«Те, кто мечтает о разном, все равно расстанутся Те, кто мечтает об одном — обязательно встретятся» ©
Санса почти начала «окупать» свое проживание, когда Серсея изъявила желание отобрать её у Бейлиша окончательно и, лишившись возможности отдавать девушку в личное пользование всяких рыцарям и представителям местной знати, Петир, порвав с Королевской Гаванью, отправился в Орлиное Гнездо с надеждой затаиться там, пока ланнистерша и вовсе не забудет о существовании Старк, что было, в общем, маловероятно. Свыкнувшись с нелепыми привычками своего повелителя, Санса фактически испытывала к себе отвращение и, подозревая, что он больше не любит её, была несколько удивлена, когда тот, посвятив её в свои дальнейшие планы, покинул столицу, так и не соизволив почтить вниманием ту, которая неоднократно вызывала его в Красный Замок, вынуждая отдать ей старковскую «лютоволчицу». Оказавшись брошенной на произвол судьбы, Санса на переезд согласилась, правда только им стоило добраться до Орлиного Гнезда, через несколько дней Петир получил письмо из Винтерфелла от Болтонов. Русе требовал вернуть им Сансу и, оказавшись в некотором роде зажатым со всех сторон врагами, Бейлиш, неохотно доверяя рыцарям Долины, был вынужден пойти на уступки, и отправив с ответом ворона на Север, через неделю выдвинулся в замок, ранее принадлежавший Старкам. Проливные дожди довольно скоро сменились обильными снегами и утопая в возвышающихся по обочинам дороги сугробах, крытая повозка едва добралась до Винтерфелла, который после полного разгрома армии Робба Старка, заняли Болтоны, став новыми Хранителями Севера. Вид полусгоревшего и не до конца отстроенного замка, где она когда-то лишилась невинности, а потом всего остального, оставлял желать лучшего и, не собираясь так быстро отрекаться от родных мест, Санса, рассматривая издалека, во что превратился так хорошо знакомый ей Винтерфелл, все равно продолжала чувствовать себя здесь лишней. Тяжелые ворота из массивного дерева медленно приоткрылись перед горе-путниками и заранее приготовившись к довольно непростой встрече, Санса, поражаясь собственной стойкости, неохотно ступила на территорию, над которой развевались теперь знамена главного врага её семьи. Постройневшая и похудевшая, сейчас она бы вряд ли узнала себя. Такого же мнения о ней, очевидно, был и сам Русе Болтон, выступивший навстречу гостям в сопровождении своей дражайшей жены — Уолды Фрей. Будучи слишком занят пытками Станниса и его подданных, осмелившихся напасть на Винтерфелл в самый неподходящий для этого момент, встретить Сансу у Рамси не получилось, и всматриваясь теперь в безэмоциональное и похожее на маску, лицо Русе, рискнувшего взять на себя данную функцию, девушка, затаив дыхание, с особым трепетом ждала хоть какого-то отклика от этой семьи, или элементарного приветствия. — Добро пожаловать домой, — скривив свои тонкие губы в неком подобие насмешки, негромко проронил мужчина, изучая её внешний вид со стороны. Едва заметно поклонившись, Бейлиш учтиво ответил на приветствие нового Хранителя Севера и заставив свою ошарашенную спутницу проделать то же самое, слегка выступил вперед, ещё не догадываясь, что убраться отсюда живым ему вряд ли получиться. Судорожно сглотнув, Санса последовала за своим прежним хозяином, и чувствуя на себе всю дорогу тяжелый и пристальный взгляд Русе Болтона, только ускорила шаг, лишь бы нигде не остаться наедине с этим весьма странным человеком.***
Оказавшись на территории преображенного Винтерфелла, Грейджоя Санса больше нигде не обнаружила и узнав от Миранды, приводившей в порядок её тело, что Теон был лично освежеван Рамси после неудавшейся попытки побега, пришла в ещё больший ужас, когда до её ведома донесли, что Маргери попросту скормили собакам. Вот только узнать о подробностях инцидента побольше ей больше не представилось никакой возможности, и едва она, переборов свой страх, попыталась было обратиться к ней с уже готовым новым вопросом, дверь в помещение скрипнула и на пороге появился Робб Старк собственной персоной. Прислонившись к стене, взлохмаченный и с загрязненной одеждой, старший брат казалось не узнавал её, а когда она, разглядев в его глазах слишком явственный страх, осмелилась к нему обратиться по имени, Робб, по-прежнему сохраняя молчание, лишь упрямо отвел в сторону свой взгляд, избегая смотреть на сестру. — Рамси отрезал ему язык, — усмехнулась Миранда, поправляя свои сбившиеся локоны и только Санса, набросив на обнаженное тело меховую накидку, хотела было поинтересоваться, при каких обстоятельствах произошел сей казус, как в помещение заявился сам Болтон, внося с собой запах пыток и крови. Смерив нахальным взглядом фигуру будущей жены, он пришел в неописуемый восторг от ужаса, который охватил её при виде Робба, и пообещав однажды посвятить её в подробности примененных по отношению к нему пыток, превративших самоуверенного парня в безмолвную тень, Рамси, услужливо подхватив девушку под руку, попросил её следовать за ним. Не став даже спрашивать, зачем ему все это надо, Санса доверительно вцепилась в его локоть и до сих пор находясь под впечатлением картин, промелькнувших перед её взглядом: начиная от болтонских знамен, развевающихся над родным Винтерфеллом, заканчивая покалеченным старшим братом, покинула комнату вместе с супругом, боясь даже спрашивать, что он сделал с Арьей и Риконом. Главное, что рядом с ней был не опротивевший Бейлиш, а приучивший её к острым ощущениям садист и, словно специально наслаждаясь собственным бессилием, Санса, следуя за своим предприимчивым спутником, была готова к самому худшему повороту событий. Коридор вел куда-то в подвал, из которого он сделал некое подобия пыточной и, завидев невдалеке печь, откуда несло раскаленным жаром, Санса, вспомнив об обещании супруга поставить ей клеймо внизу живота, почувствовала, как её медленно, но уверенно охватывает противная дрожь. И стоило ей только завидеть, как Рамси, похвалив работу собственных напарников, возвращается обратно, удерживая в руках какие-то ремни, впечатленная новой картиной, девушка была вынуждена прислониться к стене, дабы не потерять сознание от предстоящих испытаний. Самые гнусные и невообразимые её ожидания подтвердились и не имея никакой возможности хоть каким-то образом покинуть это помещение, Санса, сцепив зубы, позволила Рамси привязать себя к колонне, чувствуя, как его пальцы ощупывают её тело, словно отказываясь верить, что это действительно она. Живая и настоящая. Что было дальше, девушка помнила довольно смутно и фактически теряя рассудок от неизбежности судьбы, она, не увидев ничего хорошего в глазах Рамси, давно мечтавшего превратить её в некое подобие собственной шлюхи, едва могла что-либо соображать, чувствуя, как ерзает по её гладкому животу его рука, показывая палачу, куда следует поставить клеймо. Звук открываемой печной заслонки надолго отпечатался в памяти Сансы и когда она, смирившись с ситуацией, уже хотела было посмотреть, что происходит возле самой печи, её поле обозрения заступила фигура в черном, а тело пронзила адская и невыносимая боль. Вытянувшись в ремнях, девушка запрокинула голову, стараясь хоть как-то облегчить свои страдания, и когда все закончилось, а её саму отвязали, не в состоянии двигаться от пережитой агонии, последнее, что она успела запомнить, прежде чем провалиться в бессознательное состояние, был яркий блеск в глазах слегка встревоженного Рамси.***
Пробуждение оказалось ещё невыносимее пыток и, обнаружив спустя несколько секунд, что в спальне она находится далеко не одна, Санса, удивившись непростительной близости супруга, попыталась подняться с кровати, чтобы незаметно покинуть эту комнату. В следующий момент ладонь Рамси накрыла её хрупкое запястье, и замерев на месте от неожиданности его жеста, девушка, прислушиваясь к собственному учащенному пульсу, так и осмелилась пошевелиться. — Куда собралась? — поинтересовался молодой человек, притягивая её к себе поближе. — Я никуда тебя пока не отпускал. — Мне пора к себе, — тихо проронила Санса, почувствовав, как его вторая рука плавно перемещается на её живот, тем самым ограничивая её движения. — Забудь, — отмахнулся Рамси, решив довольствоваться сегодня компанией собственной супруги. — Сегодня ты — моя. До самого утра. Боясь нарушить возникшую между ними договоренность, Санса продолжала молчать и, не переставая поражаться странному поведению супруга, осмелилась высказаться лишь тогда, когда Рамси сам попросил рассказать её о собственной жизни в столице. Выстроенная между этими двумя стена отчуждения внезапно пала и, перестав держать себя в руках, девушка поведала о том, как издевался над нею Петир, отдавая за деньги вельможам Королевской Гавани, так что порядочно наслушавшись её рассказов, Рамси, в конце концов, принял решение как следует с ним расквитаться. На следующий день Санса, облаченная в светло-серое свадебное платье, просидела на цепи в своих покоях, ничем не отличаясь в этот момент от своей убитой лютоволчицы Леди, (куда Болтоны дели Северного Ветра, — лютоволка Робба, спросить у будущего мужа она так и не осмелилась), и когда за ней ближе к вечеру зашла Миранда с Роббом, узнав, что к чардреву её поведет старший брат, девушка, стараясь не смотреть в глаза родственнику, почувствовала, как в её душе образовывается пустота, заполнить которую теперь будет уже просто нереально. Дальнейшее напоминало самую настоящую фантасмагорию, наполненную отрывками из какого-то кошмара. Трясущийся и одетый в странное обветшалое одеяние, Робб, ничем не отличаясь от освежеванного друга с Железных Островов, вел Сансу по по припорошенной свежим снегом аллее богорощи, и не в состоянии поведать сестре о предательстве Болтонов на Красной свадьбе, закусив удила, он молча выполнял то, что от него требовалось, исполняя роль болтоновского шута. Девушка смутно помнила речь, обращенную к ней, и как будто находясь в другой реальности, она пришла в себя, когда плащ Рамси с эмблемой лишенного кожи человека лег на её плечи, как будто и вправду преследуя цель её согреть. — Замерзла? — небрежно поинтересовался он, когда церемония закончилась и, порядочно окоченев не сколько от холода, а сколько от осознания резкой смены обстановки, не радующей глаз своей нелицеприятностью, Санса продолжала стоять под кроной чардрева, как будто высматривая среди гостей собственных родственников. Поджав губы, девушка утвердительно кивнула, как будто Болтон лишил языка именно её, а не Робба. — Сейчас ты быстро согреешься, — довольным тоном сообщил он, даже не пытаясь скрыть зловещий блеск, невольно вспыхнувший в его глазах почти ледяного оттенка. — И можешь поверить мне на слово: эту ночь ты ещё не скоро забудешь. От его слов у Сансы перехватило дыхание, и боясь себе представить, какой «сюрприз» мог подготовить Рамси, чья фантазия всегда работала в нужном направлении, ожидая от него любого подвоха, она почувствовала лютое желание бежать. Бежать куда угодно, лишь бы не возвращаться в спальню. И если бы не Рамси не держал её так крепко за руку, таща по коридору за собой, она, воспользовавшись моментом свободой, уже вб давно куда-нибудь спряталась, отдав предпочтение уединению там, где до неё никто бы не смог добраться. И стоило ей переступить порог спальни, где им предстояло провести ещё одну ночь, взгляду девушки предстала следующая картина. Прямо посреди комнаты, освещенный светом пламени свечей, сидел обнаженный по пояс Джон Сноу — поверженный Лорд-командующий Ночного Дозора, рискнувшего стать на сторону Станниса во время похода на Винтерфелл, и в одночасье оказавшись напротив него, Санса, растерявшись теперь окончательно, мгновенно узнала это повернутое к ней перекошенное от страданий лицо. Её первая любовь и фактически первый адекватный парень, которого она когда-то хотела соблазнить, был связан по рукам и ногам, и больше не надеясь с ним встреться снова, она до такой степени была поражена увиденным, что только сейчас осознав всю абсурдность ситуации, так и не смогла подойти к нему поближе, ожидая возвращения Рамси.