Под стеклянным колпаком

После того, как Акамацу-сан покинула нас... Я очень часто прихожу сюда. Исследовательская лаборатория Ультимативного Пианиста уже была изучена мной вдоль и поперёк. Хотя бы раз за пару дней я обязательно захожу, чтобы протереть пыль на клавишах пианино и снова напомнить себе о том, к чему мы все стремимся. Иногда мне даже кажется, что я слышу тихую мелодию, но это, должно быть, лишь моё воображение. - Что же... я должен делать теперь? Но мои вопросы, как и ожидалось, никогда не встречали ответов. Мой тихий монолог никогда никем не прерывался, потому что кроме меня никто не забредает сюда. Так я думал, пока не случилось то, что случилось. Когда мне было особенно тоскливо, я поставил одну из мелодий на проигрывание, а когда уже хотел было ее убрать, услышал щелчок дверной ручки. От непривычного звука в царящей гармонии, я вздрогнул, обернувшись. В дверном проёме стоял застывший Оума, который, по-видимому, так же не ожидал никого здесь встретить. Даже вопрос "Что ты здесь делаешь?" был бы лишним, ведь мы оба это понимали. - Давно? - Все, что я смог выдавить из себя. - Да как все... - Завёл руки за голову Оума, будто говоря очевидные вещи, но я видел, что он совсем не хотел приходить сюда при свидетелях. - Все? - Не знал? - Уже убрав руки в карманы, он продолжил. Не было похоже, чтобы Кокичи лгал. Особенно после того, что он сказал после. - Думал, она только тебе нужна? - Я был удивлён, увидев, что тот неуверенно отвёл взгляд. До того это было необычным жестом в его мимике. - Можешь убедиться. - Убедиться в чем? Оума-кун, из твоих затей никогда не вытекает ничего хорошего... Договорив, я посмотрел, куда указывал Кокичи, сначала не поняв, какое значение играет в нашем разговоре письменный стол, но после... - Нет. Я детектив, а не шпион. - Ну давай, Сайхара-чан~ Тебе ведь интересно. Давай, скажи, я же вижу, что интересно~ Его способность быстро перевоплощаться вновь сыграла роль. Когда я вижу Оуму, как обычного ребёнка, все тревоги куда-то уходят, как будто все это не в серьез. Но поймал я себя на этой мысли уже сидя в нашей импровизированной засаде, что практически исключало возможность выйти из плана. - Почему ты так уверен, что кто-то придёт? - Ноги начинали затекать, но когда я смотрел на Оуму, мне казалось, что азарт, продолжающий гореть в глазах, не давал ему устать. Он совсем не менял положения или выражения лица с тех пор, как мы устроились на полу под столом. На самом деле, это даже слегка пугало. - Не доверяешь мне? - Было, от чего доверять. - Он уже неоднократно называл себя лжецом и ещё больше раз оправдывал это наименование, что теперь ставило под сомнение его слова или поступки. - Может, ты просто решил подшутить надо мной... Но как только я договорил фразу, послышался щелчок двери. Я насторожится, а Оума, по видимому, получал истинное удовольствие от такого времяпрепровождения. Когда дверь открылась, я увидел Кируми-сан. Она, как всегда, двигалась плавно, тихо закрыв за собой дверь. Я сначала было подумал, что она, по своему обычному графику, пришла убраться в комнате, пока не заметил в ее руках поднос. "Это..." Я едва ли не вымолвил слово вслух, но сдержался, чтобы не ставить под угрозу нашу маленькую "операцию". Признаться, мне и правда стало интересно. А Кируми-сан, тем временем, поставила поднос с онигири на пианино, после чего сложила руки в молящем жесте. Я был поражен до глубины души, что снова побуждало меня подскочить и присоединиться к молитве Тоджо-сан, но мне пришлось и дальше сдерживать себя. Когда Кируми покинута комнату, я решил, что этого достаточно, чтобы поверить Оуме, и что эти игры в шпионов пора заканчивать, но дверь снова открылась. Создавалось впечатление, что за ней тянется непрерывная очередь. С приходом каждого из учеников, я переводил непонимающий взгляд на своего "напарника", лицо которого так и говорило "Да я это уже сто раз видел", даже если это не так. Я не чувствовал, сколько времени прошло с момента слежки, но я чувствовал другое - боль во всем затёкшем теле. В первую очередь в спине и ногах. Проводив взглядом Харукаву-сан, чьё появление, как будто, застало врасплох и Оуму-куна, я наконец позволил себе буквально выползти из под стола. - Вот так шоу, да, Сайхара-чан? - Энергично заговорил Кокичи, уже поднявшись и направившись к подносу с онигири. За время смены одного человека другим, на пианино появлялось все больше зажженных свечей. Поддавшись атмосфере, я наклонил голову, прикрыв глаза. "Видишь, Акамацу-сан? Это все для тебя" Но после я просто не поверив своим глазам, буквально только открыв их. - Т-ты что делаешь?! Я, конечно, знал, что для Оумы нет ничего святого, но увидев, как он спокойно уминает онигири, принесённые как дань Акамацу-сан, я ещё раз убедился в том, что передо мной за человек. - А что? - Он невозмутимо закинул руки за голову. - Хочешь, чтобы я попросил разрешения? Ни-ши-ши, ты такой забавный, Сайхара-чан. - Проговорил он, после моего твёрдого кивка, а после продолжил. - Мертвые не отвечают на вопросы. Они умирают, чтобы мы могли жить. Мне все равно, что все чувствуют к Акамацу-чан, для меня она не представляет интереса. - Ты... - Я пришёл сюда не потому, что хотел с ней попрощаться, как ты решил, а потому что хотел узнать, откуда идёт музыка. Неужели ты поверил в мою наскоро выдуманную ложь, Сайхара-чан? - Он продолжал улыбаться, как будто ничего не происходит. - Нуу, так ты не оправдаешь свой Ультимативный талант. - Но ведь и это сейчас ложь тоже? - Аре? - Ты ведь... тоже скорбишь по ней, Оума-кун? - Но на мой вопрос он откусил кусок от последнего онигири, положив остатки на поднос. - Кто знает. Я лжец, в конце концов. - Привычно ухмыльнувшись, он зашагал к двери аудитории. Когда Кокичи вышел, я вновь остался наедине с собой, потому что в этой лаборатории не осталось ни духа Акамацу-сан. Поднеся остатки от онигири ко рту, я сглотнул ком в горле. "Мертвые не отвечают на вопросы. Они умирают, чтобы мы могли жить" - Спасибо, Акамацу-сан... - Я насилу запихал себе в рот онигири, кривясь так, будто в нем было очень много перца. Посмотрев на меня, действительно можно было бы подумать, что я съел что-то до ужаса горькое. Скривившееся лицо, подрагивающее тело и слезящиеся глаза. Проглотив угощение, я ещё долго стоял неподвижно, вглядываясь в пустоту. Спустя какое-то время я вышел из лаборатории Ультимативного Пианиста, пообещав однажды оставить это место навсегда.