Бутылочка

В Бейкон Хиллс часто устраивались вечеринки. Иногда Тео казалось, что глупым подросткам только повод дай — они тут же найдут пустой дом и бочку пива. Сам он вообще был не поклонником подобных сборищ, предпочитая пить в одиночку, и старался всячески их избегать. Раньше. Так было раньше. Так было до пронзительных голубых глаз и до взрывного характера. Так было до вросшего в память голоса, врезавшегося в голову смеха, до постоянных упреков и трижды сломанного носа. И вот именно поэтому — и только поэтому! — Тео сейчас сидит в кресле, то и дело бросая взгляды в сторону неугомонного волчонка, который буквально прирос к бутылке пива. Кажется, в этот раз отмечали День рождения Лидии Мартин, хотя Тео не был до конца уверен в этом. Он-то пришел сюда ради пьяного Лиама и бесплатной выпивки. Если Лиам — это целое искусство для Тео, то пьяный Лиам — это величайший шедевр в истории человечества. Пьяный Лиам — это хриплый смех, опущенная на плечо Тео голова, приятный шепот в ухо и сияющие искорки в глазах. Пьяный Лиам — это что-то до безумия нежное, милое и искреннее. И Тео не простит себе, если не словит каждое такое мгновение. *** Праздник продолжается уже несколько часов. Со всех сторон Тео будто бы облепили невменяемые, одурманенные выпивкой и сигаретами подростки. Тео лениво наблюдает за тем, как Мартин упрямо пытается выпихнуть лишних людей из дома, но не стремится ей помочь — пунш интереснее. Стая усаживается в тесный кружок, о чем-то бурно перешептываясь. — Не желаешь присоединиться? — Малия смотрит своим затуманенным взглядом, но Тео лишь криво усмехается. Он пришел сюда не играть. Он пришел сюда за своим шедевром. — Я в деле. Что? Глаза химеры распахиваются от такого родного голоса, чей обладатель как раз присоединяется к друзьям в углу. *** Бутылка крутится быстро, даже размыто для слегка подвыпившего Рейкена. Это уже его четвертый раз, и при этом вечно бутылка останавливается непонятно на ком. Три… Два… Один… Бутылка замирает, и вместе с ней замирает сердце Рейкена. У Лиама глаза широко распахнуты, а рот слегка приоткрыт. Наверное, в его голове не укладывается то, что происходит. Как и у Тео, его сердце бешено колотится, стремясь вырваться из грудной клетки. Между ними метр. Между ними пятьдесят сантиметров. Двадцать сантиметров. Десять. Ноль. Б л я т ь. Тео сжимает руки в кулаки, сдерживая себя из последних сил. Губы у Данбара мягкие и приятные, отдающие вкусом алкоголя, отчего голова начинает кружиться ещё сильнее. Лиам лишь слегка прикоснулся губами, а у Тео уже мир пошатнулся. Теперь в голове Рейкена зарождается гениальная идея, от которой парень тут же окончательно трезвеет. Игра становится интереснее. Стайлз подозрительно щурится, Малия пьяно смеётся, а Лиам скоро станет краснее рака. Это уж их пятый раз, их пятый поцелуй, от чего Тео снова слегка пьян. Губы Данбара, его теплое дыхание, напряжённые мускулы рук — всё это нереально заводит, действует, как красная тряпка на быка. Тео чувствует, как рука Лиама слегка подрагивает от напряжения и, не думая ни о чем, переплетает их руки. Всё тело прошибает молнией. Плевать на всё. Химера притягивает к себе волчонка, обнимая совсем не по-дружески, и ему плевать на удивлённые возгласы ребят, на тупые смешки и прочую приземлённую ерунду. Самое важное сейчас — такой родной и нереальный Лиам, который совсем и не противится ни долгим поцелуям, ни таким вот прикосновениям. Парни не замечают ничего, даже того, как остальные с улыбками покидают комнату, а Лидия шепчет: «Наконец-то». Сейчас в их мире существует только двое людей, а остальное уже неважно. Тео резко притягивает Лиама к себе на колени, чувствует его руки вокруг себя, сбившееся дыхание на шее, учащённый пульс и тихий шепот: — Тео. — Мне нравится эта игра, — парень довольно усмехается, отсаживаясь от Данбара, — Нужно играть в неё чаще. И теперь, сидя наедине, перебирая мягкие волосы Лиама, парень четко осознает одну простую истину: уж теперь он не пропустит ни одной вечеринки.