***
Эйтукан был озадачен. На одной чаше весов стояла помощь Таутутэ, на другой — память о друге… Больше чем память. Отец Тсу’тея — Атейо был родом из другого Клана. А если точнее — Слелетауми. Плавающих в небе. По их обычаям достигший совершеннолетия и прошедший определенную подготовку член Клана обязан был отправиться в путешествие, дабы укрепить свой дух. И возвратиться обратно. Но Атейо не повезло. Его лонатайя была убита взрывом семени румута. Оставшись у Оматикайя на неопределенный срок, путник сначала сошелся с Унипей — будущей матерью Тсу’тея, потом спас Оло’эйктана от ангциков, а после поселился здесь насовсем. Для Слелетауми подобное не было бы шокирующим известием, да и отправление в обратный путь стало бессмысленным как таковое. Возвращаясь к их традициям, можно было отметить еще одну: представители Клана предпочитали пользоваться в бою исключительно луком и только им. Более того, они считали свое оружие своеобразным оберегом и надежным другом. Если лук ломался, его провожали в последний путь с ничуть не меньшими почестями, чем самого На’ви. Ибо он как верный защитник принял удар судьбы на себя, позволив охотнику жить дальше. Если же член племени умирал, оружие развеивали вместе с ним, с целью обеспечить На’ви проводника к Эйве. Тсу’тей, будучи воспитанным представителями разных Кланов, впитал в себя как учения отца, так и матери. И хотя сам воин причислял себя к Оматикайя, он считал своим долгом проводить дух отца, как полагалось на родине Атейо. Разумеется, это было своеобразным прощанием, чертой, которую необходимо было переступить. И теперь у Тсу’тея появился реальный шанс сделать это. «Та женщина, она показала «фото» с трофеями, и это совершенно точно был лук отца!» — Так что? Я могу просить у Мо’ат лекарство? — еще раз спросил разрешения охотник. — Проси, — молвил вождь. Он не меньше желал отдать последний долг своему самому близкому другу. Это было для Эйтукана мольбой о прощении, за то, что не успел спасти… прикрыть. За то, что был слишком самонадеян. За то, что не дал Атейо шанса самому увидеть взросление сына. Но помимо этого, несомненно, важного значения, существовало и еще одно: если Тсу’тей сумел бы собственноручно вернуть то, чем дорожил его отец, он в очередной раз доказал тем самым свою состоятельность в качестве будущего Оло’эйктана. — Но не иди к Небесным людям в одиночку. Возьми воинов с собой. Один раз мы уже ошиблись… «Благослови его, Эйва!»***
«Ситуация с Нормом и другими все хуже и хуже». Как и предполагалось, времени на спасение оставалось все меньше. Медики заявили, что консервативная терапия не оправдала их ожиданий, и они собирались перейти к хирургическому вмешательству. — И сколько вы собираетесь оттяпать у них? — осведомилась Док. — Пока мы еще определяемся с объемом операции, — врач опасался смотреть в глаза своей собеседнице. Трусливым человеком он не был, однако не раз видел скандалы, которые закатывала Глава программы Аватар, и не желал быть растерзанным. К сожалению, уйти от ответа ему не позволяло чувство собственного достоинства, — но, скорее всего, во избежание осложнений, мы будем вынуждены провести экзартикуляцию конечностей у Спеллмана и Торрегроссы, Ройс, вероятно, отделается пальцами руки. С поражениями на туловище каждого…. — Но поражение тканей не такое обширное! — перебила его Огустин. — Смысл лишать их возможности нормально передвигаться?! — Ткани действительно еще живы, — медленно кивнув, обозначил свое согласие мужчина. — Но вскоре эффект от антимикробной терапии сойдет на нет, и тогда начнется усиленный выброс токсинов, а также миграция активных форм в близлежащие ткани, она по сути уже началась, просто протекает не столь быстро. Мы хотим по возможности избежать сепсиса. Работать ваш оператор сможет, в конце концов, аватар его остался цел… — Это все правомерно при условии, что бактерии не проникли в лимфатическую систему организма. Сколько у меня времени?! — прервала медика Грейс. — Сколько?! — Три дня — максимум! — мужчина, всплеснув руками, покинул стул и заметался по комнате. — Но даже если вы найдете лекарство, понадобится время для тестов. В конце концов, На’ви и люди не идентичны. Что если неизвестное нам средство убьет их быстрее, чем бактерии? — А у нас в любом случае нет никаких гарантий, — Док, воспользовавшись зажигалкой, прикурила. — Они могут умереть в любой момент. И неважно, проведете вы операцию или нет. Вы не сможете до бесконечности удалять ткани? Хватит и нескольких незамеченных вами микробов, чтобы все старания хирургов оказались совершенно напрасны. Я исследовала это растение и знаю, о чем говорю! — уверенно отчеканила женщина, сверля взглядом. — А лекарство можете развести, в конце концов. Всю ответственность я возьму на себя. Покинув медблок, Огустин столкнулась с последним человеком, которого желала видеть сейчас. «Труди! Сидела бы ты сейчас где-нибудь в ангаре, а?» Грейс не собиралась вступать в конфронтацию и, не обращая внимания на девушку, прошла мимо. — Что? Решили геройствовать в одиночку? Да, Док? — бросила в спину ученого Чакон, отлипая от стены. Через пару секунд девушка нагнала Грейс. «Сначала наебала меня с тем, что делать ничего не собираешься, а теперь даже объяснить причины не хочешь? Так не делается, Док!» — Вам нечем заняться, солдат? — Огустин ускорила шаг в надежде оторваться. «Но это же Труди!» — Так не честно! Возьмите меня с собой! — продолжала докапываться пилот. «Я не могу принять участие в спасении того, кто мне дорог? Что за дерьмовый отбор у вас, Док? Какие-то «крутые» херы с бугра идут, а я нет?!» — Нет! — Почему? Я могу помочь! «Она ведь не отцепится, да?» Разумеется, Труди была столь любезна, что проводила Огустин до апартаментов, но, увы, успела проскочить внутрь раньше, чем женщина захлопнула дверь. — Проваливай! — попросила незваную гостью на выход Грейс. — Сначала объясните! — Труди поставила один из стульев спинкой вперед и оседлала. — Ладно! Если тебе нужно разжевывать столь простые вещи, то слушай! — поморщилась от раздражения Док. — Если ты окажешься там, и возникнет конфликт, то ты бросишься в самое пекло, — женщина стала мерить шагами комнату, сопровождая паузы качанием головы и сменой направления на сто восемьдесят градусов. — Потом Норм, если ему повезет выжить, будет ходить, ныть над моими ушами и бросаться обвинениями в том, что я позволила тебе угробиться. Второй, менее трагичный, вариант состоит в том, что нас просто убьют, а Норм и другие, не получив лекарства, умрут. Вот и все. И прошу тебя, не говори, что будешь сидеть тихо. — Не буду! — согласилась Чакон. — Но вы там никому не можете доверять. Что если понадобится помощь? — Мы с Паркером сошлись на том, что потеря еще одного оператора аватара выйдет боком всем, — видя, как перекосило от этих слов ее собеседницу, Грейс со вздохом добавила. — Говорю, как есть! Кроме того, техники тоже на вес золота. В итоге у нас есть общая цель. Ты по-своему права — доверять Селфриджу я, конечно, не собираюсь. Но и тебя подставлять не хочу. — Я все еще считаю эту идею чертовски хуевой!***
Правильность поступков… Какая это все же забавная была иллюзия. На самом деле Лин очень хотелось, чтобы кто-нибудь, например та же Эйва, хоть иногда подсказывал, как правильно поступить в той или иной ситуации. Особенно в данной: молодой шаман пусть отдаленно, но помнил о произошедшем и, разумеется, решил «сожрать» самого себя в качестве наказания за содеянное. Уговоры вождя о том, что это традиции и прочее, подбадривание от сыновей Хукато, даже Нгай, ластившийся к своему хозяину — ничто не приносило Тинин’ро душевного облегчения. «Оно и понятно. Если это первый раз, когда он действительно убил кого-то из На’ви, то вовсе не странно, что сейчас парень хочет пойти и раскроить себе череп. Да даже если не в первый… Возможно, кто-то из них был его другом… Но имею ли я право вмешиваться? Кто я ему? Никто. Нельзя же просто так прийти и начать разглагольствовать?» Однако именно это Бейфонг и собиралась сделать. Ей была нужна возможность выбраться. Для этого требовалось обучить На’ви хотя бы контролю, чтобы не покалечили друг друга. Но, о каком новом старте для Клана могла идти речь, когда их духовный лидер сидел и занимался самобичеванием? Как бы мерзко не звучало, он и вождь нужны были Лин для поддержания доверия между ней и учениками на первых порах. Так снижалась вероятность провала по причине разборок в «правомерности» действий Лин в процессе обучения. «По меньшей мере, это хорошая отговорка». Лин явно не претендовала на роль психолога. Не собиралась подставлять кому-либо «жилетку для слез». Но и не предпринимать ничего, зная, что пребывавший в дерьмовом состоянии духа шаман уходил все дальше от деревни, не могла. Не сказать, чтобы ей было жаль мальчишку. Вообще жалость, по мнению Лин, была несусветной дрянью! Сочувствие? Расчет? Бейфонг решила, что отложит вопрос о причинах своего поступка на потом. Так или иначе, она вскоре нарушила одиночество шамана. — Решил спрятаться ото всех? — обозначила свое присутствие маг земли. — Вижу тебя, — поприветствовал Тинин’ро, проигнорировав вопрос. Юноша находился в нескольких метрах над головой Бейфонг. Он сидел в развилке дерева, свесив одну ногу вниз. Нгай, оставшийся внизу, лишь равнодушно окинул Бейфонг взглядом. — Не против, если я побуду здесь? Парень пожал плечами, показывая, что ему все равно. «Забавно, когда-то я также разговаривала с Доктором Огустин. Когда-то?.. А ведь времени прошло немного… Интересно, у меня был столь же потерянный вид?» Шаман выглядел не очень: рану ему обработали, ссадины залечили, но душевные проблемы явно оставляли свой след. Тинин’ро понимал, что у него не было иного выхода, кроме как принять произошедшее. Но он не мог. Обрывки воспоминаний о том, как шаман набрасывался чуть ли не на любого, кого замечал… Как воротил нос от обжигающе противного запаха и светившихся в темноте «голов ленай’га»… Как все плавилось внутри! Как хотелось выплеснуть это на каждого! Он страдал! Так почему другие не должны были? И Цахик не замедлил поделиться с ними болью, охватившей все его естество! Но хуже всего было с последней жертвой. Бывший соперник… Старше на несколько месяцев… Не был врагом, но и не жаловал Тинин’ро особенно. Видеть в его глазах благодарность за подаренную смерть!.. Это было СТРАШНО! Просто страшно… Цахик медлил и поплатился за это. Но свое дело довел до конца. Почему Эйва так поступила? Правильными ли были ответные действия? Мать, подобно мудрому вожаку стаи, видела куда больше несмышленыша, которым был шаман. Но даже если и так… Даже если данный шаг был на самом деле необходим, боль и омерзительно липкое понимание того, что Тинин’ро собственными руками убил соплеменников, не желали отступать. — Зачем ты пришла? Лин все еще стояла около ствола, не проронив более ни единого слова. Она задумчиво терла большим пальцем кожаный наплечник: Хона успела поработать над облачением женщины. Разумеется, последняя, по мере сил, принимала участие в процессе изготовления одежды. Это потребовало времени и терпения, но теперь маг земли не слишком сильно отличалась от остальных Таунрэ’сьюланг. Конечно, до идеала, в понимании Лин, нынешний вариант был весьма далек, однако явно превосходил своего предшественника. Хотя бы по причине добротно прикрытых груди, ягодиц и бедер. Да, маг земли сумела адаптироваться к местной моде, но не собиралась полностью отказываться от собственных привычек. Как бы это не выглядело со стороны. Это касалось и привычки контролировать то, что происходило вокруг нее. «Действительно, зачем я пришла?» Не дождавшись ответа, Тинин’ро задал еще вопрос. — Скажи, ты бы смогла? Избавить их от мучений собственноручно? Будучи в яме, ты, помнится, грозилась их похоронить? — Да. Это я и сделала. Закопала их. В присутствии твоего отца. — Я не о том… — помотал головой парень. — Тогда называй вещи своими именами, мальчик, — Бейфонг продолжала буравить взглядом шамана. Однако последний упорно избегал зрительного контакта. — В любом случае ответ — да. «Но убийство другого дорого обходится». Сумела бы Лин убить На’ви? Да. Но ей, скорее, хотелось покалечить их в достаточной степени для того, чтобы довести до умов аборигенов свою позицию и заставить ее принять. Без разницы с помощью слов ли, кулаков или магии. «Но не столь важны инструменты. Ты знаешь, что поступаешь так целенаправленно. Представляешь, к чему приведут твои действия. И несешь этот груз на своих плечах до конца жизни. Ты, мальчик — не исключение». — Как жить с этим? — похоже, что Тинин’ро решил озвучить-таки свою проблему. — Прими, — предложила Лин. «Они, кажется, были благодарны? Разве нет? Или так должно было быть, но…» Шаман нашел в себе смелость посмотреть на собеседницу. — Неужели твой дар настолько ужасен? — Не ужаснее того, чем пришлось расплачиваться тебе за их трусость. «И твою глупость». Тинин’ро мгновенно покинул насиженное место и спикировал на Бейфонг. Но сбить женщину с ног ему не удалось. Лин сделала шаг в сторону, позволив шаману пролететь чуть дальше. Резким движением раскрытой ладони в сторону Нгайя женщина погрузила последнего в землю. Но его хозяин по-прежнему собирался атаковать. Что и делал с весьма сильной эмоциональной отдачей. Маг земли лишь отмахивалась для виду и блокировала удары в самые уязвимые места. — Ты не имеешь права обвинять их! — кулак Цахик вскользь прошелся по чужой скуле. — Да ну? Выходит, сбрасывание всей ответственности на плечи ребенка — это не что иное, — Лин подставила ладонь под колено противника, грозившее врезаться в бок, и оттолкнула его, — как проявление силы духа? — Я сам! Сам согласился! — яростно воскликнул Цахик. Пожалуй, даже слишком яростно. Бейфонг схватила его руку и дернула на себя. Тинин’ро решил воспользоваться этим, дабы нанести еще один удар. Увы, шаман промахнулся, по причине того, что Бейфонг опередила его, бросив на землю. И спустя мгновение слишком бойкий парень был взят на болевой. Бейфонг не могла заявить, что поза, в которой они оказались, подходила для разговоров. Но прижимаемая к собственной груди и крепко удерживаемая стопа Цахик давала гарантию, что последний навряд ли сбежит. Более того, Тинин’ро не мог дотянуться до Лин, потому что его бедро и голень были заблокированы ногами женщины. Наносить удары мешала боль, когда маг земли начинала сильнее тянуть на себя конечность юноши. — Ты говоришь, что сам на все согласился? Полагаю, ты считал свое решение правильным? Но в чем же дело сейчас? Переубеди меня, если я не права? Если все это действительно не фарс, устроенный чтобы очистить чью-то совесть за счет чужой! — Ты знаешь слова чужаков? — Не переводи тему! — Ты общалась с этими тварями?! — ни на шутку взбесился Цахик. Лин была вынуждена сильнее дернуть на себя конечность, что ожидаемо усилило боль Тинин’ро. И заставило примолкнуть. — Общалась! Но это тебя не касается! Как и других! — Они истребляли нас! Как можно?! И ты смеешь… — шаман снова зашипел, не закончив фразу. — Еще раз повторяю! Не твоего ума дело! И ты пока не убедил меня в своей правоте! — Лин слегка уменьшила силу нажатия на ногу. — Я делал то, что был обязан! И отец меня поддержал! — Выделился? Поздравляю! Но тогда какого Ваату ты сейчас изображал исполненного грусти съяксьюка, сидя на дереве?! — повысила голос женщина. — Я не… — Что «не»? Договаривай, пока не сломала тебе ногу! — Лин снова дернула на себя конечность. — Я не хочу! Не хочу, чтобы на меня смотрели с благодарностью за свою смерть! Не хочу! — Чего же ты ждешь? Презрения? — Нет! — Тогда чего?! — Я просто не хочу всего этого! — выкрикнул Тинин’ро. Он оставил попытки высвободиться и откинулся на спину. Бейфонг выждала еще пару секунд и отпустила шамана. Присев сбоку от Цахик, Лин заметила на его виске дорожку, оставленную слезой. — Почему так? Почему все, чем я был способен им помочь, свелось к принесению в жертву?! Почему? — Ты можешь долго сидеть и раздумывать о причинах, но легче тебе не станет! Мы не выбираем испытания. Но решаем, как нам поступить. И за это мы отвечаем. — И сколько такого груза на твоих плечах? — повернул голову в сторону Лин юноша. — Достаточно, — скупо проронила женщина. — И ты не жалеешь? — А есть смысл? Что изменится, если я буду жалеть себя? — Не себя — их? — Тебя и вправду волнуют потерянные жизни? Или твое душевное спокойствие? — прищурилась Бейфонг. — Конечно, жизни! — вскочил шаман. — Тогда какая разница, что их убило: неумение управлять Духом, яд или твой клинок? — Но я ведь… — Пошел на поводу у них! Обелил их честь, согласно вашим традициям! И коришь себя за содеянное! — Да как не корить?! Они мне семьей были! — Они сами попросили? — Но… — пытался увильнуть от ответа Тинин’ро. — Сами или нет?! — Да. — Ты сделал? — Сделал, — мрачно признал Цахик. — Осознанно? — Осознанно. — Тогда прими это, — заключила Лин. — Никто не требует с тебя радоваться тому, что произошло. «Если бы так случилось, то тебя следовало бы придушить или утопить где-нибудь…» — Слишком легко это говоришь! Но я, — шаман посмотрел на свои ладони, будто на них все еще была кровь. Его передернуло от воспоминаний, — я не могу забыть… — И до конца жизни не забудешь, — подтвердила маг земли. — Но не думай, что ты один причастен. Этот груз лежит на плечах КАЖДОГО, кто был там, кто видел происходящее и НЕ ВМЕШАЛСЯ. И потом! Разве это не должно было стать избавлением? Для всех? Разве ты не поступил бы так же еще раз? — Нет! Я не желал такого! — схватился за голову юноша. — Я не говорю о желаниях, я говорю о надобности. Ты поступил храбро. Не каждый согласиться взять большую часть проблем на себя. — Правда? — сейчас, будучи растерянным, Тинин’ро как никогда напоминал ребенка. Маленького и беззащитного. «Аж смотреть противно! И это духовный лидер?! Эйва! Ты серьезно?!» — Я не договорила. Храбро, но глупо и самонадеянно! — Бейфонг сочла, что вправе дать подзатыльник Цахик. И, надо сказать, она особо не нежничала. Нгай, все еще находившийся в ловушке, зарычал по новой. Но Лин было на него совершенно наплевать. Она притянула шамана за край туники. — Если ты что-то делаешь — будь готов к последствиям. Ты знал, что будет тошно, но полез! Надеялся, что это гребаное снадобье отшибет тебе память?! Как бы не так! И теперь, когда бежать некуда, у тебя есть два пути! Первый — сидеть и дальше изображать из себя жертву! Второй — идти и делать все, чтобы НАСТОЯЩАЯ ЖЕРТВА была НЕ НАПРАСНОЙ! Это не вернет никого! Но, может быть, спасет тех, кто еще здесь! Тех, кто по-прежнему нуждается в твоей поддержке, — Лин разжала ладонь, Цахик неуклюже приземлился на пятую точку. Он был в замешательстве, но Бейфонг не собиралась ждать, пока завершится процесс осмысления ее слов, она высвободила Нгайя, который немедля принял угрожающую позу. — Даже не думай пасть разевать! — процедила маг земли, бесстрашно смотря в глаза зверю. Нантанг, сочтя, что от нее больше не исходит опасность для хозяина, поплелся в сторону юноши.***
Доку чудом удалось убедить Труди остаться в Адских Вратах. И это оказалось как нельзя кстати. «Тут в пору пришелся бы какой-нибудь пустырь за городом, а также ночь и, желательно, еще дождь, для эффекта». Грейс процесс получения лекарства напоминал встречу двух преступных группировок, представители которых прибыли для передачи товара и платы за него. Во всяком случае, настрой и у людей, и у На’ви был подходящим. «Аттила-то что здесь делает? Неужели Главный Администратор решил таким образом выразить свое «Фи!»?» К счастью, полковник ничего не предпринимал, хотя и изрядно капал до этого Грейс на мозги. Пока она не заявила, что о безопасности в поведении с На’ви знает побольше него. Разумеется, молчать Майлз не стал. Завел шарманку о том, что он тут за все отвечает, на что Грейс, предложила ему командовать в своих казармах, либо заранее предупредить Селфриджа о срыве операции, по причине своей некомпетентности и препятствования в действиях более осведомленному лицу. Даже намеки на применение физической силы не впечатлили Огустин. Она знала, что в данной ситуации заменить ее было некем. И пользовалась этим преимуществом, заставляя Куоритча скрипеть зубами. Но только если полковник напрашивался сам. В ином случае Док успешно делала вид, что Атиллый не существовало. Сошлись они на том, что передавать лук будет все-таки Грейс. А солдаты обеспечат прикрытие в случае непредвиденной ситуации. К счастью, подобной не возникло. Тсу’тей вполне спокойно, насколько это было вообще возможно, отдал Огустин лекарство и озвучил краткую инструкцию по пользованию, сам же в свою очередь получил оружие, знакомое воину с малых лет, и сразу сдернул с него защитную обертку. Рукоять была все такой же — испещренной красными «щупальцами медузы» и выемками по их ходу. Все те же изгибы, напоминавшие купол лонатайи, по словам отца, красовались на раздвоенном плече. Темно синяя тетива немного жалила при прикосновении. Дело было в материале: Атейо сделал лук в память о своей безмолвной спутнице, и в процессе изготовления использовал усики животного. Он говорил, что хочет и дальше идти с этим другом рука об руку. В итоге оружие стало единственным напоминанием о друге и о доме, в который Атейо так и не вернулся. Тсу’тей кивком обозначил окончание обмена и попятился назад. Его воины по-прежнему держали на прицеле Небесных людей, и те с радостью отвечали похожим образом. Постепенно все аборигены скрылись в гуще леса. Ничто более не свидетельствовало об их нахождении рядом. Грейс собиралась хоть немного выдохнуть, когда секунду спустя узрела стрелу, мчавшуюся прямо в сердце! Боль пронзила грудную клетку женщины. Док, в ужасе разинув глаза и рот, повалилась на землю. «Хорошо хоть бутылка со снадобьем не стеклянная…» Было ли Грейс обидно? Сожалела ли она? Боялась? Злилась ли на судьбу? Она не успела подумать об этом. — Ты думаешь, что можешь так просто взять их жизни? — раздался звонкий голос. — Кто здесь? Ответом стало появление в воздухе странной белой фигуры, которая, мигая, трансформировалась в женщину-На’ви. Вот только в отличие от своих собратьев она была белой и будто состояла из света. В лучах небесных светил Пандоры все меркло по сравнению с неизвестной. Но даже если забыть о цветовой гамме, все равно нельзя было назвать эту незнакомку «типичной». Во всяком случае, Грейс еще не доводилось видеть костюмы На’ви, стилизованные под Древо Душ. А в данный момент ученый совершенно точно видела плавные движения длинных «отростков». — Я всегда здесь, — рассмеялась женщина. — И кто ты? А главное, за каким чертом явилась? Собираешься перенаправить меня в местный филиал Ада? Или где тут у вас наказывают грешников? — лениво огрызнулась Грейс. «Если я умерла, то почему до сих пор чувствую боль? Может, у меня галлюцинации от нейротоксина?» — Ты не угадала. Я здесь за тем, чтобы спросить? — «подплыла» ближе неизвестная. — Спросить? Ну, спрашивай? — радушно разрешила Док. — Что ты готова отдать? Скажи. Ведь жизнь одного из них сейчас висит на грани… — «На’ви» склонила голову набок, — Но… Если бы тебе дали шанс… Чтобы ты отдала, дабы продлить время, данное тому человеку? Грейс и понятия не имела, о ком из троих говорила неизвестная. Повреждения у всех были разной степени, но проблема крылась в том, что честь умереть первым предоставлялась тому, у кого раньше начнется бактериально-токсический шок. И тогда никто ничего не успеет предпринять. Но правда в том, что неважно, кто это был. Грейс дорожила своими людьми. Она готова была стимулировать их к работе пинками, орать на них, помогать, открывать вместе с ними нечто новое и… отвечать за них. За каждого, кто попал в Научный Отдел. И она знала, что следующие ее слова будут, пожалуй, самыми страшными и странными, однако в то же время самыми правильными: — А что у меня есть, кроме собственной жизни? Кажется, и она меня скоро покинет… — ощерилась женщина. — Значит, жизнь? — уточнила На’ви. — Да, — пожала плечами Док, ей нечего было терять сейчас. — Принято, — неизвестная стала отдаляться, поднимаясь ввысь и двигаясь подобно семени Древа Душ. И ей ничуть не мешала густая крона леса. — Ну и к чему все это?.. Грейс почувствовала жжение на щеке, потом на второй. Затем Огустин накрыла тьма. В ней кто-то кричал и тряс аватара ученого. — Да очнись же ты, дура, или я брошу твою запасную тушу здесь! — орал прямо в синее ухо Майлз. И залепил еще одну оплеуху женщине. Его изрядно напрягал тот факт, что все еще находившаяся, как утверждали техники, в теле аватара баба решительно не приходила в себя. Причем отключать ее тоже было опасно. Куоритч мог ненавидеть эту дамочку, мог желать застрелить собственноручно, но не имел права дать ей подохнуть в свою вахту! Поэтому, не церемонясь, заехал по синему полосатому лицу кулаком. — Не трудитесь, полковник, — просипела Док, приходя в себя.