Подарок для Санта-Клауса.

— Ну почему нет, Джимми?! — спросила Ванесса, состроив обиженное выражение, которое ни капли не испортило красивого лица. Мужчина, сидящий рядом с ней, страдальчески застонал, вливая в себя виски, который совершенно не помогал ему в борьбе с этой несносной женщиной. Прекрасная Ванесса со своими волшебными черными кудрями и нежными карими глазками была дьяволом во плоти, и Джимми знал об этом не понаслышке, ведь именно из-за нее, такой маленькой и миловидной, он причислил весь женский род к лику нечисти и всячески избегал с ними любых контактов. Ванесса в этот черный список, естественно, не входила. Даже спустя 10 лет после их разрыва, она оставалась единственной женщиной, которую Джимми когда-либо любил. «Потому что в прошлый раз твой ревнивый до безобразия муж, заставил меня снять обувь, а я совершенно не ожидал, что перед камином меня ожидали рассыпанные детали лего», — про себя проворчал Джимми, но вслух не сказал. Он был уверен, что Ванесса знает причину, но она была свободолюбивой и уверенной в себе женщиной, так что не могла позволить своему мужу как-то влиять на список своих контактов. Даже если эти контакты готовы разбегаться в панике от одной невинной шалости ее благоверного. — Или ты хочешь, чтобы это я лезла в дымоход? — спросила она снова, отчаявшись услышать от собеседника ответ. Джимми явственно представил себе эту картину. Вот, разодетая в красно-белый костюм Санта-Клауса, Ванесса залезает в дымоход, за спиной комично большой, по сравнению с ней, мешок с подарками, а черные кудри и белая борода — смотрятся совершенно нелепо. Впрочем, Джимми знает, что это всего лишь провокация: ни Ванесса, ни Оливер в дымоход не полезут, потому что Майкл их тут же узнает и конец сказочке о Санта-Клаусе. — Ты даже не представляешь, как это тяжело, — наконец-то сказал мужчина, явно избегая зрительного контакта со своей спутницей. В тот момент, когда он посмотрит на расстроенное личико женщины, он проиграет. — И мне за это, между прочим, не платят! — Фу, Джимми, не будь мелочным, — с легким налетом деланного омерзения в голосе, сказала Ванесса. Только он мог явно сказать, что на самом деле она о нем плохо не думает, потому как сама часто говорит о деньгах, когда дело заходит о дружественной помощи. — Впрочем, может не деньги, но Майкл был так воодушевлен тем, что Санта-Клаус все-таки существует, что приготовил подарок. Мы с Оливером понятия не имеем, что там, но, возможно, это взыграет на твоей совести, и ты не станешь разбивать хрупкие детские мечты. — Чертова манипуляторша, — сквозь зубы проскрипел Джимми. Если противостоять Ванессе он мог до тех пор, пока не смотрит ей в глаза, то использовать чистого и невинного Майкла было совсем нечестно. Ванесса довольно ухмыльнулась и чокнулась своим полным стаканом о пустой стакан Джимми, уже зная, что он полезет в ее дымоход бегом и быстро. Когда-то, она обожала в нем то, что им легко управлять, то, что он наивный немного, инфантильный до безобразия, но и ответственный, временами, даже надежный. А потом встретила Оливера и поняла, что ей хочется быть женщиной, о которой заботятся, тем более, что оказалось — манипулировать им ничуть не сложнее. — Тогда до завтра, — допив свой виски, сказала она и ушла, оставив после себя пустой стакан, шлейф из сладкого запаха духов и желание удавиться гирляндой, так сказать, в честь праздничного настроения. *** Для Джимми все это было жутко неудобным. Порой, он чувствовал себя мазохистом: как иначе объяснить то, что любое появление Ванессы в его жизни приносило боль, но он все равно, как верная собачка приносил ей тапочки. Десять лет назад, когда она была его женщиной — он был невероятно счастлив, думал, что так будет продолжаться всегда, мечтал о том, как они сыграют пышную свадьбу, обзаведутся парочкой очаровательных спиногрызов…. В общем, ни капли реалистичности в его мыслях о будущем не было. Но Ванесса легко поставила его мозги на место, четким хуком правой прямо в лоб. — Не спрашивай о том, о чем знать не хочешь, — предупредила она его тогда, но Джимми, цепляющийся за свои детские мечты, был уверен, что нет такой проблемы, с которой он не сможет справиться ради нее. Только вот реальность оказалась серой, мрачной, заполненной виски и продолжительными днями в жалости к себе. «Мне нужен мужчина, а не ребенок», — ответила она ему тогда. И он честно попытался принять это и измениться ради нее. Но она не стала ждать, пока он что-то исправит в себе и обзавелась высоким, крепко сбитым Оливером, у которого чувств было как у шкафа, пара работающих извилин, но зато грудь колесом, силушка богатырская и твердость в решениях. — К черту женщин! — стало его любимым тостом в любой компании. Друзья смотрели на него с жалостью и честно утешали, обещая ему толпу других прекрасных особей, жаждущих завладеть чутким мужчиной. Однако мужественность Джимми была разбита в дребезги, уверенность в себе покоилась на дне Марианской впадины, он перестал смотреть женщинам в глаза, а те немногочисленные номера телефонов, которые ему удавалось получить в клубах, покоились в мусорном баке со стороны черного выхода из увеселительных заведений. — Ну, как оно, Джимми? Я все еще жду, когда ты познакомишь меня со своей девушкой, — говорила Ванесса каждый раз, когда они встречались. Знала, наверняка, что причиняет ему боль, но он ее не винил, был уверен, что так она пытается ему сказать: «Прекрати страдать, тряпка, у нас больше ничего не будет, так двигайся вперед, а не топчись на месте!». — Нет у меня никого, — отвечал он раздраженно, хотя никогда не хотел срывать свою злость на ней. Ванесса лишь головой качала и, уходя, оставляла ему номера телефонов. «Ее зовут Дженнифер. Развелась недавно с мужем, так что чуткий мужчина будет в самый раз. Она хорошая, домашняя, готовит вкусно, тебе понравится. Ты только позвони ей». «Это Ребекка. Она пишет детские сказки. Уверена, что ты сможешь найти с ней общий язык. Ее, правда, из дома не вытащишь, она все время приливами вдохновения прикрывается, но ты с ней поладишь. Только позвони ей!». «Слушай, я недавно на уроках плаванья познакомилась с ней. Ее зовут Диана. Скромная она и стеснительная, даже замкнутая немного, но очень милая женщина. Вероятно, вам будет уютно вместе. Только позвони ей!». Джимми не позвонил ни одной. Грустно смотрел вслед Ванессе, всякий раз «забывая» номера на стойке, и больше о Дженнифер/Ребекке/Диане не слышал. Порой он мечтал о том, чтобы и Ванесса исчезла из его жизни, но сама она не уходила, а выгнать ее он не мог. Чувства со временем притупились, но Джимми все еще не смотрел на других женщин. Вероятно, по привычке. *** — Выглядишь нелепо, — заявил Оливер, когда Джимми, облаченный в красно-белый костюм Санта-Клауса, по лестнице взобрался на крышу. Конечно, это было нелепо! Сейчас мужиков в таком маскараде встретишь только в торговых центрах, но никак не залезающих на чужую крышу. Джимми уверен, увидь это кто-нибудь из соседей, с крыши его бы снимал наряд милиции. — Я тоже рад тебя видеть, — без особого энтузиазма пробубнил он себе под нос. Одетый в теплое пальто Оливер рядом с зябко передергивающим плечами в легком наряде Санта-Клауса Джимми, выглядел как Хагрид рядом с Гарри в их первую встречу. Вероятно, он был очень горд тем, что возвышается над бывшим парнем своей женщины на целую голову. Впрочем, его двух извилин хватило на то, чтобы не шутить над раздраженным мужчиной с уязвленным самолюбием, стоя с ним на одной крыше. Вместо шуток, Оливер впихнул в руки Джимми огромный красный мешок. Достаточно тяжелый, чтобы он недовольно поморщился, и достаточно компактный, чтобы пролезть в дымоход вместе с ним. — Вперед, Санта, — от души хлопнув Джимми по плечу, Оливер отошел на пару шагов назад, наблюдая за тем, как его соперник снимает обувь, оставляя ее на крыше, а затем лезет в их с Ванессой дом самым нестандартным образом. — А ведь в этот раз я про обувь ничего не говорил, — усмехнулся мужчина, когда красно-белая шапка скрылась в проеме дымохода. Все-таки его прекрасная жена была права, и он признает: Джимми — забавный. *** Первое, что замечает лже-Санта, ступив на теплый ковер в гостиной своей бывшей, отсутствие неожиданных подстав в виде лего. Второе — это огромная елка, в которую он чуть ли не носом утыкается, едва развернувшись на полкорпуса вправо. Третье — это яркая обертка сиротливо лежащего под елкой подарка, на котором белой вороной выделяется письмо. Витиеватая надпись «Для Санта-Клауса» не оставляет в Джимми сомнений, что это для него. Вообще-то, он серьезно думал, что Ванесса ему лгала, но сейчас он готов был просить перед женщиной прощения за то, что думал о ней так плохо. Приняв решение сначала выполнить свою работу, Джимми раскрыл огромный мешок и принялся аккуратно раскладывать под елкой подарки. В этом году он явственно ощущал, как за ним наблюдает пара любопытных детских глаза. Майкл, вероятно, еще не осознавал, что прячется он просто отвратительно, но Джимми понимал, что огромную роль в его проколе в этом году играет волнение: ребенку интересно, как отреагирует Санта на подарок. А ведь он еще, как назло, сначала подарки начал выкладывать, будто специально игнорируя коробку, оставленную для него. Понял он это, правда, запоздало. Но теперь, разложив все, он может удобно устроиться в кресле, рядом с которым на маленьком столике стоит стакан с молоком и тарелка с печеньем, которые он точно заслужил, и неторопливо заняться подарком. Он никуда не торопится, а Оливер пусть померзнет на крыше — так ему и надо. «Дорогой Санта-Клаус, — так начинается письмо, оставленное для него Майклом, — Я очень рад узнать, что ты на самом деле существуешь! Мои одноклассники смеются надо мной и говорят, что подарки мне приносят родители, переодетые в праздничный красно-белый костюм, но уж я-то отличу своего большого папу, который похож на медведя, от маленького и неловкого Санты! Я даже сфотографировал вас в прошлом году, чтобы доказать им, но они не поверили. Я сильно расстроился. Долго думал над их словами. Спрашивал маму и папу. Даже приглядывался к Сантам в торговых центрах, вдруг они просто наняли одного. Но потом пришел к выводу, что вы приходите только к тем, кто в вас действительно верит. Поэтому я очень старательно верил в вас в этом году, игнорируя глупые насмешки своих друзей. Знаете, Санта, вы замечательный человек. В прошлый раз я не смог вам этого сказать, но это, вероятно, очень тяжело: всю ночь разъезжать по холоду, лезть в чужие дымоходы, оставлять подарки для всех и ничегошеньки не получать за это взамен! (Молоко и печенье не плата за такой труд, я считаю). Именно поэтому я решил, что вы заслуживаете ответного подарка от всей души. Знаете, мой папа вас недолюбливает. Я не знаю почему. Но я видел, как он раскладывает детальки лего перед камином, приговаривая себе под нос что-то вроде „Получай, чертов ублюдок!“. Я сначала подумал, что это традиция такая, но в прошлый раз вы выглядели таким расстроенным, когда наступили на одну, что я решил: вы можете больше не прийти, если такое повторится. В этом году я все убрал. Заранее прошу прощения, если это все-таки такой ритуал. Так вот, об отце я заговорил потому, что не знал, какой подарок вас порадует и, так как вы оба мужчины, первым делом спросил у него. Но он сказал, что вы „облезете“. Я, надеюсь, что это все-таки шутка, потому что мне очень не хотелось бы, чтобы из-за моего подарка вы облезли. Кстати, мама была положительно настроена по поводу моей затеи, но она предлагала мне оставить для вас куклу барби, чтобы вам не было одиноко в ваших поездках. Но это же глупо! У вас есть живые летающие олени, армия эльфов, и все дети вас любят! Вы ведь не можете быть одиноким, правда? Во всяком случае, идею с куклой я тоже отмел. Вы не представляете, как было трудно выбрать для вас подарок! Родители, видимо, не отнеслись ко мне серьезно, друзья мои в вас совсем не верят, а продавцы в магазинах косо на меня смотрели. Я предположил, что они сомневаются в том, что у меня есть деньги. Но я-то весь год откладывал чуть-чуть со своих карманных денег. Мне так хотелось увидеть Санту улыбающимся! В одном магазине мне посоветовали купить снежный шар, в нем ваш двойник ехал на санях с оленями развозить подарки, и если его потрясти, можно было вызвать снег. В другом мне посоветовали теплую красно-белую шапку, но у вас же есть одна? Еще в одном мне сказали „не париться“ (понятия не имею, о чем это они) и оставить молоко и печенье. Но я-то знаю, что вы молоко не очень-то любите. Видел, как вы поморщились в прошлом году при виде этих подношений. Вероятно, вам за всю свою жизнь эта еда уже осточертела. Так что в этот раз я вместо молока налил вам такой желтой жидкости. Она вообще-то горькая, обжигающая и совсем не вкусная, но родители ее так любят, что прячут от меня в самый дальний шкафчик. Так что я подумал, что вам она тоже понравится. Ох и много же я написал! Вам, наверное, нужно спешить и к другим детям. Но вы дочитайте мое письмо, тут совсем немного осталось. Подарок я вам все-таки выбрал. Добрый дядечка эльф в торговом центре мне по секрету сказал, что не имеет значения, какой будет подарок. Главное, что я потратил столько времени на то, чтобы его выбрать, вложил в это душу (понятия не имею, как именно выглядит душа и как ее нужно вкладывать, поэтому простите, если ее в подарке не будет). Я долго думал и в итоге решил купить кое-что очень нужное и практичное, без чего Санта просто не может быть Сантой. Я заметил, что у всех вас с этим проблемы. Вероятно, поэтому в магазинах такой огромный выбор этого самого. На этом я закончу свое письмо. Искренне надеюсь, что мой подарок придется вам по вкусу. С любовью, Майкл». Отложив в сторону письмо, Джимми внезапно осознал, что улыбается как идиот. Маленький Майкл оказался совсем не похож ни на свою гордую мать, ни на своего ревнивого отца. Он даже пожурил себя за то, что еще день назад собирался разрушить нежные детские мечты. И принялся открывать подарок. *** Оливер, продрогший до костей, готов был полезть в дымоход за чертовым Джимми и здорово намылить ему шею, как весь его дом внезапно задрожал от дикого хохота, раздавшегося прямо из дыры, в которую уже как полчаса назад влез паршивый Санта-Клаус. Оливер бы никогда и не понял причины такого веселья, если бы, прислушавшись, не разобрал среди истеричного смеха слова «борода» и «подарил». Все-таки Майкл был ребенком не лишенным прекрасного чувства юмора, доставшегося ему явно от матери.