и, сцепив узловатые пальцы за спиной неспешно прошёлся к балкону мимо Тириона.       — Я хотел поговорить с вами о важном, — сказал Доран, зная, что Тирион его прекрасно слышит. Тёплый сухой ветер, доносящийся из пустыни, шевельнул его седые пряди и Доран чуть прикрыл глаза. День обещал быть жарким, несмотря на то, что в северной части Вестероса началась зима. Одна из самых длинных и суровых, если верить мейстерам. Доран давно перестал доверять мейстерам. Зима для Дорна означала только полное отсутствие дождей и более прохладные, длинные ночи. Засуха обещала стать катастрофой. — У меня есть дочь, Арианна. Она достигла брачного возраста.       — Поздравляю вас, — осторожно ответил со своего ложа Тирион, благоговейно вытянув ноги и внимательно ловя слова Принца.       — Я хочу выдать её замуж за вас.       — Она самая незавидная невеста в Вестеросе, что вы решили отдать её замуж за полу-мужа? — с осуждением в голосе вопросил Тирион. Позади него, на балконе зашелестели шёлковые одежды Принца. — К тому же, её мать из свободного Норвоса. По обычаю нужно спрашивать разрешение матери на брак, не отца. Тирион сел боком и с любопытством посмотрел на Принца. Доран повернулся к нему профилем. Почти старик, разъедаемый подагрой, он изящным движением стряхнул упавшую прядь волос с высокого, лысеющего лба.       — Это решать не Мелларио. Она не мать моих детей, — гордо ответил Доран.       — Свободные нравы Дорна. Так она Сэнд?       — Она Мартелл. Все трое моих детей носят родовое имя Мартелл.       — Вы узаконили своих бастардов, — Тирион был удивлён, но настоящий лорд должен держать лицо беспристрастным и не выдавать своих мыслей. Род Мартелл некогда славился своей плодовитостью, но те времена прошли. — Что ж на свете так мало Мартеллов, что ваше решение не такое уж… — он подбирал в голове правильные слова, — необычное. Многие дома на грани кровной деградации. Послушать только, что случилось с Таргариенами! Законное внедрение свежей крови весьма мудрый поступок, мой Принц. Однако я бы посоветовал вам узаконить так же и дочерей Оберина. Для разнообразия. К тому же девочки одной с вами крови по отцу.       — Дочери Оберина — бастарды Сэнд, и это неизменно. Мои же дети родились в законном браке, по дорнийским обычаям, и от одной крови. — Принц перецепил пальцы за спиной и постучал ногтем по кольцу. — Они носят фамилию Мартелл и являются моими наследниками. Но для единственной дочери я хочу другой судьбы, нежели быть правящей Принцессой Дорна.       — Быть женой карлика. Неужели в Дорне настолько скучно?       — Стать королевой Вестероса. Тирион крепко задумался, когда понял, куда ведут мысли Принца. С точки зрения законного наследования, он, несомненно, прав. Тирион законный Король Семи Королевств, после смерти своего отца или его изгнания. Или отказа от всех титулов, когда он дал клятву Ночному Дозору. Но так и Тирион отказался от притязаний на Железный Трон в пользу племянников мужского пола от Джейме — которых до сих пор не было. Единственными, кто мог оспорить его притязания была сестра, незаконная королева и отец — изгнанный король. Так начинаются страшные гражданские войны.       — Я думал вы пацифист и ненавидите войну, Принц Доран, — обратился к нему Тирион. — У Серсеи сейчас самая сильная армия в Королевстве и вам будет мало армии Дорна, чтобы снести её труп с Железного Трона. Именно труп, Принц Доран — моя сестра без боя не отдаст Королевскую гавань.       — У меня есть план. Если Тайвин Ланнистер сможет собрать под собой силы Севера, то я помогу вашему отцу вернуться Кастерли Рок. И свергнуть Серсею, для начала.       — А потом?       — Потом вы, Тирион, займёте Железный трон и моя дочь станет королевой. Разумеется, для этого вы женитесь на ней. Очень скоро.       — А где она? — в далеко идущем плане Принца был один существенный пробел. О принцессе Арианне слышали даже в борделях Королевской Гавани, а ещё-то, что по этой причине от неё отказался даже лорд Уолдер Фрей. Старый хорёк предпочитал нетронутый никем медок. А Тирион однажды смело женился на шлюхе и это обстоятельство, по-видимому, было известно Дорану. Тириону было видно, как Доран поморщился, вспоминая в какой пограничной башне видели в последний раз его дочь и с каким бастардовым отродьем она трахалась.       — Путешествует, — уклончиво ответил Доран. — У неё, как и у отца, тяга к странствиям.       — Я так и хотел сказать, — покачал головой Тирион о чём-то сосредоточенно думая. — Допустим, Вам удастся разбить армию Ланнистеров, перебить на улицах Королевской Гавани фанатиков Воробейшества, Золотых плащей и свергнуть Серсею. Как вы попросите Тайвина Ланнистера отдать трон мне? Никто, во всем Вестеросе не видит во мне короля. И я сам не вижу. Шёлк снова зашуршал позади Тириона и он почувствовал, как две сухие ладони мягко ложатся ему на плечи, крепко сжимая пальцами ключицы. Тирион поморщился от боли; не смотря на болезненную худобу, Принц был нечеловечески силён.       — Это же очевидно, — Доран убрал руки, обошёл Тириона и присел рядом, задумчиво улыбнувшись своим мыслям. — Созовём всех лордов в Красный замок и устроим выборы.       «А что так можно было» — подумал Тирион и сказал:       — И вы считаете, что выберут меня? Похотливого, пьяницу карлика?       — О, со-вторым, мне кажется мы разобрались, а касательно первого… Я не слышал, чтобы распутство каким-то образом мешало правлению. Не волнуйтесь, Тирион Ланнистер, после жестокого правления Серсеи и беспредельной ярости фанатиков Воробейшества, вы покажитесь народу истинным благословением. И я надеюсь, что помощь Дорна вы не забудете. Тирион раздумывал о том, что если он станет королём Семи королевств и что это для него лично будет значить. Эйериса прирезал гвардеец, Роберта проткнул вепрь, Тайвина пытались убить и изгнали, Серсея сидит как на калёных пиках, окружённая со всех сторон Праведными. Последние несколько королей плохо закончили. Тирион не хотел пополнить этот список. Чудовище родившееся у Тайвина Ланнистера. Убивший свою мать при рождении. Презираемый семьёй. Бес. И пришёл к выводу, что не хочет садиться на железный Трон. Но сказать об этом Дорану напрямую поостерегся. Слишком нежно этот змей сворачивал кольца.       — Я прошу лишь немногое, — тем временем продолжал Доран, а Тирион попытался уловить смысл пропущенных слов. — Всегда король или будущий наследник престола будет брать в жёны девицу из рода Мартелл. А одно место в Малом совете будет отдано принцу из Дорна.       — Я не могу вам этого обещать, — осторожно сказал Тирион. — По крайней мере не сейчас. Но, если я буду допущен к правлению Семью королевствами, то могу поспособствовать выполнению ваших условий. Доран застыл, смотря на него каменным взглядом, и Тирион поспешил согласно покивать головой. Спину кольнули ледяные иглы страха.       — Тайвину Ланнистеру у меня есть особый дар, — Доран оттаял, и Тирион расслабился.       — Какой? — с любопытством отозвался карлик, надеясь, что это очевидно смазанный ядом кинжал в руках ловкого ассасина. О том, чего именно Тирион больше всего желает своему лорду-отцу — славной победы на белом коне или скорейшей кончины в грязной канаве — Бес за всю свою не слишком долгую жизнь так и не понял.       — Ещё мальчиком мне довелось посетить Кастерли рок. Элия тогда только родилась. Слабое дитя, — опустил в пол грустные глаза Доран. — Мать надеялась, что я стану воспитанником лорда Тайвина. Вечно занятого десницы короля Эйериса, прозванного позже Безумным королём. Меня взял в воспитанники Киван Ланнистер. Это было самое счастливое и познавательное время за всё моё детство. Кроме занятий мы ездили по Западным землям и даже охотились на горных львов. Мне минуло четырнадцать лет, когда я убил первого. С лошади, копьём в голову. Это была львица и недалеко в пещере мы отыскали трёх слепых львят. Конечно же, мы взяли их с собой! Они выросли за полгода до плеча взрослого мужчины и уже не были столь милыми котятами. И тогда вернулся лорд Тайвин. Зверей он приказал запереть в клетки и продать тирошским купцам, как только их корабли пришвартуются в порту. А меня отправить обратно в Дорн, якобы моя мать-Принцесса нуждается в помощи, а ему нужен лорд Киван в военных делах. Так я расстался с Кастерли рок. Но обратно я привёз одного из львят. Самого крупного и белого. Лорд Киван писал мне позже, что остальных двух действительно продали заезжим купцам и их корабль разорвал шторм. В ту ночь лорду Кивану снился один и тот же сон: бегущие со всех ног люди, рёв ветра над головой; потолок ставший полом, ломающееся стены о камни и решётка перед глазами опускающаяся в поток воды. Лорд Киван стал слаб здоровьем. Самое удивительное, что и их сестре, находящейся в Близнецах снился тот же сон — она писала дрожащей рукой. Доран замолчал, думая о чём-то. Тирион поднёс кулак ко рту и прокашлялся. Лично он побывавший на краю света, то есть Стене, готов был поверить в грамкинов и снарков, а когда ледяной ветер сжимал костлявой дланью мошонку, даже в Белых ходоков. Лорд Мормонт рассказывал о варгах переносящих своё сознание в птиц и лосей. Может быть что-то подобное имелось здесь, на Юге? Воинственные ройнары славились магией воды, припомнил Тирион.       — Последний лев ещё жив? — спросил он с сомнением в голосе. Кошки так долго не живут.       — Да, вчера вечером он сожрал полтуши коровы и чувствует себя превосходно. Правда, в последнее время стал больше спать, а ночью беспокойно вести себя. Думаю, он чувствует Ланнистера.       — Меня? — поёжился карлик. Он вспомнил, как хотел в детстве ручного дракона, пусть даже маленького. Иногда мечты сбываются странным образом. Тирион представил себя гордо садящегося льву на спину и отправляющемуся по тавернам. А потом того же льва, разрывающего полумужа на ещё две половинки.       — Тайвина Ланнистера, — поправил Доран. — Это его лев. Хотите взглянуть? Где-то в глубине души, Тириону всегда нравилось смотреть на диковинных зверей. В борделях часто содержали заморских птиц, кошек и гадов для привлечения клиентов жадных до экзотики.       — Я отдохнул и не прочь пройтись, Принц Доран, — отозвался с готовностью Тирион, но Доран лишь криво улыбнулся.       — К сожалению, я не расположен к прогулкам сегодня. Уже слишком жарко. Льва приведут сюда. Он окликнул гвардейца. Дверь приоткрылась и, выслушав короткий приказ, человек поклонился и исчез.       — Вы когда-нибудь видели горного льва, лорд Тирион? — поинтересовался Доран, и дверь снова приоткрылась, но вместо зверя в комнату скользнула служанка в лёгкой, прозрачной тунике, неся в руках поддон с фруктами. Тирион жадно оглядел её формы. Оберин не врал, говоря о том, что Доран выбирает в служанки молоденьких девиц с крепкой грудью. Она наклонилась к столу напротив, чтобы сменить пустой кувшин с соком на полный. Стрельнула чёрными глазами, обведёнными пушистыми ресницами то на Принца, то на знатного гостя и задержалась, полируя стол мягкой тканью. Тирион прерывисто выдохнул. Доран скосил на него глаза.       — Ступай Дорея, и приведи ко мне моего брата, — отозвал её Принц, и служанка наклонившись ещё ниже, дыхнула на столешницу паром изо рта, протёрла ещё раз для блеска и вышла, кокетливо качая ягодицами при каждом шаге. Тирион пожевал губы и встретился с ожидающим взглядом Дорана. Тот ждал ответа, но Тирион не успел сказать, видел ли он раньше горных львов, когда обе двери распахнулись и в комнату, мягко ступая широкими лапами, неторопливо вошло… чудовище из оживших легенд. Горный лев, ростом со скаковую лошадь, но значительно шире и крупнее неё, без гривы, свойственной степным львам Простора; полностью белый и длиной не меньше трёх метров без хвоста, величаво шёл, не спуская с Тириона немигающих глаз, светло-зелёных с золотистыми искорками. Очень знакомых глаз. Дойдя до центра комнаты зверь остановился, зевнул, показав острые клыки в красной пасти, нервно мотнул хвостом увенчанным тяжёлой кисточкой и величаво лёг на бок, вытянув задние лапы с розовыми подушечками. Он повернулся в профиль и всем своим видом показывал полное безразличие к сегодняшнему собранию и приглашению. Доран поднялся и, подойдя к зверю, бесстрашно потрепал его за пушистое ухо.       — Я назвал его Снежок. Тирион, прикрыв рот ладонью, сдержал икоту и сменивший её ужас. Потом он несколько оторопело поморгал разноцветными глазами, смотря то на зверя, то на спокойного Принца дорнийского.       — Прекрасный экземпляр горного льва, мой Принц, — Тирион ещё раз прокашлялся в сжатый кулак, нарушив затянувшееся молчание, которое Принц Доран воспринял не меньше, как заслуженное восхищение. — И весьма спокойный. Но позвольте спросить, как этот ручной зверь поможет Вам в договоре с моим отцом. Вы не думаете, что Тайвин Ланнистер расчувствуется? Младший сын лорда-хранителя Западных земель отлично выучил своего отца: Тайвин Ланнистер никогда не был суеверным человеком. Отчасти это спасло жизнь Тириона в младенчестве.       — И мысли не допускаю, — Доран ласково провёл ладонью под нижней челюстью льва и почесал его. — Снежок для Тайвина его сила, его воля и его жизнь. Я уверен, что Тайвин связан с этим зверем. Его душа иногда находится не здесь.       — Хотите сказать, что вы верите во все эти сказки Севера? Про грамкинов или снарков.       — И оборотней. — Подтвердил Доран и позвал гвардейца, приказав ему отвести льва на отдых. Зверь лениво пошёл за человеком, когда ему показали бараний окорок. Тирион был смущён. Доран производил впечатление здравомыслящего человека, осторожного правителя, и тут, вдруг, какие-то надежды на большого, дикого кота? Если он, Тирион, воспринял это со смехом, он боялся представить, как воспримет это лорд Тайвин. Тирион потёр виски пальцами, поднялся с кушетки и быстро прошёлся по комнате. Ноги всё ещё ныли от утренней прогулки. Доран следил за ним, стоя посреди комнаты и опираясь обеими руками на трость.       — Вам не кажется, что это глупо? — Тирион решил быть честным. — Мой отец настолько верующий, насколько это приносит ему пользу… И тут он осёкся, наконец-то, поняв нить мыслей Принца. Как же всё в Дорне запутано       — Робб Старк! — хлопнул он себя по ляшкам. Доран согласно улыбнулся и ответил:       — И его Серый Ветер. Вспомните, как боготворили и боялись Молодого волка на Севере.       — И на Юге и Западе. Он стал легендой ещё при жизни!       — Короткой жизни, — поджал губы Доран и направился к освободившейся кушетке, где смог наконец-то вытянуть ноги. — Вот что я думаю: Сейчас, у Серсеи Ланнистер самая большая армия во всём Вестеросе. Поддержка церкви во главе с Воробейшеством и его фанатиками, — Доран отчётливо клацнул зубами. — Уважение грозных лордов Запада с их желанием стабильности. Никто не хочет войны. Никто не воспримет серьёзно какого-то старика на Севере с армией полу-диких потомков Первых людей, а нас, Дорн, откровенно презирают. Если мы сейчас поднимемся и пойдём воевать Королевскую гавань, то нам будут противостоять со всей яростью. Люди любят мирное время. Однако большинство людей смертны и верят в приметы, пророчества и тайные знаки. Вспомните, как жители в панике покидали поселения, когда Молодой волк ехал на Юг? Люди верили, что Робб Старк превращается в огромного лютоволка по ночам и легко перекусывает лошадей на две части. А Снежок в два раза больше лютоволка Робба Старка и куда свирепее. У Таргариенов были драконы, и даже самый маленький из них внушал страх, покуда был жив. Даже их черепа внушали ужас всем, кто приходил на поклон в Тронный зал.       — Я видел, что у Джона Сноу есть белый лютоволк. Если звери не передерутся, то получится грозный тандем. Большинство армий складывается не из помазанных рыцарей, а из простого люда, жадного до суеверий. Только если Вы правы и звери будут слушаться своих хозяев.       — Это зависит от них самих. Я же говорил, это не совсем обычные звери. У каждой семьи, если они ведут свой род с древних времён, есть свои фамильяры. У кого-то волк, у кого-то лев. Дракон.       — А у кого-то жёлтые розы. Очень страшный зверь.       — Гербовой знак и не более, — пожал плечами Доран. На полу удлинились тени. — Тиреллы потеряли связь с фамильным животным. Возможно, исчезнувшим в далёкие времена.       — Копьё и Солнце?       — Не всегда фамильяр помещается на герб, лорд Тирион. И мы сейчас не об этом. К тому же во мне больше крови дракона, чем у всех ныне живущих, но герб моего дома другой.       — С последствиями? — вспомнил Тирион слова Оберина.       — Возможностями. Лёгок на помине, в следующее мгновение подумал Тирион, когда двери покоев грубо отворились и внутрь, широко шагая, ввалился принц Оберин. За ним, змеиной тенью, струилась Эллария Сэнд. Молодая женщина, не утратившая своей красоты, остановилась сбоку от принца и оплела его руками, жадно смотря на своего любовника большими, влажными глазами. Щёку Оберина пересекали четыре воспалённые красные полосы, явно оставленные женскими ногтями.       — О чём шепчитесь? — Оберин с досадой щёлкнул пальцем по графину с соком, вместо вина и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Он принёс запах уличного солнца, копчёных угрей и сладкого парфюма, из тех, что пользуются шлюхи в дорогих борделях. У Тириона жалобно скрутило желудок; он вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера и то была каша с утиным жиром. С сопливым плевком, естественно.       — О долге мужчины, брат мой. Присядь рядом, — Доран легонько постучал тапочком об пол и ласково посмотрел на младшего принца. — Для тебя есть задание. И оно тебе понравится.       — Какое задание? — спросил Оберин, быстрым движением сбрасывая с себя Элларию. Доран поманил рукой и указал пальцем вниз. Оберин заворожённо подошёл ближе и опустился в ноги старшему брату.       — Я не хочу неожиданностей на море, когда мы отправимся в Кастерли рок. И хочу, чтобы и на Севере было спокойно в отсутствии армии. Ты возьмёшь корабли, войско и тайно выдвинешься в Пайк. Мне нужно, чтобы ты уничтожил грязных морских ублюдков, — Доран чуть наклонился и провёл кончиками пальцев по щеке Оберина, приглаживая блестящие царапины. — Всех до единого, везде. И чтобы ещё сотню лет на скалы гадили только чайки. Надеюсь, такое задание тебе по душе?       — Я изнасиловал своего первого Грейджоя в тринадцать лет! — Оберин запустил руку под халат брата и погладил его обнажённое бедро. Доран сжал губы и тихо промычал, откидывая назад голову. — Я вытрахаю весь их морской род до последнего члена. Пообещал принц и провёл языком по коже ноги, остановившись поцелуем на коленке. Доран чуть дёрнулся — щетина на небритой щеке колола, — но позволил Оберину продолжить выше и настойчивей. Младший принц приподнялся на колени и запустил голову меж ног брата. В комнате прозвучали влажные причмокивания и полные удовольствия вдохи Дорана, сжимающего в напряжённый кулак ткань вздёрнутого халата. Оставленная позади Эллария показательно закатила глаза к потолку и цокнула языком. Тирион заметно отодвинулся на край кушетки, небезосновательно предполагая, что заниматься любовью братья-принцы будут здесь и сию минуту. И не ошибся. Когда Оберин стянул Дорана на пол, раздвигая руками его одежду и ноги, Тирион мягко соскользнул с кушетки и попытался незаметно ускользнуть, но его сцапала за воротник не по-женски жесткая рука Элларии.       — Уже сбегаете, Ланнистер? — склонившись к нему, сказала она высоким шипящим голосом. — Оберин, любовь моя! Здесь Бес. Оберин не слышал ничего, кроме тихих слов брата, произнесённых одними губами. Он уже успел скинуть с себя длинный халат и расшитый металлическими бляхами пояс, мешающий двигаться: под одеждой оказалось прекрасно сложенное тело, украшенное полосами шрамов, белыми, рваными штрихами высеченных над различными татуировками. Голые колени его старшего брата остро торчали по бокам; Доран разметал поседевшие волосы по ковру, а руками казалось отчаянно искал за что вцепиться. Под ладонь попалась ножка кушетки, и Доран сомкнул на ней распухшие пальцы за секунду до того, как Оберин качнул бёдрами, мягко погружаясь в тело брата. Доран чуть вскрикнул, а Тирион моргнул; в паху потяжелело. Старший принц развернулся так, чтобы предоставить брату полное владение своим телом. Оберин приподнялся на руках и чувственно застонал, двигаясь на редкость деликатно, и ощущая всем телом отдачу своего любовника-брата. Сглотнув сухим горлом Тирион посмотрел наверх на непринуждённо наблюдающую за ними Элларию с отравляющим выражением на лице.       — Он всегда это делает при свидетелях? — спросил Тирион и попытался отступить назад, но рука женщины всё ещё держала его за воротник.       — Принц Оберин силён в бою, искусен в любви и хорошо размножается. Сейчас он занимается последним. И он просил вас присоединиться, а не сбегать, мерзкая мартышка. Тирион даже не сообразил скоро ответить на явное оскорбление; между ног отчаянно ломило.       — Я, пожалуй, прогуляюсь, — только смог выдавить он, но, кажется, его услышал Доран. Свободная рука Принца потянулась вверх и он схватил Оберина за ухо, с силой выкручивая хрящ. Младший принц мотнул головой и поморщился, стряхивая с себя руку. Покрасневшее ухо начало наливаться синевой, но Оберин остановился, упав на локти и что-то бормоча брату в шею. Доран отмахнулся от его ласк и кивнул в сторону.       — Что случилось? — Оберин тяжело дышал. Его напряжённая мужская плоть пульсировала внутри горячего тела, спина покрылась капельками пота, которые словно мелкая россыпь алмазов отблескивали на смуглой коже. — Я сделал больно?       — Ты никогда не делаешь мне больно. Наш маленький зять собирается сбежать. Под шумок, — Принц отцепился от ножки кушетки и показал пальцем на карлика. — Не позволяй ему это.       — Ни за что, мой Принц. Если он сбежит на своих коротеньких ножках, то я найду его и прибью мошонкой к двери твоих покоев. Или если ещё раз его телодвижения помешают мне кончить, — последние злобные слова он обратил к Тириону. Карлик почувствовал себя кроликом в змеиной яме, когда три пары глаз уставились на него. Доран отвернулся, удовлетворённо выдохнул и расслабил ноги.       — Ты моя сила и опора, брат мой, — шептал он, отдаваясь под его движениями.       — Я проткну тебя копьём множество раз, моё солнце! — восхищённо сказал Оберин и продолжил процесс в этот раз более страстно. — Род Мартелл будет продолжен.       — Да, — ответил ему Доран, удовлетворённо улыбаясь. Эллария со скучающим видом взялась перебирать золотистые волосы карлика на голове. Она вспомнила, что однажды слышала, что Бес тоже очень искусен в любви, но проверить эти слухи не решилась.       — Оберин, ты мог бы не плодиться хотя бы днём, — она слабо попыталась протестовать, но Доран показательно обвил руками шею брата, негромко и протяжно постанывая. Рельефные ягодицы Оберина сокращались в такт его толчкам.       — А? — Тирион резко перестал хотеть спустить пару капель белой росы. Во-первых, невредимая мошонка между ног была ему ещё нужна; во-вторых, — О, чём вы?       — У Принца есть дети. От Оберина, — скривилась Эллария, поясняя.       — Он их что… родил?       — Мужчина не может никого родить! — отозвался с пола оскорблённый Доран, снова задыхаясь под жарким братом. — Вам ли не знать, что это невозможно!       — Он снёс яйца. Три яйца. Визжал, как малолетняя шлюшка, впервые рожающая от заезжего пирата, — внесла подробности Эллария и, заметив глупо округлившиеся глаза карлика, отпустила его воротник. Не слушая её Оберин одной рукой подхватил Дорана под зад и приподнял для удобства; тот лишь улыбнулся и закрыл глаза. Чувственные постанывания и шлепки двух тел стали совсем неприличными. На пике удовольствия Оберин ускорил рваный ритм, вены на его руках и шее вздулись, словно чёрные змеи.       — Кровищи было… Стукнув кулаком по полу Оберин прервал поток слов Элларии; по его искажённому лицу можно было понять, что он кончал. Доран жёстко провёл пальцами по ложбинке позвоночника на спине, заставив его выгнуться в себя и запрокинул голову, по-видимому, тоже кончая. Уткнувшись мокрым носом в жилистую шею старшего брата, Оберин выдохнул. — Я думал, что потеряю тебя. Ты не вставал с постели почти год, и твои кости…       — Меньшее, что забрали у меня боги, в уплату за наследников. Это было почти двадцать лет назад и я ни о чём не жалею, — утешающе погладил его по голове Доран и, дождавшись когда Оберин с него поднимется, поправил одежду на себе, оставшись лежать на ковре. — Мы положили их в надёжное место, где в сене и тепле наши слуги выводят цыплят. Но из наших яиц через шесть месяцев вылупились дети. Доран повернул голову и посмотрел в лицо Тириона. Карлик оставался недвижим, постигая услышанное.       — Почти дети, — продолжил он. — Из первого яйца вывалилось существо с хвостом, покрытое слизью и чешуёй — он умер, сделав только один вдох. Со второго выклюнулось более живучее дитя, с лицом как у собаки и крыльями как у летучей мыши. Он прожил два дня и издох. Мы не успели дать ему даже имени.       — А потом появилась Арианна. Моя дочка! — Оберин сидел на кушетке, широко расставив ноги, и наслаждался приятным тёплым ветром, мягко дующим с балкона на его оголённую спину и овевающим блестящее влагой мужское достоинство. Он старался не обращать внимания на постоянные склоки между своей любовницей и братом. Как по волшебству дверь покоев приоткрылась и внутрь быстрыми шагами вошла ещё одна хорошенькая служанка, неся поднос с фруктами, финиками и хрустальный кувшин с медовым соком. Оставив всё на столе, она поспешила скрыться.       — А он снова снёс ещё три яйца. Огромных, — Эллария двинулась вперёд, изящным движением переступив лежащего Дорана и красиво уселась рядом с отдыхающим Оберином. — Кажется, твою милую щёлку резал мейстер, чтобы ты смог их выплюнуть.       — Если ты не заткнёшь свою глумливую дырку в голове, то я зашью тебе ту скважину, откуда ты рожала моих племянниц, — посулил Доран, начиная раздражаться.       — Ты отвратительно вышиваешь, — Эллария подтянула стройные ноги на кушетку, всем телом прижимаясь к принцу своих желаний.       — В том-то и радость, — без тени улыбки сказал Доран и перевёл глаза на Тириона. — Оберин снова отнёс их в тепло и снова в них образовалась жизнь. Вот только первое яйцо так не проклюнулось само: Оберин его вскрыл кинжалом, вонь стояла на весь замок. Внутри была жидкость тёмного цвета с кусочками растворённой плоти. Из второго яйца появилось дитя с хвостом, в змеиной чешуе и золотистыми глазами, как у рыбы. Он не прожил и до следующей ночи. Жаль, он так мило пищал и тянул ручки с мягкими коготками. А из третьего появился вполне обычный мальчик.       — Принц Квентин, — гордо вздёрнул подбородок отец, позволяя Элларии оглаживать руками его всё ниже и крепче. — И третий раз ты снёс яйца, но выклевалось только одно яйцо с Тристаном.       — Он такой славный мальчик. Добрый, ловкий! — Доран перевернулся на живот и потянулся всем телом.       — Настоящий Мартелл, — похвалился Оберин, подмигнув Тириону, — все уличные девчонки от него в восторге! Тирион на негнущихся ногах отошёл к столику, где налил себе медового сока в кубок и залпом выпил таких три, не останавливаясь. За все три кладки Дорана Мартелла.       — А… — Тирион потёр виски взмокшими пальцами. — Прошу прощения за бестактность. А вы женились до того или уже после, когда мой благородный лорд-отец решил жениться на Джоне Сноу, бастарде Эддарда Старка?       — О, это было давно, — Доран подпёр ладонью подбородок и согнул в колене ногу, ритмично покачивая ей в воздухе. — Оберину только исполнилось одиннадцать, а он уже был дерзок, неутомим и совершенно лишён рассудка. Наша мудрая матушка-Принцесса, приложив руки к доброму сердцу, беспокоилась о целомудрии Элии. Оберин очень любил младшую сестричку, но ночи проводил со мной. А я уже тогда не отличался крепостью здоровья и умением отказывать своему настойчивому младшему братцу. Этот похотливый змеёныш быстро сообразил, что зажимать столовых девчонок и мальчиков-конюхов не приносит ему и половины радости, чем быть со мной. Закрытая дверь и окна моих покоев приводили его в неистовое бешенство. Он нападал на стражников и насиловал всех, кто был его слабее. Пытаясь это пресечь, Принцесса дважды изгоняла его из Солнечного Копья, и дважды он возвращался, каждый раз принося с собой проблемы для репутации рода Мартелл. Последней каплей было убийство наследника лорда Айронвуда, и Оберина решено было отправить в Старомест на обучение наукам. Будто старики-ученые могли сдержать и направить в правильное русло его импульсы. Однако за ум он взялся, попутно перепортив приличное количество мальчиков в Цитадели и девочек в селениях вокруг. Я к этому времени женился на Мелларио из Норвоса, и мы были счастливы, но у нас не было детей. Оберин вскоре бросил Цитадель и путешествовал по Вестеросу и за Узким морем с какой-то бандой головорезов. Приказом Принцессы ему не дозволялось пересекать границу Дорна, под страхом публичной кастрации. Мне исполнилось тридцать, когда матушка умерла, и первым указом я велел найти и вернуть моего брата, а вторым — отослать Мелларио в один из приятных городков на западе Дорна. Когда Оберин вернулся, — возмужавший и покрытый боевой славой Красный Змей, — мы уехали к Зеленокровной, где поженились у водяного шамана по законам ройнаров. Но мой брат уже вкусил свободы, и потому надолго не мог оставаться подле меня, вечно занятого правлением и решением споров задиристых дорнийских лордов. Я был не против, чтобы он путешествовал, искал приключений, новых вкусов в любви и плодил бастардов. А потом прилетел ворон из Королевской Гавани с приглашением на свадьбу вашего отца Тирион и Джона Сноу, мальчика из Ночного Дозора. Разумеется, на свадьбу в такую даль я не поехал, выслав вместо себя лорда Дальта со свитой. И той же ночью я женил Оберина не себе повторно, уже в септе, пред ликом Богов и людей. Потому что могу.       — И как же отреагировали на это люди? Доран протянул руку и опёрся на колено брата, чтобы подняться с пола. Оберин подал ему уроненную трость и помог встать. Принц дошёл до столика, чтобы взять гранат и вернуться к кушетке, согнав недовольную Элларию и заняв её место. Настойчиво вынув из ладоней красный фрукт, Оберин сам начал его чистить, отдавая выпавшие ягодки брату в рот. Коротко сказав что-то на незнакомом Тириону языке, женщина оскорблённо удалилась, хлопнув дверью.       — Через месяц в Солнечном Копье и Дощатом городке высадилось несколько торговых кораблей, как оказалось, трюмами доверху наполненных отрядами Праведных. Они несли истинное слово Семерых, — продолжил за брата Оберин. — Их было четыре сотни. Отчаянный фанатизм в трусливых сердцах, проявляется лишь одним качеством — злостью. Они жгли дома, не делая различия, где бордель, а где рыбацкая хибара. Крушили торговые лавки, били и калечили дубинами людей. И всё это под слова святых из Семиконечной Звезды. Доран в это время писал письма в Королевскую Гавань и ждал ответа от королевы Серсеи, её Десницы или Малого Совета. Но люди ждать не желали и вышли на улицы с требованием созвать войско и перебить фанатиков. Мой осторожный старший брат уехал в Водные Сады, предоставив мне вершить правосудие по-дорнийски.       — Я, кажется, просил тебя обезоружить их, посадить на корабли и отправить обратно в Королевскую Гавань? — Доран посмотрел на брата и выразительно поднял бровь.       — Просил, да, но не приказывал, — Оберин раскрыл полную ладонь гранатовых ягод, красных, как рубины.       — Ты согнал выживших на корабли и поджёг их, как только они отчалили от берега.       — Они отправились к святым, — сурово ответил Оберин и поцеловав старшего брата в макушку, качнул перед ним раскрытой ладонью. Доран забрал горсть ягод и, отвернувшись, закинул их себе в рот. Прожевав он заговорил:       — А следом пришёл ответ от разгневанной королевы, её Десницы с угрозами и предостережение от Малого Совета. Нам грозят перекрытием водных путей, а так же отлучением от Богов, — Доран почесал бороду и прижался плечом к Оберину. — Дорн всегда обеспечивал себя сам и даже с излишком. Мы нужны Вестеросу, а не он нам.       — Но Серсея разворошила ваше змеиное гнездо. Простите за буквальный смысл, — Тирион похлопал ладошкой по столу и в задумчивости взял персик. — Я вас понимаю.       — Однако мы понимаем, что являемся частью Семи Королевств и нам были даны особые привилегии в правлении. И Дорн останется частью Вестероса, при соблюдении условий, о которых я говорил с вами, Тирион. У нас есть десятитысячная армия конных и копейщиков, флот из пятидесяти кораблей. Мой первый шаг — уничтожить конкурирующий флот Грейджоев. Сейчас они в Пайке, делят награбленное с Западных земель. Туда отправится Красный Змей, а на обратном пути он посетит Западные земли. Я отдам Тайвину Ланнистеру его льва и Кастерли Рок, а вы, Тирион, останетесь гостем в Дорне и в качестве своей части сделки напишите письмо. Я прошу Тайвина немедленно уйти из Ночного Дозора, посетить крипту королей в Винтерфелле, а после короновать своего мальчишку на правление Севером, занять у Русе Болтона его армию и поспешить в освобождённый Кастерли Рок, где его буду ждать я, для дальнейших переговоров. А чтобы вам лучше складывать свои мысли в письме, — Доран хлопнул в ладони и в открывшуюся дверь скользнули три служанки, одетые исключительно в браслеты из цветков на руках и ногах. Тирион обомлел и попытался что-то сказать, но самая ловкая служанка уже опустилась перед ним ниже его пояса и принялась губами развязывать шнурки на штанах. Другая, заливисто хихикая, уложила его на пол, где полчаса назад занимались любовью братья, и присела перед самыми глазами, раздвинув ноги и показывая то, чем её одарила природа. Третья, ловко стянув ему рубашку через голову, провела грудями по его животу, и Тирион уже не мог сдержать рвущийся в бой член.       — Кажется, нам пора, — Доран поднялся с кушетки и, держа за руку своего брата, увёл его из покоев. — Завтра он захочет повторить, но перед этим напишет письмо отцу. Двери закрылись и покой гостя теперь охраняли стражники. Оберин повернулся к брату.       — Тирион мой друг и я доверяю ему. Но касательно семьи — он Ланнистер. Надеюсь, ты это не забыл?       — Никогда, — тихо сказал Доран и вздрогнул, когда горячая ладонь брата опустилась на его плечо. — Мне никогда не забыть той чёрной птицы с кровавыми вестями.       — Мне жаль. Я не успел тогда, — Оберин тенью прижался к нему и обнял.       — Кровь Элии и её детей на руках Тайвина, и он ею подавится, — Доран высвободился из объятий брата и пошёл прочь, стуча тростью по мраморному полу. Арео последовал за ним.