Как найти Джихуну друга

Иногда Джонхану хочется написать книгу с названием «Мне 22 и моя жизнь катится в пиздец». Пиздец хотя бы потому, что на другой половине кровати сопит Сынчоль, сладко причмокивая во сне пухлыми губами, и ресницы у него очень нежно подрагивают, а ещё плотно обтянутая бельём задница призывно оттопыривается из-под одеяла, и... Да, пиздец. Но не Сынчоль, нет. С его присутствием в своей жизни Джонхан уже даже смирился. Пиздец в том, что Джонхану очень хочется Сынчоля. Давно и сильно хочется, но нельзя. Все его поползновения к Сынчолю заканчиваются тем, что Сынчоль вцепляется в трусы как строгая монашка и «нельзя, Джихунни ведь услышит». А Джонхан дошёл до такой кондиции, что ему уже глубоко пофиг, услышит Джихунни их разврат или нет. Потому что Джихунни у них на диване уже вторую неделю, и каким бы великодушным и всепонимающим хёном Джонхан не был, вторая неделя воздержания без доступа к сынчолевскому телу, когда вот рядом, буквально на блюдечке, но нельзя, - сделала из него неврастеника. Сынчоль во сне приглушенно стонет, прижимается чуть ближе и мажет губами по джонхановской руке. У Джонхана мелко подёргивается глаз. Он отнимает у Сынчоля свою руку и накрывает его одеялом с головой. От греха подальше. Сынчоль что-то бубнит и отваливается от него жутко гордым и обиженным холмиком на свою половину кровати. Спустя пару минут он начинает похрапывать, и Джонхану хочется смеяться в голос, потому что из зала ему тихонько вторит Джихун. Просто идиллия. Почти семья. Донхо ржал тюленем, когда заглянул к ним на днях. - Папа, мама и дитя их любви, - сказал он, тыкая пальцем в Сынчоля, Джонхана, а потом в Джихуна. Они втроём сидели на большом диване. Джихун вклинился между ними – под тёплый бок Сынчоля, а голову уложил на плечо Джонхана, умиротворённо перебирая в руке прядь его волос. Донхо ржал до тех пор, пока не напоролся на взгляд Джонхана. Сынчоль тоже в начале пытался похихикать, но очень быстро стух под этим взглядом и поспешно свалил курить на балкон. А вот Джонхану было не до смеха. Джихун – их общий с Сынчолем друг, которого они периодически пускают пожить к себе на диван, когда у Джихуна наступают его сезонные упадки настроения и потери смысла жизни. И тот факт, что Джихунни - общий друг, делает его особенным, потому что с тех пор, как Джонхан с Сынчолем решили перестать обжиматься по углам и арендовать квартиру, чтобы зажить как все люди, у них периодически остаются друзья то одного, то другого. А Джихунни - общий друг и поэтому может задержаться на столько, на сколько захочет, потому что чувствует мощную хёнскую любовь от обоих хозяев, что, собственно, и отличает его от всех остальных гостей. Только вот в данный момент Джонхан с его присутствия в квартире очень напрягается, потому что Сынчоль трепетно относится к итак неокрепшей ещё психике Джихуна и запрещает любой разврат в его присутствии. Даже за закрытыми дверями. Даже тогда, когда Джихун видит десятый сон и храпит на всю квартиру. Сынчоль непреклонен. - Джихун у нас тусуется, потому что ему очень плохо, - Сынчоль говорит серьёзно и проникновенно заглядывает Джонхану в глаза. – Здесь он отдыхает и абстрагируется от всего. Давай не будем его шокировать. Джонхан молча слушает и недвусмысленно разглядывает только что вышедшего из душа Сынчоля сверху донизу. Сынчоль под этим взглядом решает сегодня изменить своим правилам и спать этой ночью в футболке и штанах, потому что когда Джонхан так смотрит… - Ты очень громкий, Хан, - Сынчоль пытается воззвать к совести Джонхана, поспешно натягивая на себя одежду, - ты просто не замечаешь. Мне же виднее. Глаза Джонхана опасно прищуриваются. - Громкий, говоришь? - Да, - Сынчоль лезет под одеяло и накрывается до подбородка, поворачиваясь спиной. – Да и некрасиво это. Мы его к себе впустили, а сами будем ему мешать спать. Давай лучше потерпим. - Хорошо, - легко соглашается Джонхан и гасит свет. Сынчоль ещё потом долго лежит в темноте без сна и ждёт продолжения спора, потому что Джонхан никогда так просто с ним не соглашается, а если и соглашается, то только для виду. Всё равно потом сделает по-своему. Сынчоль это знает и поэтому ждёт хотя бы приставаний под одеялом, но Джонхан молчит и начинает дышать глубоко и размеренно. Сынчоль засыпает с тревожным чувством грядущего пиздеца внутри и не ошибается – на следующий день Джонхан зажимает его прямо на парковке, и Сынчоль кричит, много кричит, закрывая себе рот рукой, пока Джонхан, вдавливая его лицом в кожаную обивку их машины, шепчет ему в ухо «и кто тут ещё громкий». Но пусть даже Джонхан и получил небольшую разрядку – ему мало. Быстрый перепих в машине не может заменить ему полноценного неторопливого секса – с долгими ласками и глубокими поцелуями, как он любит, на их огромной мягкой постели, где ничего не натирает и не сковывает движений. Джонхану мало. Сынчоль, притихший после парковки, но всё ещё непоколебимый внутри квартиры, делает вид, что ему нормально, а Джихун придаётся унынию на их диване уже вторую неделю. Джонхан терпит, он правда старается терпеть. Он так же трепетно любит Джихуна и хочет для него лучшего, но к концу второй недели во время готовки ужина, дождавшись, когда Джихун уйдёт в душ, откладывает нож и говорит: - Так не пойдёт. Сынчоль, чистивший морковку у раковины, обречённо стонет. - Я так и знал, ну я так и знал. - Так не пойдёт, - Джонхан косится в сторону гостиной, где джихуновских вещей уже больше, чем их собственных, и разворачивает Сынчоля к себе лицом, - у меня для тебя три варианта. Сынчоль смотрит куда угодно, только не в глаза Джонхану, но его ловко цепляют за подбородок и заставляют посмотреть. - Первый вариант – мы вместе придумываем способ, чтобы Джихунни от нас свалил. - Но… - начинает Сынчоль, поражённый таким отношением к любимому донсену до глубины души. - Второй вариант, - с нажимом произносит Джонхан, прерывая на корню все возмущения Сынчоля, - сегодня мы устраиваем секс-марафон на всю ночь и делаем всё так, как я хочу. - А третий? - Сынчоль жалобно вскидывает брови и пробует делать свою фирменную моську, которая всегда безотказно срабатывает. Это его коронный трюк, который выручает его годами. Джонхан не ведётся ни на йоту. И никогда не вёлся, но Сынчоль почему-то не теряет надежды. - А третий – я сваливаю с вещами к Джису, а ты остаёшься один, - припечатывает Джонхан сверху и внимательно наблюдает за реакцией. Сынчоль растерянно хлопает ресницами. - В смысле остаёшься один? В смысле сваливаю к Джису? Ты не охре… В его голосе появляются возмущённые собственнические нотки, потому что Джонхан как обычно не прогадал – Сынчоль всё ещё очень странно относится к его лучшему другу Джису и плохо переносит его присутствие. - Ну, не совсем один, - Джонхан ласково улыбается и говорит нежно-нежно, сбивая Сынчоля с толку, - у тебя будет Джихунни и … и вот это. Джонхан поднимает руку Сынчоля с морковкой к его вытянувшемуся лицу и оставляет догонять сказанное в одиночестве. Проходя мимо вышедшего из душа Джихуна, Джонхан снисходительно треплет его по волосам, даже не сомневаясь в выборе Сынчоля. Сынчоль приходит в спальню через пару минут и облокачивается об косяк, скрестив руки на груди – вид у него жутко недовольный, но мрачно решительный. - Ну, и что делать будем? Джонхан довольно улыбается и начинает посвящать его в свой план действий. Спустя пару дней раздумий и споров Сынчоль с Джонханом на кухне притворяются, что заняты приготовлением закусок, а на деле же палят происходящее в гостиной. Ничего не понимающий Джихун сидел в обществе странного длинноволосого парня, которого Джонхан буквально толкнул к Джихуну, коротко представив «Джихунни, это Джунхуэй, Джун, это наш Джихунни», и который спустя пять минут после знакомства предложил Джихуну сделать совместное селфи и зарегистрироваться на вейбо. - Ну и друзья у тебя, - громко шепчет Сынчоль Джонхану в макушку, силясь расслышать ответ Джихуна на эти предложения, - где ты их таких откапываешь, а? - Заткнись, - Джонхан тычет локтём Сынчолю в рёбра, - он отличный парень, просто… Просто… - Странный? - Необычный. Джихуну такое и нужно. - Ты уверен? Из гостиной доносится заливистый смех и спустя ещё минуту Джонхану с Сынчолем приходится резко отпрянуть от двери, потому что в кухню входит улыбающийся Джун, а следом за ним плетётся Джихун с тем же ничего не понимающим выражением лица. - Вам помочь? Что-нибудь сделать? – предлагает Джун. - Да нет, мы уже почти всё сделали, - Джонхан улыбается и впечатывает Сынчолю в живот закрытую банку с огурцами, выбивая из него сдавленный вздох, - сейчас Сынчоль банку откроет и всё уже. Джун удивлённо рассматривает полупустой кухонный стол и нераспакованные закуски. Джихун молча садится на стул и начинает снимать плёнку с ближайшей. - Ну что, вы уже успели узнать друг друга? – Джонхан волнуется так, что теряет разом всю свою тактичность и умение вести разговоры. Сынчоль хмыкает так громко, что все поворачиваются к нему. Он маскирует это под кашель, а Джонхан жалеет, что он на противоположной стороне кухни – был бы ближе, пнул бы. - Ну, Джихун сказал, что учится на адвоката и что у него скоро экзамены, - Джун подсаживается на свободный рядом с Джихуном стул, - а я сказал ему, что понимаю и не завидую. Джихун, услышав о своей учёбе и экзаменах, совсем мрачнеет и падает духом. Джонхан замечает и пытается быстро переменить тему разговора на что-то более нейтральное и не отрезать при этом себе пальцы, шинкуя салат. - А ты, Джун? Джонхан говорил, что ты учишься в музыкальной академии, да? – Сынчоль пытается выловить огурцы из банки пальцами, но потом забивает и лезет вилкой. - Да, - живо отзывается Джун. Джонхан думает, что Джун начинает что-то подозревать, потому что Джун, сколько он его знает, тоже не любит подобные разговоры и знакомства в принципе, и пришёл только потому, что Джонхан умеет убеждать и манипулировать. – Я на втором курсе в музыкальной академии. Пианист. - Пианист? Ты музыкант? Джихун меняется в лице и смотрит на Джуна уже другими глазами. Джонхан мысленно ставит себе галочку. - Да, - улыбается Джун, - учусь музыке с шести лет. - Круто, - Джихун смотрит на Джуна с нескрываемой завистью и добавляет уже тише, - я всегда хотел, но мне не позволили родители. - А я всегда хотел стать ветеринаром, но родители отдали меня в музыкалку, - Джун смеётся и продолжает, - я вообще ни одного музыканта не знаю, который бы сказал, что быть музыкантом – его мечта. Зато очень часто приходится слышать, как другие бы мечтали им стать. Джихун невесело улыбается и смотрит в пол. Сынчоль посылает Джонхану красноречивые сигналы спасения, потому что это джихуновская боль, его бич и причина тех самых потерь в смысле жизни и сезонных апатий. Джихун занимается совсем не тем, чем хочет, чувствует из-за этого себя несчастным, но ничего не может изменить, потому что не хочет разочаровывать родителей. Это его самая болючая мозоль и запретная тема. Все знают и стараются по возможности избегать подобных разговоров, потому что Джихун каждый раз замыкается и ещё долго потом не приходит в себя. Джонхан тоже прекрасно знает, но молчит, потому что уверен, потому что никогда не ошибается, потому что иначе быть не может. Джун наклоняется к Джихуну чуть ближе и хлопает его по плечу. - А я всегда говорю, что таким, как тебе, гораздо проще, чем мне. Джихун хмыкает. - Это ещё почему? - Потому что музыкой заняться никогда не поздно, - Джун откидывается на стуле и безмятежно улыбается. – Это ведь музыка. Это… даже не знаю. Это эмоции и состояние души, понимаешь? Или ты это чувствуешь, или не чувствуешь. Другого не дано. Если человек чувствует и хочет – ему никогда не поздно. Просто нужно начать. Джихун поднимает голову в середине его речи и внимательно разглядывает лицо Джуна. После небольшой паузы он спрашивает: - Ну, а почему тебе-то сложнее? Джун ухмыляется и блестит чёрными глазами. - Потому что я больше ничего не умею и вряд ли научусь. Джихун, глядя на его улыбку, улыбается тоже – сначала робко и неуверенно, а потом уже смелее. Джонхан решает, что пора вмешаться и подливает масла в огонь. - Не прибедняйся. Ты же ещё и танцуешь. Джун отмахивается и смущённо ковыряет пальцем обивку стула. - Это ерунда. Совсем немного, - потом добавляет, разглядывая свои руки, - играю я гораздо лучше. И Джонхан понимает, что это победа, когда Джихун поддаётся вперёд и с интересом спрашивает: - Покажешь? Через неделю Джихун отчаливает вместе со всеми своими вещами, неловко по нескольку раз обнявшись на прощание с обоими хёнами. - Спасибо, - говорит Джихун и, поудобнее перехватывая маленькую спортивную сумку, сам закрывает за собой дверь. Не то чтобы Джонхан собой гордился, просто очень доволен. У Джихуна появился знакомый, который может стать ему хорошим другом и привнести в его жизнь что-то новое, что-то, что так необходимо Джихуну. Джун музыкант, у него своя жизнь, свои круги общения, у него всё своё и абсолютно другое. Джихун бы этого хотел и теперь у него есть такая возможность – влиться в эти круги, рассмотреть то, к чему он так стремился, поближе и, Джонхан очень надеется, что Джихун наконец-то решится попробовать приблизиться к своей мечте хотя бы на шаг. Джонхан абсолютно уверен, что после знакомства с Джуном, который, кстати, приятно удивил его своей реакцией и интересом, Джихун сможет разобраться в себе и наконец-то решить, чего он хочет. Ну, или не решить, а просто попробовать. Ведь никогда не поздно. - И всё равно я думаю, что Джихуну он скоро надоест, - тянет Сынчоль, разглядывая опустевшую без Джихуна гостиную. – Сомнительно это всё как-то. Спустя неделю ничего так кардинально не меняется. Ему просто надоело у нас, вот он и ушёл. И Джун твой тут совсем не при делах. Джонхан ухмыляется и думает, что у Сынчоля по отношению к Джихуну точно есть комплекс старшего брата или типа того. Уж слишком много какой-то тревоги в его голосе и даже лёгкого сожаления. Сынчоль всегда по-особенному выделял Джихуна и был одним из тех, кто подбивал его поступить по-своему и бросить ненавистный универ. - Уверен? Спорим, что они надолго? Мне кажется, у них может не только дружба получиться. - Ой, я тебя умоляю, - Сынчоль закатывает глаза и наливает себе в стакан сок, - Джихунни не гей. Я вообще за ним никакого интереса никогда не замечал. Он вообще ни на кого не смотрит. А я его лет с десяти знаю. - Посмотрим, - Джонхан улыбается и, посмотрев по сторонам, замечает, - мы наконец-то одни. Сынчоль допивает сок, ставит пустой стакан на столешницу и прислушивается к тишине квартиры. Одни. Наконец-то одни спустя почти месяц. И никаких тебе больше перепихов в машине и стёртых коленей. - Ты хочешь…? – Сынчоль выразительно косится в сторону спальни и приподнимает брови. Вместо ответа Джонхан подходит к нему, берёт за руку и уводит с кухни. Уже вечером, когда за окном совсем стемнело, они падают рядом на кровати и тяжело дышат. Всё, как и хотел Джонхан, - долго, с чувством, с толком, с расстановкой и настолько хорошо, что у обоих на какое-то время пропала функция связно мыслить. - Знаешь, - Сынчоль в какой-то прострации разглядывает их потолок и не спешит заканчивать предложение, - а давай переедем, сменим адрес и никому его не скажем? - Чтобы всегда оставаться одним и иметь возможность вот так вот целый день? Сынчоль кивает и продолжает так же ошалело пялиться в потолок. Оба всё ещё не могут отойти и восстановить дыхание. Джонхан прикидывает, смогут ли они ещё один раз или разумнее уже остановиться, но вслух произносит: - Если обещаешь, что у нас всегда будет вот так, то давай. Через полтора месяца, когда Джонхан решает собрать Джихуна с Джуном у себя ещё раз, чтобы посмотреть на них и удостовериться, он замечает, как рука Джихуна сначала ложится на плечо Джуна, который сидит на полу рядом с диваном и увлёченно смотрит выбранный им с Сынчолем боевик, а потом потихоньку вплетается пальцами в его длинные пряди. Через какое-то время Джихун уже увереннее перебирает волосы Джуна, а Джун, наверняка почувствовав, не делает никаких попыток его остановить. Джонхан давит улыбку триумфатора, щипает сидящего рядом Сынчоля за ляжку и кивает на Джихуна. Сынчоль сначала ойкает, возмущается, потом замечает положение руки Джихуна и закатывает глаза. Но потом улыбается. Они все вчетвером смотрят, как по экрану наматывают кишки главного героя, и улыбаются. Потому что Джонхан не ошибается. Джонхан всегда прав.