Её хозяин

Аманде не повезло с самого рождения. И дело было даже не в том, что она родилась человеком — по крайней мере, ее семью не подкосила инфекция, что уже было неплохо... Нет. Аманда с самого детства была чувствительна к феромонам вампиров. Слишком чувствительна. Даже когда в их дом пробрался маленький сын господ Джентли, Аманда чуть не умерла от страха. Ее кожа плавилась, стекала по костям с ошметками мышц, а ведь юный господин Джентли не умел использовать свой феромон. А если верить надзирателям, вообще был аномальным. Феромон юного господина был настолько слаб, что мало кто из людей действительно его боялся. Все просто впадали в оцепенение, но никто не падал на пол, как в присутствии обычных вампиров, не дрожал от ужаса, никому... Никому не мерещилось всякое. Аманде казалось, будто она горит заживо. Она боялась всех вампиров. Заранее. Ей не обязательно было приближаться к ним или ощущать на себе их воздействие, но стоило Аманде услышать хотя бы рассказ о вампире — ей становилось дурно и очень страшно, так что она едва не начинала плакать. Так продолжалось до ее пятнадцатилетия. — Да ты шутишь, — пробормотал тогда Тодд, не в силах пошевелиться. — Нет, — бросила Аманда, — я действительно ухожу. — Не делай этого! Тебя... Тебя поймают! И накажут! — он схватился за голову, но Аманда, порядком уставшая от его лицемерия, только плюнула: — Зато тебя никогда не наказывают. Знаешь, не только тебе дозволено иметь друзей среди вампиров. Тодд обманывал ее. Всегда обманывал. Он говорил, что общался с юным господином Джентли только ради семьи, чтобы никто не трогал ни Аманду, ни его самого; говорил, что заботился тольк об их безопасности. Что хорошие отношения с вампирами, тем более такого знатного рода, навсегда избавят их от страданий. Но для Аманды общение с вампирами и было страданием — пока не появились они. Они ни разу не применяли на ней свой феромон; как и юный господин Джентли, все четверо были аномальными. Они вообще не имели феромона — и никогда, никогда не обижали Аманду. Когда ей было пять, они казались такими взрослыми. Когда ей было десять, они подарили ей игрушку, которые разрешалось иметь только вампирам. Одиннадцать — торт, вкус которого Аманда до сих пор не могла забыть. В двенадцать лет — отвели за территорию фермы, где людям запрещали появляться. Тогда Аманда впервые узнала, что же такое река. Когда ей исполнилось пятнадцать, они влезли в окно комнаты, которую она делила с братом, и предложили ей свободу. Именно в ту ночь она ушла с ними. Аманда росла, а руки Мартина, оберегавшие ее, оставались такими же теплыми. — Кому нужно общество, которое паразитирует на слабых? — сказал он однажды, подавая Аманде теплую шаль, очевидно, украденную у кого-то из высших вампиров. В ту ночь был бал в Центре, и Роуди оказались рядом, словно невзначай. Шаль оказалась как раз по размеру. Уговор был простой: они защищали ее, всюду водили с собой, даже в те места, куда Аманда хотела попасть с самого детства, — и иногда пили ее кровь. Не так, как ее пугали в детстве: никто не перерезал ей глотку, сливая кровь в бокал и наслаждались каждым глотком. Не так, как рассказывали другие надсмотрщики: никто не проверял срок годности на упаковке, что пришла из Банка Крови, чтобы вскрыть ее и с наслаждением выпить. На самом деле Аманде даже не было больно. Обычно они кусали запястья, а она даже не думала их потом прятать, гордо показывая каждому, у кого хватало ума поинтересоваться. Аманда даже поднимала повыше шаль, подаренную Мартином, чтобы были видны шрамы от острых зубов. Возможно, именно из-за остроты их зубов ей и не было больно — а возможно, потому что они старались быть вежливыми вампирами. Всего четыре вампира из сотен тысяч – те немногие, кого Аманда не боялась никогда. — Если ты хочешь добраться до леса, нам нужно подкрепиться, — обронил Мартин. Он был старшим; зная, что вампиры стареют намного медленнее людей, Аманда даже не пыталась угадать, сколько лет ему на самом деле. Наверняка в десятки раз больше, чем ей самой — так зачем задумываться?.. Он никогда не говорил о крови Аманды, как о еде. Он говорил: «Нам нужна твоя помощь». Аманда не знала, почему была такой особенной. Наверное, именно особая чувствительность к феромонам меняла состав ее крови, которую Роуди любили настолько, что готовы были носить ее на руках. Аманда отвечала им взаимностью — жаль только, что у нее было так мало крови. Но сейчас Мартин не просил о помощи. Он сказал, что им нужно подкрепиться, а это означало, что им нужен был не десерт — Аманда, — а еда, много, много крови других людей. — Да, давайте грабанем машину с кровью! — радостно вскинул руку ухмыляющийся Вогл. Аманда, устроившаяся на камне, который любезно застелил своим жакетом Мартин, с неодобрением на него покосилась. — Именно, — согласился Мартин. — Сегодня будет еженедельная поставка в Банк, и мы перехватим несколько пакетов. — Грабанем! — снова завизжал Вогл, заслужив осуждающий взгляд Мартина. Тогда подала голос Аманда. — Да, давайте грабанем машину! Пусть ферма понесет убытки, — сказала она зло. Она ненавидела ферму крови. Она ненавидела всех вампиров, которые жили в теплых дворцах, ходили в мехах и продавали людей на рынках. Она ненавидела все воспоминания о тех днях, что провела в унылом деревянном доме на четверых. Ненавидела свой страх, который прорывался наружу при каждой встрече с любыми вампирами, кроме Роуди. Только покинув вместе с ними пределы фермы, она увидела, как прекрасны звезды в ночном небе. Только сбежав, она узнала, что можно спать больше семи часов в сутки. Только преодолев десятки и сотни километров в компании четверки вампиров, она осознала настоящую ценность жизни. Роуди ценили ее. Роуди любили ее. Чтобы утолить их голод, Аманда была готова даже выйти на дорогу. За несколько последних лет она научилась паре ловких трюков. — Что ты тут делаешь? Голос у вампира-водителя был мерзкий, но куда сильнее ее беспокоила вонь феромона. Аманда чувствовала, как холод подступил к ногам, побежал по голеням, замораживая мясо, кожу, кости, и вцепилась в ткань юбки. — Кто твой хозяин? Кому ты принадлежишь? — вздохнув, водитель открыл дверцу и спустился на землю. Он приблизился к Аманде, но она молчала. Вампир устало скрипнул зубами и рявкнул: — Кто твой хозяин?! Он врубил феромон. По плану Аманда должна была просто выманить его из машины, чтобы Роуди успели забрать кровь. Но с тех пор, как Мартин заставил ее взять длинную острую шпильку для защиты, все планы летели под откос. Аманда чувствовала, как ее тело превращалось в лед. До нее доносился мерзкий голос, шепчущий, что еще один шаг — и она разобьется, станет тысячью осколков, по которым будут ездить колеса машин, и ничего омерзительнее она в жизни не слышала. Даже зрение подводило Аманду: ее руки никак не могли быть такими синими. Но Мартин научил ее правильно дышать. «Если нельзя, — вдох, — избавиться от феромона, — выдох, — значит, — вдох, — нужно избавиться от его источника». — Я сама, — бросила она, делая выпад. Аманда чувствовала, как по щекам текут слезы, слышала свой испуганный вопль. Руки ломило от боли, будто их пронизывали сотня ледяных клинков. Но на самом деле это она сама раз за разом вонзала в живот вампира острую шпильку. Его теплая кровь разгоняла видения о льде, сковывавшем руки и ноги Аманды. И хотя она все еще не могла пошевелиться и кричала, не в силах замолкнуть, — эта кровососущая мразь умирала у ее ног, и оно того стоило. Наконец вампир сдох. Аманда почувствовала невероятное облегчение. Подняв взгляд, она увидела Мартина. Судя по всему, отклонение от плана его не обрадовало, но он ничего не сказал и просто протянул ей кусок ткани, который, похоже, нашел в машине. Аманда вытерлась дрожащими руками и незаметно смахнула слезы. Пальцы все еще были перепачканы теплой кровью. Аманда нагнулась, пнула труп и выдернула шпильку. Аккуратно протерев оружие, она снова спрятала его под шалью. — Я в порядке. Мартин осторожно поднял ее руку и одним движением порвал зубами кожу на запястье. В его взгляде плескалась энергия, переполнявшая саму Аманду. Теперь ей все было по плечу, она прекрасно себя чувствовала — ведь она знала, насколько Мартину была по вкусу ее кровь. А еще ей хотелось пить. — Будешь? — подскочил к ней Вогл, сжимая в руке пакет с третьей положительной. — Воды все еще нет. Аманда задумалась лишь на миг. Она кивнула, разорвала пакет под радостное улюлюканье вампиров и начала пить кровь — обычную кровь, вполне человеческую. В конце концов, это было куда безопаснее, чем лакать из луж. Возможно, именно кровь, что текла по ее жилам, причиняла Аманде столько страданий. Но ей хотелось продолжить свой путь — в конце концов, скалы у леса из рассказов отца сами себя не найдут. Аманда избавлялась от своей крови и пила чужую, и это дарило ей силы, чтобы продолжить путь.