Доброе имя

Лондон нехотя просыпался, чадя дымом фабрик и заводов, в домах, несмотря на ранний час, уже бурлила жизнь, правда не у господ, привыкших нежиться в постели лишний часок другой, а у прислуги. Однако улицы Вест-Энда были малолюдны, их можно было бы назвать и вовсе пустыми, вот только их почтил своим присутствием одинокий прохожий. Если бы кому-то из слуг довелось выглянуть в окно, то он непременно бы охарактеризовал незнакомца как шотландца, ищущего лёгкой наживы и, судя по небрежно наброшенной на плечи рубашке и отсутствию мешка с ворованными драгоценностями, – не гнушающимся продавать своё внимание дамам. Странный мужчина завернул за угол и ускорил шаг, едва ли не перейдя на бег. Ему требовалось как можно скорее добраться до трущоб и, наконец, перестать мозолить глаза местным сплетникам. Ист-Энд не спал будто бы никогда, здесь всё время шла борьба, ожесточённая схватка за жизнь. Над лавкой мясника поднимался дым – в огромном чане готовился суп из требухи, не пригодной уже для продажи. Нищие во дворе сгоревшего дома устроили возню, не поделив вчерашнюю добычу. Попрошайке, совсем ещё молоденькой девчонке, кто-то заехал в глаз, впрочем, та не растерялась и ударила обидчика самодельным костылём. Хайд криво оскалился и, подняв воротник, направился дальше. Его путь лежал в чуть более презентабельную часть трущоб, огонь значительно меньше повредил эту часть Лондона, а потому обжили её значительно быстрее. У «доходного дома» мужчина остановился, с интересом присматриваясь к деревянным ставням и убогой претензии на вывеску с криво написанными буквами. За время своего вынужденного заточения Хайд отвык от нищеты, а потому сейчас брезгливо поморщился, когда окно на втором этаже открылось, и высунувшаяся из комнаты рука опрокинула ночной горшок, выливая зловонное содержимое на улицу. Мэтью появился запыхавшийся и будто бы даже заспанный – рубашка сидела на худых плечах криво, а непослушные волосы так и норовили вылезти из-под кепки. Мальчишка пробормотал какое-то приветствие и принялся рыться в карманах. Склонив голову к плечу, Хайд принюхивался к странному запаху, исходящему от Маккуина. Сквозь местную вонь, запах сырости и плесени отчётливо пробивался тягуче-восточный аромат духов мисс Эллис, к которому примешивался щекочущий язык металлический привкус крови. Убийца всё больше настораживался, подбирая длинные конечности, точно зверь готовящийся к атаке. Запах крови, идущей от мальчишки будоражила сознание, так сильно, до ноющей в паху сладости, не пахнет ни одна рана. - Это удостоверение, оно, конечно подделка, но хорошей работы, мне нужно было что-то для полиции. Пришлось подправить опять – Вам не сойти за восемнадцатилетнего, – бормотал себе под нос Мэтью, достав, наконец, несколько мятых, желтоватых бумажек. – Выписка из домой книги моей квартирной хозяйки, если запросят… Хайд не слушал лепета, приглядываясь к нескладной фигуре. Сейчас, при свете дня, он видел всё больше несоответствий во внешность мальчишки. Но главенствующую позицию занимали не тонкие руки с длинными пальцами и даже не длинные волосы и будто бы нарочитая утончённость черт, не свойственных «босякам из деревни», мальчишка мог оказаться и чьим-то бастардом. Нет, монстр в теле человека чувствовал иной подвох, запах крови жёг ноздри, плавился на языке и едва ли не мутил сознание, примешиваясь к восточному аромату. Хайд знал это сочетание – сегодня в ночь у мисс Эллис случился приступ ежемесячного женского недуга. Мужчина рывком подобрался к Мэтью, вырвав из рук бумаги с такой силой, что тот едва устоял на ногах. Сложив листы и небрежно затолкнув их в карман, убийца облизнул сухие губы, тесня перепуганного мальчишку в наиболее тёмный угол крохотного тупичка. - Мистер Хайд, Вам пора, – дрогнувшим голосом произнёс Мэтью, опасливо пятясь под тяжёлым взглядом. Мысль о том, что убийце может прийти в голову идея избавиться от опасного свидетеля, забрезжила в сознании Маккуина с новой силой. – Мисс Эллис просила Вас проводить, но думаю Вы справитесь и без меня. До доков всего ничего осталось. Мэтью предпринял изначально обречённую на провал идею сбежать от Хайда, поднырнув под жилистую руку, но тут же оказался вжат в стену. Больно приложившись головой о камни, мальчишка сдавленно охнул и зажмурился, не желая смотреть как почувствовавший свободу зверь рвётся из и без того непрочной клетки сознания Хайда. - Мисс Эллис, говоришь, просила, малыш? – понизив голос, пророкотал мужчина, вклинивая между подгибающимися ногами мальчишки своё колено, не позволяя убежать. Безумец навис над перепуганным Мэтью, всматриваясь в трепещущие ресницы. – Я всегда знаю, когда люди врут. Ты врёшь, Бетти. Маккуин распахнул напуганные глаза, но возразить или воспротивиться уже не успел – Хайд рывком сдёрнул с него кепку, позволяя волосам свободно разметаться по плечам. Не давая времени на мысли, мужчина приник к приоткрытому в немом крике рту в поцелуе. Запустив ладонь за пояс болтающихся на худом теле брюк, мужчина самодовольно ухмыльнулся в упрямо поджавшиеся губы, пальцы, как и предполагал безумец, не нашли ни признака мужественности оппонента. Под брюками ощущалась шершавая ткань пояса, к которому прилагалась ещё и пристёгнутая тканевая салфетка. Ободрённый своей находкой, Хайд прижался к теперь уже однозначно девушке, ещё плотнее, продолжая напирать в поцелуе, несмотря на вполне ощутимый протест. Лизнув угол сжатых губ, мужчина победоносно хохотнул, насмешливо глядя на упрямицу. - Подлец! – хлёсткая пощёчина стала для мужчины совершенно неожиданной, так что он не успел увернуться от весьма болезненного удара. Скула тут же начала наливаться жаром, обещая ещё долго напоминать о неудачной попытке соблазнения. Если Элизабет Эллис и представляла себе первый поцелуй, то явно иначе, нежели как это происходило сейчас. Всё происходящее никак не вписывалось в подобные мечты. Дочь одного из лучших, если не самого лучшего, детектива Лондона не была ни романтичной, ни глупой, а потому вполне сознавала, зачем мужчины и женщины остаются на ночь в кровати и для чего при этом наглухо закрываются двери. Также для мисс Эллис не было тайной и то, что проживёт она свою жизнь, вероятнее всего одиноко, вот только это совершенно не означало, что безумный убийца имеет какое-то право прикасаться к ней. Губы жгло, как от красного перца или удара, а от одного вида самодовольной ухмылки Хайда внутри всё переворачивалось. - Убирайтесь, мистер Хайд! Пока я не закричала, – голос Эллис упал до хриплого угрожающего шёпота. – В это время здесь появляется первый патруль, у меня будут проблемы с отцом, но они ничто, по сравнению с тем, какая участь будет ожидать Вас. - Ты не сдашь меня, – дёрнулся Хайд, в голосе его значительно поубавилось уверенности, он настороженно всматривался в лицо бывшей надсмотрщицы, тяжело дыша. – Ты такая же как я, тебе нравится эта свобода, страсть, накрывающая волной… - Уходите. Немедленно, – чеканя каждое слово, произнесла Элизабет, сжимая губы в тонкую линию. – Я всегда могу убить зверя, ставшего слишком опасным. Я не стану повторять дважды. Хайд замер на мгновение, точно прислушиваясь, и резко развернувшись стремительно покинул проулок, горбясь точно от холода. Дождавшись пока быстрые шаги убийцы смолкнут, Элизабет медленно выдохнула и откинулась на стену, ощущая, как расслабляется узел, появившийся внутри во время недолгой беседы с безумцем. Колени предательски тряслись, выдавая запоздалый страх, если бы мужчина вздумал вернуться обратно мисс Эллис бы уже не смогла проявить ту же решительную холодность и оказать достойное сопротивление. Прикусив ребро ладони, она беззвучно всхлипнула от накатившего ужаса, произошедшего. - Эй, малец, чего надо? – из окна высунулась заспанная физиономия соседа Маккуина по доходному дому. – Ты ж съехал, вот и проваливай. Нечего вынюхивать. Элизабет торопливо надела кепку, и, буркнув что-то нелицеприятное в адрес работяги, направилась в противоположную сторону от доков. Ей требовалось успеть переодеться и собрать всё необходимое в дорогу. Без аптечки в дни женского недомогания, мисс Эллис старалась никуда не выходить, тем более не отправляться в путешествие. Когда Элизабет вернулась, дом уже вовсю бодрствовал, Люси сновала по комнатам хозяйки, собирая гардероб и шокируя экономку яркой «нестерпимо вульгарной» шевелюрой, на которую ушла оставшаяся после преображения Хайда часть хны. Пламенные локоны камеристка стянула в плотный узел на затылке, желая ничем не походить на погибшую тёзку. Миссис Одли упрямо поджимала губы и норовила прорваться в спальню мисс Эллис дабы сообщить той о неподобающем поведении горничной. Элизабет не без труда проникла незамеченной и торопливо стянула мужскую одежду, маскарад и игру с перевоплощением в Мэтью Маккуина требовалось завершить достойно. Люси, не подозревая об оборотной стороне жизни хозяйки, не придала большого значения её утреннему исчезновению, здраво рассудив, что мисс Эллис отправилась проводить своего «пленника», не обратила она внимания и на мужской костюм, спешно отброшенный девушкой куда-то в корзину с грязным бельём. Однако странной мрачной задумчивости камеристка не заметить не могла, но предпочла не надоедать хозяйке расспросами. Судя по всему, странный мужчина значил для мисс Эллис значительно больше, чем та позволяла себе думать. Изредка, будто забывшись, девушка подносила пальцы ко рту, желая дотронуться до всё ещё будто бы смятых губ, но в последний момент отдёргивала себя. Завтрак в кругу семьи вернул Элизабет из её размышлений. Леди Черити даже не пыталась скрыть удовольствия от текущего положения дел. Отъезд строптивой падчерицы радовал её неимоверно, как и новость о плохом самочувствии графини. Милдред Флетчер славилась не только своими весьма свободными и, пожалуй, революционными взглядами на место женщины в обществе, но, помимо прочих достоинств, свойственных в большей мере мужчинам, обладала ещё и весьма спесивым нравом, который в сумме с острым языком был едва ли не самым страшным кошмаром светского общества Лондона. На вокзале чета Эллис оказалась немногим меньше, чем за час до отправления поезда. Элизабет отошла от чадящего состава, пока носильщики размещали многочисленный багаж в купе. Ехать предстояло почти двое суток, дабы пассажиры могли вдоволь насладиться красотами пейзажей и не страдать от излишней тряски и дыма, стелящегося над составом. - Элизабет! – удивительно неслышно к задумавшейся девушке подошёл доктор Форд, решивший проводить ученицу. Мисс Эллис слабо улыбнулась эксперту, опасливо оглянувшись. На мгновение ей показалось что среди толпы мелькнула рыжая голова, но нет, на платформе столь экстравагантной мастью могла похвастаться лишь Люси, смиренно ожидающая хозяйку. Доктор Форд приветливо кивнул сэру Томасу, и, подхватив его дочь под локоть, отвёл в сторону, чуть понизив голос. Впрочем, с тем же успехом он мог и кричать – из-за стоящего на вокзале шума расслышать что-то было весьма сложно даже стоя рядом. – Я слышал о скандале, весь участок шепчется о том, что Мэтью пропал не просто так. Понимаю, что ты ни за что не признаешься, где мальчишка, но передай ему… - Мы не встречаемся! – постаралась было остановить доктора Форда Элизабет, упоминание о Маккуине сейчас казались ей вдвойне пугающими, как и странные намёки анатома. – Отец запретил, и я не виделась с Мэтью уже очень давно. Между нами нет никакой «тайной связи» или чего хуже… - Меня можешь не обманывать, Элизабет, впрочем, как тебе будет угодно. Не встречаетесь, значит, не встречаетесь. Твой отец излишне строг, впрочем, я его прекрасно понимаю и не осуждаю. Возьми, это – рекомендательное письмо и заработок Мэтью за последний месяц. Из-за этого скандала, учинённого Томасом, я потерял одного из самых достойных помощников, – с почти детской обидой в голосе посетовал мужчина, незаметно для мистера Эллиса передавая девушке небольшой кошель и запечатанный конверт. - Не стоило, доктор Форд, но большое спасибо, на новом месте ему может понадобиться рекомендация. Мэтью, – Элизабет тяжело сглотнула и отвела глаза, губы вновь онемели, кажется, возжелав объявить запрет на это имя, – очень тепло отзывался о Вас. Если мне удастся встретиться с ним, то я обязательно передам Ваши слова. - Ах да, у меня есть небольшой подарок и для тебя, Элизабет. Ты ещё до всей этой истории с Джекиллом просила найти тебе парочку книг по психиатрии, пусть и с опозданием, выполняю твою просьбу. Надеюсь, они окажутся тебе полезны. Берегите себя, – доктор Форд обнял девушку напоследок и, вручив упакованную бумагу стопку книг, подтолкнул к вагону, степенно подойдя к мистеру Эллису, как ни в чём не бывало заведя с ним неспешную ничего не значащую беседу. Порывисто обняв отца напоследок, Элизабет поцеловала брата и поспешила скрыться в вагоне, где её уже ожидала Люси, которая, кажется, была вне себя от радости – впервые она так далеко отправлялась от Лондона, да ещё и в новом, волнующем статусе камеристки. Мисс Эллис помахала семье рукой, когда состав тронулся издав пронзительный гудок. Посчитав, что с достойными проводами покончено, девушка с болезненным стоном повалилась на сиденье, тускло порадовавшись тому, что может путешествовать в отдельном купе, не заботясь каждое мгновение о своём поведении или мимике. Всё-таки, в наличии статуса и достаточных средств были свои и, надо признать, ощутимые преимущества. Пожалуй, если ей придётся расстаться со своим статусом, то именно об этом спальном вагоне она будет вспоминать с сожалением. - Вам плохо, мисс Эллис? – тут же встревожилась камеристка, прикладывая тыл ладони к покрытому холодной испариной лбу хозяйки. – Быть может следовало перенести поездку? - Ничего страшного, Люси, это пройдёт, – выдавила из себя улыбку молодая хозяйка, придерживая живот рукой, точно брюшная полость её была вскрыта и норовила порадовать пол купе многочисленными петлями кишечника. – Обычное недомогание. Сказав это, мисс Эллис тут согнулась от приступа острой, «кинжальной» боли внизу живота и тяжело, мелко задышав, попыталась призвать строптивый орган к порядку. В такие дни, Элизабет начинала полагать, что некоторые доктора правы, видя во всех женских проблемах матку и желая избавить несчастных от безумного органа. - Вам нужен врач, в поездах же есть доктор? – взволнованная камеристка не знала, что делать, комкая в кулаке подол своего платья. – Вам ни в коем случае нельзя так страдать, от этого может подорваться здоровье. Это всё из-за книг, Вы слишком много читаете для девушки! - Люси, если ты сейчас же не закроешь рот, то я прикажу высадить тебя немедленно, – выровняв дыхание, медленно процедила мисс Эллис, заставив служанку испуганно ойкнуть и тут же замолчать, прикрыв для верности рот обеими руками. Элизабет поразилась такой слепой уверенности юной камеристки в её всемогуществе, но сейчас её больше интересовало содержимое собственного саквояжа, призванного снабдить страждущую всеми необходимыми лекарствами. – Я работала в аптеке, и по словам Биссе весьма недурна в химии и медицине, а потому вполне могу совладать с собственным организмом и без посторонней помощи. Люси подала хозяйке сумку, держа её на почтительном расстоянии от себя, будто та могла воспламениться или укусить девушку. Элизабет, проведя некоторое время в поисках, с облегчением извлекла флакон, наполненный тёмной жидкостью. Отлив содержимого в небольшую серебряную рюмку, мисс Эллис, поморщившись, опрокинула в себя лекарство, утешаясь мыслью о том, что напиток с серной кислотой, значительно менее приятен. Тошнота, поступившая было к горлу, отступила практически сразу, позволяя несчастной сделать глубокий вдох. Поезд медленно набирал скорость, радуя любопытствующих пассажиров видами из окна. Поздняя весна обещала быть тёплой и довольно солнечной, если верить приметам. Попросив камеристку разбудить себя к ужину, мисс Эллис устроилась на разложенном сиденье, прикрыв тяжёлые веки. Дождавшись пока хозяйка немного задремлет, любопытная девушка выскользнула из купе, плотно прикрыв за собой дверь. Едва слышно стуча каблуками новых чёрных туфель, Люси, под неодобрительный взгляд стюарда прошла в соседний пульмановский вагон, с интересом всматриваясь в пассажиров. Мазнув безразличным взглядом, ничуть не хуже, чем у хозяйки, камеристка продолжила свою экскурсию по поезду. Беспокойный лекарственный сон Элизабет манил и пугал девушку откровенностью и наглостью. Виделся мисс Эллис, как это не странно, безумный убийца с лихорадочным блеском в глазах умолял поцеловать его, хватая за руки и цепляясь за окровавленные юбки. Очнувшись от кошмара девушка не сразу поняла, что или кто её разбудило. Люси, вернувшаяся после своей недолгой, но содержательной экскурсии (она прошла несколько вагонов, прежде чем нашла вагон-буфет, о чём с гордостью сообщила хозяйке), занялась рукоделием, позволяя той выспаться, изредка поглядывая на часы, чтобы не пропустить время, когда требовалось разбудить хозяйку. - Спасибо, Люси, ты вовремя меня разбудила, – благодарно улыбнулась мисс Эллис, поразившись, как глухо звучит собственный голос. Хмуро улыбнувшись отражению, Элизабет обернулась к горничной. – Будь добра, помоги с волосами, мне самой этого беспорядка не разобрать. - Дурной сон? – спросила камеристка, покорно вынимая щётку для волос и с профессиональным интересом оглядывая спутанные локоны. - Да, немного, – кивнула Элизабет и развернулась так, чтобы камеристке было удобнее править причёску. Мерный стук колёс и движение щётки в волосах успокаивало ввергая едва ли не в транс. Элизабет пользуясь минутами тишины, смотрела в окно и думала о том, что произошло с ней за последние полгода. Не обещавшее ничего официальное знакомство с доктором Джекиллом обернулось, пожалуй, одним из самых грандиозных приключений, в этом мисс Эллис не сомневалась ни на мгновение, во всей её скучной и размеренной жизни. Маскарад с переодеванием в мужчину, раскрытый из-за сущей мелочи безумцем и убийцей, которого она, дочь одного из выдающихся сыщиков Лондона, укрывала в собственном будуаре более недели, излечивая от ранения, которое должно было оказаться смертельным. Пожалуй, она действительно, заслужила этот небольшой отдых. Вот только отчего-то, чем больше она думала о конечной цели путешествия, тем пасмурнее становилась. Мысли её всё чаще возвращались к мистеру Хайду, вернее сказать, уже мистеру Маккуину, который, судя по расчётам Элизабет должен был уже сойти на берег Франции. - Он красивый, – тихий, едва громче шёпота, голос Люси, вывел мисс Эллис из дремоты. - Кто? – уже догадываясь о ком пойдёт речь, решила уточнить Элизабет. - Ваш пленник, – нетерпеливо ответила камеристка, закрепляя очередную прядь шпилькой. – Он скрывался у Вас от полиции, да? Я же знаю, что это не тот мальчик, которого так любит припоминать Вам сэр Томас. Мэтью милый, но щуплый и какой-то угловатый, а тот, из будуара, он такой… Люси очертила в воздухе рукой какой-то эфемерный образ идеального мужчины, но подобрать нужную характеристику так и не смогла, оставив за хозяйкой право подобрать любой эпитет на её выбор. Элизабет придумала бы много определений Хайду, вот только, увы, все они были не достойны того, чтобы произносить их в приличном обществе. Управившись с волосами хозяйки камеристка отошла, оглядывая работу с некоторой долей самодовольства, благодаря стараниям мадам Одли, девушка стала куда более умела в создании причёсок, «достойных леди». Единственное, что огорчало молодую служанку, это нелюбовь леди к праздникам и званным обедам, блеснуть новыми умениями было, по сути своей, негде. - Ты же говорила, что видела его один раз и мельком? – сощурилась мисс Эллис, став невероятно похожей на отца. Медленно поднявшись на ноги, она шурша юбками потеснила камеристку в сторону. – Я запретила тебе подходить к двери будуара или ванной, и просила передать это горничным. Мужчина, которого я укрывала, был в опасности и его разыскивали, менее всего мне бы хотелось, чтобы о его пребывании в доме узнали посторонние. - Я никому ничего не говорила и не скажу, никогда! – пролепетала напуганная девушка, кажется только сейчас поняв, какой опасности подвергла себя и хозяйку из своего любопытства. На мгновение, не иначе как со страха помутившегося сознания, ей показалось, что в руке Элизабет блеснуло тонкое лезвие. – Клянусь! - Я тебе верю, Люси, однако, запомни, что ты мне сейчас поклялась, – выдохнула мисс Эллис, устало опираясь рукой на небольшой столик, надёжно прикреплённый к стене. Голова всё ещё кружилась, но виной тому было лекарство или же сон, девушка сказать не могла. – Никому и ничего. Люси торопливо закивала, показывая, что всё прекрасно поняла и даже под страхом смерти не расскажет ничего из того, что видела в комнатах хозяйки. Хотя сейчас она поклялась бы в чём угодно, лишь бы избежать тяжёлого, пригвождающего взгляда мисс Эллис. - Быть может, Вы голодны? – с затаённой надеждой в голосе поинтересовалась Люси, желая загладить вину. - Да, пожалуй, мне следует поесть, иначе я окончательно обессилю, – уголок губ Элизабет дёрнулся, обозначая улыбку. – Позови стюарда, я закажу нам ужин. - Но разве Вы не желаете пройтись? Я видела вагон-ресторан – он потрясающий! – глаза горничной восторженно загорелись при одном только упоминании о её находке. Чуть потупившись, девушка добавила уже тише, несколько сникнув под усталым взглядом мисс Эллис. – Думаю, Вам следует развеять сомнения и прекратить Ваше затворничество. О Вас много говорят, мисс Эллис. - И что говорят? – заинтересовалась Элизабет, решая стоит ли чьи-то домыслы её внимания и более того, присутствия в вагоне-ресторане или же можно оставить их без внимания. - Много чего, – смутилась камеристка, отведя взгляд, чтобы собраться с мыслями. Кинув настороженный взгляд на хозяйку, она успокоилась и едва слышно, будто опасалась чужих ушей, прошептала, – я слышала, как две леди обсуждали похороны доктора Джекилла и Ваш с ним роман. - Это меня мало волнует, пожалуй, даже забавно, что старые перечницы вновь говорят обо мне, – пожала плечами Элизабет, облегчённо выдохнув. Её совершенно не заботили сплетницы, пересказывавшие из уст в уста трагическую историю любви и смерти сумасшедшего доктора. - Но они говорят о Вашем положении! – не скрывая возмущения, возразила Люси, поражаясь тому, с какой беззаботностью отмахнулась от порочащих её разговоров леди. - Моём положении? – недоумённо вскинула брови Элизабет, застёгивая саквояж с лекарствами. – Что в моём положении такого ужасного? - Мисс Эллис! Неужели Вы действительно не понимаете? – изумилась служанка, искренне негодуя. – Они говорят о том, что Ваш скоропостижный отъезд и общение с мистером Аттерстоном результат порочащей Вас связи с доктором Джекиллом. Говорят, будто Вам требуется уединение*. - Я действительно устала от общества, – машинально отозвалась исследовательница, к которой, по мнению камеристки, излишне медленно приходило понимание всего ужаса ситуации. Отогнав назойливые мысли о побережье Франции и беглеце, Элизабет резко обернулась, едва не смахнув со стола начатую Люси вышивку. – Они окончательно обезумили, эти светские леди? Они решили, что я беременна? От осознания всей возмутительности ситуации, к Элизабет вернулись утраченные было силы. Скулы девушки покрыли яркие пятна гнева, обещая разлиться по всему лицу. Люси испуганно отступила, приступы ярости молодой леди Эллис были едва ли не главным поводом для разговоров в доме. Кухарки жаловались что после очередной ссоры из кладовой пропадали вся дичь, а одержимая хозяйка резала и шила ни в чём не повинные тушки фазанов и перепелов, переводя на них шёлковые нитки. На попытки же её образумить кидала в дверь фарфор и стекло, грозя разорить отца, если он не изменит точку зрения. Весьма часто подобные проявления дурного характера оканчивались благополучно и просьбы строптивой дочери сэр Эллис удовлетворял, к всеобщему спокойствию. Вопреки опасениям мисс Далтон, никаких разрушений не последовало. Элизабет взяла себя в руки, выразив своё отношение к клевете только плотно сжатыми губами и нервно дёрнувшимся подбородком. - Пожалуй, ты права, мне стоит пройтись, – решительно кивнула Элизабет и стремительно направилась прочь из купе. - Вы пойдёте так? – ужаснулась камеристка, преградив хозяйке путь. - Что-то не так? – нетерпеливо нахмурилась мисс Эллис, которой менее всего хотелось выслушивать замечания о своём внешнем виде и главным образом, предательски пылающим щекам. - Но корсет, как же Вы покажетесь без него? – недоуменно свела брови горничная, утверждаясь в своих предположениях о сумасбродности хозяйки. - Забудь, Люси. Я же, кажется, в положении, – исследовательница выделила ненавистное слово голосом, сочащимся ядом так сильно, что его можно было собрать в сосуд и продавать как одну из самых изысканных отрав, - могу позволить себе некоторые безумства. С появлением мисс Эллис в вагоне-ресторане разговоры несколько притихли. После всего того, что говорили о дочери помощника главного комиссара в Лондоне, её появление в светском обществе было, по меньшей мере, вызовом. Элизабет окинула присутствующих на удивление холодным взглядом и в сопровождении камеристки медленно поплыла вдоль столиков. - Сиси! – чистый, по-детски звонкий голос, вырвал мисс Эллис из жадных лап чужих взглядов. Элизабет недоумённо обернулась, стараясь вспомнить, когда последний раз к ней обращались подобным образом, и кто мог так назвать её, в нарушение всех рамок приличия и общественной морали. Возмутительницей спокойствия оказалась невысокая светловолосая леди, с кукольным, будто фарфоровым лицом, формой своей отчаянно напоминающим карточное сердце. Смутьянку тут же одёрнул угрюмого вида мужчина, сидящей с ней за столиком. Элизабет напрягла память, вернувшись к изучению лица молодой женщины. - Шарлотта, – не могла сдержать удивления мисс Эллис, к радости спутника смутьянки. – Не ожидала тебя увидеть здесь, когда мы последний раз виделись ты, кажется, уезжала в Австрию с отцом. - Всё ты помнишь, Сиси, – рассмеялась Шарлотта, откинувшись на плечо мужа, если Элизабет правильно рассмотрела обручальные кольца на безымянных пальцах обоих. – Александр, помнишь, я рассказывала тебе о Элизабет, как раз перед свадьбой, когда мы решали кого пригласить? - Рад знакомству, мисс Эллис, если не ошибаюсь, – мужчина окинул подругу жены холодным оценивающим взглядом, отмечая не без удовольствия, её сдержанность в выражении эмоций. – Простите, я должен решить пару вопросов с компаньонами. Располагайтесь. Поцеловав на прощание руку супруги, австриец вышел из-за стола и направился в соседний вагон, одарив Элизабет едва ощутимым шлейфом мужского парфюма. Люси замерла, затаив дыхание, ей казалось, что от иностранца веет холодом как от ледника. Камеристка запоздало поёжилась и беспокойно обвела взглядом окружающих. Светское общество затихло, точно болото, в ожидании новой порции поводов для сплетен и разговоров полушёпотом в душных прокуренных салонах. - Прости его, Сиси, – виновато улыбнулась подруга детства, ища взглядом официанта. – На самом деле, если узнать его лучше, Алекс хороший человек. Порой мне кажется, что он напоминает тебя, например, упрямством. Шарлотта вновь рассмеялась, довольная шуткой. Элизабет устроилась за столом, впервые за вечер искренне улыбаясь. Воспоминания из детства были, пожалуй, одними из самых светлых и прекрасных. Когда им с Шарлоттой было пять они вместе мечтали стать великими исследовательницами и если Сиси уже тогда увлекалась медициной, то маленькая Лотти мечтала о карьере энтомолога или владелицы собственного зоопарка. Но в четырнадцать Шарлотта переросла детские увлечения и, по совету матери и сестёр выбрала путь «домашнего ангела», чем довела подругу до слёз. Пожалуй, именно это «предательство» и послужило отправной точкой всех тех метаморфоз, что в дальнейшем произошли с мисс Эллис, более того, сейчас она была благодарна за то отдаление подруги. - Стало быть, ты теперь фрау Штейнер, – улыбнулась Элизабет задумчиво, после рассказа подруги, которая за короткую беседу сумела поведать едва ли не большую часть своей жизни. – Вы хорошо смотритесь, очень красивая пара. - Нам это часто говорят, – улыбнулась Лотти счастливо. – Отец правда до сих пор не может поверить, что стал дедушкой уже дважды. - Дедушкой? У тебя дети? – от удивления мисс Эллис даже отложила приборы, удивлённо всматриваясь в молодое лицо собеседницы в поисках следов изнеможения от бремени материнства. - Да, оба мальчика, Йозефу – пять исполнилось в ноябре, а Лукасу нет и трёх. Старший на Алекса похож, будто и не я ему жизнь дала. Лукасу мои глаза достались и кудри, характер правда несносный совершенно, – молодая мать с затаённой гордостью взглянула на бездетную и незамужнюю подругу. – Свекровь говорит, что в меня пошёл, я не спорю. Чем дольше подруги говорили, тем больше Элизабет утверждалась в мысли, что проведение не зря развело их с Шарлоттой, когда обе они были юны. С каждой новой репликой «домашнего ангела», в которого превратилась неугомонная исследовательница, мисс Эллис всё больше повергалась в мрачные думы. После вкрадчивого вопроса Лотти о «тайном романе», девушка едва сдержалась от того, чтобы передёрнуть плечами от неприятного ощущения чужого любопытства. Фрау Штейнер более ничем, кроме удивительного детства и сохранившейся маски непосредственности, не отличалась от светских дам Лондона. Поняв, что единственной безопасными темами для разговора остались, пожалуй, только зоопарк и вечно изменчивая погода, Элизабет поспешила закончить ужин и, сославшись на дурное самочувствие направилась прогуляться по поезду в одиночестве. К тихой радости путешественницы, вагон-ресторан почти опустел за время неспешной беседы. Отослав Люси обратно в купе, мисс Эллис направилась в поисках открытой площадки между вагонами. Отчего-то воспоминания о детстве давили горло давно закончившимися слезами. Ночной воздух обдал разгорячённое лицо мисс Эллис холодом. Небо над поездом было пронзительно чёрным, расцвеченное редкими искрами звёзд, причудливо складывающимися в созвездия, названия которых Элизабет не знала, потому как астрономия никогда не привлекала её больше химии. - Не страшно одной? – задумавшись, Элизабет испуганно вздрогнула услышав знакомых хриплый голос за спиной. Она хотела обернуться, но Хайд не позволил, устроив руки на поручне по обе стороны от девушки. - Что Вы вздумали? Вы же должны быть уже во Франции, – с негодованием прошипела мисс Эллис, чувствуя спиной жар, исходящий от безумца. – Какого дьявола Вас понесло за мной? - Мне показалось, что ты попала в опасную ситуацию, мисс Эллис, – не нужно было видеть лицо мужчины, чтобы понять, что он ухмыляется. – Судя по тому, что я вижу, предчувствия мои верны. - Идите к чёрту, мистер… Маккуин, – процедила девушка, почувствовав, как на ноющий живот опустилась тяжёлая ладонь. Элизабет дёрнулась, стараясь развернуться и сбросить руку, но безумец явно не собирался выпускать её. – Вам, кажется, было мало утреннего разговора? Желаете освежить в памяти? - Не злись, это вредно в твоём положении. Как оказалось, доктор Генри Джекилл был отнюдь не так непогрешим, как принято считать, – пошло хохотнул мужчина куда-то в волосы мисс Эллис, медленно оглаживая живот девушки, вопреки ожиданиям, не предпринимая более никаких нападок на честь и достоинство леди Эллис. - Вам не хуже меня известно, что это лишь слухи, – всплеснула руками Элизабет, со злостью, в значительной степени на себя, нежели на Хайда, отмечая, что движения мужчины не приносят ей дискомфорта. Наоборот, по телу медленно разливалось спокойное, уверенное тепло, распространяющееся от низа живота, где через несколько слоёв ткани мял и гладил её тело мужчина, унизительнее всего для аристократки было то, что самоуправство убийцы приносило облегчение и было, что таить, приятно. - Это печалит, полагаю, будь дорогой доктор Джекилл более внимателен к помощнице Биссе, и несчастная Люси была бы жива и, возможно, свободна, – мужчина потёрся подбородком о плечо замершей «жертвы», ощущая, как та медленно расслабляется от его манипуляций. - Прекратите, это пошло и вульгарно, – скривилась Элизабет, продолжая всматриваться в звёздное небо. – К тому же я до сих пор не получила ответа на свой вопрос. Зачем Вы здесь? - Я же сказал, у меня было предчувствие, – опустив голос до интимного шёпота произнёс убийца у самого уха мисс Эллис, почти касаясь губами. Элизабет насмешливо фыркнула, показывая, что не верит ни единому слову, чем в очередной раз позабавила монстра. – В порту были полицейские, искали кого-то, боюсь, с моими документами, единственное место куда бы я прибыл – виселица. Оставаться в Лондоне было небезопасно – больше такого роскошного укрытия, как твой будуар, у меня не было. Пришлось составить тебе компанию, мисс Эллис. К тому же, где я найду понимание и немного опиума, как не у моей прекрасной госпожи? - Это значительно больше похоже на правду, – удовлетворённо кивнула девушка. Хайд коротко хохотнул, уткнувшись мисс Эллис в плечо, давя смех. Шею девушки кольнуло щетиной и обдало горячим дыханием, от которого жар в животе усилился, разгоняя остатки тяжести и боли, рождая томление иного рода, о котором Элизабет предпочла бы не знать никогда. Рука убийцы до этого покоившаяся на перилах, накрыла ладонь мисс Эллис, согревая озябшие пальцы. - Кстати, почему ты до сих пор не ткнула меня ножом, который лежит в потайном кармане? – спросил Хайд с рокочущим урчанием, облизнув сухие губы. – Ты же обещала убить надоевшего зверя. - Боюсь, что для того, чтобы отправить Вас в Ад, потребуется нечто большее, нежели стилет, – невесело констатировала Элизабет, запоздало вспомнив о том, что действительно не безоружна и вполне могла бы постоять за себя. Учитывая эффект неожиданности, ей вполне хватило бы умений ударить убийцу раз или два и дальнейший исход бы зависел от того, как быстро бы Хайд потерял сознание от кровопотери. - А я подумал, что тебе было бы жаль убить меня, не попробовав… – не прекращая массажа, мужчина сместился в сторону, позволив себе потереться о напрягшуюся в ожидании подвоха «надсмотрщицу». - Не попробовав чего? – переспросила мисс Эллис, чувствуя, как к лицу вновь приливает кровь. - Всего, – на удивление коротко ответил Хайд и чуть отстранился, становясь подозрительно серьёзным. – Завтра, когда сойдём с поезда, не забудь представить меня как своего хорошего знакомого, мне бы не хотелось потерять тебя из виду. - С чего мне это делать? – спросила Элизабет напряженно, до рези в глазах, вглядываясь в окутанные ночной мглой холмы. – Если я сдам Вас полиции, все мои проблемы закончатся. - Потому, что тебе льстит возможность содержать столь опасное существо, как я, – прежде чем раствориться в ночи прошептал безумец и прижался горячими губами к шее девушки, там, где под бледной кожей, судорожно билась жилка, служившая гарантом того, что Хайд оказался прав. Она не сможет сдать его властям, не теперь. Постояв ещё какое-то время и поняв, что окончательно продрогла, мисс Эллис направилась к себе в купе, машинально потирая шею в месте, где её коснулись губы убийцы. Поведение Хайда не поддавалось никакому рациональному объяснению, его настроения менялись так же быстро как погода весной. ______________________________ * - «Уединение», «положение» и прочие эвфемизмы использовались для иносказательного обозначения беременности, о которой было не принято упоминать в приличном обществе и всячески поощрялось её сокрытие, тем более внебрачной.