***
— Почему я должен помогать тебе? — Хороший вопрос. Чем быстрее они научатся себя контролировать, тем быстрее я вас покину. «Хотелось бы самой в это верить». Лин ждала ответа, наблюдая за мимикой шамана. Тинин’ро даже не скрывал своего скепсиса и недоверия. Шаман, несмотря на свои юные годы, полным дураком не был. Они с отцом при первой возможности расспросили Хукато о пришельце: не заметить некоторые отличия в ее теле было просто невозможно. Но разве можно предъявлять претензии к На’ви, который родился с иным количеством пальцев? Кроме того, похоже, что Лин пришлось многое пережить. Об этом говорило хорошо развитое тело воина и шрамы на лице. Скорее всего, довольно старые. Но было кое-что, с чем шаман был не в силах смириться: язык. Язык вторженцев. Чужаков. Демонов. Она его знала. А Хукато утаил. Причем нарочно. И только от Тинин’ро. Отец не был ошарашен этой новостью. Хона, скорее всего, тоже знала. Не могла не знать. Тинин’ро думал, что давно перестал быть ребенком! Перестал быть опекаем тайнами! Как оказалось — нет. Он был обижен на отца. Но понимал, чем руководствовался Сей’лан. И все же боли от недоверия это не уменьшало. Получается, что вождь до сих пор не мог на него положиться! Зато по неизвестным причинам полагался на Лин, которая явилась из ниоткуда и возможно вела дела с чужаками. Эта женщина… она… Ладно. Она показала Тинин’ро, сколь он был слаб. Особенно душой. Сколь беспомощен. А теперь… она же просит помощи… у слабого? В чем смысл? — Почему я? — пригнул уши к голове шаман и снова начал обходить собеседницу по кругу. — Как видишь, — инстинктивно сжала кулаки Бейфонг, — Хукато и Хоны нет в деревне. Ты считаешь, что должен следить за моими… действиями. Так почему не поучаствовать? Разве Цахик не обязан помогать своему Клану? «Парень! Тебе лучше прекратить игры в песчаную рыбу, взявшую добычу в кольцо. Иначе я выверну твой плавник наизнанку». — И потом ты уйдешь? — остановился напротив Лин шаман. — Если того пожелает Эйва. Ты узнаешь об этом одним из первых, — маг земли едва удержалась от усмешки. «Узнает он. О моем приходе Эйва не сочла нужным предупреждать тебя. Не считает достойным? Не думаю, что это мое дело». — Хорошо, — махнул рукой в сторону женщины Тинин’ро. — В чем должна заключаться моя помощь? А вот теперь пришла очередь Лин «наступать себе на горло». Она могла смириться с тем, что ей придется… просить о помощи неуравновешенного юнца. Но вот вслух расписаться в том, что член Клана Бейфонг и понятия не имеет, КАК обучить кого-то владению магией земли… Это было уже слишком. «Брось! Тебе нужно отсюда выбраться. К тому же никто не в курсе твоего происхождения. Да. В качестве «всесильного посланца Эйвы» я облажалась. Но все равно не смогу спокойно спать, зная, что не сделала ровным счетом ничего. Не убьет же меня пара слов?!» — Я… не могу понять, что делаю не так, — Бейфонг сцепила пальцы на переносице. — Есть что-то, чего я не вижу, — женщина едва удержалась, чтобы не врезать по наливавшейся восторгом и довольством синей роже юнца. Остаток фразы она цедила сквозь зубы: — Оно мешает твоим соплеменникам взять Духа под контроль. Хочу понять, что это. Иначе все принесенные жертвы будут напрасны. «Да и я не смогу выбраться. Но упаси тебя Духи или Эйва, если ты попросишь меня это повторить». К счастью для всех, Тинин’ро не стал совершать столь серьезную ошибку.***
Очередная тренировка. Очередной провал. Ко всему прочему еще и серьезные повреждения, полученные в отчаянных попытках обрести контроль. — Хватит, — Тинин’ро наблюдал за подготовкой уже в который раз. Он не мог сказать, что Лин совершала откровенную глупость или не пыталась менять подход. Но все было тщетно. Плохо и то, что после стольких неудач боевой настрой На’ви заметно упал. И нельзя было винить их в этом. По спине юноши прокатился неприятный холодок. Нет-нет! Он не будет снова пачкать руки в крови. Пусть он терпеть не может Лин, но у них есть общая цель. И придется действовать сообща. — Ты говоришь, что они делают все правильно, но результата нет? — Да. Объясняла уже десятки раз, как тебе сейчас, — Лин нервничала и к ней вернулась дурацкая привычка — стругать дерево. Кажется, старая затея обрела второе дыхание. Культура. Ее культура слишком отличалась, и ничего с этим поделать было нельзя. Или можно? — А если не только в них дело? Но и в тебе? — под рукой своего хозяина согласно заурчал Нгай. Почесывание лобовой пластины доставляло зверю несказанное удовольствие, а шамана заставляло шевелить мозгами. — Поясни, будь добр, — шутливо поклонилась Бейфонг. Насколько позволяло положение сидя. Впрочем, выражение ее лица отнюдь не относилось к категории «веселое». «Чем же я снова не угодила вашей высокодуховной заднице?!» — Ну, они не понимают тебя, а ты их, — судя по взгляду шамана, он и не думал издеваться. — И? — Лин терпеть не могла этих «драматических пауз». — Я понимаю тебя не больше, чем они. Я не знаю ничего о тебе. О твоем племени. О том, кто взрастил тебя и как. — Не собираюсь ничего менять. — Не в том дело. Я не горю желанием делиться с тобой своей историей. Но я могу показать тебе то, чего ты в своем племени не видела, однако без труда найдешь у Таунрэ’сьюланг. — Иными словами я должна буду понять вас, чтобы вы поняли меня? — уточнила Лин. «Звучит неплохо. Вот только уж больно напоминает жизнь у Оматикайя. По второму кругу? Да хоть по третьему лишь бы выбраться! Но подобное лучше оставить на крайний случай». — И каков твой план? Предупреждаю, я не собираюсь начинать сначала. — С чего ты взяла, что я предлагаю тебе пройти путь воина. Тебе не он нужен, — Тинин’ро встал и поманил Бейфонг за собой.***
— Рыбалка? — уперев одну руку в бок, а второй удерживая весла, Лин пыталась выяснить, что же такое задумал Цахик. «Ночь на дворе, а мы выперлись погулять! Как это должно помочь?» — Ты не любишь рыбу? — Не в том дело. Что мешает подождать до утра? — Ах, это! Нгай любит охотиться ночью, — потрепал упомянутого по спине юноша. — Давай весло. — А где же стрелы? Или ты собрался ловить рыбу на хвост своего зверя? — Ха! Ты умеешь быть нормальной? — поразился Тинин’ро, ставя свое каноэ на воду. — Нормальной? — Садись. Я не могу всю ночь его держать. И правда, держать стопой вытянутой ноги второе транспортное средство было не совсем удобно. Маг земли поспешила избавить шамана от подобной участи и заняла свое место. Течение в данном отрезке реки было не сильным. Вода едва достигала пояса. Не то чтобы Бейфонг боялась утонуть. Однако последнее, что ей было необходимо, так это знакомиться поближе с подводным миром Пандоры. А вот Нгай, похоже, был иного мнения: с радостью плескался в воде и потявкивал, следуя за ложками. — Что дальше? — Смотри! — Тинин’ро прекратил грести, отложил весло, снял со спины подобие бочки и выплеснул ее содержимое в реку. На несколько секунд все стихло. А после вода забурлила. «Приманка для рыб?» Цахик застрекотал, имитируя звуки, издаваемые нантангами. По сигналу Нгай сорвался с места. И исчез под водой. После чего всплыл с добычей в зубах. Рыба отчаянно била хвостом по морде зверя, но змееволку было наплевать. Он сгрузил свою жертву в подставленную шаманом бочку и направился обратно. Цикл повторялся несколько раз. Иногда попадались не особо крупные экземпляры, которые тут же скармливались Нгаю. Но это не сильно повредило наполненности бочки. «Пустая трата времени…» Какой смысл был в том, чтобы идти на рыбалку ночью? А чтобы смотреть, как Тинин’ро играется со своим зверем на берегу, нахваливая шестиногого? «Образ их жизни — точно. Как будто я до сего момента на поиски пропитания не уходила».***
Подневольное наблюдение продолжалось уже неделю, и Лин начинала подумывать о том, чтобы взять свои слова о бездельничавшем Цахик обратно. Только в мыслях, разумеется! Но парень и вправду старался. Приносил свою долю добычи. Командовал подготовкой ритуалов вместе с отцом. И продолжал упорно приходить на тренировки, которые проводились раз в несколько дней. Не то чтобы Бейфонг была против искать иной подход, но пока до него дела не дошло, стоило испытывать старые методы. И все же Тинин’ро… На его плечах лежала ноша не по годам тяжелая. Если кто-то был серьезно ранен или болен — звали Цахик. То же касалось, к примеру, тяжелых родов. Еще одна загвоздка возникала на стадии поиска ингредиентов для лекарств: основой многим из составов служил сок тъумпайула, который еще нужно было добыть. При том, что растения затопили всю почву в подобии кислоты. И поручить эту задачу было просто некому! На’ви сильно рисковал, подходя к растению в период размножения. Оно вполне могло устроить любому неосторожному едкий душ. В лучшем случае — неприятный зуд и язвы по телу. В худшем — потеря зрения, например. А дальше ущерб шел по нарастающей, в зависимости от места поражения и количества кислоты. Хвала Духам, что хотя бы нантанги и их детеныши были на попечении других. Но и это правило действовало не для всех: Лин пришлось застать, по меньшей мере, еще одну потерю для Клана. Дело в том, что зверь Хукато, болевший сравнительно долгое время и пребывавший под опекой сыновей проводника, внезапно исчез ночью, сумев перегрызть привязь. — Значит, время пришло? — спросил у пустой лежанки Тинин’ро и стиснул обрывок веревки в руке. Он обменялся парой фраз с соплеменниками. Но Лин откровенно не понимала, почему соболезнования выражаются еще и шаману. Загадкой оставалась и причина того, что именно она, юноша и его зверь отправились на поиски возможного трупа нантанг. Чем дальше они отходили от деревни, тем больше любопытство брало верх над Бейфонг. «Это не мое дело. Не мое! Меня это не касается никоим образом. Нужно взять себя в руки». В какой-то момент Нгай начал издавать нечто наподобие визга в особом ритме и подкреплял это вздергиванием морды кверху. Бежавший впереди Тинин’ро внезапно притормозил. Принюхался и полез на дерево. Бейфонг на всякий случай «осмотрела» прилежавшую территорию. Чисто. «Значит, угроза именно сверху?» — Нужно спешить! — раздался из кроны голос юноши, а затем появился и его обладатель. Он с минимумом шума приземлился около Лин. — Что случилось? — насторожилась маг земли. — Дождь. Скоро пойдет дождь. Следы смоет. Нужно торопиться, — на этом привал был окончен. Лин не задавала вопросов. Она чувствовала, что сейчас не время. Да и жизнь научила, что разговоры во время быстрого бега по лесам Пандоры — дело чрезвычайно опасное. Они уходили все глубже в лес. Едва заметные вмятины. Примятая трава. Поломанные ветки под ногами. Растения, менявшие цвет при прикосновении. Все это говорило шаману о том, куда именно пошел нантанг. Лин понимала лишь половину знаков. Именно ту, с которой сталкивалась при обучении у Оматикайя. Но остальная часть оставалась загадкой. Как и вопрос расстояния, преодоленного за одну ночь «больным» змееволком. Когда Тинин’ро затормозил во второй раз, Лин чудом в него не врезалась. «Давно я не летала с гигантских ветвей. Прямо ностальгия!» — Что?.. — пожалуй, ответ уже не требовался. Бейфонг и сама отчетливо видела черные лапы, торчавшие из образованной корнями норы. Лин не могла понять, отчего ей так «везло» заставать Тинин’ро в момент его слабости. Причем уже не в первый раз. Женщина чувствовала себя неуютно. Сначала даже не стала приближаться к трупу нантанга. Конечно, она его не боялась. Но стоять рядом с рыдавшим и обнимавшим зверя мальчишкой и вторым животным, бодавшим бездыханное тело, было выше ее сил. Обычно маг земли старалась избегать подобного, поручая успокоение пострадавших кому-то более… подходящему. Переведя дух, Бейфонг спрыгнула вниз и подошла к безутешному Цахик. — Что мы должны сделать? Когда шаман поднял голову, стало видно, что глаза его полны слез. И, судя по мокрым следам на лице, эта порция — не первая. Вместо того чтобы ответить, Тинин’ро направил взор к небу и завыл. Горько. Отчаянно. Безысходно. Синхронно с Нгаем. Лин даже показалось, что она слышит, как отзываются змееволки, а может, и На’ви с других концов Тъа’тсонг. Неизвестно, так ли это было или нет. Вниманием Бейфонг снова завладели двое ее спутников. Один из которых принялся упорно копать яму. А второй по неясным причинам сцедил определенное количество крови из трупа, а также срезал кусок от одной из пластин». «Так мы провозимся долго». Удар стопой по поверхности. Полуоборот в противоположную ноге сторону. Резко выпрямленная вдоль тела рука, ладонью к земле. «И могила для зверя готова. Стоит серьезно задуматься: а ту ли профессию я выбрала? Похоже, это невольно становится моим призванием». Тинин’ро поблагодарил женщину. Он поднял тело, подошел и со всей возможной аккуратностью опустил в яму. — Закрывать? — поинтересовалась Лин. — Что станет с ним, если закопаешь ты? — тяжело сглотнув, уточнил юноша. Маг земли не сразу уловила суть вопроса. Но после двухсекундных размышлений догадалась, что шамана интересует… целостность тела. — Не хочешь, чтобы я повредила его, верно? — Да. Если можешь. Если нет — мы сами справимся. — Могу. Отойдите оба. Бейфонг пришлось прыжком возвести два столба. Сжав кулаки до боли пустить по ним многочисленные трещины. А дальше просто отпустить, предварительно, сведя руки друг к другу. Стоило пыли осесть, и Цахик вернулся на прежнее место. Теперь он запел. Нгай аккомпанировал хозяину многочисленными звуками. Некоторые из них Бейфонг едва ли могла идентифицировать. Затем юноша достал из взятой в путь сумки кисть, чашу и поместил их на свежий холм. В это время его шестиногий спутник утаптывал землю, шныряя туда-сюда. Как только шаман убедился, что все сделано правильно, он при добровольной помощи мага земли занялся сбором хвороста для костра. Точнее эта часть поручена была именно Лин. Сам же На’ви собирал нечто известное лишь ему одному. Женщина совершенно точно видела исчезнувшие в недрах его сумки соцветия и парочку пойманных членистоногих. Когда все необходимое было собрано, Бейфонг снова стала наблюдателем. Если честно, зрелище того, как Цахик что-то рвал, выковыривал острием клинка, растирал в ладонях и бросал в огонь, завораживало. Сопровождались действия одобрительным стрекотом Нгайя, «подключенного» к спутнику напрямую. С тсахейлу у Таунрэ’сьюланг были свои заморочки. Одна из которых заключалась в использовании своеобразного «удлинителя» во время езды на санях. Он являлся частью упряжи и не мешал бегу животного. Из чего сплетался, Лин не знала. Но могла предположить, что это было какое-нибудь растение со свойствами наподобие Древа Голосов. Каким образом менялась связь в зависимости от типа подключения, маг земли не ведала, однако не похоже, чтобы во время поездки всадник или зверь испытывали неудобства. — Почему мы не взяли с собой… Эйва те’нантанг тсан’сей мак’та? — поинтересовалась Лин, умостившись поодаль с наветренной стороны. Запах исходивший от костра дурно влиял на женщину. Как от этой горечи и кислоты не морщился сам юноша, маг земли не знала. — Я не надеялся на твою помощь, — честно признался шаман. — Думал, что Нгаю придется копать вместе со мной. Тащить обратно лишний груз — ни к чему. Да и удивил меня старик. Не думал, что он уйдет настолько далеко!.. Он действительно был стар, — неожиданно решил поделиться Тинин’ро, следя за пламенем и медленно скармливая ему следующую ветку. – Он знал меня, когда я был еще ребенком. Я пытался кататься. За хвост таскал. Его звали Ильва. Из-за узора на животе и лапах. «Чешуйка. Что-то подобное я заметила». Лин пожалела о любопытстве, терзавшем ее в деревне. Но прерывать лившийся из уст На’ви поток информации не стала. Как выяснилось, Ильва был самым первым нантангом в жизни юноши. Так совпало, что звери его родителей, как и их хозяева, решили обзавестись потомством, а потому почти никого к себе не подпускали. Ильва же множество раз путешествовал с Хукато и привык к выходкам осиротевших щенков, а заодно и детей На’ви. Он охотно проводил время в компании юного Тинин’ро. Но доброта зверя сыграла с мальчиком злую шутку. Ребенок априори решил, что открытость и отзывчивость — общие черты всех нантангов. И несмотря на предостережения родителей полез-таки к спутнику отца. Не то чтобы зверь, носивший кличку Фэпа, желал зла конкретному На’ви. Нет. Просто оберегал щенков от того, что считал опасным. К сожалению для Тинин’ро, опасность представлял он сам. Неосторожное движение и отсутствие рядом взрослых могли бы стоить мальчику жизни. Если бы не Ильва. Он принял большую часть урона на себя, и сумел буквально за хвост вытащить ребенка из зоны поражения. От чего получил еще большую любовь и доверие со стороны последнего. Как ни странно, он же помогал воспитывать принесенного позже Нгая, под бдительным руководством Хукато. «Не удивительно, что соболезнования выражались в обе стороны». Лин почувствовала, что что-то не так. Не в смысле угрозы, но в плане восприятия. Подобно рыбе си ту, дразнившей случайных прохожих своим выпрыгиванием из воды, какая-то мысль хлестнула «хвостом» по краю сознания. И тут же скрылась.***
Обстановка в деревне, пришедшаяся на их возвращение, вызвала у Бейфонг волну недоумения. «Они к празднику готовятся? Или я чего-то опять не понимаю?!» Душевное состояние Лин отразилось на ее лице. И потому Цахик занялся пояснением происходившего: Таунрэ’сьюланг считали нужным «проводить» душу зверя к Эйве. Сопровождалось это действо ритуальными песнями и тому подобным. За тем же нужна была и кровь с пластиной. «И вещдок, и часть обряда. Умно». Лин не собиралась принимать участие в мероприятии. Но, видимо, ее забыли спросить. Да и не поддержать спешно вернувшегося домой Хукато было бы неправильно. Все же он первый, кого Бейфонг встретила в Тъа’тсонг. К тому же спать, когда вся деревня на ушах стоит, все равно было бы невозможно. Поначалу Хона, также возвратившаяся в деревню, хотела взять Бейфонг в качестве помощника, однако Лин пожелала остаться рядом с Цахик. Последний был не особо против. Хвала Духам, от мага земли больше чем «принеси-подай-встань там и не мешай» не требовалось. Тинин’ро вполне уверенно руководил чужими действиями по мере надобности. Лин все больше склонялась к тому, что истерика, случившаяся с шаманом после «жатвы» была редким исключением, а не правилом. «Тем лучше, что я не позволила подобному стать новой вредной привычкой. Хотя в следующий раз торопиться не стоит. Смотреть и слушать. Не забывай!» Было что посмотреть и послушать сегодняшним вечером: Бейфонг не сталкивалась с похоронами у Оматикайя. «Видимо, повезло». Она не знала, чего ожидать. На’ви все делали как-то… по своему… И снова удивили Бейфонг. В поселении стремительно возрастало количество фонарей, обладавших холодным зеленым светом, что уже было нетипично: как правило, цвета были более теплыми, да и осветительных приборов так много не использовалось. Помимо того, створки большинства шатров были задернуты, а поддерживавшие их шнуры — связаны. И можно было не сомневаться в том, что самостоятельно узел не распустится, ибо на концах одного шнура красовалась выструганная из древесины неизвестного Бейфонг дерева фигурка нантанга, а второй конец был оснащен запертым в смолу отрезком лепестка тъумпаула. Не то чтобы Лин вдруг стала специалистом по местной флоре — ей Хона объяснила. Не забыла рассказать и о смысле. Однако он и так был ясен. Гигантские цветы и змееволки: именно два этих фактора позволили Клану существовать и процветать в столь небезопасных условиях. Но союз казался не столько вынужденным, сколько естественным. Когда приготовления были окончены, все пребывавшие в деревне члены Таунрэ’сьюланг окружили платформу с алтарем, на которой находились Цахик, Оло’эйктан и Хукато. Несмотря на то, что наблюдать с земли сейчас возможным не представлялось, места хватило всем. Соседние платформы и корни были заняты по большей части нантангами. Ветви повыше облюбовали На’ви. Встречались и шестиногие, не желавшие надолго отдаляться от хозяев. Те и другие остались где-то на фъя’озонг. На безопасных тропах расположились и дети. Бейфонг предпочла остаться там же. Поразительно, но даже самые юные На’ви притихли. Они, затаив дыхание, ждали начала процесса.***
Лин предполагала наличие какой-никакой прощальной речи. «Все-таки член семьи». Однако На’ви были другого мнения. Тишина окутала деревню. Затем Хукато по отмашке Сей’лана встал. Подошел закрепленному над платформой барабану и изо-всех сил ударил по нему, затянув неизвестный Лин мотив. На голос проводника откликнулась Хона, находившаяся на одной из самых высоких ветвей. Она, подобно своему супругу, заставила музыкальный инструмент явить свой голос. Третьими стали Тинин’ро и Сей’лан. И так постепенно подключались новые участники, пока их голоса и удары не слились в какую-то экзотическую вариацию. Примечательно, что нантанги опять не остались в стороне. «Связанные» со своими хозяевами они «отыгрывали» собственную партию, то и дело подвывая. Поначалу Бейфонг думала, что смысловой нагрузки композиция не несет. Однако по мере продолжения последней женщина начинала различать отдельные слова. Помогла ей в этом невольно Мипьи. Девушка находилась рядом. И её слова можно было разобрать. — Эйва, Великая Мать. Ты приносишь каждого из своих щенков в этот мир. «Интересно. Выходит, что они считают ее неким Духом-прародителем нантангов?» Бейфонг не задумывалась о подобном раньше. Но с другой стороны… почему нет? Свои мифы, верования и легенды могли различаться у Кланов. Если подумать, то в этом была логика. Ведь у народов родного Лин мира были свои священные звери, к примеру. Свои праздники. Обычаи. Традиции. — Он показал себя. Защищал. Кормил. Растил других. Тинин’ро подхватил виденный магом земли ранее сосуд и кусок пластины, принадлежавший Ильве. Вместе с Хукато шаман и Нгай спустились на землю. Босиком. Без малейшей защиты. На платформе остались лишь продолживший барабанить Оло’эйктан и Фэпа. — Мы благодарим, Эйва. За такого сильного, бесстрашного и доброго брата. И возвращаем его тело. Цахик вылил кровь в перевернутую пластину и, подойдя к выбранному тъумпайулу, поставил ее на землю перед цветком. — Мы возвращаем его душу! Хукато срезал висевший на его груди клык, вероятно, принадлежавший Ильве, и положил внутрь пластины. — Пусть его ноги окажутся достаточно сильными, а нюх, глаза и слух достаточно острыми, чтобы отыскать дорогу домой! Пусть цветы тъумпайула укажут ему верный путь. К тебе, Эйва! Последний удар Сей’лана будто бы подвел черту: цветок, у подножия которого стояла импровизированная чаша, изверг кислоту. Несколько секунд и ни от пластины, ни от когтя, ни тем более от крови не осталось и следа. Лишь шипение и пузыри на том самом месте давали понять, что все эти вещи когда-то существовали. Однако и эти свидетельства вскоре исчезли. Все На’ви и нантанги, как один, завыли, задрав головы вверх. Бейфонг показалось, что нечто вроде дыма протянулось от места, в котором растворились «останки». Но вряд ли дым мог столь стремительно рваться от земли. И еще меньше шансов на то, что он имел очертания змееволка, запрыгавшего по ветвям и собиравшегося умчаться в глубины леса. «Испарения не безобидны?» Лин зажмурилась и потерла веки. Когда она вновь открыла глаза, видение исчезло.***
— Хорошее время, — проронила Мипьи, когда все кончилось. — Для чего? — на автомате поинтересовалась маг земли. — Время обновления, время размножения, — девушка случайно озвучила свою мысль. Она и не задумывалась о том, что Лин ничего не знала. Мипьи раньше не встречала чужаков, подобных этой странной женщине. Хотя и слышала о Клане, из которого явилась Бейфонг. — Говорят, что те, кто рождаются или уходят в это время, отмечены особой любовью Эйвы. — Что это означает? «Мип’крр. Время обновления. Новое время. Это лишь одно из названий. Но и остальные не лучше». — Они обязательно найдут дорогу. А может, однажды вновь вернуться к нам, дабы нести волю Эйвы и оберегать Клан, — улыбнулась На’ви. И, не ожидая следующего вопроса от Бейфонг, рванула с места. Мипьи. Она производила впечатление пугливой и несколько легкомысленной особы. Лин вообще удивлялась столь неподходящему выбору Эйвы. Но сейчас… То самое чувство, которое посетило мага земли ранее, вернулось. И снова ускользнуло прежде, чем полностью оформилось в мысль. «Почти. Почти…»