По ту сторону сцены

      Может, наше время уже вышло? И мы просто бредем по этому миру, словно бездомный вдоль дороги, в поисках своего человека и себя? Кто мы? Кто мы такие, проклятое поколение 90х? Чего мы хотим? Я не знаю… Нам уже давно не восемнадцать, а мы все еще продолжаем что-то искать. Любовь, богатство, славу, успех, свое место в жизни или себя. Нашим предкам было легче. Не дожив и до двадцати, они заводили семьи и пускались во все тяжкие. Дом, семья, работа, дом. И так по кругу, как на велогонках. Ради детей, ради семьи, ради светлого будущего. А нам ради кого? Себя? Это смешно. Что, если нам уже давно перевалило за двадцать, а мы так и не достигли ничего сверхвыдающегося? Никакой гениальной идеи в голову нам так и не пришло, как Цукербергу или Стиву Джобсу. Значит ли это, что мы просто посредственность, и созданы в этом мире для массовки? Нет, конечно, нет… Наверно, у каждого есть свое предназначение. Может, просто не такое глобальное. Я надеюсь на это и стараюсь искренне верить…

***

Pov Вики Весь день прошел под знаменем тяжелых воспоминаний о прошлой ночи. Они лавиной обрушивались на меня, отвлекая от рутинных дел и вышибая из реальности. В голову то и дело лезли мрачные мысли, которые тут же перерождались в еще более мрачные рассуждения. Они сковывали грудь, отбирая возможность дышать. Хотелось плакать, но противный ком стоял в горле, и слез совсем не было. Казалось, я сплю. И все произошедшие события — просто чья-то глупая шутка. Но я понимала — это не сон. И буквально кожей чувствовала, как касаюсь реальности. Незнакомец, скрасивший вчерашний вечер, тоже исчез, тем самым окончательно прикончил мое самолюбие. Апатия крепко заключила меня в свои объятия и, казалось, больше не собиралась отпускать. — С тобой точно все в порядке? — задала вопрос Моника, сидя за противоположным столом и пристально изучая меня взглядом. Весь день она не спускала с меня глаз и, когда рабочий день подошел к концу, наконец осмелилась спросить. — Ты неважно выглядишь. Что-то случилось вчера? — она сверлила меня взглядом, явно намереваясь получить правдивый ответ. — Я волнуюсь… Как ни крути, но она была очень проницательным человеком. Бесконечное чувство благодарности за ее заботу и неравнодушие к моей персоне охватило меня. Хотелось броситься ей на грудь и зарыдать, рассказывая все в мельчайших подробностях о вчерашней ночи и жалуясь на несправедливость жизни. Но что я могла ей рассказать? Что многие годы испытывала чувства к людям, которых никогда не встречала? Что настроила в воображении воздушных замков, а теперь они рухнули, столкнувшись с реальностью? Что мне жаль потраченного впустую времени, которого больше не вернуть? Что я идиотка? Умалишенная? От этих мыслей колючий ком в горле становился все больше, предупреждая о том, что если я продолжу думать в этом направлении, то скоро не смогу говорить и попросту заплачу. — Все в порядке, — тяжело сглотнув, произнесла я вслух, — перебрала вчера немного. А теперь просто болит голова, — жалкое подобие улыбки вымученно появилось на моих губах. — Хорошо, — Моника по-доброму улыбнулась. — Самое главное, что ничего плохого не произошло. Она встала из-за стола и начала собираться домой. Было не понятно, поверила она мне или поняла, что правды в этом вопросе ей все равно не дождаться. Но она точно дала понять, что приставать с расспросами больше не станет. — Да, ничего плохого не произошло, — еле слышно я повторила ее слова, стараясь поверить в сказанное. — Ты сейчас домой? — спросила она, не услышав моих слов. — Нет, хочу прогуляться, — проговорила я, натягивая кожаную куртку и направляясь к выходу. Впереди было воскресенье. Долгое. Ленивое. Воскресенье. С нулевым количеством запланированных дел. Я не знала чем заняться и не имела никакого желания искать варианты. Хотелось сесть в автобус и просто уехать. Уехать куда угодно. Смотреть, как сменяются пейзажи за окном. Как бескрайнее поля с ветряными мельницами меняются на бетонные коробки городов, где кипит жизнь. Прислонив голову к прохладному стеклу, наблюдать, как в окнах домов на обочине загорается свет. А когда солнце окончательно сядет за горизонт и холод захватит ночные улицы, выйти на какой-нибудь остановке и купить в небольшой забегаловке кофе. Греть о бумажный стаканчик свои вечно холодные руки и изредка делать большие глотки, пытаясь заполнить горячим напитком огромную дыру в груди. А потом снова отправиться в путь. Воткнуть наушники в уши и слушать любимую музыку. Хотя последнее действие теперь будет приносить нестерпимую боль. Да и ехать мне тоже некуда… Нужно чистить плейлист и забывать. Забывать их. Погруженная в печальные мысли, я не заметила, как ноги сами привели меня на набережную речного канала. На самое лучшее место, чтобы пореветь вдали от чужих глаз. Спустившись по ступеням вниз, я опустилась на мраморную плиту у самой воды. Апатия заполнила все мое существо. Она сковала эмоции, делая меня ненормально безразличной ко всему. Слезы все еще не могли прорвать невидимый барьер, и я продолжала сидеть, равнодушно уставившись на темно-синюю гладь воды. Ветер слегка колыхал ее, создавая маленькие волны, которые бились о бетонные плиты у моих ног и разбивались на сотни брызг. С их каждым ударом я погружалась все глубже и глубже в мрачные мысли. Серое давящее небо нависало над городом, становясь с каждой минутой все темнее. Поежившись от холода, я застегнула молнию на кожаной куртке и продолжила сидеть. Когда я впервые оказалась в Берлине, этот город показался мне сказочным. Я гуляла по улицам, по которым он когда-то ходил. Сидела в кафе, где он, возможно, сидел. И мечтала, что однажды наши дороги пересекутся, и мы встретимся. И этот город станет «нашим». Но теперь очевидно, что этот город никогда не станет «моим». Он навсегда останется только «его». По другую сторону реки внезапно зажглись ярко-желтые фонари. Стало казаться, что город готовится к наступлению вечной ночи. Что здесь больше никто и никогда не увидит солнца и теплой погоды. Так же как и я больше никогда не смогу стать счастливой. Но в воздухе, несмотря на холод, отчетливо чувствовался запах весны, а это означало, что тепло все же скоро обрушится на улицы этого города. И я, как бы горько мне сейчас не было, тоже смогу пережить эту боль и жить дальше. Захотелось домой. Но не в квартиру, где я жила с Моникой, а в Россию. В мой настоящий дом. К маме. В нашу уютную небольшую квартирку, где на кухне всегда есть чай с лимоном и что-нибудь вкусненькое. В мою комнату, где всегда плотно задернуты черные шторы, мешающие яркому солнцу будить меня по утрам. Я так давно не была дома, что, кажется, уже стала забывать его особенный аромат. Стало грустно. Еще полгода, и я вернусь. И больше никогда и никуда не поеду. Чтобы хоть как-то соприкоснуться с чем-то родным, я достала телефон из кармана куртки и решила набрать младшую сестру. — Привет! — раздался звонкий радостный голос. Он так резонировал с моим настроением, что на пару секунд мне показалось, что все проблемы ушли. — Привет, — максимально бодрым голосом повторила я. — Как твои дела? Ты не звонила целую неделю! — тут же начала возмущаться сестра. — Да, дел было много… На том конце повисла небольшая пауза. И я поняла, теперь она почувствовала мое состояние. — Что случилось? — вопрос прямо в лоб. — Да так… — Вика! И снова пауза. — Рассказывай, только не молчи, — потребовала она. — На днях мне достался пригласительный билет на закрытую вечеринку. Она состоялась вчера. И там были они… — мой голос предательски дрогнул. — Ого, — на другом конце раздался печальный вздох. Она уже догадывалась, что ничего хорошего там не произошло, но требовала продолжать: — И? — Я видела их. Георга, Билла и… Тома, — слезы застили глаза, и голос снова задрожал. — Не сказать, что я с ними познакомилась… Георг облил меня коктейлем… — с этими словами, слезы прорвали невидимый барьер и покатились по щекам. — Вот гад, — еле слышно ругнулась сестра. — Билла я застала трахающимся с каким-то парнем в туалете, — я продолжала говорить, задыхаясь от собственных слез, — а Том до сих пор встречается с этой Рией… Голос снова предательски дрогнул и сорвался. Не в силах больше продолжать, я замолчала. Озвучив все, что произошло вчера, я словно вновь осознала реальность происходящего. — Мда, значит девушкой Билла мне точно не бывать, — сестра хохотнула. — Придется искать кого другого! Ее слова неприятно кольнули меня в сердце. Еще за полгода до моего отъезда ей исполнилось девятнадцать, и в конце дня рождения она поделилась со мной сокровенными мыслями. Она решила жить дальше, своей жизнью, стараясь не зацикливаться на старых мечтах. Я приняла ее решение, но всегда внутренне считала это трусостью. Боязнью попробовать добиться своего и нежеланием оторвать пятую точку от дивана. А сейчас я впервые завидовала ей. Ее спокойствию и наплевательскому отношению к ним. — Систер, да забей! — решила успокоить меня она, скорее всего догадываясь, что я плачу. — Сдался тебе этот Том с его писькошутками? Как будто других парней мало! Я громко всхлипнула, всматриваясь невидящим взглядом в расплывшиеся огни ночного города. — Ооой, — протянула она, — еще и реветь из-за него вздумала? Ты что, совсем ку-ку?! Ты в стране с миллионами немцев, которые с утра до вечера окружены сумасшедшими феминистками и истосковались по нормальным красивым девушкам. Найди себе кого-нибудь и развлекись! Я горько усмехнулась сквозь слезы. — Как будто это так просто… — еле слышно произнесла я. — Получай удовольствие! Скоро ты вернешься домой. И, кстати, я по тебе безумно соскучилась! Слышишь меня? Я тебя жду. — Я по тебе тоже, — пробормотала я, смахивая слезы. Мы поговорили еще какое-то время, прежде чем попрощаться. Мне стало легче. Не сказать, что намного и мое настроение взлетело до небес. Нет. Я просто смогла снова спокойно и ровно дышать. Я встала, разминая закоченевшие ноги, и медленно побрела к дому. Фрэнки так и не позвонил. В принципе, это было даже неудивительно. Кому нужна девушка-истеричка, перевешивающаяся через перила крыши? Pov Том Я проснулся в своей постели один, когда комната уже полностью погрузилась в полумрак. Дотянулся до мобильника и нажал на экран. Яркий свет дисплея озарил стены, заставляя прищуриться и уведомляя о времени — «20.30» Охренеть. Хорошо поспал… Хотя, это было ожидаемо. Ночь удалась на славу: море выпивки, шуток и громкой музыки. Мы просидели у Георга до самого утра и разошлись по домам только к часам десяти. Все прошло гладко, за исключением того, что под конец вечера пьяная Наташа постоянно бубнила что-то о том, что я стал закрытым, потерянным и «огонь исчез из моих глаз». В общем, задолбала меня знатно. И под конец я был даже рад, когда мы с Биллом покинули вечеринку и отправились в наш арендованный пентхаус. На удивление, голова совсем не болела, только ужасно хотелось пить. Я опустил ноги на мягкий ковер, замечая, что дверь в мою комнату закрыта. Это было весьма странно, так как я был уверен, что, ложась спать, оставил ее нараспашку. И это означало лишь одно: Билл, несмотря на все мои угрозы, снова притащил к нам домой этого педика. Скривившись от одной мысли об этом ебучем Марке, я натянул штаны и направился на кухню. Медленно продвигаясь по коридору, сквозь тишину я услышал сдавленный смех. Стало очевидно, что у нас гости, но я все еще сохранял надежду, что к Биллу пришел кто-то другой. — Я так и не понял. Что у них произошло? — до меня долетел обрывок разговора, и я отчетливо узнал голос Марка. Ох, кто-то сегодня получит… — Он же был просто в бешенстве! — продолжал он. Раздался громкий вздох Билла. — Она ему изменила. С одним из наших приятелей, — пиздюк выдавал все мои секреты. — Я даже не думал, что она может так поступить. Мы были так близки с ней и очень хорошо общались… «Это все потому, что ты, Билл, разбираешься в людях еще хуже меня», — парировал я в воображаемом диалоге с близнецом. — Ого, видимо она сильно ему нравилась… — Хах, сильно — не то слово! Он даже женился на ней! Втайне от всех, естественно, — протараторил Билл. — Только я знал о его решении. Остальным он рассказал, когда все уже случилось. А теперь она шантажирует его. Требует денег и говорит, что расскажет все про него, про свадьбу… — И про вас, голубки, тоже, — я вошел на кухню, замечая, как глаза близнеца испуганно округлились. — Поэтому переставай трепаться об этом со всеми подряд… — Привет, Том, — полуголый Марк, восседающий на барном стуле в одних джинсах, тут же поприветствовал меня. — Привет, — небрежно произнес я, направляясь к холодильнику и чувствуя, как его взгляд заскользил по моему голому торсу. Парень из кожи лез, чтобы понравиться мне. Догадливый жук знал, что если у него будут плохие отношения со мной, то и с Биллом ничего не получится. Но у Марка не было шансов. Он не понравился мне сразу, с первого взгляда. А это уже редко можно было изменить. Во всей его внешности было что-то мерзкое, скользкое и отталкивающее. Не знаю, что в нем нашел Билл, но я невзлюбил его сразу же. — Марк пришел сегодня днем. Он соскучился… — поспешно начал оправдаться Билл, — и я не смог отказать… Я пропускал его слова мимо ушей, доставая бутылку пива. У нас давно была договоренность, что его трахи происходят где угодно, но не в нашем доме, и его оправдания меня не особо интересовали. — Если я услышу хотя бы один звук, я вас обоих урою, — бросил я, на ходу открывая бутылку и покидая кухню. — Не волнуйся, уже не услышишь, — произнес Билл мне в след и сдавлено хихикнул. «Боже, и с этим человеком у нас одинаковый код ДНК! — думал я, заваливаясь обратно на кровать и делая несколько жадных глотков холодного пива. — Неужели еще кто-то верит в то, что Билл натурал? Ни разу за все время нашей известности он не был замечен в отношения с кем-либо. Ни разу. А его экстравагантный внешний вид? Каблуки, ужимки, перевоплощение в женщину… Чем фанаты оправдывают весь этот маскарад? Думают, что это просто способ шокировать общественность. Серьезно? Те, кто так считают, должны задуматься о своем душевном здоровье и обратиться куда следует. Еще в начале нашей карьеры можно было оправдать это продюсерским ходом… Но теперь мы уже пару лет как предоставлены сами себе, а он так и не изменился. Странно, не правда ли? Эта индустрия поглотила его, перемолола и выплюнула. Он вырос среди вспышек фотокамер, окруженный визажистами и педиковатыми фотографами. С детства находясь во властных лапах продюсеров, пытающимися сделать из него фрика, и в обществе уродов, любящих «молоденьких мальчиков». Он всегда был мягким, тонко чувствующим, немного трусливым. Может, если бы наша судьба сложилась иначе, его гейская натура так и не раскрылась бы. Но в нашем случае у него не было шансов. Что таить, шоу-бизнес в разное время всех нас проверял на прочность». Голову стали медленно заполнять картинки давно ушедшего прошлого, заставляя меня скривиться. Об этих временах я предпочитал не вспоминать и хранить где-то очень глубоко в памяти. Иногда убеждая себя, что этого никогда не было. Но сейчас навязчивые образы оказались сильнее меня, позволяя восстать самым темным уголкам памяти и возродить самый ужасный период моей жизни. Вечеринка после премии MTV Europe Music Awards 2007 года — очередное закрытое мероприятие, которых в тот период было бесчисленное множество. Но ту ночь я запомнил надолго. Мы праздновали победу в номинации «лучший международный исполнитель», обойдя такие группы как Thirty Second to Mars, Fall Out Boy, My Chemical Romance и даже Depeche Mode. Я чувствовал себя королем и был пьян, как впрочем и все в том клубе. Йост тогда ослабил свою железную хватку, предоставив нам немного свободы. Его негласно окрестили лучшим продюсером Германии, а нас «лучшим проектом». Красивые девушки облепляли его на каждом шагу, готовые исполнить любое его желание. Плюс с каждым днем сумма от наших доходов на его счету только росла. Мы приносили ему деньги, славу, награды и номинации. В общем, он тоже хотел насладиться моментом успеха и взять от него по максимуму. Я же был просто счастлив, упиваясь своей свободой. Пошатываясь, я брел по длинному коридору к вип-чиллу Йоста, придерживая пальцами штанины, чтобы не наебнуться, запнувшись о свои же широченные джинсы. Я планировал оповестить его о том, что собираюсь отправиться в отель и в мой номер нужно незаметно провести двух цыпочек, номера телефонов которых я оставлю. Я знал, что Дэвид, как всегда, сначала смерит меня немного надменным взглядом, потом напомнит о правилах и возьмет обещание предохраняться. А затем согласиться. Кое-как дойдя до его випа, я постучал и сразу по-хозяйски открыл дверь. — Дэвид, в общем, в отель… — осекшись, я замолчал. В комнате не оказалось никого, кроме кого-то неизвестного мужика лет сорока. — Эмм, а где Дэвид? — выдал я, облокотившись о косяк и стараясь скрыть степень своего алкогольного опьянения.  — Вышел. Сейчас придет, — ответил он, наполняя себе стакан. — Присаживайся. Только дверь закрой, там слишком шумно. — Ладно… — не раздумывая, я выполнил просьбу и плюхнулся на диван рядом с ним. — Что предпочитаешь? Шампанское, вино… Я скривился. — Это все для баб, — откинувшись на спинку дивана, я запрокинул голову и прикрыл глаза. — Есть что покрепче? «Вертолеты» вступили в свое действие, и помещение плавно закружилось, отчего к горлу медленно подступила тошнота. — Виски? — Сойдет, — ответил я, не открывая глаз. Послышался звук открывающей бутылки. Потом невнятная возня в поисках чистого стакана, приправленная парочкой крепких ругательств, и через пару минут он, наконец, произнёс: — Держи. Не меняя позы, я приоткрыл глаза, чтобы принять бокал. — А ты, наверно, Том? Один из золотых парней его группы. Тот самый дерзкий бабник… — он сел ко мне полубоком, пристально рассматривая. — Он самый, — я сделал глоток и тут же едва заметно скривился. Организм уже вовсю отторгал алкоголь и всячески сигнализировал, что на сегодня мне хватит. Но я был упертым и пил каждый раз, как в последний. Помещение закружилось с удвоенной силой, и я снова прикрыл глаза. — Самовлюбленный и самоуверенный? — Не без этого, — я хохотнул. — Ходячая секс машина, плохой парень…– продолжал перечислять он. — Типо того, — разговор начинал меня утомлять. — Мне нравятся такие, — раздалось у самого уха. — Чего?! — опешив, я быстро открыл глаза. — Тише-тише, — совершенно обычный с виду мужик уже наваливался на меня, вдавливая в диван. Ничего гейского в нем не было, ни в одежде, ни в поведении. — Как же ты можешь зваться секс-машиной, если не перепробовал все виды секса? — проговорил он ласково-мерзким голосом в нескольких сантиметрах от моих губ. Сука. Я, наверно, сплю. — Пошел ты на хуй! Ебанутый, — огрызнулся я, трезвея и пытаясь спихнуть его с себя. Но это оказалось не так уж и просто. Я был слишком тощим, и мужик оказался гораздо сильнее меня. — Ну, что ты… Тебе понравится. Ты такой красивый, Томми… Он резко подался вперед, накрывая мои губы своими и вдавливая меня в диван еще сильнее. Я почувствовал мерзкое прикосновение его шершавых губ и наглые попытки пробраться языком в мой рот, и крепко стиснул зубы, не давая ему шанса. Ошалев от злости, резким движением рук я изо всех сил грубо толкнул его, разрывая поцелуй и, наконец, спихивая его с себя. — Томас, ну что ты… — Пошел нахуй, ублюдок! — я быстро вскочил на ноги и огромным усилием воли заставил себя замереть по середине комнаты, вместо того, чтобы трусливо кинуться прочь. Пытаясь унять бешено колотящееся сердце в груди и чувствуя, как щеки заливаются румянцем, я яростно выплюнул: — Еще раз прикоснешься ко мне, и я тебя засужу! В ответ он лишь как-то вяло покачал головой, и я поспешил покинуть помещение, так и не дождавшись Дэвида. Кем был этот мужик, я так никогда и не узнал. Через несколько дней после той ночи Йост застукал Билла, нюхающего кокаин, и устроил нам полный разнос. Втихаря он отправил его на курсы реабилитации. После чего снова взял нас под свое крыло, контролируя своей железной хваткой каждое наше действие. — Том, — в проеме двери показалась голова Билла. Он резко выдернул меня из мрачных воспоминаний, чему я был несказанно рад. — Марк ушел, если что. Думаю, ты хотел бы знать… — Спасибо, — я слегка кивнул головой, радуясь тому, что те времена остались далеко позади. Билл поторчал еще немного в дверях, а потом вошел в комнату и без спроса повалился на кровать. Лежа на спине, он какое-то время молча изучал потолок. Я знал, он явно хочет о чем-то заговорить, но не решается и продолжает лежать, стараясь набраться смелости. — Я бы хотел тебя попросить… — раздалось в тишине комнаты. Я, как всегда, оказался прав. — О чем? На самом деле в данный момент мне было глубоко насрать, о чем он хочет поговорить, но хорошее отношение к младшему брату делало свое дело. — Ты мог бы… — он повернулся на бок, заглядывая мне в глаза, — быть чуть добрее к Марку. Он ведь старается… — Плохо старается, — я хохотнул, делая глоток пива. — Я серьезно, Том! — Билл резко сел и его взгляд сменился на испепеляющий. — Он кое-что значит для меня, и МНЕ это важно… — Билл, успокойся. Я просто вижу то, чего не видишь ты. Поэтому он меня раздражает, — прозрачным голосом ответил я. Этот ответ его явно не устроил. — Я принимал каждую твою пассию, как данность. Без обсуждений! Тебе, что, сложно сделать тоже самое?! — обиженно возмутился он. — Билл, дело не в твоем выборе. А конкретно в этом человеке… Я вижу, что ему нельзя доверять. Близнец раздражено выдохнул и закатил глаза. Словно почувствовав, что этот разговор снова ни к чему не приведет, он решительно поднялся с кровати. — Ага, конечно, — фыркнул он, направляясь к выходу, — почему-то в Рие ты говна не разглядел! — ядовито добавил близнец, уже стоя на пороге, и вышел из комнаты. Его злые слова прозвучали, как ножом по сердцу. Но я был виноват, поэтому принял это как должное. Да, она стала моим упущением. А потом еще этот Марк черной кошкой пробежал между нами с Биллом. Впервые за всю жизнь мы даже отмечали Новый Год не вместе. Они вдвоем улетели в Мексику, а я остался в Лос-Анджелесе. Конечно, Билл звал меня с собой, но это было выше моих сил — жить с ними на одной вилле и наблюдать их влюбленное воркование. Кстати, ориентация брата вскрылась в тот же ужасный период нашего бескрайнего успеха, чрезмерного алкоголя и случайных связей. Я застукал Билла случайно, приехав на его индивидуальную фотосессию. Молодой симпатичный фотограф зажимал его у стены, рвано целуя и нашептывая что-то. Помню, как испуганно расширились глаза Билла, когда он заметил меня. Как он резко отстранился от него, нервно закусывая покрасневшие и припухшие от поцелуев губы, и всеми силами старался изобразить, что ничего не было. Но я видел все, и поздно было давать заднюю. Помню, как он боялся моей реакции. Да, мне было не по себе, и потребовалось много времени, чтобы переварить увиденное. И, кажется, у меня получилось принять Билла таким, какой он есть, вместе с его ориентацией. Хоть это было не просто — осознать, что твой брат-близнец голубой, как синее-синее небо. Но я принял и поддержал его, а вот Марка принимать не собирался. Pov Вики Добравшись до дома, я укуталась в мягкий плед и завалилась на кровать, мечтая проспать все воскресенье. Лежа на спине и блуждая взглядом по потолку, я вспоминала, как впервые переступила порог этой квартиры. Тогда она показалась мне такой волшебной. Настоящая немецкая квартира практически в центре Берлина. От осознания того, что я, наконец, живу в Германии, крылья вырастали за спиной. Я чувствовала себя окрыленной, вдохновленной и всемогущей. Тогда казалось, что я могу все. Но время шло, и ничего не менялось. Постепенно я привыкла к пейзажам за окном, к великолепной архитектуре, к узким улочкам. И это место стало обыденным, а мечта так и осталась мечтой. Телефон, лежащий рядом с моей головой, завибрировал. Я тяжело вздохнула и, перекатившись на бок, дотянулась до него. На экране светился неизвестный номер. Сердце на мгновение замерло. «Как же обидно будет, если это окажется звонок от какого-нибудь банка или сотового оператора», — подумала я, но все же решила снять трубку. — Алло… — Привет, — по другую сторону раздался бархатистый мужской голос, и я тут же села. Я сразу узнала этот голос, хотя собеседник еще даже не представился. Весь вчерашний вечер он развлекал меня и успокаивал, отвлекая от разочарования всей жизни. — Это Фрэнки, — на всякий случай пояснил парень, — тебе удобно разговаривать? Все же позвонил. Мелочь, но все равно приятно. — Да-да, все в порядке, — мой голос прозвучал немного наигранно и бодрее обычного. Дурацкая привычка изображать при любых обстоятельствах, что все хорошо, продолжала автоматически срабатывать. — Как ты? — Все в порядке, — ответила я и закивала для большей убедительности, как будто он мог меня увидеть. — Как твои дела? — Нормально. Ты извини, что так поздно позвонил, я хотел раньше, но днем было слишком много дел… — зачем-то начал оправдываться он. — Все в порядке, не переживай. — Слушай, — протянул он и, сделав небольшую паузу, продолжил: — я не из тех, кто соблюдает неписанные правила встреч, выжидает два дня и так далее… В общем, может увидимся сегодня? Вопрос прозвучал неожиданно, и я на мгновение замялась. На часах было уже девять вечера, и обычно все мои немногочисленные первые свидания уже заканчивались в это время. — Понимаю, уже поздно, — словно прочитав мои мысли, произнес он. — Но завтра же у тебя, скорее всего, выходной? А я, в свою очередь, снова обещаю доставить тебя домой в целости и сохранности. Ну, так как, ты согласна? Выбор между бесцельно прожитой бессонной ночью и встречей с этим приятным парнем был очевиден. — Да, я согласна. — Супер, тогда пойдем в один из моих любимых ресторанов. Я заеду за тобой через час. Хватит времени собраться? — учтиво поинтересовался он. — Да, конечно, — мои губы тронула едва заметная улыбка. Приятно было осознавать, что ближайшие несколько часов он снова будет отвлекать меня от мрачных воспоминаний. Да, и младшая сестра права — мне просто необходимо развлечься… Пусть он станет моим лекарством от депрессии и горьких мыслей. Фрэнк упростил мне задачу, сообщив о том, куда мы пойдем, и мне не пришлось ломать голову над тем, что надеть. Выбор сразу же пал на классическое черное платье чуть выше колена. Не вульгарное, не кричащее, совершенно обычное, но в тоже время красивое и лаконичное. Я нанесла легкий макияж, надела туфли и, накинув кожаную куртку сверху, была готова. — Ого, — протянула Моника, заглянув в мою комнату и удивившись. — Куда собралась? — поинтересовалась она с улыбкой. — На встречу или свидание… Сама еще не разобралась, — неохотно ответила я. — Значит, вчера ты с кем-то познакомилась? На закрытой звездной вечеринке… — протянула соседка, и ее глаза заговорщицки заблестели. — А друг у него есть? — она громко рассмеялась. — Пока не знаю, — я улыбнулась уголками губ, — но обещаю узнать. — Буду ждать новостей, — произнесла она, скорчив рожицу. — На самом деле, не думаю, что он знаменит, — на чистоту решила заговорить я, — там было много друзей знаменитостей, людей, которые связаны с этой сферой, и тех, кто просто смог попасть туда. Таких, как я. Скорее всего, он просто приятный парень… — Тоже не плохо, — Моника пожала плечами, — статус же не главное. Я тяжело вздохнула, оставив реплику без ответа. Телефон, лежащий на прикроватной тумбочке, завибрировал. — Я подъехал, — раздалось, едва я сняла трубку. — Хорошо, спускаюсь, — коротко ответила я и сбросила вызов. — Желаю хорошо провести время! И не торопись домой, — Моника подмигнула мне, и я, слегка улыбнувшись, направилась к выходу. Ночная улица встретила меня тишиной и прохладой. Фрэнки стоял около черного Мерседеса, припаркованного недалеко от подъезда, и разговаривал с каким-то незнакомцем. Его белая рубашка, заправленная в брюки, слегка колыхалась на ветру, облепляя и демонстрируя торс, на который вчера я даже не обратила внимание. Ему очень шел классический стиль, превращая его в красивого и статного мужчину. В нем изменилось что-то еще... Спустя пару секунд, я поняла — щетина на его лице исчезла. Сегодня он был гладковыбрит. Повернув голову, он заметил мое появление и, приковав ко мне взгляд, перестал отвечать собеседнику. Его глаза завороженно рассматривали меня, словно он смотрел на что-то необычайно красивое и желанное. Но это была всего лишь я. Никто давно так не смотрел на меня. А может быть, и никогда. Незнакомец, не понимая, в чем дело, проследовал за его взглядом и тоже заметил меня. Вышагивая по тротуару, мне было не по себе от такого пристального внимания к своей персоне и двух цепких взглядов, ловивших каждое мое движение. Поэтому я с облегчением выдохнула, когда, наконец, поравнялась с мужчинами. — Привет, — я слегка улыбнулась. — Привет, — выходя из оцепенения, ответил Фрэнки и, вернувшись к собеседнику, быстро проговорил: — Вам нужно повернуть за угол и пройти примерно двести метров. И там Вы сразу увидите банк. — Спасибо, — сказал незнакомец и, в очередной раз смерив меня оценивающим взглядом, произнес: — Хорошего вечера! — и удалился, оставляя нас наедине. — Прекрасно выглядишь, — произнес Фрэнки. Его небесно-голубые глаза продолжали смотреть на меня с какой-то нежностью и восторгом. — Ты тоже, — произнесла я тихо и сразу отвела глаза, боясь, что еще немного, и точно раскраснеюсь. — Садись в машину, а то замерзнешь, — продолжил он, галантно открывая дверь. Я опустилась на переднее сиденье, произнеся короткое «спасибо». В салоне автомобиля оказалось чисто и приятно пахло его парфюмом. Он захлопнул дверцу и, обежав машину, сел на место водителя. — Как прошел твой день? — поинтересовался он, заводя машину и на несколько секунд отрывая взгляд от дороги, чтобы вновь посмотреть на меня. — Нормально, работала весь день, — я слегка пожала плечами. — А твой? — Хорошо, — коротко ответил Фрэнки, и мы выехали с парковки. Я понимала, он пытается аккуратно узнать мое самочувствие после вчерашней ночи и задавать вопрос в лоб считает грубым. Но я все равно не знала, как на него ответить, поэтому предпочитала делать вид, что не понимаю подтекста. — Хочу тебя отвезти в один из моих любимых ресторанчиков. Он небольшой, не шумный и уютный. Ты любишь итальянскую кухню? — пара его голубых пронзительных глаз снова пересеклась с моими. — Да, — я кивнула, чувствуя, как неприятное чувство волнения зарождается внизу живота. Я не привыкла ходить по ресторанам. И была в них за всю жизнь, наверно, только пару раз, и всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Мне было там немного неуютно, неловко и постоянно казалось, что я делаю что-то не так и демонстрирую отсутствие этикета. Но итальянскую кухню я любила. Пицца и паста являлись блюдами, которые я готовила дома чаще всего. Поэтому я старалась усмирить волнение и просто получать удовольствие от встречи. В любом случае, самое худшее, что может произойти, — это то, что наше свидание станет последним. Ресторан, как и говорил Фрэнки, оказался небольшим и очень уютным. Девушка на входе поприветствовала нас и проводила к одному из столиков, покрытых белоснежной скатертью. — Что посоветуешь? — произнесла я, открывая меню и едва сдерживая себя, чтобы мои брови удивленно не поползли вверх при виде цен. Видимо, мой новый знакомый не такой уж и простой парень, каким кажется на первый взгляд. — Равиоли с моцареллой и томатами, — не задумываясь, ответил брюнет, улыбнувшись широкой белоснежной улыбкой. — Тогда я хочу попробовать их, — сказала я, искренне надеясь, что за счет заплатит он. — А как ты относишься к морепродуктам? — он отложил меню в сторону, уже сделав свой выбор. — Нормально, но без особой страсти, — я слегка пожала плечами, готовясь к какому-нибудь подвоху. — Я тоже, но в ресторанах их есть терпеть не могу. Чувствую себя неотесанным деревенщиной, когда чищу краба или вытаскиваю улиток из раковины, — без всякого стеснения заявил он и бархатисто рассмеялся. Он оказался таким обворожительным в своей прямоте, что я рассмеялась в ответ. — Какое вино предпочитаешь? — задал он следующий вопрос, глядя мне прямо в глаза. Весь вечер мы проболтали о всяких глупостях. Фрэнки вел себя очень просто и дружелюбно. Постоянно расспрашивал меня о работе, о том, чем я занималась раньше. Мы шутили и много смеялись. А когда стрелки часов перевалили за двенадцать и ужин был уже съеден, я отчетливо поняла, что не хочу расходиться по домам. Рядом с ним мне было так спокойно и легко. Уютно, что ли. Что совершенно не хотелось сейчас оказаться снова одной в тихой спящей квартире, наедине с душераздирающими мыслями. — Тебе понравился чизкейк? — спросил брюнет, делая глоток кофе. — Да, он был очень вкусным, — я закивала. — Значит, сейчас закажем парочку с собой, — отставив чашку в сторону, произнес он и сделал жест рукой подзывая официанта. — Это особенное наслаждение, проснуться в воскресенье поздно и неторопливо позавтракать вкусным десертом. Я просто обожаю это… — неожиданно раздался звонок телефона, прерывая его речь. Я невольно улыбнулась, понимая, что полностью разделяю его мнение. Фрэнки бросил взгляд на экран и снял трубку. — Да… Нет, конечно… До завтра подождать не может? Я хотел сделать это завтра… Ну, ладно-ладно, понял. Давай, до встречи, — он сбросил вызов и обратился уже ко мне. — Извини, тут всплыло срочное дело. Другу нужно завести кое-что. Заедем к нему, прежде чем я отвезу тебя домой, хорошо? — Конечно. Наверно, в другой ситуации я бы уже начала себя накручивать и представлять, как он с другом расчленяет меня и разбирает на органы. Но Фрэнки вызывал доверие, да и инстинкт самосохранения еще не включился обратно. Поэтому я согласилась. Примерно через полчаса, мы уже въехали в один из спальных районов Берлина. Тихо пробираясь вдоль спящих домов вглубь улицы, мы подъехали к единственному дому, где горел свет. — Мне точно стоит идти? Я могу подождать тебя в машине… — решила уточнить я. — Конечно, стоит. Разговор может затянуться, и я не хочу, чтобы все это время ты сидела здесь, — ответил Фрэнки, заглушая двигатель. — Пойдем, — в темноте салона он сверкнул небесно-голубыми глазами и произнес: — я же обещал, что с тобой ничего плохого не произойдет, не волнуйся. Его слова действовали успокаивающе, отгоняя сомнения. — Хорошо, — я подчинилась, и мы вышли из машины. Пройдя по темной брусчатой дорожке, мы подошли к крыльцу, и Фрэнки громко постучал. В глубине дома раздались шорохи, потом торопливые шаги и дверь резко отворилась. — Привет, — свет за спиной хозяина дома на несколько секунд ослепил меня, скрывая владельца. — О, ты не один, — раздался удивленный голос. Глаза постепенно привыкли к свету, и я обомлела. Перед нами стоял невысокий худощавый брюнет в бриджах и растянутой черной футболке. И я знала его. — Я Тимо, — он протянул мне свою руку. Все слова исчезли. Просто испарились. — Это Вика, — произнес Фрэнки, когда я молча пожала руку «нового знакомого». — Ты же не против? — Нет, конечно, — карие глаза с интересом изучали меня. Я не помнила его фамилии, но я точно знала его. Тимо — репер из некогда развалившейся группы Nevada Tan. Его фактурное лицо, мелькавшее тысячу лет назад на экранах ТВ и обложках журналов, надолго впечаталось в моей памяти. Слишком необычное, слишком запоминающееся для шоу-бизнеса. Тогда у них была большая группа, порядка шести человек или что-то вроде того, и они вовсю конкурировали с Tokio Hotel, а потом развалились. С тех пор прошло много лет, но он ни капли не изменился. Теперь стало понятно, почему лицо Фрэнки показалось мне таким знакомым и почему он так обходительно избегал тему его работы. В отличии от репера, он просто изменился до неузнаваемости. Все встало на свои места. — Проходите, — произнес Тимо, делая шаг в сторону и пропуская нас внутрь.