***
Макс спит - беспокойным сном человека, на долю которого выпало слишком много впечатлений, и далеко не все из них, надо полагать, были приятными. Джуффин проводит ладонью по его волосам, делая сон крепче и глубже. Осторожно, точно ювелир, плетущий кружево из расплавленных нитей золота, он вытягивает из головы ученика воспоминания о пережитом, попутно приглушая страх, затуманивая память о боли и тяготах - пусть очередное приключение останется для Макса причудливой сказкой, которую не грех и рассказать приятелям за чашкой камры. Незачем ему осознавать во всей полноте, как близко он подошел к краю бездны - уже не впервые. Каждый раз, вернувшись из странствий между мирами и прочих "командировок", Макс безропотно остается ночевать в доме Джуффина, позволяя тому считывать свою память, обновлять магическую защиту, лечить - чаще всего незаметно для самого "пациента". На все это Джуффину с лихвой хватает получаса. А потом он просто сидит, глядя на спящего Макса, слушая ритм его дыхания. И, убедившись, что сон его глубок, и колдовство развеется не скоро, беззвучно опускается на постель рядом с ним. Проводит ладонью по щеке, повторяя контур скулы. Невесомо касается губами виска. Иногда - вот как сейчас - придвигается ближе, обнимает, укладывает лохматую голову к себе на плечо. Ненадолго - чтоб не помешать Максу, когда тот соскользнет наконец в здоровый, естественный сон, без заклятий и воспоминаний. Крайне полезный для юного организма, измученного передозировкой Истинной магии. Утром, когда Макс проснется и спустится к завтраку, его встретит ехидная ухмылка господина Почтеннейшего Начальника. Дюжина-другая остроумных комментариев по поводу его недавних приключений. Очередной задушевный разговор об устройстве обитаемых и необитаемых Миров, с редкими проблесками сочувствия к нелегкой доле Вершителя, не осознающего масштабов своих возможностей. Ничего похожего на эту тихую и беспомощную нежность. Потому что, даже если Джуффин воспитывает ученика не для бесчисленных тысячелетий магических битв и удивительных странствий, а всего лишь для пары столетий не в меру яркой жизни, и бессрочного заключения в сером безвременье после - он не умеет выполнять свой долг наполовину. И долг его - вырастить настоящего мага. Бесстрашного, безжалостного, безупречного. Воина, способного противостоять не только и не столько безумным угуландским колдунам, сколько самой смерти и небытию - потому что это единственные достойные противники. И поэтому - сам, все сам, сэр Макс, никакой тебе жалости, унижающей достоинство, никаких сантиментов, размягчающих сердце. А еще потому, что не может у Макса быть настоящего дома - ни здесь, ни где-то еще во Вселенной. Для того он создан: быть вечным чужаком, влюбленным в этот Мир очарованным странником. Те, кто родился в Сердце Мира, не умеют любить его так, как приезжие провинциалы. Макс - идеальный приезжий, он родом из бездны небытия, для него любое овеществленный мир - чудо, а жизнь, пусть даже самая трудная - вечный карнавал. И его взаимная любовь с этим Миром - дорожный роман, случайная связь, тем и сладкая, что завершится неизбежной разлукой. Пусть любят его все сероглазые леди этого мира, и все зачарованные города бросают к его ногам свои тайны, но никто никогда не скажет ему - "ты дома. Оставайся, не нужно больше никуда идти. Ты дома, пока ты со мной, потому что я жду тебя всегда, потому что люблю тебя любым, потому что я всегда на твоей стороне, даже больше, чем ты сам, потому что для меня ты не можешь быть неправ, потому что я тебя выдумал, потому что ты - это я, это просто такая игра, будто мы - не одно целое, притворились, чтоб интереснее было играть в карты, только и всего". Мир хочет быть, как и все живое, пусть даже недоосуществленное, страстно цепляется за малейшую возможность бытия, и эта страсть - половодный поток силы, сметающий все на своем пути. Джуффин строит схемы, мнит себя умелым игроком, но он слишком умен, чтоб не понимать в глубине души, что он - только инструмент, которым действует сила, песчинка в этом потоке. И, как инструмент, он безупречен. Именно этому его учили несколько сотен лет. И, как проводник силы, он бессмертен, бесстрашен и счастлив - в какой-то мере. И, как маг, он все-таки ведет свою собственную игру, бесконечную партию против смерти и небытия - ставки достаточно высоки, чтоб разжечь его азарт... ... А Макс ворочается во сне, прижимается крепче, утыкается носом куда-то ему в подбородок, трется об него смешным и детским жестом. И Джуффин пытается вспомнить - можно ли вообще умереть от нежности и умиления? Вроде бы среди пяти тысяч трехсот двадцати восьми способов убить человека, известных ему и тщательно записанных сэром Шурфом в один по-настоящему скучный вечер совместного сидения в засаде, такого не значится.***
Макс спит - где-то на другом краю бездонной пропасти Хумгата, в доме, слишком тесном и скромном для Почтеннейшего начальника, но идеально подходящем для Чиффы. И для самого Макса тоже, потому что они, разнясь в мелочах, все же похожи в самом главном, как только может быть похожа неизъяснимая бездна на собственное отражение в зеркале. Макс спит, и Джуффин чувствует это, хотя не должен. По всем законам, действующим даже между мирами, связь должна была оборваться, едва он захлопнул за собой дверь в Тихий Город. Едва Макс, сдерживая слезы, объявил, что прежний он отныне мертв - бедный наивный мальчишка, если бы это было так просто! Макс спит, устав от ярости и слёз, до крови ободрав кулаки о стены своей комфортабельной тюрьмы. Джуффин смотрит в окно, на приветливую россыпь городских огней, и не видит их. Осторожно, будто сматывая в пальцах комок липкой паутины, он тянет на себя боль и отчаяние, весь ужас существа, рожденного для странствий и запертого в клетке, рожденного любовью и оставленного в одиночестве. Тянет - и забирает себе. Оставляет Максу лишь светлую печаль, ностальгию, несбыточные мечты о возвращении. Спешит хоть так помочь своему созданию, облегчить его ношу, пока не порвалась чудом сохранившаяся связь. Но дни, месяцы спустя она еще на месте, и Джуффин продолжает забирать его боль. Макс находит в себе силы выходить на улицу, шататься по трактирам, заводить знакомых. Джуффин переплавляет его боль в силу, что заставляет двигаться дальше. Требуется по-настоящему много силы, чтоб заставить себя вновь полюбить Мир, спасенный такой высокой ценой. Сотофа видит эту связь, хмурится, говорит "Ты сошел с ума". Говорит: "Ты не обязан страдать за него". Говорит: "Разорви ее немедленно, или это сделаю я". Джуффин ей не позволяет.***
Макс спит, уж по крайней мере, точно не бодрствует - мечется в лихорадке, стискивает влажные от пота простыни, сбивчиво шепчет смутно знакомые имена и обрывки заклинаний. Хорошо еще, что в этом мире магию не так-то легко творить, и заклинания не сработают - а то натворил бы он дел. Джуффин кладет ладонь на его пылающий лоб, концентрируется. Ему-то заклинания не нужны. Хороший знахарь и без Очевидной магии договорится с телом пациента, а он - один из лучших, даром что совсем не знахарь по призванию. Макс успокаивается, сворачивается в постели, подтянув колени к груди. Джуффин смотрит на него, узнавая и не узнавая. Вершитель сбежал из заключения. Спас Мир. Занял место собственной Тени. Подхватил простуду. Что-то он выкинет завтра? Джуффин знает - это больше не его дело. Они выполнили и перевыполнили все обязательства друг перед другом. Больше нет учителя и ученика, есть две безымянные бездны, запутавшиеся в паутине иллюзий, каждая - в своей. Джуффин по-прежнему не очень понимает, что такое любовь. Но где-то среди ее определений точно есть готовность отпустить любимое существо навстречу собственной судьбе. Собственной, никем не предопределенной - наконец-то. Так зачем он продолжает приходить в эту тесную каморку в этом чуждом, враждебном мире, где материя так плотна, а воздух - тяжел, выбирая мгновения, когда Макс спит слишком крепко, чтобы его увидеть? Уходя, он целует Макса в лоб - проверяет температуру. И сам усмехается нелепости своих оправданий.***
Макс спит - так и не сняв заклятие невидимости, да еще и укутавшись плащом-невидимкой для верности. Смех, да и только. Джуффин за этот вечер уже устал насмехаться над его паранойей. Но, конечно, позволяет ему валять дурака и дальше. Он-то видит его сквозь все заклинания, а остальные и правда могут подождать. Еще налюбуются. Макс спит, уткнувшись в любимую подушку Почтеннейшего начальника, расшитую цветными кеттарийскими узорами. Вершитель, неведомое черт знает что из бездны, создатель миров, порождение Темной Стороны, не так давно напившееся его крови, шмыгает носом во сне и морщится, будто почувствовав на себе тяжелый взгляд Джуффина. Тот немедленно отворачивается, не желая будить гостя. И только в этот миг наконец-то соглашается засчитать себе победу в этой партии. Давно обходил противника по очкам, но только сейчас смог вытянуть из рукава так упорно сопротивлявшегося козырного туза, швырнуть на игровой стол и сощурить насмешливо глаза - что, не ожидали? Вот это - чистая победа, и никто не посмеет сказать, что он чересчур к себе строг. Никакой перевес по очкам не бывает чрезмерным, когда по ту сторону игрового стола - холод небытия, смерть без права возрождения, отрицание самой возможности жизни и любви. Самые достойные и желанные противники для мага, кто бы спорил. - Слушай, а ты чего не спишь? - Макс вдруг открывает глаза, будто не спал вовсе. Зевает и делает воистину героическое усилие, сползая на край подушки. - Ложись, я подвинусь. - Спасибо за щедрое предложение, сэр Макс, - ехидничает Джуффин в ответ. - Если ты не заметил, у меня в доме полно спален. Как знать, может, и вторая подушка найдется. Так что не нужно жертв. - Знаешь, когда регулярно отбрасываешь в сторону представления о собственном "я", - Макс снова зевает, - область доступного опыта значительно расширяется. Ох, извини, что-то я зануден спросонья... В смысле, вспоминаются странные вещи. Например, что слаще всего мне спится на твоем плече. Вот откуда у меня в голове это тайное мистическое знание, хотел бы я знать? Джуффин молчит, впервые за долгие годы не находя слов. - Иди сюда, - Макс настойчиво тянет его за широкий рукав домашнего лоохи. - И обними меня, как тогда. Тогда я, возможно, не стану сейчас выяснять, какое такое страшное колдовство ты еще надо мной творил без моего ведома. Джуффин смеется в ответ и опускается рядом на подушки. Макс прижимается к нему и закрывает глаза. - Точно, вот оно. - Что именно? - Вот это самое чувство, - объясняет Макс, уже проваливаясь в сон. - Будто вернулся домой.