Рожденные для ритма

«…Хочешь раскрыть душу в песне – вели сердцу успокоиться, тогда искренность наполнит голос и даст пальцем легкость…». Знаете ли вы с какой скоростью распространяются слухи? Думаю, догадываетесь. Так вот, в случае с Ким это было в два раза быстрее, чем обычно. Стоило ей пройти по коридору, как она уже могла свободно услышать все свои кликухи, которыми ее окрестили студенты. Самыми распространившимися из них были «H.E», что можно было расшифровать, как «Hot Eris», и более лаконичное «Сучка». Из крайности в крайность, так скажем. Прошло около трех дней после той потасовки в столовой. И эти целых три дня Ким не могла найти себе места. Нет, она не пожалела, что объявила войну главному «гангстэ» района, она боялась, что Ки теперь будет обходить ее стороной. И, если так взять, скорее это Ким обходила его: не ходила на занятия и не посещала столовую, только лишь бы не встретится с этими очаровательными глазами. И ей это удавалось. - Сегодня вечером зайдет Ханбин. – неожиданно появившаяся Хе Ри заставила Ким растеряться. - Как это зайдет? Сюда? – Ким вскочила с кровати, хватаясь за белые перила, заглядывая между ними вниз, прямо в лицо Хе Ри. - Да. Поэтому я и прошу вас убрать все лишнее для вашего же удобства. – девушка мило хихикнула в кулачок, срывая с деревянного стульчика красное белье. - А ему нельзя прийти в другое место? Ну, то есть я не хочу. Зачем ему сюда? Надеюсь, он будет один? – Ким тараторила так же быстро, как срывала с батареи свои труселя. - Не знаю, не узнавала. – радостная Хе Ри скрылась за дверью ванной, оставляя подруг мельтешиться по комнате. Главный вопрос, пожалуй, состоял в том, как они сюда, собственно, попадут? Женское общежитие, как никак. Или дошло до того, что они теперь могут свободно и открыто нарушать правила? Ким ломала себе голову вопросами, пока Хе Ри старалась ровно подвести глаза, а Джун Ри надеть что – то помимо пижамы. Одному Богу известно сколько бы еще продолжалась женская идиллия, если бы не неожиданные и резкие стуки в окно. В этот момент Ким пожалела, что живут они на втором этаже. Вот если бы где – нибудь на двадцатом, то… - Ой, это он! – Хе Ри быстрыми шашками подбежала к окну. Одним резким движением распахнула массивное стекло, впуская в теплое помещение холодный ветер. - Все до боли банально оказалось. – пробурчав под нос, Ким поспешила подняться по лестнице – в свой уголок. Одним глазом смотря, как комната заполняется новыми людьми, именно людьми, а не одним человеком, Ким поторопилась нацепить наушники и не слышать более этот грубый, басовый голос, для владельца которого она обещала стать Богиней Хаоса и Разрушении. Ирония состояла в том, что это сейчас он был той фигней, которая несла и хаос, и разрушение в ее размеренную жизнь, как считала Ким. В секунду девушку окутала песня группы Queen «I want it all». На полную громкость. Пусть не будет слышно ничего другого, кроме потрясающей партии гитары и этого, этого умопомрачительного голоса Фредди. О, да… «Хочу все, хочу все… Хочу все и прямо сейчас!». В раю должно быть отдельное место для фанатов легендарных песен, и чтобы каждый вечер их исполняли не менее легендарные группы. Чтобы оставалось сидеть и подпевать: «Мы все чемпионы…». Петь вместе с ними и воображать, что снимаешься в клипе, стараясь делать наиболее пафосное лицо. Идеально… - Для таких, как ты вредно слушать такие песни. – стоило Ким открыть глаза от прерванного наслаждения, как перед ней сидел объект всех ее несчастии, с выдернутым из ее уха наушником в руках. - Пф, почему это? – Ким вытянула из рук Бобби белоснежный провод, продолжая вглядываться в столь дерзкие глаза. И когда он успел очутиться на втором этаже? - «Хочу все, хочу все…». Вот поэтому у тебя все эти ложные амбиции. Я уверен, Фредди не для таких ягодок писал эту песню. - Как смешно. – Ким громко цокнула. – Откуда тебе знать, что там хотел Фредди? Это риторический вопрос, можешь на него не отвечать и свалить отсюда вниз. – одно Ким знала точно, еще чуть -чуть и она задушит этого нахального гостя этими же наушниками. - Интересно, все богачки такие забавные. – Бобби осторожно поднялся с корточек и принялся обследовать скромную сторону комнатушки девушек. - Не трогай фотографии! – Ким приходилось выдергивать их его рук каждую вещь, которую он брал. – Я смотрю, у кого – то хорошее настроение? – Ким покосилась в сторону Хе Ри и Ханбина, которые продолжали сидеть на ковре и смеяться, говоря о своем. Почему – то именно в этот момент Ким захотелось крикнуть на всю комнату о справедливости, но она себе с трудом сдержала. - У меня? Да. – парень продолжал говорить спокойно и непринужденно, как будто отмахивался от мошки. – Неужели твоя? – парень покосился на Джули, которая тихо себе стояла практически в самом углу, за спинкой деревянной кровати. - Да. – Ким постаралась встать между парнем и гитарой, как бы закрывая ему обзор, но парень увернулся от захвата девушки, умело проскользнув прямо к одинокому инструменту. - Изумительно красивая. – Бобби провел рукой по белоснежному грифу гитары, чуть задевая пальцами струны, но движение его было настолько нежным и аккуратным, что девушке оставалось тихо молчать и наблюдать, как инструмент начинает жить в столь искусных руках. – Ты играешь? – с секунд пять парень стоял с гитарой в руках, вглядываясь озадаченным взглядом в глаза Ким. - Нет, ради красоты держу. Декорация. Богачки же такие забавные. – у Ким уже начинал дергаться левый глаз, представляя как фантастично парень будет лететь вниз со второго этажа. Бобби лишь усмехнулся в ответ. Не выпуская инструмент с рук, он ринулся вниз, где на пушистом синем коврике сидели остальные друзья. Ким побежала следом, рукой стараясь дотянуться до грифа Джули, чтобы спрятать ее куда подальше от греха. - Смотри-ка! – Бобби восхищенно обратился к сидящему на полу Ханбину. – Представляешь, толстушка умеет играть. - Красивая. – Ханбин бросил взгляд на белоснежную гитару, после чего возвратил свой взор к не менее белоснежному лицу Хе Ри. - Ю Ра очень хорошо играет. – Хе Ри улыбнулась подруге, которая все продолжала смотреть, как столь грубые руки, привыкшие к крови, обрели нежность. Он держал гитару, словно любимую: ласково и аккуратно. - Знаешь что, толстушка, я исполню специально для тебя песню. Это будет моя тебе благодарность за то, что ты довольно забавная. Нет, серьезно, такая забавная, даже непредсказуемая. – парень осторожно сел на краюшек пушистого коврика, стараясь удобно расположить на ногах гитару. - Послушай, иди и играй у себя в комнате и на своем инструменте. – Ким постаралась осторожно взять с рук парня Джули, но тот крепко держал ее. - Не каждый день я буду посвящать тебе песни, что за дела. – усмехнувшись, парень удобно устроил гитару у ног и закрыл глаза. Ким села рядом с Хе Ри, Джун Ри подсела ближе: образовался некий круг. Тишину нарушила тихая мелодия струны… «Есть одно правило, которое не нарушает ни один уважающий себя гитарист и ни один уважающий и любящий музыку человек: если начал играть «Stairway to heaven», то доиграй до конца, а если знаешь, что не сможешь, то не играй вообще. Поэтому «Лестницу» не положено играть в музыкальных магазинах. Это песня – молитва музыкантов, и относится к ней нужно должным образом. Не может лучшая рок -баллада всех времен и народов играть где попало. С первых нот она завлекает вас в свой мир, и не податься ей невозможно. Одинокая партия гитары в начале узнаваема всем и каждому. Послушайте, гитара поет вам о лестнице в небо. Слышите? «Эта леди твердит: Злато всё, что блестит, И она купит лестницу в небо…» . Так она поет. Гитара вам поведает историю девушки, которая так уверена, что может купить лестницу в небо. «Послушай, леди, ветра песню, Ведь, как известно, На ветерке лестница лежит…». Песнь о странном мире, таком странном. «О, где можно купить лестницу в небо?». Авторы задали напоследок нам вопрос, закончив этой фразой песню. И каждый найдет свой ответ или не найдет вообще, тут уж как вы устроены. Прошло достаточно столетий. Музыка менялась. Сменялись музыканты. И сейчас каждый музыкант стремится дотянуться до уровня Led Zeppelin, построить к ним свою лестницу. Они для них потолок. Эталон. Им есть с кем себя сравнить. Но Led Zeppelin не с кем было себя сравнивать, они были первыми, и для них потолком служило небо. Так же и с The Beatles, The Rolling Stones, Pink Floyd, Queen, Nirvana, Metallica, Scorpions, даже Elvis Presley и Michael Jackson и немногих других. Вы не имеете право говорить, что живете музыкой, любите ее, если ваше сердце не замирало от нот их композиции хотя бы раз. Не обманывайтесь...» Умелые белоснежные пальцы парня переливались, двигались, словно вода. Голос его… такой мелодичный, сильный, но тихий, что заставляет вслушаться в текст. Он любит. Ох, как он влюблен в эту песню! Его глаза закрыты, а голос его продолжает признаваться в любви музыке. И только когда он поет, он улыбается искренне. Ким наблюдала затаив дыхание. Он тащится, как же он влюблен в то, что делает. В эти короткие минуты она забывала, за что же ненавидит его. Ким понимала, почему он поет именно эту песню… «Эта леди твердит: Злато всё, что блестит, И она купит лестницу в небо…». Понимала, что это отсылка к ней, к ее жизни, но почему она не может злиться на него сейчас? Он же не прав, так почему Ким просто не прекратит это издевательство? - «…И если слух не подведет, Тебя мелодия найдет, Чтоб мир единство вновь обрел: Уж лучше рок, чем просто ролл…». - парень продолжал петь, а Ким и не думала отводить от него взгляда. Это волшебство. Волшебство таланта? Волшебство музыки? Нет, и того, и другого. - « И она купит лестницу в небо…». - Бобби мягко вздернул последнюю струну, открывая глаза. Волшебство было рассеяно. – Сумеешь купить лестницу в небо? Ким не сразу поняла, что вопрос был обращен к ней. Она отчаянно старалась собрать весь свой разум в единое целое и так же отчаянно старалась заткнуть свое сердце, чтобы оно перестало вздрагивать от каждого его движения по струнам. - Я из тех, кто ее строит. – Ким произнесла твердо, вглядываясь в ярко карие при свете глаза парня, который сидел напротив, подперев гитарой подбородок. - Да ладно? – Бобби улыбнулся, попутно протягивая девушке гитару. – Теперь ты. - Я? – Ким заметно растерялась, но все же взяла Джули на руки. - Да. Не просто же так она у тебя стоит. – парень взмахнул рукой в сторону гитары, опрокидывая голову вверх. В этом движении было столько напускного «не интересно», что врезать этой гитарой ему по лицу было бы довольно благоприятным стечением обстоятельств, как показалось Ким. Девушка удобно устроила Джули на коленках и пальцем провела по всем шести струнам, наполняя помещение насыщенным звучанием. Закрыв глаза, Ким перебирала в голове, что же можно сыграть. Не то чтобы ей хотелось противопоставить что-то Led Zeppelin, да и что можно было бы вообще противопоставить им… Бобби сыграл несмертную европейскую классику, можно сказать мировую. Неожиданно большие и яркие глаза Ким распахнулись, немо уверяя парня напротив, что песня в голове девушки была выбрана. - Подожди. – голос Бобби прервал пальцы девушки, вот – вот готовые словно волной захлестнуть струны. – Если не собираешься отдать душу музыке сейчас, можешь не играть вообще. Игру без души я слушаю каждый день. Эти слова подействовали на Ким словно пощечина, возвращая в ее голову ясность и умиротворение. Она волновалась, до ужаса волновалась. Это впервые, когда она может сыграть друзьям и сердце ее стучало, готовое в любой момент выпрыгнуть в наружу: с этого невольно дрожали струны, что и заметил парень. Хочешь раскрыть душу в песне – вели сердцу успокоиться, тогда искренность наполнит голос и даст пальцем легкость. Прикрыв глаза, Ким кивнула, и пальцы ее ожили… Песня, затрагивающая самые потайные уголки души - «Nocturne from bichunmoo» заполнила небольшой зал. - «Ты знаешь, почему вдруг дует ветер? Он, может быть, сердце мне успокоит. Как ночь сгорает в солнце на рассвете, Так и любовь моя от боли воет…». - она пела мелодичным и тихим голосом, наполняя всю песню соответствующей ей грустью и отчаянием. И каждый раз, когда она поднималась на тон выше, то казалось, что само сердце кричит из глубины. Она оттягивала ноты, задирая голову, отводя чуть в сторону. Из сомкнутых глаз ее вот – вот должны были покатиться слезы, но она сдерживала их внутренними цепями. Губы ее вновь раскрывались, глаза чуть сжимались, а он продолжал словно завороженный смотреть на нее. И каждую мимику на ее лице он ловил глазами. - «Дождем заплакав, мне сказали облака: "Поверь, он смог тебя уже забыть". Его любовь зыбка так и хрупка, Будто тонкий лед, словно тонкая нить…». - ах, как больно она заполняла чувством слова… « - Папа, посмотри, тут все еще остались мамины кассеты! – девочка лет восьми взяла в свои ручки запыленную массивную коробку. - Корейский фольклор, Ю Ра, ничего больше. Старые песни. - Я могу послушать? – ее глаза сверкали. - Делай с ними, что захочешь. *** - Так! – девчонка пальчиками протерла от пыли черную маленькую кассету. Выцветавшая на ней надпись гласила «nocturne from bichunmoo». Осторожно поместив ее в нужный отсек магнитофона, маленькие пальчики нажали «плэй»… «Ты знаешь, почему вдруг дует ветер? Он, может быть, сердце мне успокоит…» …». Песня об отчаянии, полная грусти и боли. Грусти и боли сильной женщины, которая только один раз позволила себе быть слабой… - «Ты знаешь, почему вдруг дует ветер?» - Ким пропела последнюю строчку. Губы ее все дрожали, глаза боялись раскрыться. Что же твориться сейчас перед ней? - Ю Ра… - Хе Ри прерывисто выдохнула, чуть шмыгая носом. – Это потрясающе. Ким распахнула глаза, чуть сжимая гриф Джули. Хе Ри плакала. Девушка продолжала тыльной стороной ладони вытирать набегающие слезы. Джун Ри сидела, откинув голову в сторону, подперев ее коленкой, чтобы не видно было ее лица. Ким чуть повернулась в сторону, встречаясь с озадаченным лицом Ханбина и с совершенно, совершенно разгневанным лицом Бобби. У Ким табуном пробежались мурашки по всему телу. Почему он так зол? Даже когда она видела его в тот день, за клубом, даже тогда он оставался спокоен, хотя был практически один против целой кучки. Бобби живо поднялся на ноги, заставляя Ким вздрогнуть. Без слов он направился к двери. - Что случилось? – голос у Ким дрожал, но она не могла дать ему просто так уйти. И ее брошенная вслед ему фраза больше была похожа на выкрик, чем на спокойную речь. - Больше никогда не появляйся передо мной, если хочешь обойтись при этом без последствии. – парень даже не повернулся в их сторону. Чуть ли не срывая дверь с петель, он скрылся за поворотом, вовсе забыл, что это женское общежитие. Кто – то все же это вспомнил: с нижнего, казалось, этажа раздалось несколько девчачьих визгов. Ханбин ринулся в окно, в надежде наткнуться на друга внизу и уйти незамеченным. Ким и девочки в свою очередь бросились к двери, наблюдая из своего угла, как парень, словно ночная фурия, рванул к выходу, сметая все на своем пути, окруженный визгами и любопытными женскими взглядами… *** Прошло около двух дней с того странного происшествия, как считала Ким. В ее голове продолжал крутиться вопрос: «Почему?», но на него ни у кого не было ответа. Было ли это к сожалению или к счастью, девушка тоже не знала. Ходили слухи, что Бобби несколько раз вызывали к директору по поводу нарушения общественного порядка в общежитии и «хамского поведения». Он не говорил ни к кому пришел, ни зачем. В итоге, не имея терпения более бороться с этим пофигизмом, его наказали на неделю, в течение которой он должен был участвовать во всех университетских мероприятиях, после чего один убирать весь мусор и расставлять все по местам. Кто – то, но организаторы явно были рады такому стечению обстоятельств. Стоило бы отметить, что Ким это вовсе не радовало. На днях должен был пройти спортивный фестиваль, на котором должны были участвовать все факультеты. А его грозное: «Больше никогда не появляйся передо мной…» так и отдавало по всем косточкам. Да, в общем – то, когда Ю Ра делала все, что он говорил? Но в этот раз, она действительно душой не хотела пересекаться с ним. - Сегодня так жарко. – Хе Ри прикрыла личико ладошками. – О чем так задумалась? - Да так. – Ким устало плюхнулась на круглый столик. – Я не хочу на фестиваль. - Да кто хочет. – Хе Ри помахала перед лицом розовой тетрадкой с узорами. Жара была неимоверная. – Но если мы не придем, Ки будет ужасно злиться. - Да… Ки… - Ким еще больше захотелось зарыться в этом столу, если бы у нее только была такая возможность. Парень звонил ей в течение этой недели раза три, но Ким не поднимала трубку. Она взяла на себя смелость встретится с ним лично и объяснить все. Хотя, что можно было сказать? Неожиданный звук пищания какой – то редкостной твари на телефоне Хе Ри оповестил о новом сообщении от старосты, которое гласило: «Факультет, собираемся в правом крыле спорт. зала № 3 на репетицию. Приходите к 18:00». Время – 17:43 *** Народу было, действительно, достаточно. Ким даже не замечала, что на ее факультете было столько людей. Какой – то хрупкий мальчуган на железной, переносной лестнице, поддерживаемый таким же хлюпиком, старался натянуть на потолочные конструкции ярко розоватые гирлянды, мимо проходящая группа девочек в ужасно коротких зеленоватых юбках спорили о хореографии танца, какой – то толстенький паренек в самом дальнем углу похрустывал чипсами… Вся пестрота обычных репетиции в глазах Ким обретала фантастичную атмосферу. Где – то в углу довольно громко звучала песня Шакиры «La Tortura», видимо, для настроения. В самом центре муравейника стоял Ки с огромной охапкой разноцветных листов в руках, которые он то и дело постоянно пролистывал. Ребята то окружали его, то расходились, а он стоял, бросая взгляды на всю кипевшую работу из-под своих круглых очков, которые ему сногсшибательно шли. Парень был в классическом костюме, пиджак от которого затерялся где – то между стульями. Местами, от сильной усталости, он проводил резко руками по волосам, придавая им чуть взъерошенный вид. - Там Ки! – Хе Ри захотела было схватить подругу за руку и прямиком рвануть к старосте, но заметно озадачилась, не видя ее рядом с собой. Тем временем, Ким уже давненько приметила парня и направилась ровно в противоположную сторону от него, уверяя себя, что скоро вернется морально подготовившись. Варьируя то между одним студентом, то между другим, Ким сумела скрыться за их спинами. - Воды? – Ким вздрогнула, чуть ли не давая пластиковому стакану с прозрачной жидкостью оказаться прямо на себе. - Боже, Онью! – девушка облегченно выдохнула, беря на руки белоснежный стаканчик. - От кого ты бежала? – Онью очаровательно улыбнулся, всем своим телом облокачиваясь на сероватую стенку. - От одного очень красивого существа. – девушка залпом осушила стакан. Теперь она могла не спеша пройтись глазами по Онью. Парень был одет в темные брюки и в рубашку без рукавов персикового цвета. На руках у него красовалась книга с глубоким названием «Над пропастью по ржи». - Боишься красивых существ? Я вроде тоже ничего себе. – Онью осмотрел себя, одной рукой чуть поправляя волосы, заставляя Ким залиться смехом. - Идет подготовка к фестивалю, а ты тут в самом темном углу читаешь Джерома Сэлинджера. Отлынивать от работы нехорошо. – Ким демонстративно цокнула, озираясь по сторонам, чтобы все еще оставаться незамеченной. - Это не я в самом темном углу прячусь от старосты. – Онью наклонился к вспыхнувшему лицу Ким. – Я уже отметился и жду своей очереди, чтобы развесить лампочки. – парень чуть заметно улыбнулся, отдаляясь от девушки. - Онью… - Ким закрыла лицо ладонями. Казалось, он читает ее, словно книгу. - Послушай, подойти к нему и скажи ему, что в голове у себя репетировала. – Онью покосился на толстенького паренька, который уже заканчивал развешивать гирлянды, а это значит, что скоро его очередь. - Что мне сказать? Я все забыла. – Ким устало выдохнула, глазами стараясь найти бутыль воды, чтобы еще раз освежить горло. - Секунду, я отмечал. – Онью с секунду замешкался, и раскрыв книгу на руках, начал спешно что – то искать и перелистывать. – Вот! «Чуткий! Вот умора! В крышке от унитаза и то больше чуткости, чем в этом самом Эрнесте». А ты скажи: «Внимательный! Вот умора! В крышке от унитаза и то больше внимательности, чем в тебе». Он уже раз пять прошел рядом, даже не заметив, что ты здесь стоишь. Ким залилась смехом. - Думаю, что будет довольно забавно, скажи я так, но рисковать все же не буду. - Как знаешь. – Онью оставил книгу Ким, а сам пошел подменять запыхавшегося толстячка, который все никак не мог достать до свисающей гирлянды. Оставшись одна, девушка поспешила тоже быть кому – нибудь полезной. Чтобы просто не стоять, когда все вокруг заняты делом, Ким направилась в сторону худющего паренька с ужасно длинной челкой, который подвешивал китайские фонарики на железные конструкции на потолке. - Давай я помогу. – Ким придержала массивную металлическую лестницу, паренек сверху лишь заметно кивнул. – Давай я сделаю, ты уже довольно долго, руки, наверное, устали. – Ким помахала рукой пареньку, на что он отреагировал движением и начал слезать. Ким еще раз оглянулась назад, чтобы убедиться, что рядом нет Ки, но в этот момент паренек, не удержавшись на высоте, поскользнулся. В ту же секунду отреагировав на звук, девушка повернула голову в сторону паренька, что держался за край лестницы и своим весом наваливал ее в сторону. Ким инстинктивно закрыла глаза, ожидая удара от наваливающееся на нее металлической махины…. Девушка упала на пол, продолжая руками закрывать голову. От нарастающих «ахов» и «охов» она понимала, что что – то случилось. Раз не навалилось на нее, значит навалилось на кого – то? Раз не больно ей, значит больно кому – то другому? Девушка распахнула чуть мокрые глаза, рывком поворачивая голову в сторону парня, который стоял, опираясь на одно колено, голой рукой придерживая махину, чтобы паренек, который все еще на ней слез без последствии. Слова Ким застряли в горле при виде струи крови на плече парня. Они продолжали катиться под шум толпы и падать на холодным пол. - Ким Чжи Вон! – и даже взволнованный крик только что подбежавшего Ки не сумел вернуть разум. Ким продолжала завороженно смотреть, как рука Бобби покрывается алым цветом.